Жнец

      - Ты хочешь уволить его?       Я повернулся к Таканори, разглядывающему темное озерце кофе в своей чашке. Вокалист кивнул, увлеченный, казалось, лишь своим напитком. На самом деле мужчина был раздражен. Его иная реальность кричала, давила на виски, вызывала всколохи гнева в груди. Вокалист перевел на меня стеклянный взгляд.       - Уволить, - повторил он четко.       Уволить и вернуть спокойствие твоим темным водам, сейчас плещущимся в диком шторме, пронзенным большим бесконечным водоворотом, да? Я нахмурился, поднимаясь с насиженного места. В комнате отдыха остались только мы, остальные уже обсуждали что-то в курительной комнате.       - А причина? Нельзя же уволить человека без причины!       Таканори вновь отвел взгляд, стянув со стола пачку сигарет Аоя.       - Ты бросил, - напомнил я, отбирая пачку. Мужчина хмыкнул.       - Тебе причина нужна? Он мне не нравится.       - И все?       Я впервые слышу это от Руки. Обычно он рассматривал такой серьезный вопрос со всей тщательностью - если увольнять, то по веским причинам, например, отсутствие опыта. Или за какие-то ошибки. Но чтобы услышать от друга: "он мне просто не нравится"... Это было на самом деле неожиданно.       Сколько же в тебе еще тайн, Матсумото?       - И все, - вздернув бровь, подтвердил Таканори, поднося чашку к губам. Мы молча смотрели друг другу в глаза несколько минут, стараясь прочесть мысли друг друга. Увы, мы живем в разных измерениях, поэтому это невозможно.       - Я не понимаю.       Руки отставил кофе в сторону и повернулся к гитаре Кою.       - Он... - попытался объяснить мне вокалист так, чтобы я понял. - Вызывает дурное чувство внутри меня.       А вот к этому стоило прислушаться. Как бы глупо это ни звучало, у Таканори на самом деле бывают такие вот предчувствия, и всегда они подтверждают себя на деле. Я принялся ходить по комнате, покусывая конец деревянной зубочистки, что держал в руке, и, нахмурившись, смотря себе под ноги.       - Ты уже сообщил ему?       Мужчина покачал головой, и я остановился, вздохнув.       - Ты сделаешь это за меня? - спросил вокалист, и я с улыбкой повернулся к нему. Его пальцы, схваченные тканью легких перчаток, обводили край чашки по кругу.       - Конечно. Я улажу это, не волнуйся.       Матсумото кивнул, а после отвернулся и вновь склонился над столом, у которого стоял, поднимая с него ручку и раскрывая свой блокнот.       - То есть, как?! - мужчина подскочил на ноги, ударяя руками по столу между нами и сверля меня гневным взглядом. Я вздохнул, поднимая к нему голову.       - Вы просто уволены.       Человек передо мной сжал в ладони напудренную кисточку так, что та переломилась надвое. Его дыхание стало шипящим и тяжелым.       - Причина?!       - Матсумото-сан не устраивает ваш стиль работы. Иными словами, ему не нравится грим, предложенный вами к его новому образу.       Это я выдумал, конечно. А как еще объяснить человеку, за что его гонят с должности личного гримера?       Глаза японца сощурились, сверкнув недобрыми огнями. Я с трудом сдержался, чтобы не вздрогнуть, продолжая спокойно смотреть на мужчину. Теперь я понимаю, почему Руки хотел избавиться от него. Он действительно вызывал нехорошее ощущение в груди.       - Вот как, - мужчина усмехнулся, выпрямляясь. Он бросил сломанную кисточку в мусорную корзину возле двери. - Что ж, это все объясняет. Профессионалы желаниям артиста не перечат, верно?       Я не нашел ничего лучше, чем кивнуть в ответ. Гример стал собирать сумку, в которой беспорядочно лежали разные флаконы, бутылочки, тени, крема, лаки и что-то еще, что он бросил в ее карман, резко застегивая молнию.       - Что это?       Я поднялся с места, заметив блеск на замочке. В бегунок на молнии было продето колечко с висящим на нем кулоном в виде ноты.       - Подарок, - рявкнул мужчина, ударив меня по руке, когда я потянулся посмотреть на вещицу. - Всего хорошего и... удачи.       Меня бросило в холодный пот. Губы мужчины растянулись в жуткую ухмылку, он поднял сумку со стола вокалиста, за которым обычно и накладывал макияж, и, резко развернувшись, вышел из комнаты, не забыв напоследок громко хлопнуть дверью.       Пожелание удачи походило на угрозу. Нет, оно было ею? У меня скрутило желудок от непонятных мне чувств.       Такой удачи я бы не пожелал и врагу...       - Ютака, ты не видел мой кулон?       - Что? - стоящий передо мной Кою держал в руках серебряную цепочку.       - Ты не видел мой кулон? - повторил гитарист, с сожалением смотря на мелкие звенья в своей ладони. - Я заказывал его по интернету, помнишь?       - Ты не один кулон заказывал, кажется.       - Да, но этот был особенным. Я не носил таких вещей раньше, но как увидел его, не удержался и купил. Он так долго шел по почте, а ведь я ждал...       - А какой он хоть?       Я подошел к столу, где мы оставляли свои вещи. Сегодня последний день записи, все уже были изрядно измотаны, а ведь надо записать еще одну, открывающую композицию.       - Может, просто потерял?       - Нет, я застегнул цепочку. По прошлым опытам таких вот потерь стал это делать. А кулон был в виде ноты, серебряный, с черным камнем.       Я вздрогнул. В памяти проносились события вчерашнего дня. Гример, которого я уволил. Его сумка. Брелок на замочке.       - Нота?       - Да, он небольшой такой.       - Ты вчера забыл тут свою сумку, верно?       Кою удивленно кивнул.       - Но у нас никто не ворует! - поспешил заметить он, хотя я и сам знал это. Никто не взял бы, кроме...       Я открыл сумку Кою, оставленную им тут на ночь.       - Уруха, я поищу, а ты не мог бы позвать ребят? Надо закончить запись. Пожалуйста?       Гитарист с улыбкой кивнул.       - Они выжаты, будто лимоны, и очень злые. Если я не вернусь, это будет на твоей совести, лидер! - заявил он, направляясь к двери. И едва она закрылась за ним, я вырвал из внутреннего кармана сумки гитариста белый конверт и быстро разорвал его край.       "Время пришло, мой любимый".       Сердце остановилось и болезненно дернулось в груди. Я разорвал письмо и выбросил обрывки в окно.       - Теперь я знаю. Это он! - гнев, охвативший меня, заставил мир перед глазами потемнеть. Я сдержал себя лишь потому, что дверь за спиной вновь распахнулась - Кою, жалуясь на свою потерю, тащил за собой Акиру, чье выражение лица будто говорило: "убейте меня прямо сейчас". Лица остальных были не лучше, Аой и вовсе напоминал сейчас серийного убийцу. Но все они остановились, как вкопанные, когда заметили мой яростный взгляд из-за плеча. Руки сглотнул и попятился назад, поднимая ладони к лицу в знаке "сдаюсь".       - Все-все, мы уже собрались и встряхнулись, идем на запись! - заверил меня поспешно вокалист, и я закрыл глаза, улыбнувшись.       - Надо же, лидер тоже может быть страшным, - Аой ткнул Рейту локтем под ребра. Тот в отместку попытался ответить тем же, но гитарист ловко увернулся и выскочил за двери прежде, чем басист успел бы схватить его за руку.       - Ладно, погнали. Сегодня мы запишем альбом!       - Хорошая работа!       - Спасибо за работу!       Мы кланялись людям, которые работали вместе с нами в звукозаписывающей студии. Вымотанные за день музыканты мечтали лишь об одном - добраться до своих кроватей и провалиться в сон, не раздеваясь. Когда часть с благодарностями и прощаниями окончилась, и нам вручили пока еще простой необработанный диск с нашими новыми песнями, мы облегченно выдохнули.       - Я в уборную, - предупредил я ребят, на что те отозвались только мычанием, плетясь к комнате, где мы оставили вещи.       Письмо, найденное мной до записи, не давало мне покоя. Я хотел поскорее вывести друзей из студии и забрать Кою к себе безо всяких объяснений. Зайдя в уборную, я быстрым шагом подошел к раковине, открыл холодную воду и ополоснул лицо. Надо успокоиться и начать рассуждать здраво. Главное сейчас - заставить гитариста поехать со мной. Как?       Простояв еще несколько минут напротив небольшого зеркала, я решил, что мне сказать музыканту, чтобы он согласился переночевать у меня, и, высушив руки, распахнул двери...       Дым и огонь. Я попал в преисподнюю? Крики людей и звук быстрого бега, стук множества каблуков сливаются с треском пожирающего все пламени. Я не понимаю, где очутился, что случилось и как, выходя из уборной, я мог шагнуть в совсем иную реальность, так отличную от той мирной, из которой я вышел минут пять назад...

***

Ливень обрушился на нас с тяжестью падающих с неба камней, ударяя по груди, плечам, лицу, отвесной стеной вставая перед глазами. Я бился в судорогах, скрученный вспышками невыносимой боли. Казалось, что меня разрывали на части, отрывали от тела куски плоти. Голова разлеталась на мелкие осколки.       - Ютака-кун?       Мое дыхание... мне больно дышать. Мне больно пошевелиться.       - Ютака-кун! Ты слышишь?       Мои глаза неотрывно смотрят в небо, миллиарды холодных капель, несущихся с него на землю, пронзают мою кожу острыми иглами, проникая в раскрытый в попытке глотнуть воздуха рот. Я... ощущал их вкус.       - Юта...       - Слышу, - хрипло отозвался я, и Жасмин шумно выдохнул, роняя голову на мою грудь. Я лежал на земле, чувствуя, как дрожит музыкант рядом со мной.       - Как ты?       - Я знаю лицо убийцы, - просто проговорил я, так спокойно, что сам удивился себе. Кагеяма поднял голову.       - Ютака-кун... ты в порядке? - испуганно прошептал он, и я кивнул.       Прохлада ночи успокаивала тело. Я ощущал ее. Веки медленно опускались и поднимались вновь. На меня накатывало спокойствие, граничащее с хладнокровием. Раскинутые в стороны руки не желали двигаться. И как бы странно это ни звучало, я наслаждался дождем. Вспышки молний заставляли падающие капли сверкать, и они будто зависали надо мной на секунду, а после вновь проливались барабанной дробью на асфальт и на нас с Жасмин.       Барабаны...       Тексты Таканори.       - Я понял их все.       Раскаты грома рвут музыку ливня. У них тоже звук моей установки. Все, что было до комы, все, что случилось после, слилось воедино. Мозаика собралась в узоры, так похожие на те образы, которые посещают сознание Руки. И они прекрасны, хоть и на самом деле безумны.       - Что ты... понял?       - Мир, в котором живет один странный вокалист.