С красной строки

      Утро пришло в особняк тогда, когда его не ждали. Даниэль проснулась в том же положении и одеянии, в котором уснула: укутанная в теплый халат и крепко держащая коробочку Алауди. Поздней ночью ее мало волновало то, что человек, который придет ее будить, явно не будет ничего понимать и может вообразить себе самого разного. Девушка очнулась ото сна из-за слишком яркого дневного света, что озарил и без того светлую за счет кремовых стен комнату.       — Ваш отец просил передать, что ждёт Вас у себя в кабинете. Мисс Микаэль уже там, — голос Анны заставил шатенку открыть глаза и прижать руки к себе плотнее.       Черноволосая служанка уже распахнула шторы и сейчас закрепляла их у стены. Она косо и по возможности незаметно посматривала на одну из своих хозяек, наиболее спокойную и непривередливую на ее взгляд. Анна всеми силами старалась не выдавать никаких эмоций, но странноватую усмешку все же пропустила       — Оставь это, Анна, — строго произнесла девушка и поднялась с постели, легким движением руки убрав коробочку в халат. Она так ее и не открыла, хотя перед сном несколько раз порывалась это сделать. Сегодняшняя ночь была слишком тяжелой, а добивать ее содержанием подарка Алауди никак не хотелось, так же, как портить уже и без того не особо радостное утро. Взять хотя бы то, что ее ждет отец. — Выйди.       Пока Даниэль приходила в себя и поднималась с кровати, Анна все же закончила со шторами и покинула комнату. Адьюкато пару раз пожалела, что прогнала служанку, ведь с корсетом ей пришлось повозиться. Девушка все никак не могла успокоиться из-за событий ночи. Ей казалось, что Алауди сделал большую ошибку, оставшись в особняке после окончания церемонии. И отяготил он этим не столько девушку, сколько самого себя. С другой стороны, сейчас Даниэль подсознательно верила, что подарок молодого человека есть нечто большее, чем просто память о нем.       Со вздохом посмотрев последний раз на коробочку, так и не решившись ее открыть, она убрала ее в самый нижний ящик стола, со звоном закрыв его. Глянув на себя в зеркало и убедившись, что руки растут из нужного места, Даниэль покинула комнату, крикнув при выходе горничной о том, что в комнате было бы неплохо убраться.       Она встретилась с отцом в дверях его кабинета. Мужчина выходил в тот момент, когда девушка только-только собиралась постучаться. Даниэль, словно выдернутая из своего небольшого мира, пошатнулась, но быстро взяла себя в руки и поклонилась.       — Доброе утро, отец, — шатенка в реверансе посмотрела на Адьюкато Кварто и слегка удивилась его суровому виду.       Мужчина сделал шаг в сторону, пропуская леди, и, кажется, решил отложить дела, по которым собирался отойти. Дверь в кабинет захлопнулась после того, как из него вышла Анна. Тем временем Даниэль успела поприветствовать сестру кивком и села рядом с ней на диванчик перед столом Кварто.       Атмосфера была, скажем условно, напряженной. Сестры были уверены, что сегодня у их отца будет отличное настроение за счет вчерашнего события, которое именно он ждал больше всех. Все же союз семей знаменовал начало новой главы, что в истории Адьюкато, что в жизни Кварто и его дочерей. Однако при всех этих радостях, расположение духа старшего Адьюкато оставляло желать лучшего. Каждая и сестер еще в дверях смогла понять, что будет не просто серьезный разговор, а разбор полетов. Только вот каких именно и чьих — пока никто так и не понял.       — Итак, — начал он, сложив руки замком перед собой, и осмотрел дочерей. Одна из них, обладательница почти незаметных синяков под глазами, как-то безучастно смотрела куда-то в пол. — До меня дошли слухи, что сегодня ночью наш двор посещала непонятная личность. Кроме этого, — он прокашлялся и сделал маленькую паузу, смотря на наполняющиеся ужасом глаза дочерей, — в его компании была замечена одна из Вас, — закончил шатен, заметив проснувшийся страх в глазах старшей дочери и удивление в глазах младшей. Адьюкато Кварто знал ответ на свой толком и не поставленный вопрос, но пока молчал.       Пока отец говорил: долго, четко, протяжно — Даниэль медленно приходила в себя от раздумий. Каждое слово опускало ее сердце ниже и ниже к пяткам. И продолжалось это до тех пор, пока мужчина не завершил фразу.       — Это… — начала Микаэль, но тут же замолкла под взглядом отца.       До какого-то момента она думала взять вину на себя, чтобы не создавать проблем сестре. Девушка, впрочем, немного не понимала, что вообще происходит. Сама она ночью точно спала и точно в кровати, а не с незнакомцем в саду. Микаэль могла предположить, что люди, донесшие информацию до ее отца, могли обознаться, и замечена была не одна из сестер, а какая-то из служанок. Но в эту версию ей самой почему-то мало верилось.       Искоса, лишь глазами, посмотрев на сестру, она закусила губу и потупила взгляд. Кое-какая картина у нее все же складывалась, в случае, если это была Даниэль. А если ее представление хоть немного, но верно, значит, последствия разговор и его последствия будут не самыми радостными, тем не менее, вероятно, запоминающимися.       — Я всего лишь попрощалась с человеком, что любезно ухаживал за мной, — тихо, но четко проговорила Даниэль. Сейчас она уже выглядела спокойно, разве что руки немного нервно сжимали верхнюю юбку платья, — до помолвки, естественно. Более нас ничего не связывает, отец, — девушка гордо подняла голову. Именно так, как подобает уверенной в себе, знатной леди.       Хотя, старшая из сестер Адьюкато все же полностью понимала, что просто так отец этого не оставит. Даже после самостоятельного признания и всех объяснений.       Микаэль шумно, с протяжным звуком, выдохнула.       — Даниэль, — мужчина тихо прокашлялся, — ты же понимаешь, что такое поведение недопустимо? — со строгим кокетством спросил Кварто и посмотрел на дочь. После ее однозначного кивка, он продолжил: — Тогда почему ты настолько серьезно пренебрегла семейным этикетом? Кто это был и как он оказался на территории особняка? — мужчина постепенно повышал голос, от чего Микаэль взволнованно жалась к сестре. — Что, ты думаешь, будет, если каким-то образом об этом пойдут слухи?!       Во время своей речи, которая могла продолжаться еще долго, Кварто пару раз стукнул по столу, да так, что все, что лежало на столе, несколько раз на нем подпрыгнуло. А на самом деле, мужчина был не столько зол на то, что произошло ночью, сколько удивлен тем, что у его дочери был возлюбленный. Возможно, знай бы он правду об этих отношениях и о личности молодого человека, что-нибудь, да изменилось бы.       Впрочем, нет. Не изменилось бы. Брак и союз с Каваллоне Адьюкато Кварто планировал довольно давно. Причем настолько серьезно, что обработал все перспективы и версии развития событий после него.       Даниэль продолжала молча смотреть на отца и мять свое платье, а Микаэль…       — Она ведь… всего лишь попрощалась с ним! — встав с места, она сразу перешла на громкие интонации. В голосе слышался страх, но глаза горели, если не уверенностью, но желанием справедливости.       — Как ты смеешь повышать голос? — строго воскликнул Кварто.       — Прекратите, — Даниэль встала перед сестрой, отдернув ее назад на диван, и с не меньшей строгостью посмотрела на мужчину. — Прости меня, отец. Я совершила ошибку, и я обещаю, что такого больше не повторится, — Девушка поумерила пыл и виновато опустила голову.       — Этой ошибкой ты могла разрушить то, что четыре поколения строили ценой своей свободы и жизни, Даниэль, — переходя на крайности, Адьюкато Кварто преувеличивал. — Я доверил тебе будущее семьи, так как ты мой первый ребёнок. Я был уверен, что ты этого достойна. И пожалуйста, не заставляй меня в тебе разочаровываться.       Даниэль совсем тихо цыкнула. Чувствуя явное преувеличение своих грехов и точно лишнее упоминание прошлых поколений, она горела желанием воспротивиться сказанным словам. Однако ее внутреннее «я», полностью отданное мафии, не позволяло ей противоречить мужчине не только как отцу, но и как боссу семьи, членом которой она является. Девушка лишь поклонилась отцу.       Микаэль же обидчиво прикусила губу. Она впервые присутствовала при разговоре сестры и отца. Обычно приходилось узнавать всё по случайности, от слуг, и ей всегда это доставляло массу противоречивых чувств: и недовольство, и непонимание, и понимание в то же время. Но сейчас все происходящее, казалось, переходило все границы разумного. Младшая из сестер то ли совсем не понимала ситуации, то ли просто отказывалась ее понимать. Может быть, спустя некоторое время после разговора, она будет хоть немного, но согласна с отцом, но не сейчас. Девушка не понимала и не собиралась понимать, почему двое ее самых близких людей настолько сильно помешаны на мафии.       — А ты всегда будешь всё за неё решать? — начала русоволосая. — Будто бы она и не твой ребёнок вовсе! Будто у неё нет ни желаний, ни чувств! Ведь ради этой семьи и уважения ты готов потерять дочь! Я не удивлюсь, если и меня ты тоже сплавишь, как только подвернётся выгодная возможность. Да что там «если»? Так ведь и будет… Я ненавижу тебя и всю эту мафию! — девушка притопнула и сжала ладони в кулаки, сдерживая накатившие эмоции.       Ее сестра смотрела на девушку, как на героя какой-то сказки. Она знала, что в тихом омуте черти водятся, а тем более, в ее сестре, но совершенно не ожидала от нее такого в адрес отца. Девушка хотела хотя бы просто дернуть сестру за рукав, чтобы та притормозила, но ее остановила какая-то странная атмосфера вокруг нее.       — Микаэль, — сдержанно выдохнул мужчина, посмотрев на дочерей так грозно, что обе потеряли какое-либо желание противостоять. То странное чувство, которое чуть ранее остановило Даниэль, сейчас настигло и русоволосую. Девушка чуть ли не осела под давлением обстановки, — я понимаю, что виновником таких слов являюсь я сам, мое плохое отношение к твоему воспитательному процессу, но… мне казалось, что ты просто понимаешь элементарное: не будь этого всего, ты и твоя сестра давно бы уже оказалась на улице. И если ты считаешь, что мои старания направлены лишь на благо семьи, то ты очень ошибаешься, дочь моя! — Кварто говорил не громко, почти по слогам. Так, чтобы слова точно доходили до адресата и навсегда отложились в ее голове. Интонация была похожа на то, как резчик вырезает слова на деревянной дощечке: аккуратная, но внушительная и сильная. Даниэль слегка пошатнулась и осела на диван, не выдерживая накаляющейся обстановки. — Твоя мать была бы очень огорчена, услышав тебя сейчас. Прими это к сведению, пожалуйста, — закончил мужчина, подвинув к себе стул и сев за стол.       — Моя мать? — сразу после окончания речи отца тихо, в никуда, спросила Микаэль. — Она… была убита этой самой мафией, которую ты так защищаешь, и чье уважение и достоинство ты пытаешься отстоять… — с пустыми глазами выпалила она, опустив голову.       Девушка намеревалась продолжить, но была остановлена громким вскриком сестры. Имя Донны Адьюкато не упоминалось в семье с самой ее смерти: ни слугами, ни членами мафиозной семьи, ни членами кровной семьи. А сейчас, когда ее, ненароком, начал тот, кто и наложил на нее запрет, стало, откровенно говоря, не по себе. Даниэль будто в холодную воду с головой опустили, стоило только услышать. А Микаэль замерла, с печальным ужасом в глазах смотря на молчащего отца. Было больно и неприятно понимать, что сейчас ее проигнорировали и собираются игнорировать дальше. А после того, как сестра ее окликнула, она даже не могла повернуться к ней, чтобы найти поддержки хотя бы в ее взгляде.       Микаэль судорожно выдохнула и выпрямилась. Поклонилась, тихо-тихо сказав что-то о никчемности, и поспешила покинуть место, которое за последние минуты возненавидела еще больше.       Стоило ей выйти из кабинета, и силы будто покинули ее. Она закрыла дверь и медленно, глотая слезы, съехала по ней на пол. Поджав под себя ноги и спрятав лицо в ладони, она продолжала съедать все пережитые эмоции. Слезы скатывались по щекам, несмотря на все попытки сдерживать их, глаза и щеки горели, внутри все тряслось. Было так плохо и горько, что хотелось забыться, выкинуть из головы произошедшее и услышанный разговор. Хотелось забыть слова о маме и просто окунуться в пустоту.       — Прошу простить, — послышался голос Анны, и Микаэль вскинула голову. Служанка как раз кланялась перед двумя молодыми людьми. — Мисс Микаэль, — девушка подошла к хозяйке и присела к ней, — Ваш отец сильно огорчится, если увидит вас в таком виде, — она взяла ее за руку, как бы пытаясь обратить на себя внимание.       Но Микаэль уже была занята видом Вонголы Примо. Теперь жар в щеках был не только от злости и горечи, но и от нахлынувшего стыда: недопустимо было мужчине видеть леди в таком состоянии. От осознания этого девушке стало еще обиднее, и заплаканными глазами она посмотрела на Анну, больше из-за желания спрятать взгляд, чем увидеть служанку. А Джотто уже подошел и протянул этой самой леди руку, предлагая помощь. Анна, заметив жест джентльмена, поднялась и взглядом словно попросила Микаэль принять любезную помощь.       — Прошу Вас, пойдёмте со мной, — прозвучал голос Джотто, стоило Адьюкато поднять взгляд. Недавно замешкавшаяся, Микаэль еще раз осознала положение, в котором находится, и стыдливо подала руку. — Вам нужно успокоиться. А ты, Джи, пока уладь всё с Доном Адьюкато, — проговорил Вонгола в сторону своего друга и, приобняв девушку за плечи, увел ее за угол, в сторону выхода из поместья.       Арчери лишь кивнул, а Анна в манере недовольной матери вздохнула.       Некоторое время спустя Джотто и Микаэль, так и не проронившая ни слова, были уже в саду, на том самом месте, где встретились вчера. Как ни странно, то, что сказал Вонгола по поводу необходимости успокоиться, оказалось его истинным желанием самому посодействовать в этом. Девушка присела на край скамьи, так и не подняв глаз.       — Мы не столь близко и давно знакомы, но я искренне хочу помочь, Микаэль, — Вонгола снял свою накидку и опустил ее на плечи девушки, прям как вчера.       — В этом случае уже никто и ничто не поможет, — тихо и явно смущенно ответила девушка. Она боялась поднять голову хотя бы потому, что слезы все никак не унимались, а лицо, наверняка, было до сих пор красным. — Это не то, о чем я хотела бы говорить, поэтому…       — Я невольно застал часть вашего разговора с отцом, — перебил Джотто, присев рядом, немного наклонившись и посмотрев на девушку. — Не уж-то, Вы и впрямь ненавидите мафию?       — Больше всего на свете, — словно забыв предыдущую фразу о нежелании этого разговора. — Я просто не понимаю, почему все вокруг готовы пожертвовать жизнью и свободой ради чести, уважения или славы. Будь моя воля, давно бы сбежала из этого мира, — проговорила Микаэль, чувствуя, как ком обиды с новой силой давит на горло.       Джотто вздохнул. Порой Вонгола и сам этого не понимал, хоть и являлся не маловажной частью этой самой мафии. Мир, в котором он жил, право, был не самым лучшим. Порой приходить принимать решения, которые противоречат не только его желаниям, но обыкновенной человеческой морали. В общем, молодой представить мафиозной семьи старался избегать этого как мог, хотя бы потому, что создавал семью не ради славы, а ради людей и их потребностей. И лишь иногда, желая восстановить справедливость, молодой Вонгола забывал о дозволенных рамках. Приходилось убивать. Мучить. Видеть боль. А потом самому мучиться от ночных кошмаров, преследовавших его за отнятые судьбы и свободы.       — Этот мир не справедлив и очень циничен, — тихо парировал он. — Я согласен, что не каждый сможет в нем выжить, не имея твердого стержня внутри, — закончил блондин, снисходительно улыбнувшись девушке. Она тихо всхлипнула, на что он протянул ей платок. — Но знаете, мне кажется, что именно у Вас он есть.       — Почему Вы это говорите? — спросила Микаэль, развернув голову к собеседнику, и легким жестом отвергнула его предложение. — Что отличает Вас от моего отца? Вы ведь тоже являетесь таким человеком, готовым ради семьи на все… Или я не права? — уточняет русоволосая, полностью развернувшись к блондину. По ее телу разлилась мелкая дрожь, а руки неосознанно сжали накидку Примо. — Этот мир прогнил, мне страшно в нем жить… Сейчас я могу довериться человеку, скажем, Вам, а потом окажется, что подноготная этого человека еще хуже, чем у моего отца, — тише закончила Микаэль, вновь отведя взгляд с сторону.       — Вы меня обижаете, Микаэль… — разочарованно протянул Вонгола. Микаэль вздрогнула. — Люди ведь разные. Я не отрицаю того, что я и ваш отец схожи, но вы ведь совсем меня не знаете, — чуть ли не шепотом закончил Джотто. Он сначала поднялся с лавки, а потом в тот же момент опустился на колено, из-за чего девушка пораженно раскрыла глаза. А Примо осторожно коснулся ее щеки платком, вытирая слезы. — Наверное, это самонадеянно с моей стороны… Прошу, примите свою судьбу такой, какая она есть. Если вы решите пойти против нее… Даже если вы вздумаете пойти против своего отца, ничего не выйдет. И вы это понимаете, поэтому и держите себя в руках, — Джотто убрал руку, как только Микаэль перехватила платок, и поднялся под ее все еще удивленным взглядом. — Сегодня в городе праздник, я буду там со своим другом. Я был бы очень рад, если бы милая Микаэль оказала мне честь своим присутствием, — парень поклонился и направился в сторону входа в дом.       Мысли его были так далеки от ждущих дел… и даже смущение — лишь на мгновение! — овладело им, когда пред глазами предстало лицо прекрасной леди.       А Микаэль все так же придерживала его платок у щеки и плащ на плечах.       — Я ни разу ему не поклонилась… — тихо и смущенно выговорила девушка, согнувшись и сильнее натянув накидку на себя.       А Джотто, тем временем, дошел до нужной ему комнаты очень быстро, даже не попросив никого его сопровождать. Кроме того, если бы это и понадобилось, просить было бы все равно некого: коридоры были фактически пусты. Не от того ли это, что сейчас в доме были гости? Однако память на местность у Примо была, отнюдь, неплохая. Когда после короткого стука и ясного «войдите» Примо открыл дверь, Адьюкато Кварто уже передавал некую папку с документами в руки Джи.       — Простите мне мою задержку, — виновато поклонился Вонгола. — Мне слегка нездоровится.       Молодой человек решил не оглашать, с кем он был и что он делал. По крайней мере, Адьюкато Кварто это могла показаться, как минимум, расточительством. Джотто закрыл дверь и сделал шаг навстречу, после чего столкнулся с удивление Джи, во все глаза вопрошающим: «Где ты потерял свою мантию?!». Вонгола таинственно улыбнулся другу, от чего тот впал в еще большее недоумение.       — Ваш компаньон мне так и передал, — радушно улыбнулся мужчина. Будто ничего и не было чуть ранее: ни разговора, ни ссоры. — Рад Вас видеть, молодой Вонгола, — он встал и подошел к Джотто. Его глаза были хоть и прикрыты увесистым лбом и множеством морщин, но все равно было видно своеобразную искорку в них.       После кроткого рукопожатия, оба разошлись по местам. Джотто кивнул Джи и присел в кресло, при этом фамильярно закинув ногу на ногу и сложив руки замком. Арчери же лишь сделал шаг назад, за кресло босса. Ему показались действия друга немного наглыми, но, конечно, говорить он ничего не стал. Рано или поздно распоясавшийся Вонгола сам поймет, что не так, и сам себя отругает за грубоватое поведение. У него бывает: редкие, неконтролируемые замашки зазнайки.       — Так что мы хотели обсудить? — Джотто направил заинтересованный взор своих голубых глаз в сторону Адьюкато Кварто.       Последний, еще раз окинув взглядом документ, который приготовил, ближе подвинул его к краю стола. Это та самая папка, которую мужчина собирался отдать Джи. Вонгола, взяв в руки бумаги, принялся читать, и через какое-то время на его губах появилась согласная улыбка. Это заняло считанные минуты, и после, не раздумывая, молодой человек взял перо и оставил свою подпись. Сердце Арчери, чья рассудительность часто больше подходила главенству, чем расторопность Вонголы, пропустило пару ударов, когда рука босса гуляла по бумаге. Союз союзом, но альянс почему-то очень напрягал Правую Руку Примо.       — Добро, — кивнул Кварто. — Я верил, что ты согласишься, Джотто. Тебя ждет восхитительное будущее, как главы мафиозной семьи и просто рассудительного человека.       — Я посчитал, что этот альянс и укрепит положение Вонголы в обществе, и будет полезным для Адьюкато, — объяснил Джотто, скорее своему другу, чем Кварто, и закрыл папку. — Я уверен в своем решении, Джи.       Джотто и Кварто чуть ли не одновременно улыбнулись одинаковой улыбкой, что напугало Арчери. Но этого его хоть немного, да успокоило.       — С тобой приятно иметь дело, Дон Вонгола, — произнес мужчина, просмотрев и уложив документы. Затем он достал из ящика стола точно такую же папку и придвинул ее обратно на край стола. — Это твой экземпляр, с моей подписью и печатью Адьюкато — как положено.       — Благодарю.       Пока Джотто рассматривал выданную копию, в кабинет успела войти служанка. Она уточнила про второй завтрак и стоит ли подавать его в кабинет. Молодая и еще неопытная, она аж два раза споткнулась на своей совсем коротенькой фразе, но до самого конца продержалась молодцом. Лишь одну непростительную ошибку она совершила: не постучалась. Тем не менее, Кварто не сказал ни слова, хоть и разозлился поначалу.       — Нет, Оливия. Через пару минут я спущусь, ты можешь идти, — ответил мужчина и взглядом проводил горничную. — А вы, молодые люди, не желаете присоединиться? — предложил он в конце, когда встал уже и Джотто, и он сам.       — Благодарим, — парни переглянулись, — но нет. У нас еще есть кое-какие дела в городе, — ответил Джи, чувствуя на себе явно недовольный взгляд босса. Кварто оставалось лишь пожать плечами.       Скрепив сделку крепким рукопожатием, они распрощались, и вскоре представители Вонголы уже сидели в своей карете, спешно направляющейся к их особняку.       — Так где твоя мантия?.. — невзначай все-таки уточнил Арчери.       — У меня была веская причина оставить ее одной очень милой и прекрасной леди, которая, надеюсь, сможет порадовать мои очи сегодняшним вечером… — мечтательно протянул Примо, чуть ли мысленно не слагая стихи.       — Втюрился, — констатировал факт Темпеста.       — Боже упаси, Арчери! Мы знакомы меньше дня, как я могу?! — в шутку запротестовал Вонгола, жестикулирую руками так, словно хочет разнести карету.       — Эти сказки ты Кварто рассказывать будешь, Джотто. Не дури.