С красной строки

Гет
R
В процессе
79
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
планируется Макси, написано 316 страниц, 29 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
79 Нравится 118 Отзывы 48 В сборник Скачать

Глава 10 - "Отсутствие эмоций так же важно, как и их наличие"

Настройки текста
      Козарт проснулся на рассвете из-за непреодолимого желания пить. В горле было настолько сухо, что даже дышалось с трудом, а при попытке откашляться выходил только хрип. Это были не проблемы со здоровьем или что-то в этом роде, просто парень, действительно, адски хотел пить, словно вчера всего себя посвятил осушению погреба дома Вонголы. Он недовольно перевернулся на спину и чуть приподнялся, обращая взор в сторону прикроватной тумбочки и с замиранием сердца обнаруживая графин с водой и бокал рядом. Примо Шимон жадно набросился на стеклянный кувшин и залпом осушил практически половину содержимого, игнорируя некоторое пролившееся количество воды, струйками спустившиеся от уголков губ к шее и ниже под рубашку. С глухим звоном поставив сосуд обратно на деревянную поверхность, парень собирался снова лечь и погрузиться в царство Морфея, ведь маленькая стрелка на часах только-только подбиралась к цифре пять. Однако после десятка минут безжизненного наблюдения за передвижением лучей солнца, вырывающихся из-за задернутых штор в гостевую спальню, Козарт с огорчением понял, что заснуть он больше не может.       Делать было нечего. Пускай неоправданно бодрое состояние молодого человека было странным, учитывая обстоятельства вчерашнего дня и посиделки с Примо Вонголой чуть ли не до полуночи, сознание совершенно никак не поддавалось дреме, пусть усталость за несколько часов сна совсем не пропала. Козарт знал, что, если сейчас не уснет, уже через полдюжины часов своей активной жизнедеятельности он превратится в овощ; устанет, словно взошедший на вершину скалолаз. Придется просить у Оливьеро поить его кофе, чтобы не уснуть за обсуждением актуальных вопросов — тут проблем возникнуть не должно. С другой стороны, ловить укоризненные взгляды брюнета и злорадные усмешки Джотто в свою сторону Козарту хотелось меньше всего. Особенно ироничные знаки внимания от последнего, если настроение Вонголы будет к этому располагать. Они, конечно, были хорошими друзьями, терпели друг от друга все выходки, находя их смешными; но именно Козарт хотел быть тем, от кого постоянно исходят разного рода шуточки. И парень постоянно утверждал свое лидерство в этом плане вплоть до вчерашнего дня, пока, за ночь уставший от жизни, не открыл письмо друга. Шутка там, на самом-то деле, была совершенно безобидной, обычное «приветствие»; только вот на сей раз Вонгола явно переборщил. И молодой Шимон, даже просто вспоминая, подобно маленькому ребенку, обижался и ловил себя на мысли о мести. Парень завернулся в пуховое одеяло с головой, будто в кокон, и дал себе слово пролежать в таком положении до тех пор, пока его не разбудят и не оповестят, что он совсем охамел так долго спать. Авось, и правда сможет заснуть.       — Прости меня, — внезапно послышалось со стороны двери, и Козарт лениво открыл глаза, встречаясь лицом к лицу с темнотой и чертыхаясь, что завернулся в одеяло, — я помню, каким замученным ты вчера был, но пора продирать глазки, завтракать и ехать к Оливьеро.       — Тебе не спится в пять утра, чудовище? — узнавая голос Джотто и медленно вылезая из созданного им самим гнезда, проговорил парень.       — Дело к полудню, какие пять утра? — непонимающе уточнил Вонгола, поправляя подтяжки.       Блондин очень не вовремя раздвинул шторы: как раз в тот момент Шимон высунул недовольное лицо из-под одеяла, позволяя красным волосам переливаться, и сразу же обратил внимание на часы. Лучи солнца, которые, казалось бы, несколько минут назад были не настолько яркими, полностью осветили комнату, отчего парень сощурился. И только спустя долгие секунды, когда глаза привыкли, но все еще упрямо отказывались открываться, Козарт с неумолимым восторгом заметил, что уже одиннадцать с лишним часом, и в тот же момент задался вопросом, когда он успел заснуть. Еще немного позже он вынес вердикт, что, невзирая на дискомфорт в глазах от света, чувствовал себя выспавшимся, не то что утром, когда спать ему не хотелось, но усталость, словно грудастая официантка из паба, своим весом прижимала его к кровати.       Ох, и были же в его жизни случаи… Начнешь вспоминать, и усомнишься, что ты — босс довольно известной и совсем не слабой мафиозной семьи. Впрочем, такие мысли с самого начала дня угнетали, и не понятно: тем ли, что сейчас поведение, подобно тому, с которым парень жил лет десять назад, не допустимо, или же тем, вместе с поведением ушла и часть жизни, и сейчас молодой человек уже не может позволить себе беспечность в том количестве. Козарт еле заметно усмехнулся, но тут же пал в бездну суровой реальности.       Задушить Джотто уже совсем не хотелось, дать по морде — тоже. Так сам для себя решил Шимон уже тогда, когда, вникая в бытие, тихо и мирно старался воспринимать его речь, из приличия изредка издавая согласное мычание. У Вонголы три вида жизнедеятельности: либо он шутник и остряк, либо добродушный паренек с деревенскими повадками, либо чересчур серьезный босс Вонголы, волнующийся, правда, практически о каждой мелочи. Сейчас блондин умело сочетал в себе два последних состояния, смотрясь именно как мальчишка — никакой изысканности в одежде, Боже мой! — и говоря чуть ли не четырехсложными предложениями о делах. Козарт все еще помнит время, когда поведение этого парня не было таким членораздельным, а сочетало в себе всего понемногу. Сейчас он моментами скучает по просто хорошему человеку так же, как и по молодому и красивому себе. Ничего плохого в адрес Джотто сейчас Козарт сказать, конечно, не хотел, потому что изменения в характере Примо Вонголы были не столь категоричны, но были некоторые мелочи, которые были заметны лишь тем людям, с которыми парень проводил большую часть времени последние лет семь. Просто Вонгола стал как-то осторожнее в общении с людьми, что ли… Он до сих пор доверяет всем людям, которые ему нравятся, до сих пор говорит буквально все, о чем думает. Различие только в том, что говорить одну и ту же истину разным персонам он стал лишь после того, как подстроится под них. Не сказать, что это плохое умение, но совершенно непривычное для натуры Джотто.       — Мы на моей карете едем? — перебивая, спросил Козарт и расправил плечи, разглядывая себя в зеркале. Чтобы одеться, времени много не понадобилось, даже любимые высокие сапоги, для которых, впрочем, было уже жарковато, не принесли никаких проблем, но декоративные погоны пиджака требовали отельного внимания.       Джотто пару раз пораженно хлопнул ресницами, держа рот открытым из-за оборванной на середине фразы, а потом на вздохе снисходительно улыбнулся.       — Как тебе угодно, друг мой, — вежливо произнес он, и Козарт цокнул языком, мысленно замечая плавный переход во второе состояние. — Ты можешь отправить свою обратно к себе в поместье, а мы поедем на карете Вонголы, после чего любезно остановимся у поместья Шимон.       — Может, на своих двоих? — вновь неохотно перебил красноволосый и развернулся к другу.       — Ты собрался пройтись пешочком до Каваллоне?       — Пролететь, — учтиво хмыкнул парень, убирая руки в карманы и выходя из комнаты.       В особняке Каваллоне после полудня кипела работа. Оливьеро был полностью уверен, что Примо Шимон и Примо Вонгола подъедут непременно к обеду и совершенно точно составят компанию в трапезе, поэтому отдал приказ о подготовке позднего обеда на большее количество персон. Сам глава дома активно работал с момента, как проснулся и уже решился отправить трех своих хранителей вслед за Арчери. Джотто, вероятно, это не понравится, но гораздо легче поставить его перед фактом, чем рассказывать о планах на ближайшее будущее. Из двух писем, пришедших от Вонголы и от Адьюкато, Каваллоне сначала подумал, что ему совершенно ни к чему посылать своих людей, но быстро передумал, когда осознал, что проблема может возникнуть не столько у Кварто, сколько у Арчери, который иногда бывает слишком упрям. Если у него возникнут проблемы, далеко не факт, что он сообщит об этом кому-то и, даже если его найдут, даст себе помочь. Оливьеро судорожно выдохнул, вспоминая свою просьбу хранителю Тумана не светиться попусту ни перед Адьюкато, ни перед Джи Арчери и, в крайнем случае — при совсем плохих обстоятельствах, — вернуть последнего любой ценой и любыми методами. И пускай потом парню придется переживать недовольные взгляды Вонголы, ради еще одного мирного промежутка времени, которыми мафиози живут, парень и не такое стерпит.       Погода на улице была именно что майская. Несмотря на то, что в Сицилии и зимы-то толком не было, природа с каждым днем становилась все ярче и радостнее, а в воздух наполнялся смешанным ароматом леса и цветущих деревьев и цветов. Например, Оливьеро, косо посматривающему на виднеющееся за окном Средиземное море, совсем не верилось, что сейчас может происходить что-то плохое. Он искренне сочувствовал и Кварто, и своим людям, и Арчери, которые в такую прекрасную погоду заняты столь рутинной работой. И так же искренне он сочувствовал врагам альянса, которые, решив этой весной попытать счастье в захвате власти над мафией, вероятно, лишатся всего. Если говорить серьезно, ситуация была напрягающая, но Каваллоне был полностью уверен, что ни Адьюкато, ни Вонгола — никто из альянса не окажется в проигрышном положении. И смотря на благоухание природы и желая переживать его не в последний раз, он верил в это еще сильнее.       Однако не весь остров страдал от проблем. Дети деревень в такое время обычно упрямятся, отказываясь работать, и прячутся от злых мам только для того, чтобы набегаться и напрыгаться. Городские площади как раз к полудню заполняются людьми до предела, и количество народа разогревает атмосферу настолько, что работать там становится попросту невозможно. Те свободные от забот люди, кто может себе это позволить, проводят не жаркое, но уже прогретое утро на берегу моря, где бриз остужает, успокаивает и приводит в чувство. А вот те, кому посчастливилось жить в портовом городке на юго-востоке острова, в таких условиях работают и чаще ворчат, что море и ветер им уже надоели. С другой стороны, мало кто согласится, что надоела им именно стихия. Некоторые люди, безусловно, любят то, чем они занимаются, но большая часть занимается чересчур тяжелой работой, чтобы всего-навсего прокормить себя. И как раз они — те, которым приходится горбатиться, когда окружающая среда к этому совсем не располагает, ненавидят такие хорошие дни больше всего. Потому что на каждого любящего природу романтика найдется злой начальник, который одним только взглядом усадит на рабочее место и даст понять, что здесь ему и суждено умереть. Но есть и другой тип людей, которые всей утренней благодати вовсе не видят, предпочитая ей царство Морфея. Одна из таких непонятных личностей сейчас посапывала в гостевой комнате дома Каваллоне, непонятно зачем спиной прижавшись к стенке.       — Микаэль, — тихо позвала шатенка, зайдя в комнату сестры и закрыв за собой дверь. Девушка все еще спала, несмотря на то, что вчера легла почти сразу после отъезда Джотто и Козарта, даже не дождавшись обещанный Даниэль чай. — Просыпайся, иначе голова потом будет болеть, — она присела на край кровати и потормошила русоволосую за плечо.       Младшая Адьюкато открыла глаза сразу после слов сестры, сонно осмотрелась, по началу не осознавая, где находится, но уже через мгновение удовлетворенно улыбнулась, поджав к себе ноги.       — Так приятно просыпаться от твоего голоса, а нет от грубостей Анны… — тихо, с усмешкой произнесла русоволосая и подвинулась ближе к Даниэль.       — Вот не ври, — шатенка снисходительно улыбнулась и поправила волосы сестры, — Анна хоть и постоянно чем-то недовольна и может с тобой припираться, но грубостей себе никогда не позволяет. И одна из причин ее недовольства — твой поздний подъем и чуть ли не ежедневный пропуск завтрака, так что вот сейчас бы вы с ней в очередной раз поругались.       — Да? — русоволосая изобразила невинное выражение лица, поджав губы и приложив к щеке указательный палец. — А что, сейчас так много времени?       — В любом случае, завтрак ты пропустила. Оливьеро так перепугался, когда не увидел тебя за столом, что хотел посылать за врачом, — насмешливо улыбнулась Даниэль. — За время нашего совместного проживания я заметила, что он очень впечатлительный, — девушка деловито покачала головой и поспешила встать с кровати, потому сидела на краю одеяла, а Микаэль как раз собралась встать.       Девушка засмеялась, но уже вскоре ее лицо онемело в осознании, что сестре, наверное, совсем не смешно. Младшая Адьюкато продолжала думать, что Даниэль неуютно в обществе Каваллоне Примо даже при том, что они обвенчаны и должны будут прожить всю жизнь в одном доме, создавая впечатление нормальной семейной пары. Русоволосая шумно выдохнула, принимая сидячее положение и размышляя, как люди могут разделять ношу семьи, воспитывать детей, совсем не испытывая друг к другу никаких чувств? Разве это правильно? После того количества сентиментальных романов, которые она прочла, Микаэль настолько откровенно верила в настоящую любовь, что отказывалась принимать обыденную и суровую реальность, зачастую равняя все с какой-то нетрадиционной и некачественной книжонкой. Но, признаться, в хороший конец она все равно всей душой верила, пусть и не представляла, как из сегодняшнего положения дел к таковому можно прийти.       — Я встала, — кивнула самой себе девушка и исподлобья посмотрела на шатенку. — Тебя здесь не обижают?       — Ты села, — поправила Даниэль, вновь опустившись рядом. — И я сама здесь обижу, кого хочешь, — на редкость пакостно улыбнулась она в завершение. — Ты мне лучше вот что скажи, радость моя, что это вчера за прелестная картина была с Примо?       Шатенка с интересом наблюдала, как медленно краснеют щеки и уши сестры. Она смотрела на Микаэль такой заботливой улыбкой, но с такой ревностью и завистью, что было совсем непонятно, что она чувствует, даже ей самой. Но в то же время, никто сейчас не понимал Микаэль так, как понимает она.       Даниэль сначала не планировала спрашивать об этом, а с утра вообще была уверена, что у Микаэль будет отвратительное настроение по ясным причинам. Она даже готовилась успокаивать ее и как можно спокойней и отдаленней отвечать на все вопросы, которые должны бы были возникнуть. Но когда шатенка не увидела ни грамма напряжения в глазах сестры, она сильно удивилась, и этот вопрос вырвался сам по себе по ходу разговора. Помимо этого, шатенке казалось, что что-то в Микаэль изменилось: она словно стала уверенней и решительней под влиянием чего-то или же кого-то. Даниэль, ни разу не читавшая в присылаемых от сестры письмах о ее отношениях с отцом, сейчас была полностью уверена в их положительном разрешении и влиянии этого на состояние младшей Адьюкато. Но было еще кое-что, гораздо важнее и чувственней; именно то, что трогает и меняет сердца молодых девушек.       — Он… невероятный человек… — Даниэль совершенно не заметила, как в смущенных глазах показалась непонятная ностальгия, а покрасневшие щеки украсила почти незаметная улыбка. Все это выглядело, будто девушка говорила о своем старом друге, которого знала с детства и на днях повидала спустя очень долгое время. В ее взгляде было столько доброты и тепла, что шатенка даже задумалась, а был ли взгляд сестры таким живым ранее? И дело, кажется, было совершенно не в том, что она влюбилась и уже почти готова отдать свое сердце в руки другого человека. — Словно принца из сказки вытащили, даже белый конь есть! Такой добрый, такой нежный и понимающий…       — Тише-тише, кажется, мне уже слышно, как колотится твое сердце, — Даниэль поджала губы, чтобы невзначай не засмеяться от такого детского восторга. Но как раз сейчас ей стало так завидно, что захотелось уйти, если не в себя, то в дела. — К слову, вы вдвоем очень мило смотритесь. И, если ты соберешься спуститься к обеду, то сможешь с ним провести чуточку больше времени, чем планировала. А вечером, за чашечкой чая, мы с тобой поговорим, идет?       Микаэль удовлетворенно закивала, сразу же подскочила и направилась к шкафу. А довольной хорошим настроением сестры Даниэль оставалось только вернуться к Оливьеро, чтобы из милых сантиментов вновь окунуться в суровую и весьма проблематичную реальность. До приезда Вонголы и Шимон оставалось не так уж и много времени, но обсудить, наоборот, нужно было еще очень много. Сама же гостья дома Каваллоне, непосредственно после того, как привела себя в порядок, следующие пару часов решила развлекаться изучением дома, где ей придется обитать какое-то время.       Для начала младшая Адьюкато попросила проводить ее в библиотеку, а там с радостью отметила ее размеры и простоту исполнения большого помещения. Не такое уютное местечко, к которому она успела привыкнуть дома, зато все на виду. Девушка быстро сообразила, чего она хочет, и нашла тот самый роман, за которым уснула перед встречей с Вонголой. Микаэль даже не помнит, дочитала ли она произведение после всего, но даже если и так, то сюжет требовалось освежить в памяти. Взяв книжку, оформленную, сказать, несколько элегантней, чем это же произведение в библиотеке Адьюкато, русоволосая дала себе обещание отыскать местечко, где ей будет очень и очень уютно. К примеру, из окна напротив своей спальни Микаэль косо посматривала на симпатичную беседку, укрытую кустами роз, только-только начинающих раскрываться, однако добраться до выхода на задний двор было проблемой, поэтому для начала леди решилась погулять по дому. Быть может, она найдет неплохой укромный уголок и решит остаться там.       Впрочем, сложилось все так, что гораздо быстрее она все-таки нашла выход на задний двор, и, мгновенно отказавшись от собственных планов на изучение коридоров и ходов, когда ее лица коснулся приятный ветерок, девушка поспешила в замеченную беседку, чтобы уединиться с книгой. Она с удовольствием приняла предложение дворецкого принести ей чай и десерт, особенно после его слов о том, что обед будет подан поздно, потому что из-за пропуска завтрака в желудке было пусто. Если подумать, с последнего приема пищи прошло чуть меньше восемнадцати часов, да и адреналин после незапланированных полетов над территорией своего дома заставил Микаэль понервничать и забрал много сил. Хотя много сил, вероятно, забрал не именно полет, а Джотто, действовавший вчера как по давно прописанному сценарию. К слову, вечером стоит рассказать обо всем Даниэль, насколько бы фантастически это не звучало. Микаэль сейчас всеми силами пыталась сдержать улыбку, но это стало больше похоже на нервное подергивание губ в сочетании с сощуренными глазами и покрасневшими ушами. Неловко в спокойной обстановке вспоминать и воспринимать все, что произошло.       — Ваш чай, мисс Микаэль, — оповестил детский голос. — Мистер Себастьян просил извиниться, что не смог исполнить Вашу просьбу лично.       Девушка замерла, тот час же расслабляясь, чтобы не показаться совсем уж смешной, и осторожно развернулась к подошедшему мальчику. Соображая, что Себастьян — это имя того дворецкого, который предлагал чай, русоволосая наблюдала, как светловолосый парнишка лет восьми неаккуратными движениями переставляет с подноса на стол посуду. Адьюкато, не понимающая, зачем ребенку давать такую работу, закусила губу, размышляя, будет ли неуважением к детскому самолюбию помочь или нет.       — Спасибо большое, мм… — девушка замялась, подхватывая скользящую по поверхности подноса пустую кружку и опуская ее на стол.       — Леонард, — тихо произнес мальчик, пряча глаза под челкой и прижимая к себе поднос.       — Лео, — улыбнулась в ответ Микаэль, отложив в сторону книжку. — Спасибо большое за чай.       Блондин шустро кивнул, поднял голову, блеснув голубыми глазами; резким движением поклонился и убежал обратно в сторону дома, а удивленная Микаэль так и продолжила сидеть без действий, вспоминая оттенок глаз ребенка. Тряхнув головой и успокаивающе выпустив из легких застоявшийся воздух, она налила себе чаю и сразу же принялась за книжку. Сейчас Адьюкато упорно верила, что этот день принесет ей что-то очень хорошее, и хотела, чтобы это была не просто надежда, а это нечто «очень хорошее» произошло не только с ней.       Спустя пару часов был подан обед, на который Микаэль соизволила прийти только после того, как за ней пришли двое слуг и, на худой конец, Даниэль. Она отругала сестру, обратив внимание, что младшая Адьюкато заставляет Оливьеро волноваться уже второй раз за день, в то время как даже не успела с ним поздороваться с момента приезда в особняк. А сама Микаэль всего лишь слишком увлеклась текстом, даже сильнее, чем когда читала в первый раз; но за сказанное сестрой ей все-таки стало немного стыдно. В зале за столом пока сидел только хозяин дома и, как успела услышать младшая Адьюкато, отдавал последние распоряжения слугам по поводу встречи гостей, которые уже должны были быть здесь. Русоволосая поклонилась, приветствуя парня. Она присела за отведенное место и скромно рассмотрела поданные яства, а чуть позже перевела взгляд на сестру и ее жениха, с радостью замечая, что оба нашли довольно простой общий язык.       — Извините, что не поприветствовал вчера, мисс Микаэль, — нелепо улыбнулся брюнет, опираясь локтями на стол и складывая руки в замок.       Закатанные до локтя рукава открыли взору девушки цветную татуировку, и она не заметила, как с нескрываемым интересом начала ее рассматривать так, как это было возможно с такого расстояния. Чуть позже, как будто игнорируя слова Каваллоне и не отвечая, она увидела несколько символов на его шее и с сомнением предположила, что это одна большая татуировка. Хотя, ее ли это было дело? Не то, что бы Адьюкато была против них, татуировок, но почему-то она поймала себя на мысли, что их демонстрация, тем более за столом, совсем неправильна. И тут же девушка чуть смущенно отвела взгляд, мысленно отчитывая саму себя, мол, не ей судить; и с удивлением отметила, что во время ее раздумий слуги успели наполнить бокалы.       — Это и моя вина, — ответила она, показательно выпрямив спину и взяв бокал за тонкую ножку. — Спасибо, что согласились выполнить просьбу отца, — Микаэль благодарно кивнула, мельком глянув на сестру.       — Мне лишь в радость помогать, — отмахнулся парень и чуть печально улыбнулся. — По некоторым причинам я связан по рукам и ногам и не могу сделать многого, но…       — Оливьеро, — тактично окликнула Даниэль, приложив к губам бокал, сладко пахнущий апельсиновым соком, и парень закрыл рот на полуслове, тихо стукнув зубами.       Русоволосая непонятливо повела бровью, но решила особо не суетиться из-за внезапной вставки старшей Адьюкато и приступила к трапезе.       — В любом случае, я безумно рад, что Вы себя хорошо чувствуете сегодня, — брюнет неаккуратно завел руку за голову и качнулся на стуле, что дало русоволосой очередной повод задуматься о происхождении столь простецких телодвижений. — Ваше отсутствие утром меня перепугало.       Микаэль виновато опустила глаза, вспоминая слова Даниэль утром и буквально только что по этому поводу. Кажется, ей придется серьезно задуматься о смене режима сна, ведь подобные замечания она получала не впервые. Но одно дело слышать это в домашней обстановке, где все тебя знают, как облупленную, а совсем другое — заставлять волноваться чужих людей.       — Ничего удивительного, — после короткого стука в большую фигуристую дверь, ее скрипа и поклона дворецкого послышался мужской голос, — вчера был очень тяжелый день, и мисс Микаэль сделала правильно, что ушла спать, не повидав твою болтливую персону.       — Прости за опоздание, Оливьеро, — легко треснув зашедшему вперед Козарту по макушке, произнес Джотто, одергивая жилетку. Каваллоне снисходительно улыбнулся, покачав головой и поднявшись из-за стола, чтобы поприветствовать гостей. — Пришлось очень долго приводить этого человека в активное состояние.       Совершенно неосознанно младшая Адьюкато дернулась и обернулась, приветливо улыбаясь и скрывая в этой улыбке непонятно откуда появившуюся тревогу. Она поднялась почти в тот же момент, что и Даниэль, вставшая вслед за Оливьеро, и тут же чуть испуганно покосилась на шатенку. Приметив в числе приехавших Алауди, которого Микаэль несколько раз все же видела, хоть и не была знакома с хранителем Облака Вонголы лично, девушка сразу же почувствовала себя лишней. Но стоило чуть-чуть отступить, как ей овладело желание разбавить и без того спокойную обстановку. С другой стороны, Микаэль, знающая правду об уже забытых событиях вечера после помолвки, нервно замечала, как выдержанная улыбка сестры дергается, в то время как сама девушка до синяков сжимает пальцы в замке. И такое она вряд ли могла назвать спокойной обстановкой.       Даниэль не сказала ни слова, а так и продолжала стоять и улыбаться, как и, в принципе, полагается приличной пассии знатного человека, хотя, поднимаясь с места, была намеренна преодолеть гораздо большее расстояние, чем всего один шаг. Она совершенно не ожидала такого подвоха, она вообще не желала видеть Алауди какое-то время, тем более, когда ее жизнь в чужом доме, рядом с совершенно чужим ей человеком продвигается вполне себе удачно. Мысли ее только-только успокоились: она буквально вчера закопала все воспоминания в глубокую яму, положила подаренное хранителем Вонголы кольцо на самое дно ящика в письменном столе и, в конце концов, вдолбила себе в голову принцип «стерпятся — слюбятся». Однако на данный момент, когда предмет ее тайных воздыханий предстал перед ней в том виде, в котором человека, обычно, хочется обнять и пожалеть, все всплыло, словно это было напрасно потопленное в пруду бревно.       — Алауди! — окликнул Каваллоне ученика, безучастно стоящего в стороне. — Вот чего я никогда не ожидал увидеть, так это тебя — в таком состоянии! — Оливьеро оказался рядом с блондином настолько быстро, что даже Вонгола Примо забеспокоился, не начнется ли традиционный бой ученика и учителя.       — Молчать, пони, — огрызнулся хранитель, изворачиваясь от незамысловатого прикосновения и проходя мимо посмеивающихся Козарта и Джотто. — Не испытывай судьбу, я все еще преследую цель унизить тебя поражением.       — Тебя отшили самым вежливым способом из всех возможных, дон Каваллоне, — Козарт дружественно хлопнул друга по плечу и, повиснув на плече Вонголы, вместе с ним прошел ближе к столу.       — Я долго уговаривал его повременить с тем, чтобы подниматься с постели, — начал оправдываться Джотто, выбираясь из хватки друга и останавливаясь, — но сам знаешь… — он виновато наклонил голову и подошел к Микаэль, когда Козарт уже успел одарить юную леди приветственной улыбкой. Однако Вонгола, как ему показалось, подошел хоть и сразу после Шимона, но немного не вовремя. Заметив взволнованный взгляд девушки в сторону мисс Даниэль, он решил немного повременить с тем, что запланировал, и сделал шаг назад.       А Микаэль смотрела, как, нервно пряча руки в юбках платья, старшая Адьюкато здоровается с Примо Шимон и разговаривает с подошедшим Оливьеро. Она старательно игнорировала появление Алауди, оказав ему внимание лишь мгновенным взглядом. В нем, что сам хранитель Вонголы, ищущий в глазах шатенки что-то давно прошедшее, что Микаэль, надеющаяся увидеть ее привычную стойкость, они видели лишь скрываемую честью тоску и грусть. Никогда ранее русоволосая не видела, как ведут себя люди, связанные общим секретом откровенного характера, но ей было непривычно и неприятно наблюдать полное игнорирование людьми друг друга. Девушка разрывалась между осознанием реальности положения и горсточки сентиментальностей внутри себя. Эта ее часть желала чего-то большего, в то время как сама Адьюкато искренне не хотела замечать никаких лишних телодвижений сестры, которые сейчас ей, как нарочно, бросались в глаза.       Девушка опечаленно выдохнула, ловя себя на мысли, что ей жилось бы в несколько раз проще, не знай она правды. Но в это же время она была рада, что может переживать некоторые моменты вместе с Даниэль, разве не это говорило о полном доверии? Сначала неоправданные вздохи не позволили ей обратить внимание на подошедшего Вонголу, а сейчас не дали прочувствовать всю палитру эмоций. Микаэль лишь дернула головой, будто приводя себя в чувство и напоминая о нормах приличия.       — Добрый день, Джотто, — наконец, произнесла она, развернувшись к нему с натянутой улыбкой и устремив взор куда-то ему в грудь, мимо него.       Парень удивленно моргнул. Как он мог сейчас судить по ее взгляду, девушка знала об отношениях Алауди и Даниэль в прошлом, что, почему-то показалось ему странным. Хотя сейчас его больше удивил ее спокойный тон при том, что выглядела она так, как будто сейчас расплачется. Настроение Джотто с утра было и без того не самым лучшим, но теперь еще и накатило осознание своей скованности. К сожалению, то, что Примо считал необходимым сделать сейчас, в нынешних отношениях он не позволил бы себе даже наедине. Вонголу словно переклинило, когда он решил не напоминать и не вспоминать о вчерашнем.       — Я думал, Вы не заметили меня, — со всей возможной нежностью и тактичностью произнес он, изображая детское расстройство на лице, и снова сократил расстояние в один шаг, наклонившись и оставив на нежной коже холодной руки согревающий поцелуй.       — Кажется, — протянула она, прижимая руку к груди, — я все еще не в себе. Прошу простить мою грубость.       Блондин, явно желающий отмахнуться от извинений, лишь почтительно наклонил голову, когда встретился с уставшим выражением потускневших зеленых глаз и понял, что его слова никакого эффекта или искренне эмоционального ответа не дадут.       Микаэль, действительно, была сама не своя с момента, как увидела Алауди. Дело было не в нем, а в резко поменявшейся атмосфере и настроении сестры, которое, скатываясь на неимоверные глубины, тянуло за собой и относительно жизнерадостный настрой девушки. Внезапно тяжелым грузом на плечи русоволосой свалились все подробности и волнения, не вырывающиеся наружу одним потоком только из-за какой-то неведомой силы. Казалось, что нынешняя действительность из тех, которую не осветлить, как не старайся. Думать о плохом не хотелось, но мысли сами собирались в голове, пока Микаэль старалась молча кушать и не влезать в простой разговор. Ведь за столом сейчас активно развивалась незамысловатая беседа, время от времени переходящая к делам мафиозным, но как раз это девушку и напрягало. Микаэль была лишней в этой компании. Она была единственной, кто не должен присутствовать при обсуждении актуальной на сегодняшний момент проблемы, поэтому специально для нее сейчас это старались обходить стороной. Адьюкато это не обижало, даже наоборот — как-то успокаивало; просто было немного не по себе, когда люди вокруг тебя отыгрывают временные роли для одной персоны. Девушка не считала, что достойна таких почестей, но правда была в том, что каждый делал это неосознанно, пусть и под влиянием кротких взглядом Даниэль.       Русоволосая очень быстро покончила с трапезой, а за время своего пребывания за столом так и не сказала ни слова. Помимо всего, ей не очень посчастливилось сидеть рядом с Алауди, чьей загадочности и холодности она даже побаивалась. Поэтому сразу, как только опустошила бокал с предложенным белым вином, она встала, коротко оповестила о намерении вернуться в сад и удалилась, даже не заметив на себе сочувствующего взгляда.       — Козарт, — строго окликнул Джотто друга, даже не посмотрев в сторону ушедшей девушки.       Старшая Адьюкато лишь отвернулась, подавив безнадежный вздох и вспоминая сегодняшнее бодрое утро сестры. Теперь девушка точно могла сказать, что она находилась не только под влиянием непосредственно атмосферы вокруг нее, но и под чем-то еще, гораздо более весомым. Никогда раньше младшая Адьюкато не была настолько спокойна, безэмоциональна и молчалива, даже когда грустила или «была не в себе»; она всегда старалась поддерживать беседу если не из интереса, то из приличия. И уж тем более не позволяла себе показывать отрицательные эмоции малознакомым людям, не желая доставлять никому проблем. Она могла уйти от прямого вопроса, когда не хотела отвечать и понимала, к каким волнениям это приведет, но чтобы просто выложить человеку все на блюдечке с золотой каемочкой — нет. Вонгола, конечно, по чистой случайности, стал исключением, но это не было решающим фактором. Скорее всего, многие, знающие Микаэль лично и близко, согласятся с тем, что она — чуть ли не самый чувствительный человек во всей итальянской мафии, но, на первый взгляд, ее характер тщательно это скрывает. Люди устроены так, что, если не заинтересованы в своем собеседнике, то они ни за что не будут вглядываться в лицо и мимику, поэтому натянутые улыбки Микаэль, когда ей что-то не нравилось, часто принимались за чистую монету. С другой стороны, русоволосая по факту редко пребывала в плохом настроении, потому что ее откровенное недовольство мафией, как таковое, не стоило ее хорошего настроения. Бывало, она чувствовала себя не на своем месте, но, как уже было сказано, никогда не подавала виду. Как бы сильно она не любила свободу от формальностей, они были в ней заложены, вбиты ей в голову, как какая-то детская приставучая песенка, которую, даже будучи пожилым стариком, человек читает как молитву. Она не отказывалась от поставленных ограничений, потому что от них зависело нечто большее, чем просто чья-то честь.       И, тем не менее, Даниэль не соврет, если скажет, что ее сестра порывалась бросить все энное количество раз. И, скорее всего, не ошибется, если предположит, что она не один раз думала о побеге.       — Я знаю, — смотря на закрывшуюся дверь, ответил красноволосый. — В твоих интересах, чудовище, разрешить эту проблему настолько быстро, насколько позволяет твое серое вещество.       Шатенка, взяв бокал за ножку, повела бровью в сторону парня, а потом вернулась к Вонголе и как-то оценивающе улыбнулась, гоняя по дну бокала остатки напитка.       — Вам так нравится попусту болтать? — раздраженно спросил Алауди, не зная, куда себя деть.       — Не очень, — любезно улыбнувшись в ответ на слова друга, Вонгола отложил столовые приборы, а потом глубоко вздохнул и перевел серьезный взгляд на хозяина дома. — Я вот о чем подумал. Дон Адьюкато понял, что его семье грозит большая опасность, нежели остальным, почти сразу, в то время как я еще очень долго сомневался и искал решения совершенно неправильные. Ночью долго анализировал сведения Кварто и все доклады о совместной активности Фенье и Арканы, и поначалу совершенно ничего не понимал. Но в один прекрасный момент решил перепроверить все на карте, — Джотто прокашлялся. — Мисс Даниэль, скажите, у Адьюкато ведь два поместья?       Девушка пораженно подняла голову, но, спустя некоторое время размышлений, положительно кивнула.       — Основное поместье — всем известное, но северо-восточнее, где-то на границе территории семьи, есть развалины особняка времен Примо. Насколько мне известно, отец не использует то место… — с сомнением проговорила девушка. — Но откуда Вы знаете?       — Вчера имел честь полетать над поместьем, — усмехнулся Вонгола. — Так я к чему… Вся активность Фенье и Арканы была замечена в критический близости к развалинам.       — И я, сам того не зная, нашел временное убежище именно в одной из развалин какого-то строения старого поместья. Мои люди разбивали там лагерь, — наступательно начал хранитель Облака. — Думаю, то, что Вам известно, неправда, мисс Даниэль. Я бы, конечно, не сказал, что место было именно обустроено для жизни или работы, но за ним явно присматривают. Меня всякий раз посещали мысли, что нас может обнаружить кто-то из хозяев.       — Я не знала, — тихо сказала она. Девушка старалась всячески избегать пронизывающего взгляда блондина, но спрятаться было некуда.       — Есть другая проблема, — внезапно встрял Оливьеро.       — Подземные ходы! — подхватил Козарт, сверля стол взглядом. — Они должны быть по определению, раз это дома одного владельца. Если Примо Адьюкато заботился о будущих поколениях и поэтому решился на отстройку нового дома, то, наверняка, продумывал пути отступления и неявные тайники.       — Так точно, — Каваллоне закивал. — Совсем не на руку, если две территории связаны таким образом, а противники знают о старом поместье. Рано или поздно они и до подвалов докопаются.       — Это, собственно, объясняет их ярое желание прогнать нас оттуда, — произнес Алауди. — И хранителя Дождя Адьюкато ранили примерно в той же местности.       Повисло неловкое молчание, в разгаре которого Адьюкато почувствовала необходимость вставить свое слово, как жителя дома, о котором идет речь, но сказать ей, действительно, было нечего. Откуда ей было знать про эти ходы и существуют ли они, если она толком и о старом особняке ничего не знает? Козарт лишь высказал очевидное, не требующее подтверждения. Времена были и есть такие, когда нужно перестраховываться при любых обстоятельствах.       — И еще, — прокашлялся Джотто. — Судя по всему, два хранителя Адьюкато, помимо ранений Дождя, были похищены, пусть я совсем и не понимаю, как. В то время Алауди был просто загнан в угол. Асари сказал по своим ощущением от битвы, что ему, — он ткнул в хранителя, — похищение и убийство точно не грозило. И это при том, что один хранитель Облака Вонголы будет более легкой добычей, чем хранители Грозы и Урагана Адьюкато, — Примо специально повысил голос, словно говоря это Алауди напрямую.       — Если бы Асари Угетсу не появился, я бы добил их. Они не предоставляли никакой опасности, — недовольно фыркнул блондин.       — Господи, — беспомощно взвыл Каваллоне, то ли прерывая опять начатую песнь ученика, то ли просто с трудом переваривая информацию, — что мы в итоге вообще имеем? Даже если Кварто понял, что целью является его семья, он предостерег, что напасть могут на любую часть альянса. И если так, это делает ситуацию гораздо труднее.       — А мне кажется, что тебе, Оливьеро, нужно сосредоточиться на охране своего поместья, — вежливо заметил Шимон. — Кварто доверил двух своих прекрасных дочерей тебе, прямым текстом говоря, что от тебя требуется в этом деле, — Козарт потянулся, пересекаясь взглядами с доном Каваллоне и улавливая его уничтоженный вздох.       — Козарт прав, — Джотто согласно покачал головой. — Ты сосредоточься на этом, а о других семьях мы при необходимости позаботимся. К тому же, я уже отправил по несколько людей в каждую причастную к альянсу семью. Секретно, естественно.       — Когда ты успел? — удивился красноволосый, так и застыв с вытянутыми руками и широко раскрытыми от удивления глазами.       — Не привык спать по ночам, дорогуша, — серьезно пояснил блондин. — И, Оливьеро, не сочти за грубость, но этим вечером к тебе прибудут два отряда моих подчиненных, и я сам постараюсь приезжать каждый день. Не думаю, что это будет лишним.       — Я справлюсь и без твоих людей, — решительно начал Каваллоне, поднимаясь. — Охрану я усилил сразу после письма Кварто, разведывательный отряд распределен в радиусе пяти километров от поместья. Проблема только в том, что пара моих хранителей сейчас в отъезде без возможных способов связи, но сомневаюсь, что это прям-таки критично, — он задумался, но сразу же отодвинул раздумья до более подходящего момента. — И тебе самому нужно позаботиться об охране своего поместья.       — Меня твой отказ не остановит. У меня достаточно людей, чтобы позволить себе такую роскошь; а на самой дальней и пыльной полке припасены силы Деймона, — Джотто затих, а Алауди практически удалось сдержать нервные подергивания правого века. — И Шимон находятся в критической близости к Вонголе, так что охрана моего дома, опять же, не то, что должно тебя тревожить.       Оливьеро обессиленно выдохнул, решив до хрипоты не упираться.       Вскоре после окончания обеда и разговора, который больше был похож на распределение обязанностей, а не на обсуждение, Алауди изъявил желание вернуться в особняк, сославшись на необходимость увидеться с несколькими из своих подчиненных. Это хоть и было правдой, но могло подождать; истинная причина заключалась в нежелании хоть минутой дольше находиться в компании до сих пор любимой Даниэль и уже надоевшим за короткий промежуток времени Оливьеро. Хранитель не испытывал к нему ничего похожего на чувство ненависти или неприязни; это, скорее, было чисто ученическим желанием сразиться с Гарцующим Конем и, наконец, уложить его на лопатки. Вряд ли последний отказался бы, но время для этого сейчас не подходящее. К удивлению Алауди, его босс без лишних вопросов отдал приказ кучеру отвезти хранителя в особняк, а потом вернуться за ним. Помимо того, Джотто настоял на скором отъезде Козарта, объяснив, что сам планирует остаться допоздна, а парню следовало бы оповестить хранителей о том, что он вообще жив, спустя день отсутствия, и отдать приказ на усиление охраны — чем быстрее, тем лучше.       Даниэль, молча воспринимавшая информацию по ходу появления новых сведений, так и не поднялась из-за стола. Ее мысли остались где-то там, где речь зашла о подземных ходах. Если долго и упорно вспоминать, она может сказать, что слышала от отца о сети подземных коридоров, которые могут привести почти в любую точку на острове, начиная кладовками провинциальных магазинчиков и заканчивая домом правительства Сицилии. Кварто упоминал, что Адьюкато Примо был ярым фанатиком тайн и всегда хотел иметь преимущество в каких-либо начинаниях. Ему в голову пришла мысль, что именно он должен обладать самым большим количеством лазеек среди известных в его время мафиози. Тогда-то он решил создать подземный лабиринт в тайне ото всех, однако построить его под старым особняком не позволяла ветхая конструкция здания, поэтому было принято решение о возведении нового дома. Хочется заметить, что определенное количество времени Адьюкато благодаря подземным ходам имела много преимуществ, учитывая, что коридоры вели к большей части влиятельных семей того времени. Но на сегодняшний день из тех семей полноценно действующих осталось не так много. Даже смотря на все те же молодые семьи — такие как Вонгола, Шимон, Каваллоне, Джиглио Неро — все становилось ясно. Их особняки, если и имели достаточно большую историю, то не относились к числу настолько старых и важных, поэтому с Адьюкато они никак не связаны.       Несмотря на это, сама Даниэль никогда раньше не задумывалась, что два дома Адьюкато могут быть связаны таким же образом. Она знала о существовании старого поместья и одно время наблюдала желание отца сделать из той территории что-то вроде заповедника. Но девушка не слышала о воплощении этой идеи, поэтому считала, что сейчас развалины и вовсе запустили. Отчего-то шатенка корилась, обвиняя то себя, любимую, в недалекости ума, то отца, потому что он не был с ней до конца откровенен.       Вопрос, правда, состоял в другом: а должен был ли он быть откровенным? Все же мужчина никогда не планировал передавать дом в руки дочери, а загружать ее лишней информацией, вероятно, считал неправильным.       — Рад был повидать Вас, мисс Даниэль, — леденящий сердце, но сластящий душу голос прервал раздумья, и девушке пришлось поднять глаза, не обращая внимания на непрекращающиеся судороги рук.       — Ваше присутствие успокоило меня, — шатенка поднялась с места, одернув платье, и заглянула в голубые глаза Алауди. Она дико боялась не увидеть в них той нежности и снисходительности, что замечала раньше, но сейчас с этим пришлось смириться. — Я рада, что Вы хорошо себя чувствуете, — Адьюкато улыбнулась, как можно добрее, и выдержанно поклонилась, получив в ответ холодный поцелуй руки и не менее холодный взгляд с еле различимой усмешкой на губах.       Дело близилось к вечеру. Джотто так и не собрался навестить Микаэль, ибо засел с Оливьеро. Блондин всегда знал, что настойчивости у Каваллоне ровно столько же, сколько у него самого упрямства, поэтому за бутылкой красного вина парни довольно-таки громко спорили, какие действия с их стороны были бы правильными, а какие — нет. Наверное, если бы не вино в переизбытке, Вонголу бы не понесло на такие откровенные речи, но в итоге спор дошел до того, что парни чуть ли не подрались. Однако угомониться пришлось быстро, когда в кабинет дона Каваллоне залетел мальчик — тот самый, который сегодня днем принес Микаэль чай.       Она в то время находилась с сестрой в той самой беседке, куда пришла и перед обедом, и после него. В очередной раз Даниэль пришлось удивляться смене настроения младшей Адьюкато, потому что сейчас ее можно было назвать романтичным меланхоликом, каковым девушка не являлась. Шатенка, собиравшаяся задать простой вопрос: «Что происходит?», решила опустить даже не поднятую тему еще глубже. Она, похоже, начала понимать, что Микаэль никакая не странная, а просто впервые оказалась в такой щекочущей ситуации и следует за какими-то мимолетными эмоциями. Хотя, шатенка все еще считала, что было что-то, что действует на Микаэль подсознательно, и подтвердились ее мысли очередным всплеском чувств, когда русоволосая тихим-тихим голосом спросила про Алауди. Старшая Адьюкато, конечно, ожидала этого вопроса, но, признаться, надеялась, что он подождет до вечернего чаепития в уединенной обстановке. Она ласково, но печально улыбнулась, потрепав удрученную Микаэль по волосам, и через силу, тихо ответила что-то о прошлом. С другой стороны, какое к черту прошлое, если Даниэль все еще мечется в поисках хоть какого-то внимания от парня? Даже сегодня… то, как эгоистично она искала утешения в его глазах, позабыв и о своей вине. Все-таки у Алауди губа не дура, он не из тех, кто будет баловать себя сладкими, но еще больше болезненными воспоминаниями.       — Леди, — постучав костяшками указательного и среднего пальцев в деревянную основу, из-за свисающего куста роз выглянул Джотто, — надеюсь, я не помешал вам? — он тактично улыбнулся, чуть поклонившись. — Я пришел попрощаться, карета приехала за мной, — мельком глянув на Микаэль, закончил он.       Девушка, помедлив, мягко улыбнулась, немного опустив голову.       — Что ж, — кашлянула шатенка, — спасибо, что уделили время, Примо. Вы посетите нас завтра? — она встала, намеренно задев Микаэль плечом и незаметно пригрозив ей пальцем.       — Непременно, мисс Даниэль, — Вонгола поклонился, уступая дорогу девушке и ее платью. — Проследите, чтобы я не слишком часто приезжал. А то, невзначай, решу здесь поселиться! — сдерживая смех, Джотто поднялся на одну единственную ступеньку и сел на место уходящей Адьюкато.       — Все вопросы к Оливьеро, — на громком выдохе почти пропела Даниэль и скрылась за ближайшими деревьями.       Джотто расслабился, пусть и не имел права этого делать. Он почувствовал, как на его плечо опустилась голова Микаэль, а его левую руку будто обвили ее мягкие локоны. Парень снова сладостно улыбнулся и прикрыл глаза, наслаждаясь последними на сегодняшний день моментами близости. Щебетали птицы, призывая лето; небо отливало розовым, что заставляло задуматься о возможном завтра ветре; и тихо, где-то совсем недалеко, шумело море. Та самая, излюбленная сентименталистами и романтиками, атмосфера, когда уставшие от вечных головоломок судьбы персонажи сидели рядом и думали об одном совершенно сумасшедшем, но ужасно романтичном поступке. А вот Микаэль и Джотто просто молчали и даже совсем ни о чем не думали, хотя буквально только что Вонгола сказал, что его уже ждут. Впрочем, нарушать идиллию леди не собиралась. А Джотто…       — Какой упоительный вечер, — шепотом произнес блондин, разворачивая голову, утыкаясь носом в макушку и вдыхая сладкий запах, такой же, что и вчера.       — От Вас пахнет вином, — внезапно сказала Микаэль, поднимая голову.       — А еще грубостями и ругательствами, — подхватил парень, вспоминая намечавшуюся в кабинете Оливьеро ссору, и перебил возражения девушки смехом. — Что более важно, Вы обещали мне не расстраиваться, а смотря на Вас сейчас, я подумываю, что Вы обманули меня, — Джотто укоризненно покачал головой.       Адьюкато подняла глаза, хмурясь из-за того, что ей не дали ничего сказать, но в мгновение сменила гнев на милость и заглянула в небесные глаза, заставляя и Примо непрерывно, как загипнотизированного, смотреть в самую глубину ее зеленых глаз. Однако она промолчала, совершенно не зная, как себя оправдать, а потому, как любая уважающая себя девушка, обиженно отвернулась, словно обвиняя во всем парня.       Легкий ветер перелистнул пару листов открытой книги, но Микаэль даже не успела начать жалеть, что не запомнила номер страницы, ведь гораздо приятней было чувствовать горячее дыхание на макушке, наслаждаться аккуратным прикосновением мужских губ ко лбу и слушать сладкий голос, обещающий вернуться как можно скорее.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.