Сильнее, чем я

Он наблюдал за тем, как горела свеча, разбрасывая фигуры на каменные стены. Искал в этом пламени утешение, пытался успокоить бушующий океан в груди, который хлестал по стенкам грудной клетки каждый раз, когда он осознавал, что это последнее утро в его комнате. Когда какие-то наивные воспоминания детских лет крутились перед глазами, вырисовывая причудливые тени над его столом. Воспоминания с первого курса, с первого дня знакомства со Слизерином. И до сих пор. До этого дня, который можно пометить в календаре, как ещё один день, пытавшийся разрушить его уже давно не идеальный малфоевский мир. Пытавшийся сбить его с курса, раздавливая то новой должностью старосты, то скорейшим близким жительством с грязнокровкой. И он уже даже не знал, что хуже. Потому что без первого не было и второго. Он черканул что-то на бумаге и положил её в сумку. Нельзя позволить этому раздавить его в грязь. Нужно справиться с этим без нытья, без капли сожаления, потому что потеря привычного места обитания — лишь пустяк, на который он вообще не должен обращать внимания. Как и на всё остальное. Это не сломит его. Не сломит. Ему захотелось это выгравировать у себя на лбу, лишь бы каждый чёртов раз, когда он посмотрит на себя в зеркало, в цели убедиться в своей ничтожности — он не забыл. Не забыл, что должен победить себя. Он закинул сумку на плечо, и, последний раз окинув комнату взглядом, пошагал прочь. — Драко! Малфой прикрыл глаза, чувствуя, как бешено колотиться его сердце от испуга. Или от раздражающего голоса Пэнси, которая семенила к нему от другого конца помещения. Не успел он даже выйти в гостиную. Он промолчал даже тогда, когда она почти вплотную подошла к нему. Когда она смотрела на него своим наивно-выжидающим взглядом. Таким раздражающим. Казалось, разрушавшим ту стену безразличия, которую он выстраивал всё утро. Потому что его челюсть снова со скрипом сомкнулась. — Что? — процедил он. — Ты забыл? — Все мысли вылетели у меня из головы вместе с кровью из ушей, когда ты заорала моё имя. Он фыркнул, и, поправив сумку, пошёл к выходу из гостиной. Паркинсон поплелась за ним. — Сегодня первая тренировка по Квиддичу, — напомнила она, не замечая его сарказм. — Ты, как капитан команды, обязан быть. Малфой приоткрыл глаза шире. Он совсем забыл. За этими проблемами, которые атаковывали его каждый день, он даже не думал о том единственном, что могло действительно расслабить его. Увести от проблем хотя бы на два часа. Потому что это было одним из немногих мест, где он мог раздавить Поттера. Смешать его с грязью, с тем, чем он, по сути, и является. Помимо того его просто радовал факт того, что он далеко от проблем. Там, на метле, оторвавшись от земли, он забывал о всё ничтожном, что его окружало. Да и о своем ничтожестве тоже. Чёрт бы подрал эту грязнокровку вместе с ее дежурством. И Макгонагалл, с её бредовым переездом. Две идиотки, вынуждавшие его прорычать только одно слово: — Чёрт. Понимание того, что всё вокруг становится против него, заставило полностью погрузиться в мысли. Гребанные мысли о том, что делать дальше. Мысли, за которыми он даже не заметил, как толкнул Грейнджер. И как поймал на себе я-убью-тебя взгляд Поттера. И даже не заметил, как дошел до кабинета Нумерологии. Наплевав на то, что не успел на завтрак. Малфой очнулся лишь тогда, когда заметил Забини, разговаривающего о чем-то с профессором Вектор, выражение лица которой было не самым дружелюбным. Нахмуренные брови и сжатые губы говорили о том, что тема, обсуждаемая ими, не самая приятная. Смахнув с себя остаток утренней пелены, он присел за последнюю парту, бросив Пэнси, что сядет с Забини. — Что ты натворил? — Малфой поднял бровь, освобождая место для нахмуренного юноши. Он уселся, вдохнув больше воздуха, и опустил взгляд в стол. Взгляд, полный какого-то разочарования и непонятной для Драко грусти. Нельзя сказать, что Малфой как-то переживал по этому поводу. Это был обычный интерес. Во всяком случае, ему не хотелось думать, что он озабочен чужими проблемами, потому что он не позволял себе этого. Это было как-то… не по-малфоевски? — Я говорил с профессором по поводу той книги, которая у Грейнджер, — начал Забини. Драко почувствовал, как живот неприятно скрутило. То ли от отсутствия завтрака, то ли от упоминания грязнокровки. — В общем, либо я готовлюсь с ней наедине в библиотеке, либо кто-то из нас ищет другую тему. Нет. Этого не может быть. Она не может, не может, чёрт возьми, втираться в его жизнь посредством других. Она не имеет права… Не сломит. Он вдохнул больше воздуха. — Это не тот случай, где нужно проявлять свои чёртовы джентельменские манеры. Услышь меня. — Я понимаю, Малфой. — его лицо стало серьезнее. — Пойми и ты меня, что у меня нет другого выхода. — Чёрт возьми, — прошипел Драко. — Ты же прекрасно понимаешь, Забини, что сидеть рядом с Грейнджер — худшее из наказаний. Ты идешь на это добровольно, что за нафиг? Малфой злился. Злился на Забини, на себя. Но больше всего на Грейнджер. И, если бы его злость было измерима градусами, то, он уверен, давно бы смог спалить весь чёртов Хогвартс. — Мне очень нужна хорошая отметка по Нумерологии в этом году, мне дорог каждый доклад. Я понимаю, что это далеко на самая лучшая идея, но, видимо, Вектор считает по-другому. Забини грустно усмехнулся. Пододвинул пергамент и вывел чернилами тему урока. Малфой застыл на месте, не удосужившись даже послушать, о чем будет занятие. Нет, он понимал. Понимал, как важно образование для Блейза. Как важно выбраться его из маминого гнезда, окруженного многочисленными отчимами. Но, чёрт… Хотелось сбежать с этого гребанного урока, найти Грейнджер и свернуть ей голову. А потом отмываться. Отмываться от этого океана предательства и грязи. Понимая и осознавая, что, сделав это однажды, — чист уже не будешь. Но ему было необходимо. Катастрофически необходимо. Лишь бы он обрел спокойствие. Лишь его голову никогда не посетила мысль о том, что с каждой секундой его жизнь становится ничтожнее.

***

Время капало с ужасно медленной силой, продавляя тяжелыми каплями упругую оболочку терпения. Её пальцы бешено стучали по холодному стеклу, а глаза отстраненно искали вдалеке что-то. Что-то, имеющее возможность убрать её подальше от этого места. От Хогвартса, который через несколько десятков минут уже перестанет быть таким уютным, каким был раньше. Без друзей, без теплых и мягких кресел, накрытых красно-золотым полотном. Таким ярким, насыщенным и уютным. Напоминавшим сказку. Сказку, в которой Гермиона чувствовала себя спокойной. Потому что там она жила. А не существовала, как придётся сейчас. Как много драмы и трагедии в одном обычном переезде в другую гостиную. Даже не не в страну. И не в город. И не в школу. А в чертову гостиную. Переезд в которую ее пугал даже больше, чем переезд на другую планету. До банальности глупо и предсказуемо. Бояться Малфоя уже вошло в привычку. Но на самом деле её пугало не это, а его нарастающее значение в ее жизни, о каком он даже и не предполагал. А если даже и предположил, то выблевал бы все свои внутренности вместе со своим чертовым достоинством. Как противно. Но ведь и правда, Гермиона считала, что это именно он превратил ее сознание во что-то ужасное. Чаще всего, думая об этом, думая о Малфое, она вспоминала запах дождя, который пропитал мрачный подвал. И теперь там пахло сырой штукатуркой. Её сознание — и есть тот подвал с сырой штукатуркой, местами очень потертой и стертой вовсе. А еще там стало холодно. Нереально холодно и неуютно. Она ожидает, что кто-то растопит там камин, кто-то наведет там порядок и заклеит несчастную штукатурку обоями. Но никто не спасает. А каждое появление Малфоя лишь ухудшает ситуацию. Он делает её мир неправильным. А он не должен так делать. Потому что он не имеет в ее жизни никакого значения. Конечно, её голову никогда бы не посетили такие рассуждения и мысли, если бы не такое тесное сожительство. Причем волнующее, кажется, только её одну. Гермиона вздрогнула, услышав за собой тихие шаги. И развернулась. Так резко, что кончики волос неприятно хлестнули по алой коже щёк. Забини стоял почти неподвижно. Направив свой сурово-замученный взгляд из-под лба прямо ей в глаза. Выжидая. Его вид был слишком странным, и оттого очень пугающим: взъерошенные волосы и выбитая из штанов рубашка. Сбитый галстук и сбитое дыхание. В его глазах было что-то сумасшедшее. Что-то подсказывающее, что с ним далеко не все в порядке. Она было подумала, что он хотел на её наброситься, но потом увидела неимоверную усталость в каждом его движении. Но на нее это произвело парализующий эффект. — Я не понимаю, почему это для меня так важно, Грейнджер. Её сердце застучало чаще от непонимания его слов. Голос Блейза был тихим и хриплым. Мурашки по телу прошли непроизвольно. — Я не понимаю, почему это так важно для тебя. Он замешкался, просовывая руку дальше в карман. Она стояла неподвижно, не в силах пошевелить даже пальцем. И чувствуя, как немеют ноги. — Этот грёбанный доклад, который ты не захотела мне уступать, слишком важное значение имеет в моей ничтожной жизни. Он сделал шаг вперед. Отойди. — А ты просто не хочешь это понять. Ты просто не можешь уступить, потому что твоя гриффиндорская упертость шепчет тебе, раздирая ухо, что ты обязана стоять на своем. Что ты должна забрать это себе. Еще шаг. Отойди от меня, чёрт возьми. — Я бы не обращался к тебе, если бы это не было так важно. Она чувствовала его влажное, теплое дыхание на своей щеке. Она чувствовала, как испуг накрывает сознание. — Ты настаиваешь, — в его глазах сверкнула слишком пугающая искра. — Ты кричишь о том, что этот чёртов доклад будешь делать именно ты. Он подошел совсем в плотную. Она чувствовала, как его ноздри вдыхают её слабый аромат. Как волосы за её ухом колышутся от тяжелого дыхания. И как дар речи исчезал с каждым произнесенным словом. Гермиона не понимала, что это происходит с ней. И не могла понять. — Ты боишься, — шепнул он. И она чувствовала, как на его лице проскользнула ухмылка. — Отойди. В одном этом слове была вся выжатая смелость. Все выжатое недоумение. И слишком много дрожи. — Я не собираюсь тебя трогать. Я лишь хочу… — Забини? Он повернулся. И в следующую секунду медленно отошел от Гермионы, не сводя взгляда со стоящего Малфоя. — Что-то случилось? Его тон был еле сдержан от отвращения, которое уже выплескивалось из него наружу. А ещё он недоумевал. Причем настолько, что казалось, будто он хочет протереть глаза и еще раз убедиться в реальности этой сцены. — Ничего, что стоило бы твоего внимание, — просто ответил Блейз. — А у тебя? Его вопрос был явно не уместен. Но не настолько, как его странное поведение. — Не строй придурка. Что ты здесь делаешь? Требовательный тон Малфоя вывел Гермиону из отстраненного состояния. Она прикрыла глаза на две секунды, и сфокусировала взгляд на слизеринцев. Не понимая, что он делает здесь. Не соображая, что делать ей в этой ситуации. Малфой даже не посмотрел на нее. Даже не бросил мимолетный взгляд, не позволяя себе отвлечься от Забини, яростно выжидая причину произошедшего. Её не сосуществовало для него. Как всегда. — Я не думаю, что это касается тебя, Драко. Малфой сжал губы, резко поворачиваясь к Гермионе. — Ты так и будешь здесь стоять? Все ждут только тебя. Он приподнял бровь, высказывая явное недоумение. И неприязнь. Гермиона кивнула и пошла вслед за Малфоем. Естественно, соблюдая дистанцию. Естественно, не меньшую двух метров. Каждый его шаг был слишком резкий, грубый. Руки были сжаты в кулаках, а челюсти — она уверена — сомкнуты вплотную. Его силуэт все четче обрисовывался, когда они заходили в Башню Старост. Ей даже показалось, что воздух там становился совсем другой. Более прохладный, свежий. Она чувствовала, как он проходил до самых легких и растворялся там. Это было совсем другое ощущение. Не такое, как в гостиной Гриффиндора. И даже, кажется, не такое, как во всей школе. Малфой остановился перед стеной, плотно выделанной серым камнем. И, что-то приложив к маленькому отверстию, открыл перед собой проход, позволяя стенам почти раствориться перед ним. Гермиона дернулась вперед, чтобы быстрее забежать в проем вслед за Малфоем. И, к счастью, успела. Она вдохнула больше воздуха и осмотрелась вокруг: Макгонагалл, Падма Патил и Льюис Макэвой стояли чуть поодаль, о чем-то разговаривая. Гермионе стало не по себе от того, что она позволила себе опоздать и заставила ждать остальных. А еще больше от того, что Малфой принял такое выражение лица, будто привел преступника на казнь. Подбородок самодовольно метнулся вверх. Черт бы его подрал. — Благодарю, мистер Малфой, — оживилась профессор, заметив пришедших учеников. Гермионе захотелось закатить глаза, когда она мельком увидела нарастающую ухмылку хорька. — Итак, когда мы все в сборе, — она обратилась ко всем четырем старостам, — я могу познакомить вас с новым, позволю себе сказать, домом. Она сложила руки в замок перед собой и прошла до середины гостиной. Тем временем Гермиона осмотрелась, с удовольствием подмечая, что светло-бежевый цвет, в котором выдержана гостиная, ей очень даже нравится. — Именно это помещение станет для вас главным местом обитания весь учебный год. Я уверяю вас, что Башня Старост обеспечена всем, чем вы только пожелаете. Гостиная, как вы уже заметили, ничем не отличается от гостиных факультетов. Грейнджер кивнула. Действительно, в гостиной все было почти так же, как и в гостиной Гриффиндора: удобный диван, окруженный четырьмя креслами, камин, находящийся напротив, а также множество книжных шкафов и других мест для отдыха. В общем, всё то, что ей было необходимо. Её слишком привлекала эта нежность и светлость помещения. Даже деревянные столы и шкафы были выполнены из светлого дерева, а люстра, диаметром метра два, поражала своей роскошью. На мгновение ей показалось, что она слишком тщательно рассматривала каждую вещь, не замечая даже дальнейших слов профессора. Она встряхнула головой и, приподняв подбородок вверх, снова устремила взгляд на Минерву, которая жестом указывала на два входа в спальни: для юношей и для девушек. — Поднявшись по лестнице, вы увидите маленький коридор, в котором находится три двери. Одна из них ванная; одна ванная для девушек, и одна — для юношей. Две остальные двери — комнаты. На них висит табличка с именем, обратите внимание. Все вещи уже там. Если возникнут вопросы, можете непременно обращаться ко мне. Она замолчала, строго посмотрев из-под очков. В гостиной воцарилось молчание. — Что ж, тогда я, пожалуй, пойду. Располагайтесь и отдыхайте. Надеюсь, вы не забыли, что с завтрашнего дня начинается дежурство. График есть у каждого. Ну, а теперь, не смею беспокоить. Она кивнула головой и направилась к выходу из гостиной. Через пару минут послышался звон каменных стен. — Недурно, — вынес вердикт Льюис, проводя рукой по мягкой спинке дивана, а после, обойдя, плюхнулся на него. Падма засмеялась, а Малфой… Гермиона окинула гостиную взглядом, удивившись, когда он успел уйти. А после спокойно вздохнула, понимая, что формальности уже позади. Поэтому она лишь ухмыльнулась, смотря на расположившегося на дивана парня, а после, развернувшись, пошла в свою комнату. Сейчас главное было отдохнуть и привыкнуть к новой обстановке, попытавшись забыть о странном поведении Забини и о ближайшем дежурстве с Малфоем. Устроиться в своей комнате, а вечером, возможно, посетить свою старую гостиную и пообщаться с Роном и Гарри. Больше — ничего. Сейчас это было тем единственным, что так необходимо.