С красной строки

      Единственное, что Джотто ненавидел больше разногласий в семье, это просыпаться утром за рабочим столом рядом с несколькими стопками рабочих документов, напротив мирно сидящего хранителя кольца Облака. Судя по его выражению лица, Алауди зашел в кабинет около получаса назад. Загадкой остается только то, почему он до сих пор так и не разбудил босса. Вонгола медленно оторвался от стола и пока еще непонимающе осмотрелся, потом схватился за голову и начал разминать челюсть, которую так неаккуратно отлежал за несколько часов сна. Пульс в висках говорил о том, что нужно восстанавливать режим дня и переходить на сон лицом в подушку, а не щекой к столу. Примо усталым, не выспавшимся взглядом снова окинул сначала близлежащую стопку бумаг, оперся локтем на стол, а потом перевел взгляд на часы. Тиканье секундной стрелки отдавалось эхом в голове, и становилось еще хуже, сейчас оставалось только приложить усилия и вспомнить, почему голова болит настолько сильно.       Прокручиваю вчерашний день, словно это было быстрое перелистывание снимков с фотоаппарата, Вонгола четко воспроизводил в голове весь разговор с Микаэль на лавке под раскидистым кипарисом. Помнил выступление на площади; то, как они с Джи возвращались домой и, что самое странное, вели серьезную беседу о делах мафиозных. Потом они приехали в особняк и разошлись по комнатам. Если точнее, Вонгола заблудился на пути в свои покои и завернул в сторону кабинета, а Арчери пошел покорять погреб. Внезапно Джотто понял, что источником его головной боли являлась неаккуратность Джи зайти в кабинет босса с двумя бутылками выдержанного вина.       — Я бы сказал тебе, что ты алкоголик, а не мафиози, — наконец послышался голос Алауди. Джотто поднял голову и посмотрел на сжимающего переносицу хранителя, — но я и так потерял тут слишком много времени и больше не собираюсь тратить его на разговоры с тобой.       — Почему ты меня не разбудил? — блондин поднялся с кресла, которое было достаточно удобным для того, чтобы в нем спать, откинув голову назад. Только вот почему-то сообразил он это только сейчас, а не в момент, когда засыпал на столе. — И не в твоем стиле ждать момента, пока я прочту отчет. Положил бы и ушел, как обычно… — он подошел к комоду, стараясь не заостряться на мысли, что внутри он тоже заполнен алкоголем, «личным ассортиментом» Вонголы Примо, и налил из графина воды.       — Дело не терпит отлагательств, — Алауди следил за боссом лишь взглядом. — Я мог бы действовать самостоятельно, но у меня потом возникли бы проблемы с семьей: с тобой в особенности. А это еще хуже, чем подчинение кому-либо, — он фыркнул настолько недовольно и беспомощно, что Джотто отпрянул от бокала с водой, даже не допив содержимое.       Не сказать, что Примо удивился, скорее растерялся. Он прекрасно знает, что Алауди всегда серьезен — чаще в проявлении характера, конечно, — но редко когда эта серьезность касалась дел семьи. К миссиям и просьбам Джотто он относился, как к обязанности и своему роду развлечению.       Вонгола все же допил воду из стакана и неоправданно громко опустил его на деревянную поверхность комода. В голове забили колокола, в сопровождении которых блондин вернулся в кресло и принялся за предоставленную хранителем папку. Признаться, ему совсем ничего не хотелось: ни читать сейчас что-то, ни решать какие-то проблемы, ни отдавать приказы — но его второе «я» оказалось очень ответственным. Руки на автомате развязали узелок, сдерживающий бумаги от беспорядка; глаза сразу же быстро начали перемещаться со строчки на строчку; брови постепенно хмурились. В один прекрасный момент, когда Вонгола перелистнул уже пару страниц, взгляд Примо остановился, а его пальцы снова начали массировать виски.       — Хорошо, что ты не начал действовать без предупреждения, — внезапно произнес Вонгола. Он откинулся на спинку кресла и сложил руки на коленях. — Можешь вернуться и понаблюдать за обстановкой? Так, чтобы тебя не заметили.       — Могу я взять своих людей? — Алауди поднялся, давно готовый к этим словам.       — Нет, лучше будет, если ты пойдешь один. И, если тебя все же обнаружат, постарайся выйти из воды сухим без применения силы.       — Понял. Постараюсь держать тебя в курсе, — хранитель махнул рукой и вышел из кабинета, будто нарочно громко захлопнув дверь.       Джотто смотрел в потолок, будто пытаясь увидеть на нем что-то, кроме вырисованных узоров, но вскоре ему это надоело. Он встал, ничего не убирая со стола; окончательно развязал галстук, оставив его перекинутым через кресло, и направился на выход: быстрее в свою комнату, к кровати. Дела делами, проблемы проблемами, а о здоровье заботиться надо. У него все еще была возможность поспать, как нормальный человек, хотя бы три-четыре часа: на часах всего лишь двадцать минут пятого.       На полпути блондина посетила мысль заглянуть к Джи, чтобы проверить, не пьет ли он все еще. Вчера в кабинете Примо они прикончили две бутылки вина — по бутылке на каждого. Если Джотто из тех, кто не переносит алкоголь и пьянеет очень быстро — ему было уже достаточно после половины бутылки, но из-за Джи пришлось допивать, — то Арчери покинул кабинет босса практически трезвым. Вонгола устало вздохнул, перебирая пальцами шероховатости на стене, которая служила ему опорой. Вчера, как это часто бывало, хранитель Урагана пришел излить душу боссу. И разговоры были все о той, одной единственной. Она покорила его уже давно, она открылась ему практически сразу, но до сих пор она отдана другому, а Джи лишь учтиво клонится ей при встрече, держа дистанцию.       Мысль зайти к другу исчезла так же внезапно, как и появилась. Джотто понял, что не особо хочет видеть друга, если он все еще пьет, просто потому что в таком состоянии ничего ему сказать не сможет. А если он уже спит, то и чего его тревожить? Лучше он и сам пойдет, поспит. И проспит подольше. И даже пускай его придут будить.       С самого утра погода была отвратительная: хмурое небо не переставало пугать дождем с самого рассвета, несмотря на светлую и ясную ночь; завывал промозглый ветер, а единственное, что могло поистине порадовать, это шум моря, и то только тех, кто живет рядом с ним. Жителям особняка Адьюкато с этим не очень повезло. Особенно недовольна была Микаэль, когда проснулась. После того, как открыла глаза, девушка около получаса лежала, обнимая подушку, и смотрела на серое небо. Настроение было словно под погоду подобрано, но девушку тешили воспоминания о вчерашнем вечере. Когда взгляд упал на подаренную брошь, Микаэль лишь уголками губ улыбнулась. Было просто очень приятно, что ее считают приятным человеком и общаются с ней. Микаэль никогда толком ни с кем не общалась за пределами дома, а если и были случаи, то лишь на званых вечерах в доме Адьюкато. На самом деле, это одна из причин, по которой ее почти никто не знает в мире мафии, и слухов о ней совершенно никаких не ходит. Конечно, вчерашний поход в свет в компании Вонголы Примо даст повод людям поговорить, но Микаэль это мало волновало.       За последние сорок минут Анну девушка уже успела прогнать дважды, но, после третьего ее пришествия, послушно поднялась с кровати и тут же отпустила, сказав, что оповестит, как только освободит комнату. Микаэль быстро сменила ночное одеяние на домашнее платье, ссылаясь на то, что никуда сегодня не собирается, обулась, надела легкую накидку и решила зайти к сестре. Время как раз было около девяти часов, и старшая Адьюкато уже должна была подняться. Выйдя на балкон и пройдя к прикрытой двери, Микаэль хотела постучаться, но ее остановил еле слышный снизу голос отца. Под балконом девушек находила терраса. Адьюкато Кварто обычно или отдыхал там за книжкой и чашкой чая, или, гораздо реже, проводил там неформальные встречи и разговоры, в то время как балкон был отличным местом для подслушивания. Впрочем, знали об этом только сестры.       — В особняке Каваллоне ждут тебя со дня на день, — четко проговорил Кварто и звонко опустил на стол кружку.       Микаэль на цыпочках подошла к ограждению, распушив юбки платья, села в них и прислушалась. Она услышала предыдущую фразу, но не придала ей особого внимания, поначалу даже не представляя, с кем отец мог говорить.       — То есть? — русоволосая услышала голос сестры и вздрогнула, постепенно понимая, о чем идет речь. Она закрыла рот обеими ладонями и, кажется, даже перестала дышать. — Отец, я не готова переехать к Оливьеро до свадьбы!       Даниэль сидела в кресле напротив Кварто, явно еле-еле сдерживаясь, чтобы не подняться и не высказать свое мнение по поводу поднятой темы. Ее утро сегодня началось практически так же, как и вчера, а приветственные слова Анны отличались только тем, что отец ждал ее не в кабинете, а на террасе, и о Микаэль служанка не упомянула ни слова. Шатенка даже не успела насладиться прохладным ветерком на балконе и серым небом без солнца, которое так ей нравилось.       — В виду… мы с Оливьеро решили, что так будет лучше. Это позволит вам привыкнуть друг к другу, — совершенно спокойно ответил Кварто и повел плечом. Через некоторое время гляделок с дочерью, девушка явно подбирала слова, он поднялся, подошел к дочери со спины и положил руку ей на плечо. — Пусть этот брак и по расчету, я не хочу, чтобы вы с Оливьеро чувствовали себя чужими. От этого ни ему, ни тебе, ни мне — никому никакой выгоды не будет.       — Не в том дело, — отрезала Даниэль и повернула голову на отца, встретив его успокаивающий взгляд своим строгим. — При нашей первой встрече, — она отвернулась, — мне показалось, что Дон Каваллоне очень хороший человек, поэтому я не беспокоюсь о недопониманиях. Я… волнуюсь о Микаэль, отец. После вчерашнего…       — Вчера я был слишком резок и прекрасно это понимаю, — вздохнул мужчина. — Хотел извиниться вечером перед ней, но она так быстро проскользнула мимо меня, что я даже доброй ночи не успел ей пожелать.       — Ты ни разу, на моей памяти, не желал ей ни доброй ночи, ни доброго утра, — укоризненно заметила девушка.       — Не правда. Как бы я к ней не относился, она остается моей дочерью, — оправдался он. — Тем не менее, ты сама знаешь, из-за чего случаются такие недоразумения. Я буду предусмотрительней в будущем, держать себя в руках и…       Сверху послышался глухой удар дверью, после которого Кварто резко поднял голову вверх, вспоминая, что именно там находятся комнаты дочерей, а Даниэль прикрыла глаза, ругаясь про себя.       — Пап, — Даниэль положила свою руку поверх руки отца и поднялась с кресла, — я прекрасно все понимаю, но так же уважаю Микаэль и ее интересы. Она — самая терпеливая и спокойная из всех, кого я знаю, но и ей иногда нужно выпускать пар. Я, конечно, не буду пререкаться по поводу переезда, все равно никакой выгоды не получу, просто после этого Мика будет грузиться еще больше, — шатенка вздохнула и отошла в сторону, отпустив руку отца. Расправила платье и обернулась к стоящему в дверях Кастиэлю, подзывая убрать со стола. — Знаю, что просить тебя время от времени разговаривать с ней — затея плохая, да и сама она не согласится. Просто позволь ей выбираться в город, чтобы развеяться, и какое-то время проводить в компании, скажем, Вонголы Примо, — девушка на мгновение задумалась, правильно ли она поступает, говоря такое отцу, но сразу же развеяла сомнения, вспоминая, какой воодушевленной была сестра вчера вечером после разговора с Примо.       — Джотто? — немного непонимающе переспросил Кварто, но задумался над предложением серьезно.       — Да, — кивнула шатенка, — как я поняла, они познакомились с Микаэль на моей помолвке. Да и вчера в городе, когда мы с ним встретились, они довольно живо общались.       — Я не против, если этому не воспротивится он сам и, естественно, сама Микаэль. Все же показаться могло что угодно, — Кварто снисходительно улыбнулся старшей дочери и направился к выходу с террасы. — Я думаю, некоторое время он будет частым гостем здесь.       — Альянс? — уточнила Даниэль и, кивнув в благодарность дворецкому, ушла за отцом.       — Именно, нужно еще многое решить, дочь моя, — мужчина остановился и развернулся. Он по-отцовски поцеловал дочь в лоб и улыбнулся доброй улыбкой. — Иди, собирайся. Я сообщу Оливьеро, что ты прибудешь сегодня, ближе к ночи.       Девушка на вздохе кивнула и ушла в сторону своей комнаты.       Когда она сидела с отцом, она слышала, как вышла сестра. Даниэль услышала самый первый скрип двери и поняла, что вышла Микаэль. Она, вероятно, собиралась зайти к ней, но просто потому, что отец по своей природе говорит довольно громко, даже когда старается быть тихим, до места назначения так и не дошла. После этого Даниэль старалась быть осторожной в своих изречениях, но говорила все равно по делу и то, что хотела.       Шатенка остановилась на лестнице и призадумалась. Если посмотреть, с одной стороны было даже хорошо, что Микаэль услышала все, тем более об отъезде. С самого дня помолвки Даниэль часто думала о том, как в один прекрасный момент сообщит сестре о том, что уезжает. Она представляла, как это будет, и уже тогда чувствовала, как на душе скребутся кошки. Микаэль согласно, но невнятно что-нибудь сказала бы и улыбнулась, обняла бы. Разыграла бы сцену, будто они прощаются навсегда: младшая из сестер Адьюкато часто раздувает из мухи слона, сама того не осознавая. Впрочем, при сестре она все равно старалась бы сдерживать слезы, даже понимая, что Даниэль увидит ее насквозь. Сейчас, казалось, будет немного легче. Совсем чуть-чуть. Горечь расставания останется и у одной, и у второй, а кому после этого будет тяжелее, когда не станет ни ночных разговоров, ни уже надоевших шуточек и задоринок, девушка и сама сказать не могла. Буквально только что она сказала отцу, что считает Оливьеро хорошим человеком, и она сказала правду. Где-то в глубине души она надеялась, что, возможно, разговоры с ним будут напоминать ей атмосферу вечеров с сестрой. Даниэль, действительно, увидела в нем понимающего человека в тот вечер. Признаться, девушка даже заметила его неравнодушный взгляд на одну из девушек в зале. Не то чтобы она его осуждала за это, скорее, была рада, что не она одна оторвана от своей любви. Хотя она могла и ошибаться, насчет взглядов, однако все равно надеялась на какую-то снисходительность.       Пока девушка размышляла о сущем, пришло время завтрака. Об этом ее оповестила спускающаяся вниз сестра. Микаэль с улыбкой пожелала девушке доброго утра и, как ни в чем не бывало, начала совсем непринужденный разговор на пути к столовой. «Не буди лихо, пока оно тихо», как говорится, вот и Даниэль так же спокойно продолжала беседу. Даже если все это было игрой, то пусть оно побудет так еще немного.       За завтраком Кварто поприветствовал младшую дочь, но за вчерашнее так и не извинился, за что получил укоризненный и недовольный взгляд Даниэль. А Микаэль лишь сдержанно улыбнулась и поклонилась. Ей и самой было немного стыдно и не по себе, тем более, сейчас, когда она подслушала разговор.       Небо все еще было застлано тучами, беспрестанно двигающимися на восток, дул сильный ветер, разнося по воздуху запах морского бриза. Животные попрятались по своим норкам в преддверии дождя, а люди в такую погоду просто не хотели рисковать и высовываться наружу. Торговые площади пустовали, только лишь торговцы с разными перевозными палатками стояли до самого конца, пока не начнется дождь, все еще ожидая какого-нибудь простоватого покупателя. Сицилия вообще славилась теплой погодой. Благодаря окружающему морю даже зима была совсем не холодной, а как раз этот период — апрель—май — были самыми плодородными в плане туризма. Так и сейчас: к примеру, вчера на празднике добрая половина народа точно прибыла из других стран, а на праздник попала совершенно случайно. Сегодня же, они, незнающие и неподозревающие, какими сильными осадки могут быть с такими-то тучами, многие туристы до сих пор гуляют, наслаждаясь свежестью. Только вот именно в этом городе и именно на этой площади никого не было.       А неподалеку от города, примерно в часе езды на лошади, чуть поодаль от особняка Вонголы, находились невысокие скалы, с одной стороны окруженные лесом, а с другой — морем. Там, на вершине, ветер был еще сильнее, зато какие виды на море и на город оттуда открывались! Бушующее море сейчас было темным и прекрасном, а волны, практически достающие до ровной вершины, — на вид очень опасными. Такую погоду Джотто любил за то, что потеть приходилось только от нагрузок на тело, а не от палящего солнца Сицилии. Самое подходящее время для его тренировок, которые в последнее время он устраивал только для того, чтобы о чем-то подумать, расслабиться, а не сидеть в кабинете за стопками бумаг. Именно тут он отдыхал от однообразных будней, напоминал себе о том, что он, все-таки, Вонгола Примо, здесь же прятался от разъяренного Джи, который уж слишком часто терял босса из виду в последнее время.       Держась за небольшой выступ и с небольшой усталостью поддерживая пламя посмертной воли, Джотто находился уже почти на самом верху. В такие моменты, когда физическое изнеможение давило на сознание, и выходило наружу желание увидеть не серый скальный камень, а горизонт, Джотто понимал, что пора заканчивать и возвращаться в особняк. Тогда парень снова вспоминал о бумагах, и силы снова к нему возвращались. Таким образом, он мог по несколько раз взбираться и спускаться по уже изученным каменным выкладкам. На самом деле, парень уже долгое время не изводил себя так, чтобы прям до боли в мышцах. После завершения основных его техник этого просто не требовалось, да и времени особо не было, особенно, когда Вонгола стала постепенно повышать статус. Едва ли находился хотя бы один, полностью свободный день за месяц.       Преодолев последний неудачный выступ, Примо поднялся на руках и забрался на поверхность. Стоило ему лечь, и пламя погасло. Перчатки с гербом семьи во мгновение превратились в обыкновенные черные, какие и положено носить джентльменам. Вспомнить только, сколько времени потратил Вонгола на то, чтобы самостоятельно, с помощью воли заставить их изменить форму. Его тело все еще помнит тот год, когда он практически жил на этой горе. Джотто снял перчатки и убрал их в карман брюк, но, скорее всего, на недолгое время. Вскоре придется снова их надеть, чтобы вернуться домой. Парень посмотрел на испачканную и в некоторых местах изорванную одежду и слегка поморщился, уже придумывая план, как проскользнет мимо Джи незамеченным.       — Все, конечно, хорошо, но что-то я филоню, — сам себе сделал замечание Вонгола, снова вспоминая времена, как лазил по этой самой скале без всякого пламени и дополнительной силы.       — Обленился. Постарел. И стал просто отвратительным человеком.       — Да, — согласился Вонгола и в тот же момент непонимающе дрогнул, повернул голову на голос. — Козарт… — он укоризненно фыркнул и закатил глаза.       Красноволосый друг задорно улыбнулся, усмехнувшись в кулак, и присел на большой булыжник за его спиной. На его лбу горело пламя, на руках хорошо знакомые перчатки — нужды спрашивать, как он сюда попал, не было.       — У тебя странные методы развлечься, — отметил Шимон с удовольствием смотря на побитого на вид друга.       — Отдохнуть, — поправил Джотто, поднимаясь.       — О, тем более, — Козарт наигранно извинился и поклонился, после чего вернулся на свое место.       — Мы с Джи вчера выпили. Мне кажется, я бы умер, если не вышел бы проветриться. А тут приятное с полезным, — Вонгола отряхнулся от грязи и пыли настолько, насколько это возможно, возвращая себе нормальный вид и отмечая, что нельзя на такие прогулки надевать выглаженные брюки и белые рубашки. — Ой, не тебе я буду рассказывать, что со мной бывает после алкоголя, — недовольно отмахнулся блондин.       — Я все еще помню твое предложение выйти за тебя замуж, — ностальгично словно пропел Козарт, не спуская с друга глаз. — С кем же ты меня тогда перепутал?..       — Боже, — поморщился Джотто, игнорируя второй вопрос. Ни с кем он тогда никого не путал, просто был чертовски пьян и не отдавал себе отчет о словах и действиях. — Что мы тогда пили? Коньяк?       — Почти… — Шимон посмотрел в сторону и прокашлялся.       — Вот если честно, я даже не помню, что мы такое праздновали, что позарились на ту несчастную бутылку, — Козарт открыл рот, желая напомнить, — и вспоминать не хочу, — отрезал Вонгола, жестом затыкая друга. — Избавь меня от своих шуточек про беспамятство и слабую волю. Я прекрасно знаю, что мне, по сути, пить вообще нельзя. Алауди сегодня сказал, что я алкоголик.       Джотто потянулся и обернулся в сторону города, где решил высмотреть знакомые ему особняки и, в первую очередь, особняк Адьюкато. Пока Козарт вспоминал очередную пьяную историю, за которую Вонголе будет если не стыдно, то противно, сам Джотто мысленно воспроизводил свое предложение мисс Микаэль о том, что он мог бы навещать ее, когда у него будет свободное время. Что ж, на днях ему все равно нужно будет заехать к Адьюкато Кварто, поэтому парня тешило осознание, что скоро он увидится с прекрасной леди. А сейчас его посетила мысль, что можно было бы пригласить ее куда-нибудь. В театр, к примеру. Как раз, на днях состоится премьера одного спектакля, о котором уже несколько раз за последнюю неделю вспоминали Деймон с Еленой. Последняя только и делала, что кидалась фразочками, что, мол, было бы неплохо сходить туда. Однако, как помнилось Джотто, хранитель Тумана у него не из тех, кто любит подобные мероприятия.       — Кстати, — Вонгола вернулся из своих мыслей, — ты что тут делаешь?       Козарт замер с открытым ртом на полуслове.       — Ты меня не слушал, — утверждающе вздохнул он.       — Нет, прости, — Примо, ни капли не сожалея, вразрез своим словам, надел перчатки, и пламя расцвело оранжевым цветом на его руках и лбу.       — Я заехал к тебе по делам, но Джи сразу дал понять, что тебя нет на месте. Это было громко.       — Верю, — Джотто странновато улыбнулся и, выпустив пламя вниз, оторвался от земли.       А день все не заканчивался, минуло лишь три часа после полудня. Дождь так и не собрался, но на улице стало еще темнее, будто теперь голубизну неба и солнце закрывали не обычные, а километровые облака. В особняке Адьюкато, а вернее на втором этаже левого крыла, царил хаос. Анна была в бешенстве, потому что уже около пяти часов возилась с чемоданами одной из своих хозяек, в то время как она сама собирала свои личные вещи. Ни одна, ни вторая никогда не думали, что вещей настолько много. С одеждой морока была ясна: перевозить такое количество ткани, накопившееся за последние пять лет, в нынешнее время было весьма проблематично. Даже Даниэль, которая лишь смотрела со стороны на муки горничной, подумывала о том, чтобы оставить добрую половину дома. Однако в реальность возвращала мысль, что переезжает она навсегда. Девушка не считала, что что-то могло пойти не так и ей придется вернуться.       Шатенка закрыла небольшой сундук и посмотрела на очищенный от ее вещей стол. На нем остались стоять лишь пара фотографий в рамочках, стопка чистой бумаги и перо с чернильницей. Из ящиков, правда, девушка почти ничего не вытаскивала: они были забиты письмами, разными детскими штучками, оставшимися как память. Это просто следовало закрыть на ключ, а ключ увезти с собой, тогда даже о самых невинных письмах от Алауди никто не узнает. Кстати, Даниэль так и не сходила к сестре и не поговорила с ней. Она зачем-то оттягивала этот разговор всеми силами, как будто надеялась, что с Микаэль поговорит кто-то другой. А ведь старшая Адьюкато должна была много рассказать ей, о том же Алауди. Она думала, что Микаэль нужно это знать, чтобы никаких недосказанностей не осталось.       Даниэль заметила на себе взгляд и обернулась к Анне. Девушка быстро отвела взгляд и продолжила заниматься своим делом. Шатенка вздохнула, после чего, не найдя ничего, что можно было бы сказать, поднялась и вышла на балкон, наконец решившись идти к младшей сестре.       Русоволосая, разувшись и поджав под себя ноги, сидела в кресле за столом и завороженно смотрела в угол комнаты. Кажется, она тоже никак не могла себя заставить идти к Даниэль. Перед ней на гладкой деревянной поверхности лежала раскрытая книга, страницы которой аккуратно перебирал сквозняк. Плед с плеч девушки давно съехал, оголив шею и ключицы, но она так привыкла к прохладе, что он уже и не требовался.       — Ку-ку? — Даниэль постучалась и почти сразу же вошла.       Микаэль медленно перевела на сестру взгляд и улыбнулась.       — Я тоже хотела к тебе зайти, — она дотронулась до своей шеи и немного наклонила голову набок. — Собираешься?       — Потихоньку, — шатенка кивнула и прошла к кровати. — И подслушивать не хорошо.       — Да даже если бы я не слышала ваш утренний разговор, слуги так носятся, что на ушах весь дом стоит. Мне даже из комнаты страшно выходить. Попадусь еще кому-нибудь под горячую руку, — Микаэль хихикнула в кулак. — И это ты в один прекрасный день научила меня подслушивать таким образом, так что не тебе меня отчитывать…       — А потом этот кто-то попадет мне под горячую руку или отцу, — совершенно спокойно и справедливо ответила Даниэль, присев. Она была уже в дорожном платье, что было еще одним поводом для осознания ситуации. Сначала девушка не хотела надевать его так рано, но, смотря на муки слуг, решила не доставлять им лишних проблем и дать упаковать все вещи сейчас. — Много из разговора слышала?       — В основном только об отъезде, — Микаэль пожала плечами и на мгновение замолчала. — Я… не хочу оставаться одна, — внезапно громче продолжила девушка, разворачиваясь к сестре. — Больше ведь не с кем так поговорить. Я же не могу так просто пойти к отцу! Да и в особняк Каваллоне я не могу свободно заявиться… — протянула девушка, пытаясь сдержать обиду.       Микаэль поднялась с кресла, путаясь в пледе и платье, и прошла к кровати. Присев рядом, она положила голову на плечо Даниэль, и та вздохнула. Все слова, которые она думала и могла сказать, словно исчезли; к горлу подступил ком. Она знала, что Микаэль слышала чуточку больше, чем нужно было, в основном про себя, однако ничего дополнять не стала. Девушка решила перевести тему, но и тут замялась, даже не зная, как начать разговор снова. Так в тишине они просидели несколько минут, но длились они слишком долго для обеих.       — А что на счет Примо? — выдавила из себя Даниэль. — Мне показалось, что вы с ним неплохо вчера общались. Да и решили уединиться в парке…       — Просто разговаривали, — слегка смущенно ответила Микаэль и подскочила с плеча сестры. — Он приятный собеседник, производит хорошее впечатление. Я бы с радостью с ним общалась больше, но где Вонгола, а мы.       — Ты о чем вообще? Адьюкато гораздо старше Вонголы и, если на то пошло, имеет статус порядком выше.       — Это ты о чем? — русоволосая непонятливо нахмурилась. — Меня мало волнуют эти вещи, я про местоположение. Джотто хоть и предложил по возможности приезжать, но это слишком далеко.       Шатенка цыкнула.       — Ах, не думаю, что ближайшее время стоит об этом волноваться. Примо будет частым гостем следующий месяц точно, — произнесла Даниэль. — Вонгола, Адьюкато и еще несколько семей формируют альянс, и нужно подписать еще достаточно документов.       — Опять мафия, — Микаэль поджала губы. — Ладно, я вот, что хотела узнать… — девушка забралась на кровать с ногами и полностью развернулась к сестре, устроившись на колени. — Кто это был? Тогда, вчера ночью?       Даниэль замялась и немного печально посмотрела в сторону балкона. Микаэль сейчас корила себя за длинный язык, понимая, что сестре будет неудобно и, наверняка, болезненно вспоминать об этом, но интерес взял верх. Старшая Адьюкато улыбнулась, положив руку на плечо сестры.       — Хранитель кольца Облака Вонголы, Алауди, — почти шепотом сказала она и приложила палец к губам.       — Аа?! — Микаэль открыла рот на полуслове, но тут же закрыла его руками, удивленно смотря на старшую сестру. Она знала этого человека, пусть и только по слухам. Девушка видела его на помолвке, и сразу ей показалось, что он совсем не из приветливых людей. — Сам Облако Вонголы? — восторгалась русая.       Даниэль кивнула, печально отведя взгляд в сторону.       — Впервые мы с ним встретились два года назад, на деловом приеме в Вонголе. Тебя отец тогда еще не отпускал на подобные мероприятия, если сам на них не присутствовал, — девушка сладостно предалась воспоминания, но тут же отогнала пришедшую негу, вспоминая свое нынешнее положение. — Прости, но давай не будем об этом? Не хочется сыпать соль на еще не зажившие раны, — внезапно она стала серьезной и опустила взгляд на кольцо.       На самом деле, Даниэль все еще ждала, что Алауди свалится на голову как снег на голову. Что крепко обнимет ее, поцелует, увезет далеко-далеко. Но… проблема была в том, что и хранитель Вонголы, и дочь Адьюкато слишком преданы законам этикета; оба они очень принципиальны. Даже если их поставить соревноваться в нравах, то каждый останется при своем и гордо уйдет.       — Прости, — виновато протянула Микаэль и уткнулась лбом в плечо шатенки.       — Только пообещай мне,.. — начала старшая из сестер.       — Да-да… — мгновенно ответила русоволосая, даже не поднимая головы. — Ни единая душа об этом не узнает, не переживай. Я хоть раз тебя обманывала?       Даниэль выдохнула. Нет, Микаэль не обманывала, никогда и никого. Даже не пыталась. И ничего никогда не скрывала, в отличие от нее. От этого на душе становилось еще тоскливее, и Даниэль обняла сестру.       Вскоре пришло время прощаться. Отец хоть и сказал, что кареты приедут поздно вечером, но часы еще даже не успели пробить восемь часов вечера. Это стало неожиданностью только для старшей Адьюкато. Все же она была не готова прощаться с домой, в котором прожила почти двадцать два года. Сейчас девушка мысленно вспоминала, все ли ящики она закрыла. Помимо этого, она договорилась с отцом, что ее комната останется нетронутой до поры до времени, а когда наступит момент, она хочется, чтобы это было своеобразной ностальгией для нее. Еще те будут воспоминания, хочется заметить… За предыдущие несколько часов сестры вдоволь наговорились, пусть обеим и казалось, что этого мало. Микаэль успела пару раз поругаться с Анной, а она — получить несколько нагоняв от Кварто и Даниэль. Все свелось к тому, что единственной близкой к сестрам служанке пришлось заниматься вещами практически в одиночку, вот она и сорвалась. Впрочем, это ее не оправдывало, так посчитал и Кварто, когда приметил обиженную Микаэль рядом Анной. В итоге девушки были удивлены, когда на служанку сорвался их отец. Младшей Адьюкато даже показалось, что копил он все, что высказал, довольно давно.       После искренних извинений двух хранителей Каваллоне за отсутствие их босса (по их словам Оливьеро оказался загружен непонятно откуда появившимися стычками на юге территории семьи Каваллоне), Даниэль попрощалась со всеми, с кем только могла, и уехала.       И Микаэль сразу почувствовала ту пустоту и давящую атмосферу, а ведь карета еще даже не успела скрыться из виду.       — Доченька, — послышался мягкий голос Кварто. У девушки появилось ощущение, что она услышала его впервые. В голове все еще стояли вчерашние строгие интонации. Она даже немного побоялась оборачиваться к отцу, поэтому замерла, сжав в руках платье, — не хочешь выпить со мной чая?       Ее глаза неосознанно расширились и удивленно посмотрели в сторону. Микаэль замялась на полуслове, но расслабилась, когда увидела на губах отца улыбку.       — Д-да… с радостью, — она присела в легком реверансе.