Гламурная чикса

В поникшей в темноте спальне царствовала тишина. Тягучая, непривычно звонкая, она давила всем своим весом, причиняя мне боль. И эта боль рождалась где-то у сердца, бродила по всему телу и, добравшись до мозга, с силой стенобитного орудия пульсировала в висках. Утонувший в густых поздних сумерках воздух казался плотным и вязким и, касаясь кончика носа, зловеще норовил меня удушить. Лишь скользящие по стенам световые блики, врывающиеся с улицы в расшторенные окна, мешали ему это сделать. Яркими лучами машинных фар разреживая темень, они отпугивали его и остепеняли, в итоге вынуждая пристыженно отступать. И он опадал на пол, прятался за комодом и, не желая быть уличённым, забивался под кровать. Но я едва ли это замечала. Лёжа на кровати, — прямо в одежде, поверх покрывала, — я вообще не видела ничего. И только чувствовала боль, долбившую нервы, слышала стук ходиков где-то в глубине спальни и ощущала оживавшее понимание, заново прокручивавшее то, что произошло. Какой ужасный день! А как здорово начинался! Кто же мог подумать, что всё так повернёт?! Я прикрыла глаза и мысленно вновь унеслась на фирму. В свою мастерскую. В то время, когда я только вернулась из офиса новоиспечённой "Lee". Отодвинув ширму, за которой хранились мои модели, я прямо у носа заметила бесстыдно красующееся на манекене финальное платье — готовое, полностью сшитое, хвастающееся волнообразным подолом верхней гипюровой части и подставляющее взору нижнюю юбку цвета айвори. Оно так бессовестно козыряло искусной отделкой, что я разглядела в этом злобную поддевку, и с губ моих слетело непроизвольное: — Что это? — По-моему, твоё платье, — хихикнула Кэнди. — Я тоже утром видала. И даже удивлялась, когда ты успела его дошить. Так ведь я и не успела. Но догадывалась, кто это сделал. На ватных ногах я повернулась к блондинке, одаривая гневно-суровым взглядом. В тот момент я походила на наэлектризованный трансформатор, готовый сыпать во все стороны смертельные молнии. — Зачем ты это сделала? — прошипела. — Кто тебя просил? — Меня не обязательно просить о помощи другу. — Ты мне не друг! — вспылила я, ощущая, как её лицемерие рушит последние барьеры. — Друзья так бессовестно не поступают! — Бессовестно? — навскидку возмутилась она, хотя я видела, что это тоже было притворно. — Что же в этом бессовестного? То, что я тебе помогаю? — То, что ты продолжаешь своевольничать, тогда как я тебе это запретила! — Ты не можешь мне запретить! Ты не мистер Дюрден и командовать мной не имеешь права! Опять она за своё! Вот дура! Настоящая идиотка! Интересно, был ли способ эту новость до неё донести? — Твоё бы упрямство да в корыстных целях! Если помнишь, мы уже это обсуждали! — Я помню. Однако... — Однако ты верна самой себе! И мне не нужны такие работники в команде! Это было как удар хлыста, от которого блондинка на миг даже запнулась. Но тут же очухалась от шока и, метнув в мою сторону заряд глупости и гнева, пошла на таран: — Ты не можешь это решать! — Ещё как могу! И отступать не буду! Тебя больше нет в команде! Ты мне не нужна! — Это несправедливо! — завопила блондинка. — Я ей — помощь, а она...! Ты неблагодарна, Эйвери Линфорд! — Конечно нет! Наконец-то ты это поняла! Я не воздам тебе ту благодарность, которую ты ожидаешь! Я никогда не призна́ю тебя своей ассистенткой! Это заявление оказалось неожиданным для тех, кто был рядом и по стечению обстоятельств стал очевидцем нашей перепалки. И, хоть они и не вмешивались в неё, от выказывания чувств на сей раз не удержались. И ими стали удивление, осуждающие взгляды, адресованные провинциалке, и непроизвольные тихие возгласы: "Чего?" и "Ничего себе!" Видя всё это, Джулия оторопела и тут же включила задний ход: — Это неправда! Мне ничего от тебя не надо! — Врёшь! Ты хитра и корыстолюбива. Ты ведёшь двойную игру за спинами у других, преследуя лишь тебе известные цели. Ты ничего не делаешь по доброте душевной, потому что у тебя нет этой души! — Зато она есть у тебя! — съязвила блондинка. — Да ты просто злобная хрычовка, Эйвери Линфорд! Тебе завидно, что кто-то шьёт наравне с тобой, потому ты и кипятишься! А сама ты ноль без палочки! Без меня ты ничто! А твоё хвалёное мастерство — лишь дешёвая показуха! Вот так характеристика, выданная мне! Причём очень знающим человеком! Сказать по правде, эмоции бурлили во мне, подстрекая вцепиться блондинке в волосы, подбить глаз, расцарапать наглую рожу. Но здравый смысл остепенял меня, подсказывая, что делать этого не стоит. Что я, как руководитель звена, должна быть уравновешенной и вести себя благопристойно, потому как подаю пример подчинённым. Поэтому я приняла безразличный вид и произнесла с завидным хладнокровием: — Я услышала тебя. И на все эти выпады могу ответить одно: я не хочу работать с человеком, который так считает. А потому прекращаю всякое сотрудничество с тобой и выдворяю из команды. Не смей больше заходить в мастерскую или попадаться мне на глаза. Джулия фыркнула, словно получив оплеуху, и, резко развернувшись, в сердцах полетела к двери. Но у неё самой вдруг остановилась и, о чём-то подумав, вернулась. — А кто мне заплатит за то, что я уже сделала для тебя? — оперевшись о журнальный столик, закинула мне она, на что я несказанно поразилась: — Ты хочешь оплаты своих услуг? — Естественно! Что я, даром батрачила на тебя почти месяц? Нет, это было немыслимо! Боясь, как бы возмущение не вышло из-под контроля, толкнув меня на необдуманные поступки, я отвернулась обратно к манекенам. Призвала на помощь всё своё самообладание, сделала глубокий вдох, на миг прикрыла глаза. А затем проронила, как мне казалось, спокойно: — Позволь напомнить, что ты выполняла свою работу, за которую получаешь жалованье. — Да, но за текущий месяц я сто раз оставалась сверхурочно. А кроме того, сшила почти всю твою коллекцию и, следовательно, заслужила нечто большее, чем просто очередное жалованье. Сшила? Она? Почти всю мою коллекцию? Правда? Распахнув глаза, я задрожала в приступе беззвучного нервического смеха и, чувствуя, что ещё минута — и просто взорвусь, попыталась отвлечься. Скользнула взглядом по двухцветному платью, провела по нему ладонью, отогнула верхнюю юбку, разглядывая узор на гипюре. И вдруг внимание моё напряглось, зацепившись за отделочный шов. Размеренный, ровный, проложенный твёрдой умелой рукою, он напоминал тамбурный шов в вышивке и создавал приятный глазу кант. И не только украшал изысканную ткань, но и напоминал о том, что где-то я его уже видала. Где-то здесь, на этой же фирме. Но не в своей мастерской. А там, где я была полна впечатлений, и где эмоции переполняли меня. Где-то... Ах, да, точно! В кабинете Дюрдена!На платье, хранящемся под стеклом! Как тогда говорил Дэкстер? Что его украсила вышивкой незаурядная особа? И это была вовсе не Джулия Темпл — её причастность к этому он самолично отрицал. А значит... Оглянувшись через плечо, я скользнула по всем беглым взглядом, предчувствуя, что нащупала тонкую нить, ведущую к важной разгадке. И неожиданно улыбнулась, осознавая, что отыскала нужный пазл в картине мучивших меня несоответствий. Ведь точно такой же шов я видела не только на платье в кабинете Дюрдена, но и кое-где ещё. — Так, говоришь, Джулия, хочешь признания и славы? — мой голос, уверенный и спокойный, мягко прокатился по пространству мастерской. — Я только хочу получить то, что заслужила. — Хорошо. Именно это ты и получишь. Если сможешь доказать, что платья действительно дошила ты. — Чего? Нахрап с блондинки тут же слетел, уступая место замешательству и лёгкому испугу. И что-то похожее чувствовали и остальные — их рожицы тоже выдали непроизвольную оторопь. Но я была настроена решительно и, прихватив со стола лоскуток, пошла в наступление: — Проложи вот здесь такой же мастерский шов, как на платье, — и я поверю, что это сделала ты. В последующее мгновенье в мастерской стало непривычно тихо. И в этой тишине блондинка поражённо таращилась то на меня, то на лоскут, то на швейную машинку, а я продолжала морально на неё напирать: — Ну же, смелее! Тебе нечего волноваться. Ведь ты обладаешь таким уменьем, до которого я не доросла. — Но... я... не могу, — растерянно лепетала она. — Почему? — Я... сейчас не в ударе. Это было настолько слабая отмазка, что я даже рассмеялась, услыхав такой же смех за спиной. Даже Дениз чмыхнула возле окна. — Хочешь сказать, — утюжила я взглядом блондинку, — что вдохновение на шитьё приходит к тебе в определённые часы? — Вы ещё скажите, что делаете это лишь ночью! — коснулось ушей, заставив нас встрепенуться. Мы, как по команде, оглянулись и увидели на пороге Дюрдена. По-деловому серьёзный, с острым цепким взглядом, он опирался о косяк рукой, из-под которой как-то вкрадчиво выглядывала Кэнди. Видимо, узнав, что я вернулась, Дэкс выразил желание зайти ко мне в мастерскую, а Магвайр не сумела его отговорить. За что теперь чувствовала себя виноватой — настолько, что, всё же просочившись внутрь помещения, вновь принялась мучить картридж. — Дэкстер? — признаться, меня обескуражило его появление: я не хотела, чтобы он стал свидетелем подобной сцены. — Давно ты здесь? — Достаточно, чтобы понять, что́ происходит. Кажется, мисс Темпл опять села на своего коня. И на этот раз перешла все границы. Верно, мисс Темпл? — Нет, я..., — та смутилась ещё больше, бормоча нечленораздельное себе под нос. — Я не... Я вовсе не хотела ничего такого. — Ну, чего вы хотели, я, предположим, понял. Но мисс Линфорд права: это не даётся так просто. Докажите, что вы имеете на это право — и мы подумаем, что́ предпринять. — Но... я... не могу, сэр. — Вот те раз! Чего же вам не хватает? Вот ткань, вот машинка. Нужно что-то ещё? — Нужно! — не удержалась я. — Самое главное: уменье! Которым Джулия Темпл не обладает. Но честолюбие заставляет её лгать и приписывать себе чужие заслуги. — Это неправда! — взвизгнула та. — У тебя есть возможность это доказать! Это была надёжная ловушка, в которую я поймала глупую провинциалку. И, глядя на её испуганное лицо, я видела, как она пыталась выкрутиться, придумывая всё новые отговорки: — И всё же я не могу. Для этого нужна твёрдая рука, а ты меня расстроила настолько, что они у меня дрожат. — Хочешь сказать, что ночью, когда ты устала после рабочего дня и хочешь спать, они у тебя твёрже, чем сейчас? Не смеши! Ни меня, ни тех, кто находится рядом. Лучше честно признайся, что это не ты шила платья. — А кто?! Подняв голову, я обвела девушек глазами. Я знала ответ на этот вопрос. И ответить на него без ненужных последствий могла лишь одним способом. — Тот, кто, несмотря ни на что, сможет проложить сейчас заветную строчку. С этими словами я направилась к Дениз, видя на рожицах Жаклин и Кэнди посекундно возрастающее удивление. И, подойдя, протянула ей лоскуток: — Сделаешь это? — Я?! — вырвалось у неё, прежде, чем из-за моей спины донёсся голос блондинки, переполненный презрительной насмешкой: — Кто? Она? Ха! Да она ведь уборщица! Простая уборщица и не больше! — Да, — согласилась я, не отрывая взгляд от мисс Янгер, — уборщица. Но не простая. Пожалуйста, Дениз, выполни мою просьбу. Я знаю, что это дело твоих рук. — Откуда? — шепнула она поражённо. Откуда? Я скользнула глазами по её униформе, зацепилась за вышивку на кармашке, вспомнила, что она не давала мне покоя с момента знакомства. Теперь я знала, почему. Она изображала труженика в кепке, который, орудуя тряпкой, усердно мыл пол. Я слегка улыбнулась, ткнув на него пальцем: — Этот человечек выдал тебя. По её реакции я поняла, что на этот раз не ошиблась. Нет, Дениз не бросилась доказывать обратное, не стала бить себя в грудь, не оторвала карман и не закинула его от глаз подальше. А лишь бросила быстрый взгляд на Дюрдена и, когда тот кивнул, молча потупила взор. — Почему ты сразу мне не сказала? — я поняла, что он таким образом разрешил ей открыть эту тайну. — Не могла. Извини. Не могла? Почему? А впрочем, объяснить сейчас толком Дениз тоже ничего не могла: вокруг было много посторонних. И всё же кое-что сказать мне ей попросту не терпелось: — Дениз, с таким уменьем тебе бы собственную коллекцию создать. — А может быть, сразу — фирму? — она иронично улыбнулась. — Хотя, если честно, я давно задумываюсь об этом. Отчего-то мне было радостно это услышать, и я даже мысленно представила её на своём месте — когда Дениз решится, ей придётся повторить пройденный мною путь. А вот глупая блондинка не разделяла моего энтузиазма. Напротив, наполнилась возмущением и с привычной претенциозностью ткнула на карман Дениз: — А при чём здесь этот человечек? — А при том, что униформу уборщицы не украшают вышивкой изначально. Это она может сделать только сама. При наличии желания и уменья. Джулия уставилась на человечка, как если бы впервые его увидала, и я поняла, что подобная мысль никогда не посещала её. Несмотря на то, что эта вышивка ежедневно вертелась у неё под носом. Несмотря на то, что бесстыдно себя выдавала таким же искусно-рельефным швом. — Неправда! — хоть и поражённая, она всё ещё не сдавалась. — Это не могла сделать Дениз! Могла. И даже сделала. Хотя больше всего хотела быть незамеченной, остаться в тени. Но, видя, как Джулия на меня нападала, поняла, что был лишь единственный способ дать ей достойный отпор. Взяв у меня лоскут, она подсела к машинке и на глазах у присутствующих, столпившихся рядом, с лёгкостью профессионала проложила тот самый шов — ровный, затейливый, очень искусный. Осознавая, что в глазах отражается проблеск победы, я оглянулась на глупую Темпл. — Ну? Что теперь скажешь? А что можно было ещё сказать? Это было поражение. Полный нокаут. И ей оставалось лишь это признать. — Это ложь! Грязная подстава! Дешёвое представление! — весьма своеобразно, но всё же она сделала это. — Вы сговорились против меня! А потом и вовсе развернулась — резко, внезапно, очевидно, решив спастись бегством, — и понеслась к выходу, как ураган. Но с разгону налетела на Кэнди, и от столкновения та отшатнулась. Отпрянула, оступилась, не удержалась на ногах. И, падая, выронила из рук картридж, который каким-то немыслимым образом полетел к манекенам. Грохот, писк, лязг, испуганные вскрики. И зловещие кляксы, обезобразившие красочную гамму цветов... Инстинктивно вздрогнув, я распахнула глаза, замечая, что по щекам катятся слезинки. Господи, что там тогда началось! Такая коллективная встряска, как во время стихии. Волнение, суета, беготня, топот, грохот, какие-то голоса... Дэкстер рвал и метал, носясь, словно ветер, перепуганная Кэнди заливалась слезами, от страха вжимаясь всем телом в угол, а Жаклин ползала на четвереньках, осыпая проклятиями Джулию и злосчастный картридж и пытаясь его отыскать. И только Дениз, казалось, не растерялась. Подлетев к манекену, сорвала с него платье, отделила верхнюю часть от нижней, с силой рванула на себя. Послышался треск, взвизгнул отзвук разрыва... И я, обессилев, сползла по стене. В тот момент понимание моё отключилось вовсе, защищая меня от тяжёлого удара, и я лишь продолжала наблюдать за происходящим как бы со стороны. Как будто смотрела картинки какого-то глупого фильма, в котором ничего не могла разобрать. И лишь неосознанно лепетала — сбившимся голосом, нервно дрожа: — Она порвала его!... Она его растерзала! — Она пытается его спасти! — выросло предо мной лицо Дэкса. — Спасти, изодрав на части? — Именно так, Эйв, — он крепко сжал мои плечи. — Этому платью здорово досталось. И Дениз избавляется от верхней части, пока пятна не прошли на нижнюю. Гипюру уже не помочь — компьютерная краска не отстирывается, как ты знаешь, — а вот слоновую кость, возможно, удастся сохранить. — Но это уже не та модель, — с горечью возражал во мне скептик. — Зато можно сделать другую. Время-то у нас, к счастью, есть. Так что давай, Эйв, не сиди здесь, а лучше помоги Дениз. Он ловким рывком поднял меня на ноги, однако они не повиновались и устоять я почему-то не смогла. И это насторожило Дюрдена, заставив пристально вглядеться в меня. Не знаю, что он увидел, но спустя минуту, передумал, проронив: — Хотя нет. Лучше посиди вот здесь. Мы всё сделаем сами, — он заботливо усадил меня на диван, а затем гаркнул командным тоном: — Ну? Чего встали? Быстро на помощь! Отрывайте мелкие детали, на которые попала краска! Не дайте ей просочиться на основную ткань! Кэнди, хватит рыдать! Никто тебя не расстреляет! Джулия, какого дьявола вы стоите? Мигом работать, чёрт вас дери! Думаю, лишне говорить, что никто не посмел упираться и в ту же минуту все ринулись "в бой". К счастью, я сидела к ним спиной и не видела, что они вытворяли. Только, спрятав лицо в ладонях, слышала всё ту же возню, шорох ткани, треск обрывающихся нитей, россыпи пуговиц по полу. И ощущала, как меня знобило. От желания провалиться сквозь землю, исчезнуть или тихонечко умереть. Повернувшись на бок, я накрыла голову подушкой. Меня и сейчас знобило. От того, что плиточный пол в мастерской тогда так и не расступился и провалиться всё-таки не удалось. Натомест я провалилась в какую-то эмоциональную бездну, отдававшую холодом и онемением нервов. И в этой пустоте пыталась пробудить отключившийся разум и задействовать для решения вопроса, как же мне дальше быть. А затем ощутила прикосновение к рукам и, подняв голову, увидела Дэкса — серьёзного, крепко стискивавшего губы, снявшего пиджак и подвернувшего на блейзере рукава. — Ты как? — шепнул он. Оглянувшись по сторонам, я не без удивления отметила, что мастерская уже опустела и даже стала окунаться в сумерки, подступающие стеной. Только Дениз стояла рядом, с молчаливым волнением поглядывая на меня. — Нормально, — ответила я, стараясь заставить саму себя в это поверить. — Вот, держи, — протянул он бокал с вином. — Пей, тебе это не помешает. — Но... — Просто послушай меня и пей. Мы то же самое делаем, если видишь. Правда? Обведя их глазами, я только тогда заметила в их руках такие же бокалы. И даже удивилась: на работе Дэкстер никогда подобного не позволял. Видимо, дело было совсем плохо. — Коллекции... крышка? — Что? — Дэкс едва не поперхнулся. — Не-ет, что ты! Основная её часть осталась невредима — модели висели на стойках у стен, и туда злосчастная краска не долетела. Пострадали, в основном, только платья. Какое — больше, какое — меньше. Да и те мы спасли — что-то отрезали, что-то оторвали. Правда, при этом испачкали ткани — в такой переделке трудно сохранить аккуратность, — но это поправимо. Ведь так? — Я..., — я тщетно силилась понять, о чём он талдычит, — не знаю. Он по-доброму на меня посмотрел — немного жалостливо, но с покровительственной поддержкой — и пододвинул к губам мою руку, державшую бокал. — Выпей, Эйв. Ты всё ещё в шоке. Это заметно. А ещё лучше возьми всю бутылку, — он положил мне её на колени. — А затем поезжай домой и ложись спать. Спать? Он издевается, что ли? Как можно уснуть после всего, что стряслось? — Если я её осушу, меня ждут объятия с унитазом. Вряд ли в его компании можно уснуть. — Тогда выпей меньше. Столько, чтобы с ним не обниматься, но чтобы обязательно уснуть. Завтра тебе понадобятся силы: твои платья нуждаются в корректировке. В чём? Нет, он всё-таки надо мной смеётся. — Но ведь они безнадёжно испорчены. — Не безнадёжно. И не все. Наиболее пострадало последнее платье, но нижнюю его часть удалось сохранить. Остальные четыре нуждаются в частичном ремонте и после стирки обязательно подвергнутся ему. — После стирки? — я даже вздрогнула, будто меня укололи. — После какой ещё стирки? — После той, что уже была проведена. Я обвела обоих ошалелым взглядом, выдав затем поражённое: — Но тогда платья потребуют сушки! — Конечно. — В деликатном режиме! — Мы знаем, Эйв. Не волнуйся, Дениз будет за этим следить. — Дениз? — я буквально пригвоздила её глазами в то время, как какие-то подлые мысли засуетились в моей голове. А почему именно Дениз? Можно ли ей верить? И вообще, сможет ли она справиться с этой задачей без каких-либо казусов на сей раз? — Да, Эйв, — отозвалась она, подсаживаясь на подлокотник. — Тебе не о чем волноваться. Я всю ночь не сомкну глаз. — Я останусь с тобой! — напряглась во мне какая-то недоверчивая сила, которой тут же запротестовал Дюрден: — Это исключено: ты морально измотана, и тебе нужен отдых! — Дэкс, а сам бы ты на моём месте смог бы сейчас уснуть? — Нет. Именно поэтому я и даю тебе лекарство, — похлопал он по бутылке. Зловещая сила во мне клокотала, заставляя спорить и даже огрызаться. Но, как я ни упиралась, Дэксер стоял на своём. Причём все аргументы приводил с завидным спокойствием и терпеливо. А затем и вовсе вызвал своего шофёра и приказал отвезти меня домой. И вот я лежала на кровати, а мысли объёмным сумбуром роились в моей черепушке. Да так непривычно бурлили, что мне даже было не по себе. Что со мной происходит? Ведь я сухой делец, жёсткий прагматик. Я должна была стойко принять неудачу и хладнокровно найти выход из неё. А я... А я отреагировала совсем по-другому: намного живее, намного острей. Быть может, потому что это была первая неудача личного плана? Или потому, что коллекция не являлась для меня лишь работой? Она была периодом в моей жизни — пусть и недолгим, но свободным, — а также людьми, которые помогали мне. И я боялась их подвести. Что, если это всё же случится? Ведь ситуация вышла из-под контроля, и теперь далеко не всё в ней зависит лишь от меня. Что, если я не смогу восстановить платья? Ведь кто его знает, как пройдёт сушка и какие деформации оставит после себя. Что, если...? Я вдруг так резко села на постели, что скатившаяся по спине подушка упала куда-то под кровать. Глаза стали размером с колодцы, а голову потеснила единственная мысль, от которой скукожился разум. Что, если сейчас всё повторится точно так же, как и с платьями Дюрдена? Ведь ситуация очень похожа: модели — в сушке, за ними опять следит Дениз. Да и Дэкс в них заинтересован, потому как в некотором роде покровительствует мне. А человек, мо́гущий их испортить, всё ещё находится среди работников фирмы. Как там Дениз говорила? Это кто-то, имеющий зуб? На неё или же на Дюрдена? Я сорвалась с места — так стремительно и прытко, что темень за мной не угналась, — на ходу набрасывая пальто, вылетела на улицу, поймала такси. А потом быстрее ветра помчалась в мастерскую, движимая единственным желанием: только бы успеть! В офисе в этот час было темно и пусто. Только на ресепшене горела одинокая лампа, сумрачно освещая место привала охранника. Впрочем, его самого сейчас не было на месте, и я мысленно его пожурила за то, что он где-то пропадал. Хотя он мог отойти и по делу: пройтись по этажам, проверить отделы или даже выйти по нужде. Словом, я просочилась мимо его поста незаметно, подумав о том, что злоумышленник тоже свободно мог это сделать. Но очень надеялась, что всё-таки не успел. В комнате отдыха на нашем этаже тоже горел свет: в ней обосновалась Дениз. Мирно потягивая горячий кофе, в данную минуту она листала какой-то журнал, всем своим видом указывая на спокойную обстановку. Иногда, правда, она поглядывала на часы, висевшие на стене, но в этом не было ничего подозрительного: таким образом она следила за временем, установленным между посещениями сушки. Я неслышно прошмыгнула мимо, имея твёрдое намерение добраться именно до неё. Мелкие шаги на цыпочках, старания не шуметь — и вот я уже лёгкой дымкой выросла пред её дверью. Припала к стеклу, вглядываясь в подсвечиваемое спокойной голубизной пространство, оглядела мирно висящие в ней платья, казавшиеся вполне благополучными на вид. Но только я подняла голову, дабы в полутьме проверить показатели датчиков, как вдруг чья-то ладонь сзади закрыла мне лицо...