Я подожду, пока ты меня убьешь

Тихо загудев, снова заработал холодильник. Так странно, но сейчас он казался единственным родным существом. Практически сродни напольным часам, оказывается, сколько раз выказывалось недовольство их так и неразгаданной причудой бить в самое неподходящее время, сколько раз их бездушный механизм пытались отрегулировать, починить, заставить идти точно, без сбоев! А они … они продолжали жить своей жизнью. И только сейчас оказалось, что это … не помеха, не техническая неполадка, а просто черта усадьбы. Визитная карточка до боли родного отчего дома, так и встающего перед мысленным взором, стоит только подумать о нём. Близкое, созвучное. Как очертания далёких гор. Тихо падающий снег, пушистым слоем ложащийся на кроны деревьев леса, плотно подступившего к загородному дому. Звенящая тишина. Блеск звёзд. И страх. Как передаваемый из рода в род первобытный инстинкт. Инстинкт ужаса перед неведомым. Перед необъяснимым. Перед мощью природы. Медленно повернув голову, он чуть поморщился, когда было подсохшая, чуть стянутая кожа треснула и выступила кровь, медленно стекая вниз. Поджав губы, совсем оторвал рукава рубашки, итак изорванной в клочья, будто по ней прошлись катком. Таким хорошим, с шипами. А он в это время был в этой самой рубашке. Закончив фиксировать самодельные повязки, снова поморщился, уже чисто рефлекторно. Опустил руки вниз, пристраивая их на коленях вытянутых вперёд ног. Взгляд переместился в сторону аккуратно расставленных вдоль стены бело-голубых и изумрудно-зелёных пачек. Пахло химией и железом. Ноздри дрогнули, впитывая эти запахи. Мозг равнодушно, но педантично выдал информацию. Стиральный порошок. Совсем как тот, с хрусталиками льда. Кажется, Лайон «Голубой бриллиант». Теперь пол подвала был заставлен коробками с «New Beads». С ароматом розы и запахом сосны. И нежным, терпким ароматом морской свежести. Бриз. Или запах морозного леса … В ушах явственно хрустнул наст под мощными, пушистыми лапами. Сине-чёрные глаза смотрели, не мигая, на дне разгоралось синее пламя. Разбившееся на миллион осколков в один миг, утонув в нестерпимых криках, больше похожих на рык зверя, не получившего своё. Рык и визг. Тени снова дрожали, то вытягиваясь, то съеживаясь, как съежился сейчас он, сидящий на холодном бетонном полу в подвале. И он не помнил, как очутился здесь. Наруто словно очнулся, резко выпрямился, сжал израненные руки. С трудом опираясь, попробовал приподняться, но осел обратно. Адреналин потихоньку выветривался. На смену приходил трезвый расчет и способность анализировать случившееся. Свойство, так отличающее человека разумного. Рецепторы организма были настороже, включились сразу, как только он пришёл в себя здесь, сидя на ледяном полу подвала, инстинктивно выбрав такое место, чтобы угол обзора был самый выгодный. Прислушавшись, Наруто услышал, как наверху иногда звенели колокольчики, слышались мягкие, осторожные шаги. «Музыка ветра» словно пела, передавая ему информацию, предупреждала об опасности. Или об её отсутствии. Он не знал, откуда в нём подобная уверенность, но, слушая тихий звон, Наруто отчётливо понимал, что, если и есть на земле место, где он в безопасности, так это здесь. Самое странное, здесь, в подвале, откуда они с Кибой недавно сбежали, считая, что им повезло. Оказывается, они всё поняли неправильно. И всё выглядит иначе, чем ты себе это представляешь. Неожиданно вспомнился дед. Его мудрый, спокойный взгляд. Он любил частенько приговаривать одну из неизменных пословиц — поговорок: — Выдавать белое за чёрное. И тотчас в ушах раздался крик бабушки: — Не надо! Не убивай! Не обагряй свои руки нашей кровью! Так громко, как будто этот крик, полный отчаяния и неистребимой надежды, не плод воображения, не раздаётся где-то там, в закоулках памяти, а реален, как ... как те дети, со смехом бегущие мимо него, как любой прохожий, идущий по своим делам, как … как Саске. Волшебная, манящая омега с гор. Скрипнув зубами, Наруто сжал виски руками. Кожа под наскоро сделанными повязками раздражённо запульсировала, видимо, опять потревоженная резкостью движений, но ему было всё равно. Образ Саске, с выбившейся из причёски прядью чёрных волос, по которым при каждом движении омеги словно пробегали, переливаясь, искорки света, задрожал, стал расплывчатым. Пока не растаял лёгким облачком, подобно эфемерным облакам, причудливо огибавшим вершины гор. По-прежнему далёких и недоступных. Как Саске … — Кто же ты такой, Саске? Сердце невольно сжалось. Слова замерли на языке, потому что, умышленно или нет, он не договорил. «Чт̀о ты такое». Потому что, когда он задавал эти вопросы, он не доверял. Тянулся сердцем, а не доверял. Запутался. В очередной, миллионный раз. И, почувствовав это, омега ушёл. Наруто с хрипом вздохнул, вдыхая смешение розы и сосны. Отдушки, честно повторившие настоящие, природные ароматы. И все же весьма далёкие от натуральных предшественников. Он вспомнил, как Саске тогда ушёл. Как открылась на минуту дверца салона, принеся с собой морозную свежесть ночи. И как сжалось сердце тогда, как он, этот беспокойный, но такой живой орган, сжался сейчас, потому что он остался … один. — Саске, — хрипло повторил Наруто, сильнее сжимая виски. Собственный голос казался чужим, слова были чужие, он сам был словно чужой. Саске. Мой чёрный лотос. С волшебным, неповторимым запахом. Незнакомый и тот, кто тысячу лет. Кто только для тебя. Вот. Вот же главное! «Для меня». Он повторил свой вопрос, с тоской понимая, что не хочет знать ответа. Во всяком случае, сейчас, когда он сидит здесь, истекая кровью и дыша воздухом, наполненным хлоркой и извёсткой. Внезапно что-то изменилось. Там, наверху. Насторожившись, Наруто прислушался. Заставил непослушные мышцы ног работать и, кое-как поднявшись, оперся о стену, глотая воздух и замирая в ожидании. Уже не придавая значения ноющим, потревоженным ранам, нащупал непослушными пальцами стену позади себя. Пальцы наткнулись на какую-то выступающую железку. Обрадовавшись, с силой рванул к себе и, ругнувшись на свою неуклюжесть, привалился обратно к стене, неловко удерживая импровизированное оружие, спрятал в кармане живописных полосок ткани. Всё, что осталось от некогда довольно удобной парки жизнерадостного, оранжевого цвета. — Думаю, тот, кто сначала теряет чужое, а потом бесцеремонно вламывается на чужую же территорию, не должен волноваться о своей безопасности? Если говорить «Он появился, словно из-под земли», бесспорно, эта сентенция относилась к Мастеру Цу Ти Ооноки на все двести процентов. Бесшумно появившись перед Наруто, китаец с невозмутимым видом смотрел на непрошеного гостя, ничем не показывая своих эмоций. Чёрный шёлковый, традиционный халат, отороченный красно-золотой вышивкой. Мягкие, удобные тапочки-«мокасины» в полоску. Седые, выбеленные волосы, связанные желтой лентой и собранные в пучок, густые брови и усы. И умные проницательные глаза, цепко следящие за собеседником. — Вы будете до смерти припоминать мне потерянный плакат ценой в йену? — проворчал Наруто, не желая признаваться, что испытал невероятное облегчение, увидев, кто это. Как бы недружелюбно его ни встречали, угроза от китайца явно не исходила. Вернее, не так. Если и исходила, то не от него. Сглотнув тяжёлую, вязкую слюну, Наруто уставился поверх низенькой, приземистой фигурки. К̀ак он очутился здесь, Наруто так и не вспомнил. Но… Скользящий удар. То ли рука, то ли длинные, закруглённые книзу лезвия, только что распоровшие затрещавшую ткань. Крепкий, надёжный твил* распался на полосы, чудом удержавшись на месте, только потому, что хозяин того, что когда-то было удобной, тёплой одеждой, не стоял на месте. Свирепые, лишённые какого-либо намёка на сострадание, бездушные глаза, совершенно лишённые зрачков. Мазнули по нему, расширяясь в мимолётном удивлении, когда Наруто отбросил нападающего от себя. И тотчас согнулся, беспомощно застыв с руками, выламываемыми назад неведомой, злой силой. Это было словно наваждение. Как когда-то в детстве он под присмотром старших мужчин семьи, ловил на озере нерку на спиннинг, с азартом наблюдая, как бьётся в воздухе небольшая, ярко-красная рыбка с зелёной, как трава, головой. А сейчас он сам стоит, беспомощный, явственно слыша, как трещат суставы, в которые вцепилось что-то похуже крючка. Рык. То ли рык, то ли вой, и непонятно, это его рык, рык живого существа, загнанного в ловушку, или чужой крик. Он не помнил. Только рывок, на пределе, мелькнувшую тень, и свежую кровь на снегу. А потом его отбросило прочь с такой чудовищной силой, что он ударился о землю и отключился … чтобы придти в себя уже здесь, в подвале. — Наваждение, — прошептал Наруто, не без усилия разжимая пальцы и вытаскивая руку наружу. Железку он так и оставил там, в кармане. Ну, или в его остатках. Там, наверху, звякнули колокольчики, и он мгновенно подобрался. Так, инстинктивно, практически не отдавая отчёта, но сжался так, как сжимается зверь перед прыжком. Насторожённые глаза молодого альфы встретились с мудрыми глазами старого. Так похожие на глаза Морино Ибики. Хатаке Какаши. Собственного отца. Они все хотели от него только одного … Наруто вздрогнул. Господин Ооноки улыбнулся, наклонив голову набок. Колокольчики снова зазвенели. Потянуло сквозняком. Полы халата китайца слегка дрогнули. Китаец шагнул вперёд, проворно переступая ногами в удобных хлопковых штанах. «Мокасины» в полосочку остановились в паре метров от молодого человека. — Силишься вспомнить, но разум твой закрыт, — усмехнулся Ооноки, абсолютно не испытывая никаких неудобств из-за разницы в росте, — я уже, вроде, говорил. Ты типичный дзёу-лин-хоу **, впрочем … У каждого из нас, приходящего на землю, есть своя, особая, миссия. Ты, например, знаешь свою? Наруто, минуту назад стоявший, напряжённо вслушиваясь в непонятные звуки наверху, перевёл дыхание. Старый китаец, несмотря на свои странности, не был похож на враждебно настроенного. Даже если вспомнить, что в этой жизни обстановка может поменяться мгновенно. В буквальном смысле. И, тем не менее, то самое, шестое чувство подсказывало, что сейчас старику можно верить. Если бы ещё он не говорил загадками … — Что касается плаката. Понимаю твои чувства, когда я заставил тебя убрать тут, когда ты проявил неуклюжесть, но, тем не менее, взять то, что, по твоим словам, «стоило всего-навсего йену», было некрасиво. И это очень вежливое определение твоему поступку, с моей точки зрения. Даже если ты ничего не знал. Наруто почувствовал себя так, словно мечтает провалиться со стыда под землю. Даже учитывая, что они стоят практически там. Подвал всё же. И уловил смешинку в слегка выцветших глазах, наблюдающих за его реакцией в свете люминесцентных ламп подвала! Вот же … старый чёрт! А «старый чёрт» мало того, что сполна насладился смущением молодого человека, так и добил напоминанием его, Наруто, оплошности: — И терять плакат было вообще верхом безалаберности. — Я … Не найдя своему «распиздяйству», как сказал бы Киба, достойного оправдания, Наруто беспомощно пожал плечами, тотчас цыкнув, когда раны мстительно полыхнули огнём. — Я закрыл входную дверь и включил табличку «Закрыто». Мастер Цу Ти провёл по усам чуть сморщенной рукой и кивнул, улыбнувшись озадаченному выражению лица юного альфы. Мальчишка ему, безусловно, нравился. Именно поэтому «Господин Цу», как уважительно обращались к нему все знакомые, после долгих размышлений решил ему помочь. И, возможно впервые за долгое время, пойти против собственного принципа невмешательства. Подойдя вплотную, он резко взялся за руки Наруто и принялся довольно ловко разматывать импровизированные бинты. Парень невольно вздрогнул, когда коричневатые, покрытые старческими пигментными пятнами, узловатые пальцы с неожиданной силой для своего возраста, дёрнули на себя присохшую ткань: — Терпи! Зло покосившись, Наруто раздул ноздри, но промолчал. Даже когда импровизированную повязку дёрнули ещё раз, так сильно присохла материя. — Тебе повезло, — Цу Ти внимательно осмотрел раны, не поморщившись, когда кровь капнула на пол, — ранение сквозное. Хотя, если сравнить вот с этим. Морщинистые руки таким же манером освободили Наруто от еле державшихся на мощной фигуре альфы полос разорванной парки. Наруто открыл, было, рот, чтобы сказать пару ласковых старику, столь бесцеремонно обращавшемуся с ним, и вдруг, проследив за внимательным взглядом осматривавшего его старика, осёкся. А он и не заметил, что на животе подсыхали довольно внушительные царапины. — Ты по-прежнему ничего не помнишь? — Кроме того, что здесь я в безопасности, не особо, — откровенно ответил Наруто, помолчав. То, что выдал ему несколько минут назад мозг, можно было смело отнести в разряд фантастики. И тут он вспомнил «ночных гостей». Исполосованную входную дверь. Свои «видения», если можно так их назвать. Зажмурившись, Наруто постарался не измениться в лице. А когда открыл глаза, обнаружил, что настолько углубился в свои мысли, что даже не заметил, как его раны снова перевязали, обработав мазью, приятно охладившей горящую, словно от ожога, кожу. Как на руках, так и на животе. — Тебя вовремя спасли, — кивнул молодому человеку китаец, успевший отойти и сесть на корточки, — к тому же ты альфа, а у альф во все времена регенерация высокая. То, что Мастер Ооноки имеет привычку выражать свои мысли несколько высокопарно, это ясно. Наруто, снова устроив на коленях перевязанные руки, прямо взглянул на того: — Вовремя спасли? Кто? — Тебе лучше знать, — невозмутимо пожал плечами Цу Ти. Прежде чем Наруто повторил вопрос, он мягко уточнил: — Меня там точно не было. А ты здесь. Живой, немного потрёпанный, но живой. Как думаешь, достаточная цена? А ведь иногда люди платят намного дороже. У Наруто едва не перехватило дыхание. Перед глазами, словно вспышкой, мелькнул светлый — светлый мех. С чёрными пятнышками и залитый свежей кровью. Ровно за секунду до рокового рывка, когда его потащили назад, к тьме, где метались дрожащие, уродливые тени. — И ты знаешь, — донёсся до оцепеневшего Наруто голос китайца. Наруто медленно поднял голову. Знает? А что он знает? Что его, по-видимому ... защищает зверь? По какой-то неведомой причине взявший его под свою защиту? Да знаменитый канал Дискавери явно отдыхает! Ему вдруг захотелось засмеяться. Наверное, так с ума и сходят. Тем временем Господин Ооноки наблюдал за впавшим в задумчивость молодым человеком, делал выводы. Покачал головой, пожевал практически беззубым ртом: — Эхехе … — Почему Вы меня упрекали за плакат? — спохватился Наруто. — О чём мне говорить с тем, кто не слышит? Китаец был явно недоволен, но Наруто сделал вид, что не слышит этого: — Вы очень рассердились, когда я не смог принести плакат. Сначала сказали, мол, это память, а потом ... когда я упомянул, что плакат напугал омегу. Вы ... — Память, — перебил Наруто Ооноки и ткнул в сторону перевязанных ран, заставив Наруто замолчать, — тебя просили уехать, не так ли? — Откуда Вы знаете? — резко перебил старика Наруто. Возможно, невежливо, но ему порядком надоели недомолвки последнего. Ведь явно собирается что-то сказать, так зачем выводит его из себя, особенно этими упрёками за потерянный дешёвый плакат? С какой-то во всех смыслах безвкусной надписью … И, наверное, он был прав, когда, чтобы как-то защититься от нападок старого хрыча, оправдал испуг Саске приближающейся течкой. Светлый, с чёрными пятнышками мех мелькнул перед глазами и Наруто, опять растеряв свою агрессию, замер, пытаясь поймать ускользающую мысль. Сейчас. — Хорошо, — Мастер Цу Ти поднялся проворно на ноги и Наруто едва не застонал, поняв, что опять бесконечно далёк от того, что только что ускользнуло, наверное, в сотый раз. Однако решимость во взгляде китайца заинтересовала. — Сначала дай слово не задавать глупых вопросов. Наруто поднял брови, но, поколебавшись ровно секунду, скрыв усмешку, дал требуемое слово. Вздохнув и пробормотав коронное «эх, глупая молодёжь», Ооноки предложил: — Смотри внутренним взором, Наруто. Озадаченный, Наруто подчинился. Огляделся вокруг. Подвал как подвал. Как уже упоминалось, с бытовой техникой. С расставленными вдоль стен коробками, наполненными стиральным порошком. Ровно освещённый люминесцентными лампами на потолке. Разве что немного холодно. Разве что … Он невольно моргнул ещё раз. И, не понимая, как это произошло, растерянно огляделся. — Смотри внутренним взором, Наруто, — услышал он совет Ооноки. Только в этот раз голос китайца слышался издалека, будто тот, кто произнёс эти слова, находился где-то далеко. Совсем в другом месте. Наруто снова обвёл вокруг себя взглядом. Стало определённо холоднее. И не было ни холодильника, ни стиральной машины. Даже коробок с порошком не было. Только бетонные стены. Дощатый пол. И всё вокруг было освещено красноватым светом. И это не был свет люминесцентных ламп. Не было вообще никаких ламп. Наруто растерянно смотрел перед собой, окончательно перестав что-либо понимать. — Смотри! — настойчиво позвали его. Сглотнув, Наруто внимательно осматривался дальше. Красноватый свет не исчез, зато всё виделось намного чётче. Повинуясь какому-то порыву, Наруто поднял голову вверх. Чтобы увидеть то, что не заметил сразу. Не только холодные, бетонные стены. Дощатый пол. Но и то, что всё вокруг тщательно украшено полынью. *** Каждый угол. И вдоль потолка, и вдоль стен. Особенно вокруг незамеченного раньше небольшого узкого оконца. А красный свет, так удививший Наруто — это и есть его «внутренний взор». Дыхание перехватило, когда альфа с отчётливой ясностью осознал, что больше не может отрицать, что его тянуло сюда, в Долину, наполняя сердце тоской, не просто так. Потому, что предначертано. Потому, что иначе он бы не смог. «Молодой альфа, что не в ладу с собой» «Ты родился в очень необычной семье … Наруто» «Убей любимых! «Наруто» … «Наруто» … Наруто задрожал. Дышать стало просто невыносимо тяжело. До боли, той самой, когда грудь — словно обручем стянута. А ноги словно приросли к месту. До нестерпимой рези в воспалённых глазах, в которых всё сильнее и сильнее плясали картины, одна другой причудливее. Пока не слились в одну, уже виденную, прокрученную в мозгу бесчисленное количество раз. Как переворачивается в воздухе гибкий, мощный силуэт. Мелькает светлый, серебристый мех с чёрными, неровными пятнышками, зверь переворачивается с видимым трудом, брызги летят вниз, окрашивая белый снег алым цветом свежепролитой крови. Лапа с чуть закруглёнными когтями очерчивает полукруг, словно отгораживая, оберегая. Только что была жаркая схватка, откуда это понимание, он не знает, но знает, что на снегу именно кровь, потому что всё вокруг давно окрашено в этот цвет. Его словно отбрасывает куда-то в сторону неведомой силой, и руки перестают выламывать, его просто отшвыривает прочь … От удара о землю едва ли не вышибает дух, но в последнюю секунду парню удалось сгруппироваться, и проносится совершенно постороннее «Гай — сэнсэй мной бы гордился» ****. А потом сознание пронзило безотчётной, безмолвной тоской. Физические страдания вдруг отошли на задний план, став несущественными. И он слушал. Не менее жадно, чем впитывалась красная жидкость в пушистый снег несколькими минутами ранее. Неясный зов рождался откуда-то извне, будоражил кровь и звучал всё слышнее и слышнее, настойчивый, влекущий, не желающий стихать. Как будто где-то вдали страдало живое существо, звало, умоляло. Парня внезапно бросило в жар, на висках выступил пот. Покачнувшись, он всё же удержался на ногах, поспешно, судорожно, глотая воздух, не обращая внимания на ощущение, будто лёгкие забиты песком, и, шатаясь, сделал пару шагов. Задыхаясь, побрёл на выход, в последнюю секунду обходя препятствия. Его вела неведомая сила, и с каждым метром пути, он обретал уверенность в собственных силах, казалось, покинувших его напрочь. Интуиция полностью завладела им, обострила все чувства, отогнав страх, если он и был, запредельно далеко. Он выбрался наверх, молча направился к выходу, ловко обходя прилавки с сувенирами и статуэтками. Умудрился выскользнуть наружу, так, что не звякнул ни один колокольчик «музыки ветра». И абсолютно не отреагировал на чьи-то заботливые руки, накинувшие ему на плечи тёмно-серую парку взамен той, разорванной. Цу Ти долго стоял и смотрел вслед альфе, не замечая, как впервые за долгое время на его сухих, всегда угрюмых устах появилась улыбка. *** Это здесь. Наруто хлопнул дверцей и заспешил вниз, проваливаясь в снегу, но упрямо продолжая спуск. Обрыв был довольно крутой, то и дело молодой человек оскальзывался в тех местах, где склон не был припорошен белоснежным покрывалом, но, видно, кто-то крепко ему ворожил в этот день. Альфа спешил. Тоненькая ниточка связи, которую он почувствовал там, в подвале, грозила оборваться без всякого предупреждения. Нервничая, Наруто остановился и принялся осматриваться. Лес, подступивший к едва видной дороге, на которую спустился со склона парень, насторожённо смотрел на него из-под сплетения ветвей. — Ккар! Огромная чёрная тень взметнулась вверх, задевая крылом широкую лапу ели. Взметнулся снежный ком, открывая гроздь шишек, закачавшуюся по инерции. Не отдавая себе отчёта, Наруто двинулся именно туда. Туда, где качалась гроздь, поворачиваясь к солнцу светло - рыжим боком. Сердце сжалось. Он сумел разглядеть маленькие пятнышки крови. А потом ... замерев на секунду, уверенно двинулся вперёд, находя дорогу, идя по следу. Тот внутренний компас, что помогал ему всё это время, не обманул. Ни разу не подвёл. Лес поредел, путь стал более ровным. И тогда Наруто увидел её. Небольшая пещера, уютно устроившаяся прямо на излучине застывшей, скованной льдом реки. Прикрытая огромными лапами вековых, суровых елей, чьи стволы были в обхвате куда мощнее тех, росших в облагороженном Парке. Деревья плотно стояли, опуская донизу колючие, бархатистые еловые ветви, поэтому пещеру было сразу и не разглядеть. Изо рта вырвалось облачко пара, тотчас растворившись в воздухе, напоённом хвойным ароматом. Сузив глаза, Наруто замер, считывая информацию. И двинулся вперёд, ноги молодого, сильного альфы, ступали на удивление бесшумно. Он сам не знал, чего больше в его чувствах, то ли облегчения, то ли тревоги. Его вело вперёд предчувствие того, что всё, непонятное до этого, станет ясным, как в тот миг, когда вселенная дарит нам знание. А тревога была оттого, что радость всегда идёт рука об руку с неизбежным злом, таящимся всегда там, где мир и покой. Потому, что злоба и зависть всегда рядом. Как две стороны одной монеты. Еловая лапа довольно больно ударила по щеке. Поспешно увернувшись, Наруто выпрямился и открыл глаза. Несмотря на уединённость, пещера была довольно хорошо освещена. Днем сюда проникал естественный свет, создавая полумрак, ну, а ночью … Ночью свет не нужен. Дыхание перехватило. Все мысли смешались, пока не осталась только одна. Вернее, это была мысль, направленная только на одного человека, неожиданно пришло осознание, что и нет никого, роднее его. Ноздри альфы расширились, впитывая ее, эту ниточку, что вела его сюда. Легкий, свежий аромат жасмина, белоснежного цветка, раскрывающего свои шелковистые лепестки на закате, нежного цветка с привкусом мороза. И стойкое ощущение, что с тем, кто его звал, случилась беда. Вздрогнув, он неудачно ступил, под ботильон попал камешек и хрустнул, мгновенно превращаясь в крошево. Наваждение исчезло. Омега, лежащий на полу, поджимая под себя длинные, стройные ноги, вздрогнув, сделал попытку привстать, но не смог, только полуобернулся навстречу, опираясь о дрогнувшие руки. Из-под дрожащих ресниц насторожённо смотрели чёрные, затуманенные глаза, кажущиеся огромными, такое бледное было лицо. Белое, как мел. Наруто, впитывающий в себя каждую чёрточку омеги, только сейчас заметил, каким изможденным выглядит тот. Словно из его тела выкачали все жизненные соки. Обычно изящная фигура смотрелась болезненно худой, будто до этого омега держался, а сейчас разом обессилел. Как обычно бывает после долгой, изнурительной болезни. Обычно ухоженные волосы в беспорядке разметались по плечам, тонкая кофточка упала с правого, обнажая кожу. Омега приподнялся, поспешно поправляя одежду, но движения были слишком заторможенные, и Наруто успел увидеть несколько больше того, что ему было позволено. Хмурясь, он переступил с ноги на ногу, терзаясь и не решаясь прямо спросить … Искусанные губы шевельнулись и тихо, потому что голос сорван, омега произнёс: — Он поставил мне метку. Зачастую разум отрицает то, что видит. Желваки заходили, Наруто уставился туда, где, среди россыпи синяков и ссадин, расцветала пр̀оклятая орхидея Хьюга. Метка Неджи. Он всё-таки нашел способ взять себе то, что считал своим. Как тогда, с Сакурой. Обнаженное тело змеи с розовыми волосами мелькнуло и тотчас размылось, и сердцу было все равно. Безразлично. Но не сейчас. А он когда-то считал, что ему больно. Как же он ошибался! Как они все ошибались! Кроме Хинаты … но даже она ничего не могла поделать, вернее ... Вернее, было поздно. Но когда Хьюга успел догадаться?! Послышался шорох. Спохватившись, Наруто сделал движение, чтобы помочь омеге подняться, но тот злобно зашипел и он замер. Как он мог забыть, с кем имеет дело! Осторожно вернув руку на место, он продолжил наблюдать, не делая резких, необдуманных движений. Спустя пару минут омега перестал злиться, успокоился. Скорее, он злился неосознанно, но то, что побудило омегу позвать альфу, напомнило о себе, подавило вспышку, наполнило потемневшие глаза лучистым светом. Окончательно сев, омега внимательно всмотрелся в огромную, внушительную фигуру напротив. Сегодня был солнечный, довольно ясный день, который клонился к закату. Солнце уверенно отыскало сюда дорогу, и его лучи освещали все вокруг мягким, живительным светом, прежде чем оно окончательно скроется, уступая ночи. Это солнце жило в синих глазах, что пристально смотрели в его глаза. И фигура была словно облита светом. Отгоняя прочь тени. И захотелось забыть … хотя бы ненадолго забыть … — Я … Саске неожиданно испытал странное чувство. Щёки окрасил румянец, сердце забилось сильнее. Облизнув губы, он хрипло попросил, всматриваясь в лицо альфы, едва не сдавая себя с потрохами, но впервые в жизни поймав себя на отчаянном желании всё послать к Тэнгу *****: — Я хотел тебе объяснить. — Шшш ... Наруто опустился перед удивлённым Саске на колени, кивнул головой в сторону метки: — Ты думаешь, что теперь я утрачу к тебе интерес, раз он поставил тебе свою метку? Поборовшись пару секунд с самим собой, Саске выдохнул честно: — Альфы всегда так поступают. — А омеги? — задал справедливый вопрос Наруто, берясь за молнию парки. Вместо ответа Саске покачал головой: — Я неправильная омега. Хотел добавить что-то, но, передумав, вместо ненужных слов опустился обратно на пол, помедлив, развёл в стороны ноги. И это движение было настолько непритворным и лишенным какой-либо наигранности, фальши, что не было ничего более естественного, чем этот омега, добровольно предлагающий себя альфе. — Тогда я неправильный альфа, — усмехнулся Наруто, успевший раздеться. Он принялся аккуратно раздевать омегу, подавляя вспыхнувшее желание, чтобы не испугать ту своим напором и внушительным стояком. Чуть помедлив, он накрыл тело омеги своим, словно хотел поделиться своим теплом, закрыть от всех бед, отгородить от жестокого мира. Чтобы не раздавить, бережно оперся о сильные, мощные руки, не обращая внимания на боль от раскрывшихся ран. Последний солнечный лучик вспыхнул и погас в чёрных волосах, облаком рассыпавшихся на фиолетовой ткани футона, успев оставить частицу в загадочных глазах омеги, и только когда он увидел улыбку, понял, что всё правильно. Саске выгнулся, хватая ртом воздух, когда огромный член альфы наполнил его собой, заставляя забыть обо всём, кроме того, что нет ничего важнее этого момента. Наруто сделал пару толчков, потянул омегу на себя, и тот, помедлив, скрестил изящные лодыжки за крепкой покрытой золотистыми волосками, спиной. Капелька смазки стекла вниз, прямо на одну из тёмных линий, образующих «Цветок Хьюга». То место, где клыки впились в кожу, не заживало и кровоточило, словно напоминая омеге, кто её хозяин, но уверенные, сильные толчки заставили забыть обо всём. Кроме чувства принадлежности и удивительной наполненности, и, выгнувшись так, что лопатки сошлись в одну линию, омега закричал. А он думал, что сорвал голос, когда рассвирепевший неповиновением светлоглазый альфа рвал кожу в клочья! «Так! Так! Всё правильно!». — Всё … — рыкнул Наруто, содрогаясь в очередном оргазме, — потом … Он не знал, будет ли у них это «потом», но чувствовал, что сейчас ему на это наплевать. Они перешли черту и ни один из них не собирался останавливаться. Не выходя из омеги, Наруто перевернул того на бок и снова вошёл, глубоко, так, что тот снова вскрикнул, зажмуриваясь и принимаясь дышать часто, вздрагивая, когда толчки были наиболее глубокие. Лёгкие словно грозило разорвать от жара, который охватил их переплетённые тела, гибкое белоснежное тело выгибалось в такт мощным толчкам, и Наруто сорвался. Он брал омегу, как бешеный зверь, а тот покорно подставлял себя, раскрывался, соблазнял, даже когда альфа рычал и кусал. Только покорно прикрывал мятежные глаза, только успокаивающе гладил подрагивающие мускулы, когда они устраивали маленькие перерывы, тянул альфу на себя, и всё начиналось сначала. Омега качался, словно на качелях, подбрасываемый вверх бёдрами альфы, успевшего лечь на спину. Он вскрикивал, когда внизу вспыхивало что-то волшебное, когда член задевал внутри средоточие желания. Собственный небольшой член давно истекал соками, и, когда Саске наклонился, чтобы поцеловать Наруто, окончательно взорвался, вырывая вскрик. Наруто отреагировал мгновенно, тут же подминая омегу под себя и хищно улыбаясь очередному подтверждению, что он сумел довести омегу до оргазма. Наверное, сотого или тысячного, они сбились со счета … Помедлив, альфа с облегчением замер, позволив и себе расслабиться. И не сразу осознал, что омега забился под его довольно рослым телом, пытаясь выбраться. Взгляд потихоньку прояснился. Мозги встали на место. Наруто огляделся, отмечая про себя, что теперь пещеру освещает луна, сменившая столь щедрое к своим детям солнце. Омега следил за ним похолодевшим взглядом, опять насторожённо подмечая каждое движение, будто не он только что стонал и метался под его ласками! Подавив раздражение, Наруто принялся собирать одежду. — Я хотел тебе объяснить, — тихо, как эхо, подал голос Саске, цепко наблюдая за реакцией альфы, — чтобы ты меня понял. — Ты меня посылаешь. — У меня долг перед семьей. Мы зависим от ... от Хьюга. Наруто выпрямился, едва не стукаясь о потолок пещеры. Как там говорил китаец? «Смотри внутренним взором». Но сейчас была только обида. И, если он начал что-то понимать, задетые чувства затмили всё. Перед ним была омега, которую они опять не поделили и которую у него отняли, даже когда он только что … Сглотнув тягучую слюну, Наруто уставился на Саске. Горько усмехнувшись, когда тот покачнулся, вставая со смятого, залитого спермой футона. Ему показалось, что примешивается ещё один запах. Кровь. Вот что это за запах … но они просто пошалили … ведь так? Так, Саске? А еще он испытывал дикую ревность, от которой всё темнело перед глазами, и способность рационально мыслить отключалась напрочь. Впрочем, рациональное закончилось давно. Ещё тогда, когда он увидел на стекле следы от когтей. Тем временем Саске привёл себя в порядок. Зажимая метку, повернулся к Наруто, недружелюбно изучающего его из-под чёлки: — Береги себя, Наруто. Я ... Осекшись, Саске виновато опустил глаза. Помолчав, всё же нашел в себе силы сказать: — Я не такой, как прежде. Наруто удивлённо уставился на омегу. Что, ко всем юреям ****** на свете, это значит? Какого ляда Саске творит? Сначала признается в том, что теперь он меченный, потом дает согласие послать этот факт куда подальше. Жаль, что не в живую дарителю. А теперь что, на попятный? О какой зависимости идет речь? Только потому, что этот сноб построил жилье для потерпевших катастрофу омег? Так, блять, он узнавал, это, вообще-то, шло от мэрии города, никто не заставлял заносчивого господина Хьюга суетиться! В конце концов, у него тоже есть деньги! И он с удовольствием швырнет их в одно надменное, ненавистное лицо! Представив милую картину «возвращения денег», Наруто так впечатлился своей фантазией, что язвительное «Деньги за жилье пострадавших из Нараямы», прозвучало словно наяву. И он рефлекторно шевельнул пальцами, словно и вправду передавал … нет, кидал деньги в остолбеневшего Неджи. Выдохнув, резко посмотрел в сторону, чтобы сдержаться и не накричать. Эти мысли злыми осами пронеслись в голове, и он хотел ответить что-нибудь резкое, в конце концов, осадить, поставить омегу на место, но омега опять ускользнул. Пока Наруто наслаждался красочной картиной, как он уделывает одного мерзавца, омега бесшумно выскользнул из пещеры. Опомнившись, Наруто бросился следом. Абсолютно не соображая, куда побежит на ночь глядя и что он там увидит, снаружи. Снаружи был холод и снег, успевший пойти снова, пока они с Саске наслаждались друг другом. Сжав кулаки, Наруто в бессилии огляделся по сторонам. — Куда же ты ушел? — прошептал, вглядываясь в темноту впереди, понимая, что ничего и никого там нет, но надеясь, а вдруг … Оглянулся в сторону пещеры и, осуждая сам себя, покачал головой. Внутренний взор, Мастер Цу Ти? Но он слишком был человеком, чтобы зверь вернулся … * Ткань, применяемая при пошиве утепляющей одежды. ** «Рожденные в 90-е». *** С древних времен колдуны, ведуны, шаманы, применяли полынь при проведении различных обрядов и ритуалов, изготовлении зелий, амулетов и оберегов. Ключевое слово «оберег». **** «Привет» из походов со скаутами. ***** Горный дух. ****** Дух умершего.