Сильнее, чем я

Под кожей что-то сжимается, когда он входит в Большой зал. Всё такой же идеальный, сотканный из высокомерия и лоска. Полный мерзкой отстраненности, которая сейчас почему-то как никогда давила на легкие. Медленные шаги заставляли всю кожу покрыться мурашками, вынуждая зажмурить глаза от непонятного холода. А его губы, сухие, почти безжизненные, давили воспоминаниями на черепную коробку. И давали понять — ничего не изменилось. Дура, дура. Такая наивная. Прошло уже много дней с того случая. Вернее, ровно три. Но разве это имеет значение? Она чувствовала почти ровно то, что и в тот день. Что и в тот вечер. Нереальный прилив волнения. Дрожь. И нарастающая пульсация в висках. А руки помнили его тепло. До чёртиков пугающее тепло, потому что… это же Драко Малфой. Чёртова идеальная статуэтка. До жути холодная. Вернее, должно быть так. Но… он живой. И как тут вынести эти мысли из головы? Как сжечь их до тла, понимая, что он стал ненавидеть её ещё больше? Как перестать думать? Как… Драко прошел к столу Слизерина и тихо сел. Но даже этого хватило, чтобы весь змеиный факультет обратил на него внимание, а чертовы глаза Пэнси наполнились заботой и восхищением. Гермиона закусила губу, с горечью отвернув голову к Гарри, сидящему напротив. — Что читаешь? — отстраненно. Он даже не отвлекся, лишь слабо приоткрыл рот, чтобы произнести: — Зельеварение. Она лишь кивнула, сомневаясь, что её друг заметил этот жест. А после снова начала погружаться в утопающие мысли. — Ты идешь? — всё так же, не отрываясь от чтения. — Куда? — она удивилась, хмуря брови. Поттер поднял голову, будто считал заданный вопрос полным абсурдом. — На вечер к Слизнорту, Гермиона. Ты забыла? Она на несколько секунд замолчала, пытаясь отыскать в голове нужную мысль. — Чёрт, я забыла, — она прижала руку ко лбу, с горечью выдыхая. — Ну, ничего страшного, — Поттер отложил учебник и снисходительно улыбнулся. — Если хочешь, я могу зайти за тобой. Грейнджер подняла голову, посмотрев на друга и улыбнувшись. — Нет, спасибо. Я пойду сразу после дежурства, увидимся там. Поттер кивнул. И в следующую секунду по Большому залу раздался ужасно писклявый девичий смех. Голова непроизвольно дёрнулась к источнику звука. Лаванда Браун и Парвати Патил, звонко смеясь, заходили в Большой Зал. Разрезая Гермоине барабанные перепонки и давя веселым голосом на терпение. Тем не менее, она отвернула голову к пустой тарелке, почти не поморщившись. А после посмотрела на Гарри, когда её осенило. — А где Рон? Юноша усмехнулся, поворачивая голову от Патил и Браун к Гермионе. И отмахнулся, пододвигая учебник, что-то бормоча: — Пытается побороть себя к предстоящей тренировке по Квиддичу. Гермиона остановила руку на полпути к бокалу с соком. А потом приподняла бровь. — С каких пор Рон Уизли стал участником команды по Квиддичу? Почему я узнаю об этом последней? Взгляд из-под очков заставил девушку нахмуриться. — Он ещё не стал, — вздохнул Гарри. — Дело в том, что в команде Гриффиндора проходит отбор на нового вратаря буквально на днях. И Рон решил опробовать себя. — Это важный шаг! — почти воскликнула она, вдохновившись. — Мы должны поддержать его, Гарри! На его лице появилась усмешка, а после он покачал головой, перелистывая страницу. Так невозмутимо, словно это происходит каждый день. Так беззаботно, будто это дело не волновало никого вовсе. И лишь потом до неё дошло, из-за чего это. Вся та искренность, та радость мелочам, которая была ранее, просто-напросто исчезла, оставляя за собой лишь слабые воспоминания. За чёртовыми проблемами уже никто и не замечает ту мимолётную искру жизни. Каждый человек сам тонет в своих ужасных мыслях. Каждый человек сам выбирает себе путь, по которому будет идти. — Он придёт, когда захочет. Справится без нас. И замолк, щуря глаза, впиваясь взглядом в новую строчку. Гермиона замолкла тоже, пялясь широко открытыми глазами на друга. Отчаянно моргая, чтобы убрать пелену и увидеть человека, сидящего напротив. Потому что это не Гарри. Это не Гарри Поттер. Это не Мальчик-Который-Выжил. Перед ней сейчас сидел повзрослевший юноша, только что наплевавший на заботы друга. Такой холодный, словно вся доброта и тепло были выкачены совершенно. И как она могла это упустить? Когда она могла это упустить? Она рывком дернула рукой, выхватывая учебник и откидывая дальше на стол. Поттер лишь недоуменно приподнял бровь, мимолетно бросая взгляды на обративших внимания учеников. — Ты чего? — прошептал. — Я чего? — она возмутилась. — Ты только что послал к чёрту проблему друга, Гарри! — О какой проблеме ты говоришь, Гермиона? Рон действительно взрослый парень, способный справиться. — Пару слов поддержки ему бы не помешали. — Слушай, — он вздохнул, — мы не должны таскаться за ним, как за маленьким ребёнком, ладно? У меня есть другие заботы. Я помогу ему всем, чем смогу, в качестве командира команды. Но это всё, что я могу для него сделать. Грейнджер нервно закусила губу, бросая книгу на стол перед его носом. — Знаешь, Гарри, — её тон стал вмиг серьёзным; таким серьёзным, что Поттер невольно нахмурился. — Когда-то ты говорил о том, что пытаешься сохранить дружбу. Пытаешься спасти нас. Но сейчас я вижу, как ты меняешься. Ты берёшь на себя слишком много, превращаясь в холодную глыбу льда, которая мало чем отличается от того, от ко… чего ты нас спасаешь. Некогда родной взгляд светло-зелёных глаз казался сейчас слишком чужим. Настолько отстраненным, что она не в силах была смотреть. — Я очень надеюсь, что я не права, — она наклонила голову вниз. — Очень надеюсь, что мне всего лишь показалось. Но сейчас, Гарри… Сейчас я тебя не узнаю. И если это действительно ты, то знать не хочу вовсе. Она снова закусила губу, вставая с места. И, не оборачиваясь, последовала к выходу. Не обращая внимания на удивлённый взгляд друга. Не задумываясь о том, насколько глупа её обида. И почти не покраснев, грубо столкнувшись с плечом Забини. А после прошла дальше, подняв подбородок вверх. — Вот так номер, — усмехнулся Блейз, садясь за свой стол. Мимолетно бросая взгляд на хмурого Малфоя, ковырявшегося в своей тарелке. А заодно и на Пэнси, которая, к огромнейшему удивлению, была почти на другом конце слизеринского стола. Драко не обратил внимание; лишь убрал руку от подбородка, так же уставившись куда-то в пустоту. — Эй, что-то случилось? — прозвучало слишком заботливо. Он моргнул. — Прекрати играть в мамочку, Забини. Мне уже тошно, — всё так же, не поворачивая головы. — Если ты про Пэнс, то мне плевать. А если ты про мою жизнь в целом, то «что-то случилось» уже с самого моего рождения. — Если не хочешь, чтобы я всё выпытывал, то рассказывай сам. Это не сложно, Драко. Тот усмехнулся. — Это до офигения сложно. Особенно понять, зачем это тебе, — он повернул голову к сокурснику, приподнимая бровь. — Ты эгоистичный идиот, Малфой, — констатировал Блейз. — Но, знаешь, тебе станет намного легче, если ты выскажешь всё кому-то. Если ты поделишься хоть частью своих проблем с человеком, который умеет выслушивать. Если доверишься. Малфой почти рассмеялся. — Это всё очень воодушевляет, Забини… Но мой вопрос остается прежним: тебе это зачем? — Я не долбанная крёстная фея, нет. Я лишь тот, которому надоело смотреть на то, как ты отравляешь всех вокруг. Потому что себя ты уже отравил давным-давно. Он отвернул голову, наклоняясь к тарелке. А после молча приступил к завтраку. — Ладно, Забини, — куда-то в пустоту. — Я найду тебя, когда захочу что-то сказать. Но я не отвечаю за то, что выплюнет моя хренова душа. Будь готов.

***

Гермиона Грейнджер никогда не замечала, насколько Блейз Забини отличается от своих сокурсников. Не замечала, как на самом деле в нём много какой-то человечности, какой-то удивительной, не свойственной для Слизерина теплоты. Его строгий, сосредоточенный взгляд всегда был разбавлен какой-то добротой, когда он помогал слизеринцам в каком-то вопросе по учёбе. Он никогда не отказывал в помощи; Гермиона видела, как он пытался объяснить что-то Гойлу, который снова запутался в ингредиентах. Как давал Паркинсон тетрадь, чтобы она дописала материал, который дописать не успела. А ещё он искренне улыбался. Настолько искренне, что это до жути сбивало с толку. Но разве может этот смуглый юноша с грубыми чертами лица быть таким… настоящим? И это осознание её пугало. Смущало, мешало. Потому что оно пришло именно сейчас, когда урок Зельеварения проходил в самом разгаре. — Итак, — воодушевленным тоном произнес профессор Слизнорт, — я думаю, что на этом наше занятие подходит к концу. Повсюду послышалось быстрое копошение, когда ученики Слизерина и Гриффиндора начали сметать учебные принадлежности в сумки. Гермиона по привычке повернулась направо — там обычно сидит Гарри — а потом одернула себя на полпути. Поттера там не было. Как и Рона. Там были лишь представительницы Слизерина, которые усмехаясь бросали на Гермиону язвительные взгляды. Естественно, внимания они не заслуживали. — Но прежде чем вы покинете мой кабинет, хочу напомнить, что сегодня состоится небольшой уютный вечер в моём кабинете, где мы обсудим заслуги в Зельеварении, — он улыбнулся. — Гарри Поттер, Блейз Забини и Гермиона Грейнджер, прошу вас, не забудьте, мне бы очень хотелось видеть вас там, — он посмотрел на каждого поочередно; Гермиона неприятно вздрогнула: было всё же непривычно слышать своё имя рядом с учеником Слизерина. — Ну, а остальные, не отчаивайтесь. Это лишь повод усерднее работать! По помещению прошли смешки. Профессор сделал вид, что не заметил. — Занятия окончено, спасибо! — он вновь улыбнулся, а после стал наводить порядок на своем столе. Грейнджер встала с места, дожидаясь, пока большая часть учеников выйдет. И невольно остановила взгляд на Поттере и Уизли, которые выходили с первых рядов, разговаривая между собой. Вяло, совсем не увлеченно, но, тем не менее, совершенно не замечая её. Будто именно тут, на том месте, где она стояла, сейчас была прозрачная пустота, на которую вовсе не хотелось обращать внимания. Словно она вновь вернулась на первый курс, когда до неё никому не было дело. Неужели всё возвращается? Неужели… — Эй, Грейнджер. Пальцы Блейза звонко щёлкали у неё перед лицом; она мотнула головой, а после сосредоточила взгляд на перед стоящим. — Ты чего не идешь, говорю? С тобой всё нормально? — Всё нормально, — повторила она за ним последние слова машинально, а после схватив сумку со стола дернулась вперед. Он вышел за ней. — Вы снова поссорились, верно? Голос издался откуда-то сзади, еле уловимо, но этого вполне хватило, чтобы сердце Гермионы неприятно сжалось. — Верно, — как-то тихо, слишком хрипло. То, что она говорит сейчас совсем не с тем, волновало меньше всего. Лишь мысль о том, что она, похоже, осталась одна, витала по всей голове, звонко отдаваясь эхом по всему телу. Ты одна, Гермиона. Одна. Так, словно это был приговор. Самый жесткий. Но самое главное — вынесенный ей же. — Иногда мы слишком накручиваем себя, — всё так же тихо; он даже не удосужился обогнать её. — Но разве быть одиноким так уж плохо? Казалось, что эти слова сейчас раздаются где-то изнутри её самой. Будто говорил это не тот слизеринец, а её собственный внутренний голос. Тёплый и родной. Она почему-то верила ему. Эти мысли звучали так, будто он действительно знает, о чём говорит. Будто он сам прошёл через это. Проходит. И... смирился. Можно ли смириться с одиночеством?.. Она даже не заметила, как она осталась одна, медленно шагая по уже пустым коридорам Хогвартса: занятия закончились, и все ученики предпочли уйти в свои гостинные, чтобы отдохнуть после очередного школьного дня. И на секунду она тоже обрадовалась, что пойдёт в свою гостиную и отдохнёт. Но тут же вспомнила. У неё больше нет своей гостиной. Есть бывшая, где всё осталось в прошлом. И есть настоящая, где она чувствует себя слишком некомфортно. И еще более одинокой, чем являлась. Но родной гостиной нет. И уже не будет. Теперь она чувствовала себя совершенно забитой в угол. Избитой собственными мыслями, которые она сама же выдумала. Убитой собственным горем, которое было лишь плодом её собственного воображения. Она была просто-напросто усталой. И когда-нибудь это точно пройдет. Пароль для гостиной выскочил из уст сам по себе. Глухой звон стен отдался прохладой; Гермиона переступила через порог. И даже не удивилась, когда перед ней предстала привычная картина: Малфой, его закинутые на журнальный столик ноги и слабо разожжённый камин. А еще витающие мысли вокруг, которые читались в его пустом взгляде. Она правда привыкла к этому. Привыкла к Малфою настолько, насколько, наверное, можно привыкнуть. Но станет ли гостиная, разделенная с ним, её домом? Мысли убивали. Она тихими, медленными шагами прошла до своей комнаты. В надежде упасть на кровать и отдохнуть хотя бы чуть-чуть. Впереди её ждал вечер с Малфоем на дежурстве и с Забини у Слизнорта.