Небо ястреба

      Умыв лицо холодной водой, Саске оперся руками о раковину, немигающе смотря перед собой, позволяя воде из крана быстро течь, закручиваясь и исчезая в стоке. Наклонившись, он сделал несколько жадных глотков, прежде чем ее выключить.       Вернувшись в спальню, Саске лег на кровать, переворачиваясь на спину. Вокруг темно. До рассвета еще несколько часов. Наступило время, когда на улице прекращается какое-либо движение, не слышно даже животных – все впадает в сонное оцепенение.       Глаза закрыты, дыхание медленное и размеренное, в теле напускная легкость. Сон не шел уже вторые сутки, взамен него – урывки, принадлежащие фантомам, меняющиеся и подстраивающиеся под один, последний и самый яркий из всех, что у него когда-либо были: разверзнувшиеся земли, неспокойный ветер, восход, пропитанный пеплом. Уже не обманчивое ощущение, а неизбежная реальность, частью которой он является. Заломило плечи, словно они до сих пор ощущали тяжесть чужого плаща. Проклятье!       Помассировав переносицу, Саске резко поднялся на ноги. Он столько раз думал обо всем этом, что еще немного, и точно переступит грань, разделяющую реальность и иллюзию. Но как же вспомнить? Как он должен восстановить события, предшествующие всему этому? Мозг предоставлял варианты, некоторые весьма правдоподобные, но одновременно бесполезные. Голова раскалывалась от них.       Необходимо отвлечься.       Наспех одевшись, Саске вышел из квартиры. Не было какой-либо цели или места, куда он направлялся, просто шел вперед не останавливаясь. Техника активирована, теперь он вновь лишь тень зданий, сокрывшаяся в свете луны. Новая дорога, петляющая сперва вниз, к историческим окраинам, затем вверх, выводя на очередной уровень, где высотки и огни рекламных вывесок, шум фонтанной площади у Резиденции Хокаге, малый рынок и Вторая улица района Хогуро, на которой в этот час нет ни одной открытой забегаловки, затем кленовый парк с брусчатыми тропинками. Остановившись перед монументом в память о героях Великой Войны, Саске окинул взглядом три широкие стены из темного гранита с выгравированными именами падших. Перед ними каменный фонарь, не перестающий гореть ни днем, ни ночью: памятник тем, чьих имен здесь нет, безымянным героям.       Саске смотрел на монумент без каких-либо эмоций, но отмечая горький факт бесполезности той жертвы, которую принес его клан. Война все равно началась, но разве Учиха стояли у истоков? Нации шли к ней сами. Итачи всего лишь отсрочил неизбежное, тем самым выиграв немного времени, Мадара же – один из камней, образовавших искру. А что же должно спровоцировать бойню теперь?       Подул теплый ветер, вдалеке раздались предрассветные трели птиц. Интуитивно тело двинулось на этот звук.       Тренировочное поле перед лесом казалось больше – очередное ложное восприятие детства – выше помнились и каким-то чудом уцелевшие столбы. Палец прошелся по зарубкам, оставленным на среднем из них, навевая воспоминания: когда Саске срезал веревку с Наруто, он с нажимом прошелся лезвием по сухой коре, оставляя в ней крошечный осколок острия куная, принадлежавшего Сакуре, тогда еще плохо следившей за своим оружием. Теперь уже и не понять, где конкретно: появились новые зарубки, перекрывающие старые. Осколок тоже, судя по всему, давно исчез.       Опять размышления о видениях сменились мыслями о ней – Сакуре. Когда он очнулся, лежа на ее коленях, то самой первой эмоцией был не испуг разоблачения, а злость, раздражение, что она видит его в ситуации наибольшей уязвимости и беспомощности. Как таковой страх появился позже, когда он, шатаясь, поднялся на ноги под ее испытующим, обеспокоенным взглядом, грубо проигнорировал вопросы о самочувствии и рекомендацию – просьбу – лечь на кровать и дать себя нормально осмотреть, когда воспользовался печатью перемещения, так и не взглянув на нее, бросив лишь короткое: «Позже».       С последующим размеренным вдохом в легкие проникла влажная хвойная прохлада и аромат опилок от недавно срезанных веток. Метание гложет, мешает думать. Подобное для него не характерно, но все навалилось сразу: видение, Наруто и его жена, Сакура. Последняя ждала объяснений. Возможно, рассказывать ничего Цунаде и не планировала, но закрывать глаза на случившееся не станет. И… что ему делать? Как объяснить и должен ли? Смешно будет все списать на отравление едой. К тому же, ему действительно не хотелось ей врать, ведь, не считая недомолвки с Какаши, он никогда не врал ни ему, ни Наруто, ни Сакуре. С другой стороны, полшага уже сделаны.       Проклятие!       От напряжения заскрежетали зубы, пришлось дышать медленно и глубоко, чтобы утихомирить бессильную злость, растекающуюся по венам. Все ускользает, как песок сквозь пальцы. Он не хочет этого.       В ушах встал звон тишины, оглушительный и безмолвный. Какого-либо решения в голове не было, но тело стало двигаться само: печать Теневого клонирования, исчезновение копии и ощущение бега, стремление вперед по крышам домов к яркой чакре. Хлопок и дым. За этим следуют воспоминания, закрепившиеся в сознании до того, как рядом мелькнула желтая молния.       – Я уже привык к ранним подъемам, но это настоящее свинство, Саске.       Наруто сонно потирал глаза, демонстративно зевая. Одежда помята, на щеке отпечатались клавиши компьютера, за которым он умудрился заснуть, прежде чем его столь бесцеремонно разбудили.       – Ночи предпочитаешь проводить с работой, а не с женой?       – Стараюсь, кстати, ради тебя, – возразил Наруто, подходя ближе. – Хотя бы пару дней на отдых и общение после того, как запечатаем твою даму в измерении, – подмигнул он, вновь зевая. – А если серьезно, что это было? Не то чтобы я не рад тебя видеть, но к чему спешка и почему сейчас? Избавляйся от привычки исчезать, ничего толком не объясняя.       – Прости, – бездумно, чем вызвал удивление Наруто.       Полный раздрай. Как лучше объяснить то, что сейчас Наруто – якорь, доказывающий, что данный момент реален? Интонация, произношение, выражение лица – ничего не изменилось, все тот же, пусть и повзрослевший, с более глубоким тембром и заостренными чертами. Его соперник, друг и брат – полный бездарь и упрямый баран во многом даже сейчас, Седьмой Хокаге, сын Четвертого, родственник главы сильнейшего клана Конохи. Все это возвышает Наруто над остальными. В том числе и над Саске.       – Ты в порядке?       – Не уверен.       – Понятно.       Когда Саске уходил после войны, их неравенство не ощущалось, не выделалось так сильно на фоне его новой цели – искупления. Шаг за шагом он шел по тропе, которой когда-то следовал Наруто: изгой, монстр, тот, кто должен доказать остальным, что он другой, несмотря на трудности. И потому, что он, несмотря ни на что, Учиха, данная цель поддавалась, становясь все более осязаемой с каждым прожитым днем. Все поменялось. Эта скорость и результаты сбивали сильнее всего, потеря контроля над обстоятельствами, от которых он зависел сильнее, чем думал. Это и отличает его от Наруто.       – Ладно. Может, уже приступим? – Наруто размял руки, потягиваясь.       Саске напряженно выдохнул.       – А ты не подрастерял навыки? – с хрипотцой спросил он, думая о том, что может принести этот поединок, возможно, последний для них теперешних.       Данная затея становилась все менее привлекательной, но ему это нужно. Может быть, им обоим, кто знает. Слишком многое происходило синхронно.       – Заверяю, – прищур синих глаз красноречив. – И это был мой вопрос: разумно проверить, насколько ты за это время подрастерял навыки, а тебе прикрывать мою спину. И не волнуйся: в случае чего, я всегда смогу прикрыть твою.       Интонация Наруто изменилась в одном единственном месте – чуть дрогнувший голос, невысказанный вопрос, так похожий на его собственный. Потребность ощутить их общую реальность.       Рукопашная – этим должно все и ограничится, если они не хотят проблем, не юнцы, чтобы терять головы. В лучах зари две тени кинулись друг на друга. Несколько клонов появились рядом с Наруто, окружая Саске, смыкая кольцо. Он затормозил, замирая, пока первый из них не достигнет его. Удар рассчитан и точен. Хлопающий звук, дым, третий, четвертый и пятый – на поляне они вновь лишь вдвоем. Не стоит обольщаться. Измотать его, имея огромный запас чакры, – неплохая стратегия, которой Наруто воспользуется еще не раз.       Сильный удар наотмашь, который нельзя блокировать и слишком сложно увернуться. Ощутимое соприкосновение кулака и чужой скулы, краем глаза Саске видит кровь на костяшках своих пальцев. Наруто уходит в сторону, останавливаясь. Удивлен тому, что его задели.       – Должность тебя разнежила.       – С каких пор ты так разговорчив?       Наруто быстр. Бросается на него, уклоняясь от ударов, один блокирует, перехватывая руку. В следующий момент яркая боль пронзает живот, вынуждая согнуться, но не перестать следить. Получается отстраниться в последний момент, изворачиваясь, высвобождаясь от захвата. Неплохо. Прыжок назад и несколько секунд, чтобы оценить.       Самоуверенная ухмылка искривляет рот Наруто. Вот ублюдок.       – Каге Буншин Но Дзуцу.       Печать та же, но клонов нет.       Вдруг его хватают за ноги и тянут вниз. Чидоре опоясывает тело – реакция автоматическая и бездумная. Взрыв и дым. Прыжок еще дальше и приземление на столб.       – Не по правилам.       – Ты используешь клонов.       – Ну да, – Наруто улыбнулся.       В следующий миг движение за спиной, но это ожидаемое, даже очевидно. Уклон в сторону, приседание, с переносом центра тяжести на руки для рывка вверх, ударяя ногами в грудную клетку, слыша характерный звук выбитого из легких воздуха. Клон в прыжке меняет траекторию, отчего Наруто падает на землю, а не ударяется о дерево. Кашляет, но встает быстро. Руку охватывает сияние.       – Расенган!       Атака в землю, трещина и разрушение основы, но не общее – выборочное. Кажется, что атака испарилась. Наруто вновь рядом, удар, блок. Чувство подвоха, попытка следить за землей. В этот момент удар обеими руками по ушам. Звон. Следующий импульс в гортань, но скользящий: получается уйти в сторону. Тут Наруто хватает его за руку, выкручивая и опрокидывая наземь, и только сейчас понятен замысел – проходящая через плечо чужая чакра. Расенган, скручивающий мышцы, кости! Проклятье. Здоровой рукой оттолкнуться от земли и ударить головой по подбородку, затем локтем, и отскочить, чтобы выдохнуть сквозь стиснутые зубы.       – Изучил что-то новенькое?       – А то!       Теперь приближается Саске – быстро, так, как когда-то учили, с целью убить. В этом залог победы. Уследить сложно. Сразу и не понятно, что он снизу. Удар в колено, подсечка. Прежде чем тело упадет – сперва в живот, затем ногой по лицу. Наруто отлетает, ударяясь о ствол. Шипит. На дереве видна вмятина и пошла трещина по коре.       Оба тяжело дышат.       Поднимается он, чуть пошатываясь. Вес перенесен на одну ногу. Саске готов поспорить, что сейчас улыбается точно так же, как и Наруто. Во рту чувствуется металлический привкус. Как и всегда, уступок не будет.       Бросились друг на друга одновременно, блоки и удары, подсечки. В какой-то момент кажется, что смогут достать друг друга, но это невозможно. Черт возьми, это просто невозможно!       На Чидоре последует Расенган, прямой удар чреват. Но ведь Наруто вполне дал лазейку: внимание на землю, выпотрошенный грунт. Печать молнии, энергия идет в землю, расщепляя, вздымая, расходясь лучами, создавая сеть, испестренную магнитными лучами – местность дает свои преимущества, а травма Наруто не позволит сманеврировать.       Взгляды встречаются. Один клон выступает трамплином, второй формирует сферу чакры – Расенган, но иной, вокруг него еще несколько, но меньше. Этот придурок…       – Вакусэй Расенган!       Свистящий звук, слившийся с пением тысячи птиц, спираль четырех вихрей, вобравшая в себя молнию, усилившая ее. Взрыв и волна, ударяющая в голову, грудь, руки и ноги, отбрасывающая в сторону и словно пробивающая телом что-то. Щепки вокруг, оседающая пыль, во рту земля и трава. После – звон в ушах и туман перед глазами на долю секунды. Треск совсем рядом, следом – звук падения чего-то большого и весомого, резко царапающего руку. Вновь пыль.       – Хорошо приложило, даттебайо.       Голос слишком близко. Первая попытка пошевелиться не оказалось успешной. Спина лежала на чем-то полукруглом, голова касалась земли. Когда вернулась способность распознавать, стало понятно, что это один из учебных столбов, разломанный на несколько частей. Рядом – остатки от третьего столба, у которых лицом вниз лежал Наруто. А между ними – средний столб, целый в сравнении с остальными, но треснувший у основания, с образовавшимся почти ровным разломом.       – Вот же, – прохрипел Наруто, сплевывая грязь и поднимаясь на локтях, взлохмаченный, с разбитой губой, в испачканной одежде.       Саске сжал грязные костяшки пальцев, разбитые в кровь.       – Эти столбы, – отдышавшись, заговорил Наруто, – пережили войну.       – Я в курсе.       – О. Ясно.       Пыль, наконец, полностью улеглась.       Наруто засмеялся первым, ударив рукой по земле, тут же зашипев, но продолжая улыбаться, под конец вновь заходясь в хохоте. Саске, усмехаясь, тоже сел, облокачиваясь сзади на руки. Плечо заныло весьма и весьма ощутимо, отчего пришлось поменять позу. Но на настроение это ничуть не повлияло. Хотя нет. Улучшило. В разы. Тварь, видения, приступ – значение всего резко приуменьшилось, кроме момента, этого нелепого момента, когда он и Наруто, помятые, отделавшие друг друга, сидят рядом с остатками, можно сказать, одного из монументов уходящей эпохи, и смотрят на то, как алеет небо, как проступают скрывшиеся в листве силуэты наблюдавших за всем этим АНБУ.       – Как думаешь, ставки были? – более или менее успокоившись, полюбопытствовал Наруто.       – Без понятия.       Ничья. Опять. Игра в поддавки не для них.       – Знаешь, дома мне попадет за такой вид, – говоря это, Наруто не выглядел особо расстроенным данной перспективой. – Раньше мало кого волновало, как я хожу и в чем, и мне до сих пор немного странно, что теперь все иначе.       – Ты вполне можешь привести себя в порядок в Резиденции.       – Домашняя еда на завтрак или рамен, – не слушая его, протянул Наруто, по-мальчишечьи улыбаясь. – Я тебе уже говорил: к хорошему быстро привыкаешь, – помедлив, он добавил то, что, как показалось Саске, хотел сказать давно, но, возможно, не был уверен в данных словах или попросту не знал, как это сделать: – Все, о чем я когда-либо думал, – это получить признание всех здесь, стать Хокаге и вернуть тебя в Коноху. И вот я Седьмой, с моим портретом продают карточки и часто угощают, в какой бы магазин не заглянул, ну а ты… можно сказать вернулся в Коноху, на дорогу к ней.       Он немного нервно выдохнул, ероша ежик светлых волосы.       – Все достигнуто, так ведь? Теперь… я хочу защищать всех тех людей, которые в меня верят. Строить будущее для тех, кто придет после нас, – здесь его лицо приобрело особое, неопределенное выражение и одновременно слишком явное, чтобы его было сложно не понять. – Вот только справиться со всем этим… Старик Сарутоби был прав: надеть шляпу слишком мало, чтобы защитить свою семью.       Потянулись минуты, наполненные тишиной, которая будет разрушена в тот самый момент, когда солнце окончательно взойдет, осветив собой улицы, крыши домов, пробудив всех ото сна.       – Не волнуйся, – нарушил молчание Саске, – я всегда прикрою твою спину.       – На это и рассчитываю.       Наруто протянул кулак, с которого капала кровь, Саске ударил о него своим.       На языке вертелись слишком банальные, совсем не подходящие кому-то вроде него слова, которые Саске никогда не произнесет вслух.       В небе раздался клич ястреба.

***

      В ушах на протяжении последующих часов не переставая звенели произнесенные слова – зарок, что они дали друг другу. Все произошло ожидаемо неожиданно, ведь Саске и сам толком не знал, чем закончится их разговор, как себя поведет Наруто и он сам. Оглядываясь назад, можно было считать их обещание первой определенностью для него… И не только для него. А ведь у Наруто тоже есть страх неизбежности перемен, тем более, сейчас, когда он совсем скоро станет отцом. Обострилось восприятие семьи и семейных ценностей, словно наконец ему стала понятна его роль в деревне. Стоило признать: свое место он смог найти и принять быстрее, чем Саске. Кто бы мог подумать об этом лет десять назад.       Солнце припекало. Остановившись, Саске подставил лицо под его лучи, вдыхая медленно и протяжно, пропуская через себя не только тепло, но и бурлящие потоки, протекающие вокруг. Полдень предстал в апогеи шума и гама выходного дня. Воздух пропитался запахами еды, женских духов и пота. Рядом пробежали дети, академисты, которым до выпуска еще несколько лет, может, и больше, а возможно, некоторые из них не дойдут до конца. Лай собаки и шипение кошки, свара и жалобный скулеж – забавная картина подворотни.       На него за все время обернулись лишь несколько человек: внешний вид красноречив. Но, кажется, к самому его присутствию здесь успели привыкнуть. Новое открытие в уже немалой череде. Плечо заныло особенно сильно при неудачном движении, дали знать о себе и поврежденные ребра. В этой ситуации не могло не радовать, что Наруто находился не в лучшем положении, а ему еще объясняться с женой.       Неожиданно для себя он остановился, бросив быстрый нечитаемый взгляд через плечо назад, и столь же неожиданно продолжил путь.       За это время он хорошо изучил Коноху – ее улицы, проулки и закутки. И, тем не менее, было место, от которого намеренно держался подальше. И сейчас, почти подойдя к каменной ограде, арке, знаменующей вход, Саске совсем чуть-чуть сбавил шаг – почти незаметное действие. В прошлый раз здесь поджидал АНБУ, присланный Какаши за Наруто. Может и неплохо, что им помешали. Саске не был готов тогда, возможно, никогда и не будет, но теперь ему хотелось войти сюда.       Шаг.       Отцвела слива, давно опали цветы вишни, их место занял нежный цвет благоухающих яблонь – бутоны крепкие, тяжелые, складывалось обманчивое ощущение, что под ними вот-вот треснет ветка, лепестки только-только начинают укрывать собой землю. Жужжат пчелы. Ходят люди, но тихо, как и подобает в парках и садах.       Плиты под ногами старые – их не меняли, оставив неизменной дорогу, по которой ходил в детстве он и его семья. Сердце застучало быстрее. Территория квартала являлась отдельной частью Конохи, стояла поодаль, за стеной, очень похожей на ту, что воздвигли вокруг этого места сейчас.       Земля поделена на сектора – квадраты, на которых больше нет бетонного фундамента, лишь деревья. В том, что по правую руку, второй от дороги сектор, когда-то перед входом стоял каменный фонарь, светлые стены, алая черепица крыши – вспоминался дом Тодзи-сана, врача-педиатра, у которого перебывали три поколения жителей квартала; на территории третьего и четвертого секторов, образовывая квадрат, располагалось отделение больницы, в первом же квадрате – детская площадка. Пятый сектор слева – булочная, шестой – магазин с продуктами, в восьмом продавались хозяйственные товары – только самое необходимое, чтобы не приходилось старшему поколению идти на рыночную площадь деревни. Чем дальше он шел, тем больше видел домов, импровизированных парков – садов камней – образы, заставшие в тени листвы.       Искусственный небольшой пруд, созданный в первые годы основания Конохи. Деревья вокруг рассажены хаотично, нет структуры и порядка – старые посадки. Каменные плиты обрываются у кромки воды – деревянного моста теперь нет, да он и никогда не был особо нужен, куда интереснее всегда было прыгать по камням, расположенным небольшими выпуклыми кругами в воде. А расстояние ведь казалось раньше большим…       – Смотрите!       Шустрая маленькая девочка с напряженным сосредоточенным лицом с разбегу прыгнула на камень, что был в центре, а оттуда – на второй, затем – сразу на берег. Рискованно, ведь камни скользкие от ила.       – Есть!       Дети, бежавшие за ней, остановились. Девчонки кричали что-то подбадривающее, мальчики же кривились, поглядывая на воду озадаченно и с опаской, оценивая расстояние, которое пока не решались преодолеть.       Уголки губ слегка приподнялись от воспоминаний о собственном детстве, о том, сколько раз умудрился промокнуть, пробуя здесь свои силы. И не он один.       Осталось одиннадцать секторов вперед и поворот направо, средняя тропа и выход к улице – раньше это был центр их квартала, занимающий территорию вплоть до стены, его дом, оставленная вотчина. Нет забора – только дорога, деревья, лепестки на сочной зеленой траве, прохладная тень и скамьи рядом с фонарями. Подул ветер, оживляя переливчатый звон висящего на дереве колокольчика.        «Я дома!»       Саске встрепенулся, по телу прошла секундная дрожь, отдавшаяся в кончики пальцев и вернувшаяся волной вверх, к глазам. Не то чтобы он что-то увидел… Услышал… И все же обернулся, вглядываясь сильнее, вслушиваясь, пытаясь уловить то, чего не было, – тишину. Ни шагов, ни голосов, ни каких-либо звуков – таким он оставил свой дом.       – Давай присядем, мама. Женщина помогла аккуратно опуститься на скамейку пожилой даме. Та облегченно выдохнула, продолжая опираться руками о трость, которую держала перед собой.       – Налей мне чаю, – скомандовала она. – Какой же хороший сегодня день.       – Да. Вот, держи.       – Эй, Соно-чан, не тяни меня так. Медленнее, медленнее! – это уже пыхтел парень, ведущий на поводке маленькую лысую собаку, точнее, это она его вела, тянула за собой, петляя из стороны в сторону, после останавливаясь, разворачиваясь, путаясь в ногах, почти завязывая узел из поводка. – Соно-чан!       Нелепица.       Столько людей здесь, вокруг него, на его земле… Нет, уже не его. На этих улицах, во дворах, что сохранили его воспоминания, опять бурлит жизнь. Как раньше, но быстрее и полнее уже потому, что здесь иные люди, другой порядок и уклад, земля не отщепенцев, а место, куда идут многие…       – Живет квартал, – очень тихо, себе под нос пробубнила старушка, поправляя шляпу на голове.       – Ты что-то сказала, мама?       – Папа, ты взял хлеб? Идем кормить карпов! Ну идем же, – мальчик дергает отца за руку и тянет в сторону пруда.       А ведь и в самом деле: квартал продолжает жить. Но иначе. С другими людьми, гуляющими по давно выложенным дорожкам. И Саске вдруг понял, что ему это нравится.       – Деревья красиво цветут в этом году, – улыбнулась старушка.