Сильнее, чем я

Зёленая удавка впивалась в шею, пытаясь задушить своим давлением. Он сделал ещё пару шагов и, не в силах дышать нормально, остановился около стены, упершись на неё рукой и ослабляя галстук. Сегодня было очень душно. Душно не на улице, нет. Там давно бушевала поздняя осень, заполняя весь Хогвартс тонким слоем первого снега. Душно было где-то внутри, где-то в грудной клетке, которая сдавливала все лёгкие. Будто все черти внутри его разожгли огромный камин, подбрасывая вместо дров воспоминания. То о Малфое, то о чёртовой Грейнджер. Блейзу надоело задаваться вопросом, откуда в нём взялось это дурацкое сочувствие к ней. Откуда взялось это чёртово… уважение? Словно она спасла его жизнь, в то время как она просто-напросто проявила сочувствие к Малфою. Мерлин. Малфой и сочувствие. Ещё чуть-чуть и голова лопнет от абсурдных слов. Но, чёрт возьми, это же просто Грейнджер. Заучка Грейнджер. Дура Грейнджер. Нереально-раздражающая-весь-его-факультет Грейнджер. И его. Конечно же, его… Он шумно выдохнул, жмуря глаза и отчаянно понимая, что эти мысли и воспоминания не способы привести к чему-то хорошему. Они просто-напросто высасывали всё здравомыслие, с противным хохотом подсовывая вместо этого полное отчаяние. Отчаяние, которое так сильно напоминало ему тот день. — Что с ним?! В висках пульсирует кровь, готовая вылиться фонтаном сквозь барабанные перепонки. Дыхание бешеное — а зрачки бегают то по спине мадам Помфри, то по больничному залу, из которого еле-еле струится свет факелов. Помфри с ужасом оборачивается, чуть не роняя склянки с противными — даже по цвету — жидкостями. Больничный запах заставляет нахмуриться. — Мистер Забини! С осторожностью кладет на место, а после надвигается на Блейза с протянутыми руками. — Вам нельзя тут находится, — хватает за плечи, пытаясь вытолкнуть. — Что с ним?! — будто не воспринимая, не двигаясь с места. Надежда женщины на то, что этот настырный юноша её оставит, испаряется, чётко отражаясь сожалением в опущенном на пол взгляде. Она медленно отворачивается, снова кладя руки на лекарства. — С ним всё в порядке… будет, — нотки грусти со свистом выносят терпение. — Он потерял много крови, у него огромный шок. Но он справится, — она выпрямляется, устремляя взгляд в стену. — Можно его увидеть? — сравнивая дыхание. Медсестра снова колеблется, гремя склянками. А после оборачивается, выдыхая: — Хорошо, мистер Забини. Только, прошу Вас, контактируйте с ним только взглядом. Он сейчас без сознания, и ему нужно отдохнуть ещё некоторое время. Слизеринец лишь кивает, следуя за Помфри к койке Малфоя. От малого количества света нервы постепенно приходят в норму, а слабый силуэт с платиновой макушкой успокаивает бушующий ураган мыслей в голове. Сухие приоткрытые губы и бледнее, чем обычно, кожа — первое, что бросается в глаза. Блейз не глядя хватает рядом стоящий стул и пододвигается ближе к Малфою. Тёплые мысли о том, что теперь он в порядке, заставляют натянуть уголки губ. Чёртов Драко Малфой был полным ублюдком — да. Но лишь снаружи, плотно забетонировав свою слабую сущность, покрыв краской из самолюбия, амбиций и высокомерия. А то, что было внутри, Блейз знал слабо, но знал. Знал и верил, что там была совершенно человечная сущность, пережившая много горя. Сущность, которая была очень слаба. Сущность, которая была очень одинока. Сущность, у которой не было выбора быть кем-то ещё. Потому что вся его чёртова душа отражалась сейчас на его лице. Такая же, полная отчаяния. Такая же израненная, бледная. И, наверное, лишь один Блейз видел это. — Спасибо, — как-то отстраненно, чувствуя тепло от сзади стоящей Помфри. — Ох, это моя работа, — прошептав; Забини чувствует, как на её лице появляется слабая улыбка. — Но благодарить нужно не меня. Мисс Грейнджер проявила невероятную отвагу. По крайней мере, пыталась спасти… Тело сковывает железное напряжение. На секунду Блейз думает, что сходит с ума, а после понимает — ему просто послышалось. Ведь так? Неужели та Грейнджер, которую он знал шесть лет могла сделать такое? Неужели эта чёртова заучка была способна сделать то, отчего его сокурсник сейчас лежит на больничный койке без сознания? — Простите? — хрипло, не отрывая взгляд от лица Драко. — Ох, я понимаю, — она тихо хохочет. — Это абсолютно абсурдно, но правда. Я не знаю можно ли распространяться об этом с учениками, но вы же друг… — Ну так? — терпение сходит на «нет». — Мисс Грейнджер присутствовала в тот момент рядом с ним. Мы нашли её рядом с Поттером и Малфоем. Она, как и Драко, была без сознания… — Лучшая ученица Хогвартса помогла Золотому Мальчику в его злодеяниях? — ядовито ухмыляется. — Отличный заголовок для «Пророка». — Кхм, — её тон вмиг становится серьёзнее. — Я же сказала, мистер Забини, за пределы Больничного Крыла ничего не должно выйти. Тем более, всё в точности наоборот. Гермиона Грейнджер пыталась спасти Драко Малфоя. Причём отчаянно. Ох уж эта девчачья храбрость… — она на мгновение замолкает, погружая Забини в звенящую тишину. Он не может шелохнуться с места, переваривая поток слов. — Ну, мистер Забини, я даю вам ещё пять минут. А пока я приготовлю лекарства для мисс Грейнджер. Её друзья решили, что ей будет лучше в своей комнате… Мелкие отдаляющиеся шаги разносятся эхом. Но это не то. Это неважно… Грейнджер — спасительница слизеринских принцев? Вот это будет действительно неожиданный заголовок для этой несчастной газетёнки. Слизеринец выдавливает нервный смешок, а после прикладывает холодные пальцы к виску, надавливая и пытаясь сфокусировать на летающей в голове мысли. Не воспринимая окружающего мира. Не улавливая посторонних звуков. Лишь понимая, что с этого момента он почему-то обречён. Потому что именно этот чёртов день. Именно это чёртово мгновение изменит его жизнь. Он это чувствует. — Ай! Блейз дёрнул головой вверх; дыхание замерло. На секунду ему показалось, что он свихнулся окончательно, потому что этот голос… — Чёрт… На каменный пол что-то грудой свалилось. Забини отлепил ладонь от холодной стены и двинулся вперед, заворачивая за угол. Грейнджер. Как мило. Как мило, что чёртова судьба предоставила такой шанс, словно по велению Мерлина. Он тут же стёр беспокойное выражение лица, вновь прикрывая его ядовитой ухмылкой. И наблюдая, как она на коленях собирает рухнувшие с её рук учебники. — Слушай, Грейнджер, мне кажется, ты теряешь последних друзей, — глухо. И совершенно — совершенно — глупо. Он сжал губы. Гермиона мигом подняла вверх голову, а он не упустил возможности заглянуть в её расширенные от страха зрачки. И он готов был провалиться, только бы не видеть их снова. Не видеть их, не слышать её сбивчивое дыхание из приоткрытых губ. Чтобы не чувствовать то самое обречение. Чтобы не чувствовать эту дрожь по всему телу. Мерлин, какая же она… Раздражающая. Потом она выдохнула, хмуря брови и сосредотачиваясь на сером фолианте под её рукой. — Обойдусь без твоих комментариев, — буркнула почти неуловимо, снова наклоняя голову к полу. Он хмыкнул, приседая, чтобы забрать остальные два учебника. А потом привстал, протягивая их. Грейнджер поднялась, попутно отряхивая штаны, не отводя взгляд с его руки. Приподняла бровь, не понимая, подозревая. И, конечно же, не доверяя. — Ну же, Грейнджер, я не собираюсь стоять так весь день, — он закатил глаза. Гермиона с недоумением протянула руку, дожидаясь, пока слизеринец вложит в неё учебники. Блейз снова ухмыльнулся, отпуская их. А после сделал то, что повергло в шок, наверное, их обоих. Небольшая сумка со стопой учебников оказалось в его крепкой руке. — Какого чёрта? Карие глаза были переполнены недоумением; хрупкое тело сковал… страх? — Мерлин, Грейнджер, — он вновь закатил глаза. — Давай без этого, ладно? Тебе в свою гостиную? Ответом послужила тишина. — Отлично, — он кивнул, последовав вперед. Лишь через пару секунд он услышал торопливые шаги за своей спиной. — Забини, ты совсем свихнулся? Действительно, Забини? — Слушай, Грейнджер, если тебе принципиально, я могу бросить прямо сейчас, — не оборачиваясь. — Но я не вижу твоей привычной охраны, которая способна донести эту груду знаний. Она лишь шумно выдохнула. — Я не знаю, что происходит с тобой, и мне это не нравится, но… — она вдохнула, закусив губу. — Спасибо за помощь, — выдохнула с облегчением, словно избавилась от тяжелого груза. — И всё-таки, почему геройская команда не вместе? Прекращай, Блейз, сейчас же. — Я не говорила с ними уже два дня, — как-то грустно, устремляя взгляд в пол. — Я до сих пор не могу понять поступок Гарри. Это низко, даже по отношению к Малфою… На минуту воцарилось молчание. Молчание, которое лишь подливало масло в огонь, бушевавший внутри Блейза. Его, чёрт подери, просто разрывало от этих непонятных эмоций и чувств, которые так хотело выплеснуть. Но не ей. Только не Грейнджер. — Знаешь, — вырвалось у него, — я не хочу, чтобы ты думала, будто я сумасшедший. Браво, Блейз. — Поздно, Забини, я в этом почти уверена. — Это полный абсурд, — он отчего-то улыбнулся, склоняя голову. — Я, чёрт возьми, не понимаю, что происходит… и, Грейнджер, спасибо тебе. За Малфоя. Он повернул к ней голову, пытаясь взглядом выразить всю благодарность; она так и шла с опущенной головой. Что за чёрт, Блейз? Что, твою мать, происходит? — Забудь это, — пробормотала тихо. — Я не хочу, чтобы это что-то меняло. А твоя благодарность за твоего сокурсника… — Полный бред. — Точно, — она улыбнулась. Он лишь кивнул. И замолчал, плотно сжав челюсть, чтобы вновь не возникло желание сказать хоть слово. Эти слова, которые вырывались у него из уст друг за другом, были явно лишние. Уже даже потому, что они были обращены к ней. Но стоит ли жалеть об этом, если она сама захотела оставить всё так, как есть? Стоит ли жалеть о том, что он поблагодарил за её человечность, проявленную к врагу? Проявленная к слизеринцу. Проявленная к почти-ему. Нет, Блейз, не стоит. Опредёленно.

***

— Итак, старосты. Приступ лёгкой тошноты подступил к горлу. Драко поморщился. За пару месяцев его должности, которую он делит с ещё парочкой придурков, можно было уже привыкнуть к этому. И он это почти сделал, если бы слово «староста» не объединяло его и грязнокровку. После того… случая, он видел её впервые, как и она его. Что изменилось? Почти ничего, не считая того, что теперь его отвращение к ней выплескивалось отовсюду. Смотреть на неё он не то, что не мог… Эта была пытка. Жестокая, отвратительная пытка, заместо которой он бы скорее предпочел пытку Круциатусом. Макгонагалл со скрипом пододвинула стул к столу. Малфой слабо дернул носом. — Все вы осведомлены о предстоящем мероприятии, проводимом в стенах нашей школы, — она осторожно обвела всех взглядом. — Говорю сразу: со старост требуется совсем немного — лишь дисциплина. Малфой громко фыркнул. Профессор подняла бровь. — Возможно, мистер Малфой, это довольно смешно, — она сдержанно кивнула. — Но смеяться вам придется, попутно наблюдая за дисциплиной. — Да, профессор, непременно, — он язвительно улыбнулся. — Хотя, я уверен, за весь наш коллектив справится один-единственный ответственный староста. Эта работа для него, как для социально-отсталого, очень подходит. Грейнджер обернулась, зло стрельнув глазами. Драко не обратил внимание. — Да, очень остроумно, — профессор приподняла голову. — Надеюсь, вы и этот староста отлично сплоченно поработаете. Мистер Макэвой и мисс Патил, ваше дежурство с семи до девяти. Мистер Малфой и мисс Грейнджер, ваше — с девяти. — Но не легче сделать поочередно, с разными партнерами? — вступилась гриффиндорка, недовольная распределением. Макгонагалл кивнула. — Разумеется, так и планировалось, мисс Грейнджер. Но вы, как самый ответственный староста, просто обязаны помочь мистеру Малфою научиться таким же качествам. Да, Малфой, определённо — вместе с твоей чистой кровью вытек и чистый разум. Иначе не было бы этих чёртовых слов, из-за которых… Нет, это ничего не значит. Абсолютно. Будь Грейнджер хоть спасительницей всего мира. Будь хоть последним человеком на грёбанной Земле, с которым он мог бы иметь дело. Это не меняет ничего. Он ненавидит её всем свои ничтожным сердцем. Он, чёрт возьми, так сильно ненавидит её, что каждая его клеточка тела бешено плюется ядом при виде её. Так было всегда. Так будет всегда. Слизерин и Гриффиндор — два противоположных полюса, которые ни в коем случае не соприкоснутся. И даже долбанная Макгонагалл этому не помешает. — Что же, с дежурством мы распределились, — она взглянула из-под очков, и Малфой был готов поклясться, что внутри она злорадно смеялась. — По поводу костюма: наряд, как и всем другим, официальный. Хочу напомнить, что вы такие же ученики, только с маленькими обязанностями.. Начало в пятницу, старосты приходят раньше на час. Есть вопросы? Старосты отрицательно покачала головами. — До встречи, — профессор встала с места, складывая руки в замок. Драко встал с места, попутно смахнув сумку со стола и накинув её на плечо. Он дождался, чтобы все вышли. И зря. — Малфой. Голос Грейнджер раздался прямо сзади него. Он медленно обернулся. — Твою мать, Грейнджер, ты хуже дементоров, — сказал с отвращением. — Прекрати таскаться за мной. — Я хотела… — Хотела услышать благодарность? Слёзную речь? Или увидеть, как я ползаю у тебя на коленях? Тогда хочу вынести уверенный вердикт — ты грёбанная идиотка, которая зря надеется. Меня тошнит от тебя, и то, что ты сделала или пыталась сделать — ничего не значит. Как и ты сама, — выплюнул. Бурный поток яростных слов ввёл её в ступор. Признаться честно, слизеринец и сам не ожидал, что его клапан сорвёт. Но она сама виновата. Как всегда. И снова гладкую кожу щёк покрыл алый румянец; зрачки расширились, поблескивая в полумраке. Малфой победно поднял подбородок. Получай, грязнокровка. — Хотела сказать, что ты полный идиот, Малфой, — прошипела она, всовывая ему в живот какие-то бумаги. А после развернулась на каблуках, быстрым шагом удаляясь от него. Пусть катится к чёрту. Между тем он развернул смятый пергамент. И закатил глаза, замечая, что это снова какая-то ерунда для старост. Он засунул листки в сумку, поправляя её, а потом двинулся по направлению к башне старост, к уже родному одиночеству. Но это не имело значение. Сейчас уже, кажется, ничего не имело значение. Ни должность старосты, ни школа, ни он сам. Просто сейчас всё то, что происходило с ним, казалось полным абсурдом. И всё стало ещё хуже после выхода с больничного крыла. Те боли, которые преследовали его там, усиливались. То ли от мыслей, то ли чёрт знает от чего. Новостей от матери не было, и всё, что он получал — слабые утешение, которые сам же выдумывал. А самое страшное за последнее время то, что он уже, кажется, смирился со смертью, которое раскрыла свои костлявые руки, чтобы забрать в свои объятия. То, что поручил… он, было невыполнимо. Почему? Потому что Драко Малфой, чёртов слизеринец, полнейший трус. Пустышка, которая ни на что не способна, и… — Драко! Теплые руки обхватили шею; приторный аромат заполнил лёгкие. — Пэнс… Он обернулся, замечая, как её пухлые губы расцветают в улыбке; она искренне радовалась встрече. На секунду Малфой даже позавидовал ей — он на такое не способен. Её тёмные волосы были собраны в хвост, и Малфой отстранённо подметил, что распущенные ему нравятся больше. А ещё эта радость в болотно-зёленых глазах… напрягала. И раздражала, определённо. — Я решила, что встречу тебя после собрания, — начала тараторить, — но оно слишком быстро кончилось. Слава Мерлину, я тебя заметила… — Я не в настроении, — бросил он угрюмо, устало прикрывая глаза и выдыхая. А после почувствовал, как липкие губы покрывают его. — Легче? — она ухмыльнулась, прервав поцелуй. — Коне-ечно, — протянул устало. И развернулся, продолжая путь. Она следовала рядом. — Драко, — выдохнула, — я понимаю, что тебе тяжело до сих пор. И я хочу тебе помочь, я хочу быть рядом, чтобы тебе стало легче. — Ты не думала, что мне от этого только хуже? — Ты не подпускаешь меня к себе, — он заметил, как она жалостно посмотрела на него. — Мы не общались с тобой нормально уже чёртовых полгода. — Как насчёт еще пол? — Малфой! — она остановилась, заставляя остановится и его. Он приподнял бровь в удивлении. — Я не легкомысленная пустышка, какой ты считаешь меня. Я тот человек, который искренне способен помочь тебе. Мы знаем друг друга уже очень давно. Почему бы тебе не открыться мне? Драко снова закатил глаза. — Вот именно, Пэнс, — он устало наклонил голову вбок. — Мы знаем друг друга очень давно, и ты, как никто другой, знаешь, что плевать я хотел на грёбанных помощников, вроде тебя. Как и вам плевать на всех, кроме себя. — Ты не прав! Ты просто… Он вновь устало выдохнул. А после обхватил холодными пальцами её подбородок, притягивая к себе. Её губы, покрытые липким блеском, приоткрылись; горячее дыхание обжигало его приближавшиеся губы. Он еле коснулся языком её языка, чувствуя, как её влажный рот открылся шире. И… ничего. Нет, Пэнс. Нет. Не то. Он прервал поцелуй, устремляя взгляд в пол. Зная, как она смотрит на него. И понимая, что он никогда — никогда! — в своей жизни не посмотрит ни на кого так же. — Легче? — спросил он, всё также наклоняя голову. Паркинсон ухмыльнулась: — Да, спасибо. Такая терапия будет успокаивать время от времени. Он ухмыльнулся тоже, поднимая голову и сразу поворачивая её направо, чтобы не встречаться взглядом. Девушка выдохнула, и Драко почувствовал, как она просверливает взглядом его переносицу. — Я оставлю тебя в покое, — сказала тихо. — На время, пока ты не поймёшь, что я нужна тебе. Он кивнул. — До встречи, — она встала на носочки и, поцеловав в щёку, ушла в противоположную сторону. Мерлин, он не создан для этого. Развернулся и продолжил путь в Башню. Ему нравилась Пэнси — она была нужной. Всегда готовой придти на помощь, где бы он ни был и что бы с ним ни случилось. Но единственное… Она была предана ему. Предана настолько, что одно это понимание его сводило с ума. Он не хотел вызывать такую привязанность. Он не хотел связывать себя с такой ответственностью. Поистине — это был один из немногих людей, о которых он думал нормально. Трезво, без капли язвительности. Ну, иногда. Её навязчивость напрягала. — Аргентус. Каменные стены с глухим звоном отодвинулись. Он шагнул в гостиную, сразу поворачивая голову к камину. — Неужели. Блейз сидел нога на ногу на одном из кресел, листая очередной выпуск «Пророка». — Ещё чуть-чуть, и я буду думать, что ты завёл роман с грязнокровкой, — Драко бросил сумку на диван и сел в кресло напротив. Мулат вопросительно уставился на него. — Как ты сюда зашёл? — А-а, — протянул тот, отмахнувшись. — Эта Падма Патил, вроде бы. Не запомнил, как её зовут, но девушка весьма дружелюбна, — слизеринец подмигнул. — Надеюсь, следующей твоей любовной жертвой станет Макэвой, а не Грейнджер. Ну, раз уж ты решил покушаться на старост… Малфой мысленно себя одёрнул. Уже два упоминания об этой? Серьёзно? — Ну так? — он вопросительно приподнял бровь. — Что тебя сюда привело? Забини ухмыльнулся. — Разве я не могу просто так придти к тебе в гости? — Нет, Блейз, не можешь. Иначе, учитывая твою заботу и желание поговорить, я буду думать о смене твоей ориентации. Слизеринец поморщился, гневно посмотрев на Драко. — Иди к чёрту. Я, вообще-то, по поводу Хэллоуина. У вас же было собрание, что интересного? — О, Мерлин, — он закатил глаза. — Это нудно. Расскажи лучше о том, как там дела на факультете. Забини пожал плечами. — Ну, ладно. Слушай…

***

Маленькие сугробы поблёскивали в лунном свете. Грейнджер даже не заметила, как выпал снег. Раньше, когда белые хлопья покрывали холмистую поверхность, она с Роном и Гарри выходила на улицу, выдыхая изо рта пар и гуляя по свежему снегу. Ещё еле хрустящему, но уже так сильно напоминавшему приближающуюся сказку. Они гуляли до тех пор, пока лёгкий румянец не покроет её щёки и нос. Пока Поттер не отморозит ноги, а Уизли не проголодается. А потом с весёлым смехом бежали в свою гостиную, где уже искрит тёплым пламенем уютный камин. Садились на ковёр, с радостью принимая от эльфов горячее какао. А потом делились новостями и планами, новыми догадками и историями, укутавшись в тёплый плед. На губах появилась улыбка. А что сейчас, Гермиона? Где это? Исчезло, разбилось, растворилось. Словно это лишь сон. И от этого становилось не по себе, потому что одиночество уже раздавливало её внутренности, сковывая плечи ледяными цепями. — Мне не хватает вас, — прошептала она, прикладывая тёплую ладонь к холодному стеклу. И прикрывая глаза, тонув в воспоминаниях. — Нам тебя тоже, — мягкий голос Гарри прозвучал за спиной. Она тут же открыла глаза, мгновенно оборачиваясь. И тая от радости при виде родного лица друга. Серая толстовка непривычно ярко выделялась среди полумрака. Взгляд то и дело опускался в низ, а губы подрагивали в виноватой улыбке. — Гарри! — она тут же вскочила с подоконника, обхватывая его шею руками. Такой родной аромат ударил в лёгкие. Мерлин, как же она скучала. Казалось бы, слов здесь не нужно было совершенно. Но она так долго молчала. Мерлин, так долго. И — нет, она не имеет ввиду эти два дня. Она имеет ввиду эти два месяца, которые образовывали огромную пропасть между ней и Гарри. Пропасть, в которой начали заводится эти змеи. Пропасть, которую она так долго не решалась перейти. — Прости меня, — куда-то в плечо. — Мне слишком тяжело без вас. Одиночество давит… Он зарылся носом в её волосы, прижимая ближе. А потом схватил за плечи, смотря прямо в глаза. — Это я виноват, слышишь? Ты прости. Прости. Девушка лишь широко улыбнулась, еле сдерживая слёзы. И пригласила жестом на подоконник. Они сели друг напротив друга. — Гермиона, я понимаю, что непростительно виноват, — он склонил голову вниз. — Эта Белл, Малфой… Слишком много совпадений вскружило голову. На лице отчего-то появилась улыбка. То ли от вида растрёпанной шевелюры, то ли от растерянности на лице друга. — Гарри, успокойся. Я надеюсь, ты понял, что поступил неправильно. Давай больше не будем об этом. Как ты? Как Рон? Расскажи мне всё. Я так скучала. Поттер улыбнулся. — Я всё расскажу, Гермиона. Если пообещаешь, что у нас больше не возникнет такого. Что мы всегда будем рядом, как всегда. — Я обещаю, Гарри. Обещаю.