Я подожду, пока ты меня убьешь

«Смотри внутренним взором». Фраза, которую он вспоминал. Которая ему помогала и помогает до сих пор. Наруто медленно осмотрелся. То, что «подсветка цвета крови» появилась сама по себе, тогда, когда он это захотел, его не удивило. Возможно, потому, что слишком много всего произошло. А, возможно, потому, что времени удивляться не было. Тряхнув головой, чтобы отросшая чёлка не лезла в глаза, Наруто ещё раз осмотрелся. Коридор, по которому он только что прошёл, вывел его к полуовальному холлу. С мерно гудящими холодильниками, с дверями, закрытыми на кодовые замки. Потемневшие глаза быстро пробежались по надписям. «А/Образцы». «О/Образцы». «Слияние». Ярость. Плохой помощник, по правде говоря. Но сердце не желало принимать эту правду. Ярость затмила всё человеческое, что ещё теплилось в нём. Едва не срывая ногти, он распахнул третий холодильник, догадавшись, что за мерзость была в тех, первых. И судорожно сглотнул, не понимая, как такое может быть. Если такие, как он, монстры, то к какой категории отнести тех, кто сотворил подобное?! Отвернувшись от равнодушно поблескивающих в тусклом полумраке крюков, Наруто унял дрожь. Сосредоточился на зове. «Наруто». Соулмейт настойчиво звал его с первых секунд, как он выбрал эту дорогу. «Вспомни, на что ты реагировал, когда видел своего … омегу». «Запах, — помедлив, мысленно отозвался Наруто, дыша с трудом, так как ярость всё ещё билась в нём, и воздуха катастрофически не хватало. Он заставил себя посмотреть в тусклые глаза существ, покачивающихся на крюках, — альфа во мне сходил с ума от его запаха, но теперь я многое знаю. И многое воспринимаю иначе». «Тем не менее … — зов Гаары был слабый, но настойчивый. Гаара изо всех сил пытался помочь, — это единственное, что сейчас играет тебе на руку. Иначе ты не справишься. Особенно если …». Гаара замолчал, и Наруто понял, почему. Синие, потемневшие от гнева глаза на секунду устремились в ту сторону, куда он не пошёл. Развилка коридора, ведущая в зону, где пахло разложением и гнильём. Смертью. Он стиснул зубы и с силой захлопнул дверцу. Пока он на верном пути. И, если смерть не приняла к себе его омегу … значит, шанс есть. Наруто шагнул в сторону дверей. Саске. Отряхивающий снег в тот день, когда они встретились впервые … Вернее … Сердце сжалось от боли, когда безжалостная память напомнила замеревшему альфе то, что лежало в самом низу холодильника, аккуратно упакованное в целлофановую плёнку. Шкуры. Так похожие на те. Из магазинчика Ооноки-сана. По ушам резанул крик тех, кого уже давно нет: — Не убивайте нас! На секунду зажав уши, Наруто выпрямился, глотая воздух, помотал головой, хрипло выдохнул. Нет. Не время. Если ̀это — обещанные Гаарой галлюцинации, чтобы его остановить … Рыкнув, он отошёл на шаг назад и с силой ударил по двери, вышибая к дьяволу замок. Удар был такой силы, что посыпалась штукатурка. Не дожидаясь, пока осядет пыль, Наруто прыгнул, сгруппировавшись при прыжке, броском посылая тело вперёд и тотчас вскакивая на ноги. Удивлённо осмотрелся. Справа и слева вдоль стен тянулись вольеры, где расхаживали взад-вперёд крупные псы. Впереди мерно гудели мониторы, отражающие каждое движение. На среднем, с самым большим экраном, Наруто увидел себя. Неужели он ошибся? И он попал в самый обычный собачий питомник, про который ему толковали Киба с Канкуро? — Здравствуй, Наруто. Этот сладкий, низкий голос когда-то сводил его с ума. Когда-то … До того, как он узнал цену этому голосу … Нет, поправил сам себя Наруто. До того, как он услышал завораживающий голос Саске. — Сакура! Харуно Сакура, в белоснежном халате, стояла в дверях. Что были, видимо, за незамеченной им панелью. Появилась, как всегда, бесшумно. А он не услышал. Когда-то … Когда-то его восхищало в этой девушке всё, и эта способность появляться столь таинственно в том числе, а теперь … Теперь Наруто проклинал свою ненаблюдательность. Рыкнув, глухо спросил: — Ты меня ждала? — С самой первой секунды, — сладко улыбнулась омега. Лицо альфы едва уловимо дёрнулось. Госпожа Харуно смотрела равнодушно, и изумрудные глаза некогда желанной омеги утратили сияние. Превратившись в жалкое подобие ярких глаз, так очаровавших юного альфу в далёком прошлом. И теперь внутри всё сжалось от отвращения и бессильной злобы. Так вот как выглядит лицо врага! Сузив глаза, Наруто рявкнул: — Даже не думай! Карминно-красный ноготь, словно издеваясь, очень-очень медленно отодвинулся от кнопки. Замер в паре сантиметров. Пару раз стукнул по кафелю: — Смысл? Неужели ты всё ещё считаешь меня такой наивной? Харуно картинно задумалась и вдруг рассмеялась: — Наверное, да. Вы же, альфы, считаете, что мы, омеги, безмозглые дуры, зависящие только от вас. Поэтому ты так и не смог поверить, что ту операцию придумала я, а Хьюга просто с удовольствием принял подарок. Возможность нагадить тебе … — Заткнись. Вы оба стоили друг друга. — Я так и знала, что тебе было больно! Что тебе было не всё равно, что я переспала с Неджи! Несмотря на то, что, судя по всему, Сакура многого добилась на медицинском поприще, ненависть ко всему, что звалось «альфа», скрыть и пережить не смогла. Догадка пришла мгновенно: — Сакура. Ты всерьёз думала, что я должен был таскаться за тобой, орошая слезами твой порог? Умоляя вернуться? И ещё … я должен был эпично подраться с Хьюга, до крови, чтобы все … все видели, как я схожу с ума по тебе? По тебе, Харуно Сакура, признавая тебя самой невъебённо красивой омегой Долины?! То, как сжались губы и тусклые глаза из какого-то болотного оттенка превратились вообще в склизкую, мрачную топь, подтвердило догадку. Ну да, должен был. Но не сделал. То, что было так сложно, рассыпалось в пыль. На секунду стало мерзко, гадко, но ровно на секунду. Если ты всегда это подозревал, смысл переживать сейчас? Тем более … Тем более, он пришёл сюда не для того, чтобы выяснять отношения, о ирония судьбы! С бывшей. Он пришёл за своим будущим. За омегой. Другим омегой. И, по тому, как задохнулась вдруг, не начав даже отвечать, Сакура, она тоже почувствовала перемену. Собралась с силами, сжала-разжала руки. Действительно смешно. Наруто тихонько усмехнулся, начиная по кругу обходить свою бывшую. А та, вдруг утратив равновесие, завелась ещё сильнее: — Ты намекаешь на омегу, из-за которого притащился сюда, верно, Наруто? Ну тогда ты ещё б̀ольший идиот, чем я думала! Больше, чем тогда! Когда я … Синие глаза потемнели. Сакура попыталась договорить «… залезла в постель к Хьюга», но отчего-то не смогла. А смогла только судорожно схватить ртом воздух, едва не давясь. Не смогла, чёрт возьми. И предположить истинную причину подобного тоже. Её рациональный ум оказался бесполезен. Бессилен. Снова сжав холёные руки в кулаки, она поспешила засунуть их в карманы халата, чтобы альфа не увидел, как их сотрясает мелкая дрожь. От страха. От злобы. От непонятного чувства, смешавшего целый коктейль эмоций. Сглотнув, Сакура прибегла к единственному средству. Скрыть поражение агрессией. Ноздри Харуно слегка раздулись, глаза зло прищурились. Передохнув, девушка уставилась на обидчика и продолжила, нарочно отмахнувшись от неудобных фактов: — Кем ты, ты, неудачник, себя возомнил?! Всегда был в тени своего отца, а думал, что я обязана была быть с таким, как ты! Ты... бегавший за мной на полусогнутых, ты, чёртов джентльмен … ты боялся дышать на омег, ты боялся руку поднять … ты … ты … тт … — Ошибаешься, детка. Пока Сакура, выйдя из себя, говорила то, что в мечтах говорила тысячу раз, и, наконец, смогла осуществить эту мечту, Наруто смог приблизиться к ней вплотную. И, прежде чем она опомнилась, не задумываясь ни на секунду, отшвырнул ту со своего пути. Не оглядываясь, чтобы увидеть, как расширяются в изумлении глаза омеги, осознавшей, что тот, кто готов был носить её на руках, только что отбросил её прочь со своей дороги, как ненужное препятствие. И только стукнувшись пребольно спиной о стол, в последнюю секунду успев загородиться руками, чтобы падающие вниз мониторы не задели и не поранили кожу лица … Поняла. Как она ошибалась в своём знании природы альф. На секунду Сакура потеряла самообладание, которым так гордилась. С изумлением почувствовав, как выступают злые слёзы, она кое-как приподнялась, села, опираясь о стену. Неужели она действительно потерпела неудачу? Или это то, что люди называют дерьмовым словом «самомнение»? Она, привыкшая снисходительно давать возможность некоему альфе «быть рядом», вернее, ходить за ней, тенью, безмолвным стражем … Просто иногда — для своих же амбиций, ловить его взгляды? В которых — она бы могла чем угодно поклясться! Светилось восхищение … дада, восхищение! Желание! Мечта … куда, твою мать, это всё делось?! Но ведь ей нет до этого никакого дела? Только расчёт. Только польза. Только … как её учил Орочимару-сама … Только наука. Девушку неожиданно затрясло. Когда она поняла. Вот это. Самое главное. Почему так обидно?! С силой провела по глазам, и, несмотря на то, что никто не был свидетелем её фиаско, поспешно вытерла чуть влажные ладони о слегка помятую хлопчатобумажную ткань. Никто? Девушка посмотрела в сторону, вздрогнув от снопа искр. Провод, наконец, перестал искрить. Сакура перевела дыхание и осторожно убрала руки. От волос всё ещё пахло дымом. Неловко пошевелившись, потрясла головой, чтобы стряхнуть осколки. Зло посмотрела в сторону зияющего чернотой распахнутого проёма. И решительно поднялась на ноги. Позже. Сокрушаться по поводу того, где же просчиталась, почему не потрудилась узнать побольше информации … «об этом альфе», она будет позже. Намного позже! Тогда, когда всё закончится … И, возможно, ей станет легче. Пошатнувшись, но устояв, Харуно быстро поспешила к клеткам. На ходу набирая в шприц инъекцию. Поколебавшись ровно секунду, решив пренебречь инструкциями, выбрала самую большую дозу. — Надеюсь, Орочимару-сама меня поймёт. Неожиданно девушка ощутила самый настоящий азарт. И нет, ею двигала не месть. Не желание хоть как-то напакостить Наруто … нет. Она действует во благо науки! Для того, чтобы сенсей её похвалил … Чтобы гордился ею, своей ученицей и похвалил за решительность! Она сделает это, чтобы своими глазами увидеть результат! Рывком распахнув разблокированную дверцу в клетку, где рычал, припав к земляному полу, самый крупный «экземпляр», не обращая внимания на голодный блеск мутных глаз твари, Сакура шагнула внутрь. Наплевав на технику безопасности, изловчилась. Тварь дёрнулась, в последнюю секунду изогнувшись под немыслимым углом, когда раствор подействовал. Ирония судьбы, тоже за секунду, как клыки впились в плоть. Отлично. Сакура повернулась к дверце, соединяющей блок с соседним вольером. Пожалуй, одного будет недостаточно. Прутья вольера разошлись в разные стороны, открывая проход. И только когда она достала ещё один шприц, до неё дошло. И лоб Харуно прошибло холодным ознобом … Низкий вой настиг Наруто, когда он, не задумываясь и не церемонясь, разрубил на две части нечто, прыгнувшее на него сверху. Чутко вслушиваясь в то, что происходило в той стороне, откуда шёл вой, Наруто, чуть оперевшись о меч, нагнулся над останками. — Блять! Прежде чем он осознал, что происходит, разрубленные половинки, из которых продолжала толчками выходить странного цвета склизкая субстанция, по факту не похожая на кровь, потянулись друг к другу. Вскочив, Наруто с отвращением отшвырнул одну часть подальше. Решительно взмахнул мечом, приноравливаясь, чтобы попасть точно в то место мерзости, где всё ещё пульсировало сердце. «Наруто». Шёпот Гаары раздался как раз в тот момент, когда он, покончив с кровавым обрядом, быстро шёл по коридору, полностью положившись на инстинкт. — Стой! Ноздри жадно впитывали неповторимый, единственный, желанный аромат. Нежный, сладковато-холодный аромат жасмина, с вплетёнными нотками морозной ночи. Той ночи, в ресторане. Когда он впервые показал Хьюга, что никогда больше не будет так, как хочет этот напыщенный ублюдок. Что он никогда не проиграет такому, как он. Наверное, они, как оказалось, в б̀ольшей степени похожи друг на друга. Он и Хьюга Неджи. Потому что … он тоже хочет выиграть. Любой ценой. Всеми способами … — Стой!!! Голос соулмейта прогремел с такой силой, словно Гаара сам, во плоти, стоял рядом. Вздрогнув, Наруто огляделся по сторонам. — Отключи разум, — приказал Гаара, снова пробравшись в мысли, — и самое главное. Это не его запах… Это ловушка. Вой приблизился. Так, словно тот, чья изуродованная глотка издавала его, шёл по следу Наруто, выслеживая и преследуя. И, похоже, тварь, преследующая альфу, была не одна. Впрочем … Не было той силы, что смогла бы остановить его. Ни в этот, и ни в какой другой раз. Что ж. Если он не может найти Саске с помощью запаха, он найдёт его по-другому. Выпрямившись и закрыв глаза, Наруто позвал омегу. «Ты не мой соулмейт, Саске. Но я всегда слышал тебя. Ты всегда был со мной, даже когда я не знал тебя. Сколько раз ты спасал меня? Сколько раз жертвовал собой … в конце концов, поплатившись за нашу любовь? Саске. Саске, мой Саске. Позволь сейчас мне спасти тебя. Я зову тебя, Саске. Я верю, что ты услышишь. Потому что я должен придти. Чтобы искупить свои ошибки … Саске, Саске, Саске!!!» Он уже считал, что всё бессмысленно. Если учесть его прозрение. Возможно, позднее и потому бессмысленное. Даже, несмотря на набившую оскомину поговорку про «лучше хотя бы и поздно, чем не сделать» *. Даже, несмотря на то, что он ни на йоту не поверил Хинате, когда та рассказывала ему про соулмейтов. И только когда обессиленный, но такой родной голос тихо-тихо окликнул его, словно прощаясь, Наруто понял, что, если опоздает, никогда не простит себя за одну-единственную ошибку. Самую главную. Не обращая внимания на мелькнувшую тень, альфа повернул назад. В сторону, противоположную той, куда его манил аромат жасмина. Теперь, когда ему пришлось идти, ориентируясь на то, что Гаара назвал «отключи разум», на выручку пришла слабая, угасающая связь с омегой. Слабая, едва осязаемая, подобно покрывающемуся пеплом костру, в котором нет-нет, да и вспыхивают огоньки. Он и сам не смог бы сказать, какие силы управляют им, но альфа уверенно двигался вперёд, бесшумно ступая, сворачивая из коридора в коридор. Он шёл, принося с собой свет, и тотчас забирая его, потому что в этой части Центра длинные, переплетающиеся между собой коридоры были оснащены датчиками движения, и освещение включалось по мере обнаружения источника света. То есть … Наруто остановился. Тёплый свет мягко мигнул, в ожидании. Впереди, в полумраке, виднелась арка. И что-то подсказывало ему, что это конец пути. Неожиданно стало светлее в несколько раз. Словно кто-то невидимый решил отрегулировать освещение. Слева и справа выступили очертания стеклянных шкафов, похожих на холодильники. Со странными надписями «А/Образцы». «О/Образцы». «Слияние». Невольно взгляд зацепился за содержимое, аккуратно расставленное на полках. И… и Наруто с трудом сдержал рвотный позыв. На полках, небрежно укрытые простынями, застыли омеги. Совсем ещё юные, молодые и более старшие. Мёртвые. Но Наруто поразило не то, что он оказался в своеобразном морге. Табличка, прикреплённая к стеклу одного из шкафов, равнодушно поведала: «Расходный материал. Покрытие». Да что тут творится?! Зов его омеги вдруг прекратился. Разом. И та частичка тепла, что вела его за собой, звала, подбадривала, затрепетала, сильно- сильно, и оборвалась. По телу прокатилась крупная дрожь. — Нет, Саске, нет! Наруто почувствовал себя так, словно его изнутри окатили ледяной, до зубного скрежета, водой, выморозив все чувства без остатка. Оставив только одно. Ощущение страшной беды. Заставив себя отвернуться от пр̀оклятого богом места, Наруто сорвался на безумный бег, не веря, не желая, не смиряясь. Он поднырнул в темноту арки, замерев на секунду, и побежал вперёд, не разбирая дороги, едва сдерживаясь, чтобы не начать звать своего омегу громко, во всю силу лёгких. Чтобы омега слышал. Знал. Верил. Он придёт. Он рядом … Покрепче перехватив клинок, Наруто свернул в ещё один коридор. Более длинный и более широкий. Ведущий в небольшой холл, украшенный ещё одной аркой. Не задумываясь, Наруто ринулся вперёд. Только инстинкт, самый древний, тот, что от предков, сохранил ему жизнь. Наруто, в самом деле, бежал по коридору, забыв обо всём, не разбирая дороги, потеряв голову от ярости, выбешенный милым общением с небезызвестной госпожой и увиденным. Бежал, стремясь только к одной цели. И только, когда он увидел эту дверь, над которой вспыхивала, издевательски переливаясь красно- жёлтым светом, надпись «Тихо! Эксперимент!», в последнюю секунду обернулся, уходя от удара огромной лапы. Словно кто шепнул «Обернись!». Тварь, с разгону наскочившая на него, неожиданно завизжала и рухнула наземь, корчась и растекаясь чернильно-смрадной лужей. Наруто насторожённо замер. Он рвался туда, где мигала надпись, всей душой, всем сердцем, но та же интуиция подсказывала, что, к сожалению, следовало приостановить свой бег и разобраться с тем, что происходило здесь. Отец … Отец всегда его ругал за излишнюю, как он говорил, «безоглядность». За то, что его сын, как ворчал Намикадзе-старший, слишком решительно бросается на баррикады, не заботясь о последствиях. И только когда он показал, чего по-настоящему ст̀оит, в бизнесе … Что может принимать решения и нести за них ответственность и, более того, добиваться отличных результатов, Минато-сама изменил своё мнение о сыне в лучшую сторону. Намного лучшую. И позволил вернуться сюда, в Долину. Но это всё лирика. Уже не имеющая никакого отношения к дню сегодняшнему. Сжав челюсти, Наруто всмотрелся в темноту, приказал: — Выходи. Или ты только смел, запугивая слабых девушек? Он не удивился, когда когти, обагрённые кровью, втянулись назад, и молодой альфа, выскользнув из тени, чуть нагнул голову, демонстрируя подчинение приказу, хрипло рыкнул: — Узнал. — Если ты о том, когда мы с тобой обменивались приветствиями в домике Какаши-сана, да. А если ты о том, что я должен тебя благодарить за помощь, то мне всё равно. Губы «альфы из тени» заплясали, раздвигаясь в ухмылке: — Откровение за откровение … Может, тебе и всё равно, как ты говоришь, но жизнь всегда справедлива. И все всегда получают заслуженное. Не всегда вовремя и сразу, но это не наш случай, прикол, да? Но, веришь, я теперь на твоей стороне. Губы снова дёрнулись, из искривлённой глотки вырвалось нечто, отдалённо напоминающее смех. Больше похожий на тщательно скрываемое рыдание. — Я думал, нас с братом спасают, а его … приговорили к уничтожению. Поэтому я теперь сам за себя. И помочь тебе … можешь считать, это моё «спасибо». Перед тем, как я уйду. Понимаешь? Чёрт … Преградив дорогу Наруто, «близнец» поднял вверх руки. Когти снова вытянулись, блеснув кровавыми разводами. Покачав головой, устало произнёс: — Ты не сможешь туда войти. Все силы Ада не смогут открыть эту дверь. Но … Покалеченная рука на секунду опустилась вниз: — Держи! Описав дугу, небольшая карта доступа легла на ладонь. *** — Ну что ж. Далёкий от страстей, мужчина с холодными, жёлтыми глазами, оценивающе рассмотрел два своих экземпляра. Конечно, не хватало Харуно, она оказалась поистине бесценной помощницей, но, несмотря на то, что работала наравне с ним … омега есть омега. Бродит где-то … Правда … Брови мужчины ненадолго нахмурились. Надо признать, подобную беспечность госпожа Харуно проявила едва ли не впервые. Он снова нажал кнопку переговорного устройства, не скрывая раздражения, объявил: — Если через пять минут я не увижу высокочтимую госпожу Харуно в секторе А, я ... На секунду Карано задумался. Ему на несчастную долю секунды показалось, что он что-то упустил, но, сосредоточенный на предстоящем, он отмахнулся от сомнений. Он, помнится, отправил свою ученицу в сектор S, проверить мониторы, а заодно она должна была пустить в расход одного из «Лесных» экземпляров, раненых на прошлом инциденте. И всё. Холодный ум учёного давно научился отсекать ненужные мысли, оставляя только самое необходимое. А в данном случае это было то, что некая омега Харуно Сакура — неслыханная дерзость! Не соизволила выйти на связь. Ну что ж. В таком случае, он, как и решил, начнёт без неё. Омеги, по сути, бесполезны. Даже самые лучшие. Однако … Облизнув губы странного синюшно-фиолетового цвета, мужчина поправил длинное кимоно, убрал назад длинные волосы. Чтобы скрыть, как он волнуется. Пару шагов, и Карано оказался на пересечении инфракрасных лучей. Перед ним стояла огромная клетка, занимающая практически б̀ольшую часть помещения. Избегая смотреть направо, Орочимару двинулся вперёд. Туда, где стоял, прижатый к полу серебряной сетью, невероятно красивый омега. Неторопливо приблизившись вплотную, желтоглазый вытянул вперёд холёную руку, приложил её к тонким ячейкам клетки, словно чего-то ожидая от этого жеста. По-птичьи наклонил голову к плечу, жадно облизнулся: — Если бы ты знал … как я ждал тебя. Как я хотел заполучить себе … Как мечтал о том, что случится … здесь, благодаря мне и с моего благословения! Я вынужден был причинить тебе боль … но только и во имя. Не отрывая взгляда, осторожно достал пустую ампулу, повертел перед собой, демонстрируя. Зная, что за каждым его движением наблюдают, и, от этого, испытывая какой-то необъяснимый, дикий восторг. Особенно зная, что, если бы карта легла иначе, дичью был бы он. Сеть натянулась, раздался лёгкий, тщательно скрываемый рык. Орочимару, жадно всматривающийся в изгибы тела, плотно охваченного перехлёстом тонких, прочных пут, коротко рассмеялся: — Неет … не выйдет. Пока я не увижу своими глазами … не выйдет. А знаешь, чт̀о я тебе вколол? Немного прозаично, но, думаю, должно послужить неким катализатором. Потому что … гении, подобные мне, могут иногда побыть обыкновенными людьми. А обыкновенным, простым людишкам, как ни странно, свойственно много чего, они бесполезны и обладают разными слабостями, например, нетерпение. Вот такой вот маленький недостаток … Поэтому… Сааске… Острый язык ещё раз прошёлся по изогнутым в странной усмешке губам. — Я вызвал у тебя искусственную течку. И ещё … Я мог бы оставить тебя так, как есть. Но для чистоты эксперимента … А может, просто потому, что и у учёного есть что-то в том месте, где у ничтожных людишек бьётся обычное сердце … Я хочу уравнять шансы. Не отрывая взгляда от сине-чёрного пламени горящих глаз омеги, он медленно поднял руку и, не глядя, дотронулся до груди, безошибочно найдя своё неторопливо бьющееся сердце. Не дождавшись ответа, Орочимару, по-прежнему не смотря направо, нажал один из рычагов на панели. Тем не менее, вздрогнув, когда перегородка с лязгом ушла в пол. Торопливо ткнул кнопку, удерживающую сеть. Вздрогнул ещё раз, когда звякнули оловянные колокольчики. Ради науки … напомнил сам себе, и душу на секунду захлестнул восторг. Не отдавая себе отчёта, непроизвольно, сделал шаг. Другой. Забыв дышать и смотря вперёд чуть расширившимся взглядом, не моргая, жадно впитывая каждую чёрточку, каждый штрих. — Если бы я мог … — прошептал Орочимару, судорожно вздохнув, только потому, что дыхание сбилось из-за нехватки воздуха, — если бы я мог … я запечатлел бы это в вечности. Бледная кисть аккуратно очертила в воздухе плавные изгибы, сетчатка чуть прищуренных миндалевидных глаз запечатлела светлый, с чёрными пятнышками, мех. А потом учёного охватил ужас. Безотчётный, всепоглощающий, вмиг напомнивший ему, что, несмотря на амбиции, он попросту слаб … Бессилен. Безоружен перед некоей силой, называемой первобытное, абсолютное зло. Немолодой альфа стоял, не в силах сойти с места, не в силах повернуться. Только бились внутри беспорядочные, хаотичные мысли, торопливо сменяя одна другую. «Я же мечтал об этом! Я ждал этого дня … я … я ждал, думал, я, с величием которого не может сравниться никто, ни альфа, ни омега и, тем более, ни один бета!». И, тем не менее, он стоял, оцепенев, не решаясь, смертельно боясь пошевелиться. Потому что разгадал природу ужаса. Справа. С той стороны, откуда хлынул лютый, дикий холод. Куда он избегал смотреть с самой первой минуты, как пришёл сюда. Откуда пришло зло. Ведь … Ведь не зря мудрецы говорят «Бойся того, чего просишь, так как тебе это могут дать». И они правы. На Орочимару навалилась страшная, смертельная тоска, вперемешку с невероятной усталостью. Эйфория от собственной гениальности сменилась неуверенностью, на краткую долю секунды ему почудилось, что всё, чего он достиг, будет разрушено, потому что он разрушил это собственными руками, когда много лет назад вступил на призрачный путь погони за несбыточной мечтой. Но разве мечта не стала явью? Орочимару встряхнулся, отгоняя прочь пораженческие мысли. Снова уставился перед собой загоревшимся взором. Нет, всё правильно. Он не мог ошибиться! Он не мог что-то сделать неправильно, потому что боги не ошибаются. Отмахнувшись от чего-то непонятного, отдалённо похожего на раскаяние, Орочимару в предвкушении облизнулся, и похолодел. Он не понимал, как это может быть, но та, правая сторона, отгороженная клеткой, вдруг лишилась стен, рассыпавшихся в прах в одну ничтожную долю секунды, вместе с ушедшей куда-то в пол перегородкой. По виску скользнула и медленно поползла вниз капелька пота. Сзади. Это двигалось не просто сзади и с правой стороны, оно окружало сразу всё пространство, подавляя собой, поглощая, вызывая дикое желание не просто закрыть глаза, а с визгом броситься прочь. С большим-пребольшим трудом Орочимару заставил себя стоять на месте. Молчать. Пока невидимое что-то двигалось к своей цели, равнодушно обходя его со спины. Разве может быть ужасно то, что прекрасно? И разве может быть прекрасно то, что ужасно? Аккуратно обрезанные ногти вошли в кожу, надавили, взрезали до кровавых полумесяцев, с такой силой мужчина давил на вспотевшие от испытываемых ужасных ощущений ладони. На краткую долю секунды он прикрыл глаза. И услышал шорох. И на омегу обрушилась огромная чёрная тень. * Лучше поздно, чем никогда.