С красной строки

      На зависть всем любителям природы и моря среди боссов сицилийской мафии, особняк Каваллоне занимал самое живописное расположение на всём острове. С двух сторон поместье окружал обширный густой лес, с третьей — просторный сад, который был удивительно большим и который Оливьеро безумно любил; а с четвертой, пройдя чуть больше дюжины метров от невысокого забора из искусственно выращенных роз, — был обрыв, с которого просматривалась большая часть побережья и бескрайнее море. Грешно было бы иметь такой пляж под рукой, но из-за обрыва не иметь к нему доступа — именно так подумал когда-то Каваллоне Примо, и после его приказа была построена лестница, по большей своей части выбитая из горного камня. Слишком длинная и опасная, она страшила и отталкивала от себя обывателей, которые, гуляя по берегу моря, забывались и уходили очень далеко. Помимо непривлекательного вида, многие все же знали, что лестница эта ведёт на основную территорию Каваллоне. Не то, что бы люд боялся или остерегался мафии, ведь чаще всего именно от неё исходила помощь нуждающимся, но понимание и осознание другого уровня жизни измерялось совсем не в силе духа. С другой стороны, именно внутреннее осознание «где ты и где мафия», особенно, когда человек стоит у подножия скалы и смотрит вверх, и предостерегает. А самосохранение — это первое чувство человека, которое желательно по возможности слушаться. Мало ли, какой камень случайным образом может упасть на пути.       Погода уже успела испортиться. Ее непостоянство с каждым разом надоедало все больше, тем более в конце весны, в преддверии жаркого лета; но сегодняшний перепад с душного утра на прохладный день казался даром свыше. Дождя пока ничто не предвещало, но небо уже заволокло пришедшими с моря облаками, и подул прохладный ветер. Иногда, порывами, он сбивал с пути летящим над морем и поблизости птиц, тормошил могучие деревья, словно стараясь свалить их. Другой раз — затихал, и наступало умиротворение.       — Очень неожиданно с Вашей стороны, Джотто, — улыбнулась Микаэль, крепко держа руку Вонголы и спускаясь с последней ступеньки лестницы. Она облегченно вздохнула, обернувшись. — Вы давно не приезжали. Что-то случилось?       Блондин немного призадумался, но лишь молча приподнял уголки губ в полуулыбке. Легким движением запястья он перехватил руку девушки, чтобы их пальцы сплелись друг с другом, и медленно направился к берегу. Примо не сразу пришел к решению последовать совету Козарта и выбраться куда-нибудь с Микаэль. Мало того, после разговора с Оливьеро он даже не хотел заходить к ней, прекрасно понимая, насколько взбудораженный и устрашающе предвкушающий у него вид. Однако они пересеклись в коридоре, когда Джотто направлялся в комнату, отведенную Джи. Он хотел удостовериться, что у хранителя все в порядке, и вывалить добрую часть своих сомнений и переживаний, возникших совсем недавно. Еще утром состояние Вонголы Примо было таким легким, что ему удалось вернуться к трезвому осмыслению происходящих событий. А теперь в ожидании предстоящего допроса все внутри сжималось лишь от предположений, что же заложник скажет ему. Хорошо, что сомнений по типу «А скажет ли?» у парня не было.       — Один очень хороший человек сказал мне, что я дурак, — Примо пожал плечами. — К слову, Козарт передавал Вам привет, — он остановился в нескольких метрах от подходящей воды и, наконец, развернулся ко своей спутнице.       Покрасневшие щеки Микаэль и необыкновенное спокойствие на ее лице прямо противоречили друг другу, а Джотто, кажется, считал это милое выражение лица своим небольшим достижением. Девушка благодарно кивнула, не подняв глаз, и сделала еще один шаг ближе к берегу. Из всего своего искреннего уважения к Козарту: если это, и правда, он поспособствовал приезду Вонголы, то она была ему безмерно благодарна. Но если посмотреть с другой стороны, эта ситуация по-своему была обидна, и Адьюкато гложила тихая эгоистичная обида, за которую в то же время было стыдно.       — Не сердитесь на меня, — внезапно продолжил блондин, смотря на сложно заплетенную прическу девушки. — Мне даже оправдаться нечем. Как-то так обстоятельства сложились, и…       — Это тяжело, я думаю, — перебила Микаэль, вглядываюсь в почти незаметную границу между посеревшими из-за облаков морем и небом. — Я до сих пор не могу сказать, что понимаю, что именно происходит, и что все вы пытаетесь сделать. Это, наверное, грубо, ведь я, действительно, совершенно ничего не знаю, все как будто стоит на одном месте. Словно мы стоим на месте, а жизнь проходит. И это страшно.       — Мисс…       — Не подумайте, Джотто, я не жалуюсь и даже не прошу Вас рассказать мне обо всем, строя из себя жертву обстоятельств, — она развернула голову к блондину и чуть наклонила ее на бок. — Я не могу сложить объективного мнения, поэтому должна извиняться, что Вы стали жертвой моих мыслей и выслушиваете это, — Адьюкато кокетливо улыбнулась.       Мир Вонголы перевернулся с ног на голову. Ему показалось, что за три дня его отсутствия случилось именно то, чего он остерегался тогда, на крыше дома Адьюкато, когда размышлял о внутреннем сражении светской львицы и далекой от прикрас леди. Улыбка, которую Джотто видел уже не раз, сейчас не несла в себе ничего светлого. Именно так улыбалась покойная Сепира, сильная и независимая.       Примо не знал, в какой момент произошел перелом, и не по себе было именно от этого. А еще хуже от незнания, может ли он что-то сделать. Как бы глупо это не звучало, именно ее он не хотел видеть сильной. Желание было совсем не свойственное великому боссу мафии, но парень хотел обладать той привлекательной слабостью, что увидел в Микаэль в первые дни знакомства. Появившееся тогда желание защищать ее ни в коем случае не должно было исчезнуть.       — Вы общались со своей сестрой в эти дни? — почему-то спросил блондин и потянул Микаэль на себя, когда увидел приближающуюся низкую волну, которая с легкостью могла намочить подол платья русоволосой.       Девушка ахнула, когда ее нога неаккуратно подвернулась на камне, и ей пришлось опереться на одно плечо Вонголы. Она удивленно подняла взгляд и уже через некоторое время отречено смотрела в сторону.       — Разговаривали, — девушка кивнула, выпрямившись. Одна ее рука так и не отпустила руку Вонголы, а вторая все еще крепко удерживалась за его плечо. — Но очень коротко, и в основном за трапезами. Даниэль тоже с головой затянута в происходящее, не хочу отвлекать.       Джотто решил преднамеренно промолчать про одну из двух основных причин, почему Кварто отправил Микаэль в поместье Каваллоне. Девушка и сама, наверняка, это понимала, а винить в малом внимании Даниэль не было смысла, ведь она так же старалась способствовать тому, чтобы все это поскорее закончилось. Палка о двух концах, что называется.       Микаэль отпустила руку Вонголы, выскользнула из его невесомых объятий и, маняще улыбнувшись, словно забывая все, о чем сейчас шла речь, направилась вдоль берега. Это было то самое время, когда ветер был хоть и несильным, но постоянным и способным на то, чтобы доставлять девушке неудобство из-за легкости ее юбки. Она держала платье, чтобы одна часть его находилась в руке, а другая облегала ноги — так и ветер был не страшен. Другое дело, что Джотто имел честь наблюдать изящные щиколотки девушки, хотя это по кодексу леди считалось неприличным. Однако саму Микаэль это мало волновало, а Вонгола все-таки был из числа приличных джентльменов и, соблюдая формальности, лишний раз не позволял своим глазам опускаться ниже талии.       Некоторое время они шли по пляжу молча, и каждый находился в своих мыслях. Единственное, что связывало их, так это периодически возникающие размышления о том, как и о чем стоило бы начать разговор. И Джотто, и Микаэль чувствовали себя неловко, хотя это не мешало им наслаждаться времяпровождением. Это накаляло обстановку, но, когда людям есть, о чем вместе помолчать, живется как-то легче. Две стороны и понимать друг друга лучше начинают, и более сильное доверие просыпается. Потому что приходит осознание, что существует что-то, что волнует не только тебя. Это касалось различного уровня проблем и вопросов, но вот именно сейчас молодые люди, перебрасываясь взглядами, наперебой набирали воздуха в легкие, чтобы уже что-то сказать. И делали это одновременно – так, что обстановка незамедлительно менялась, веселя обоих. Признаться, за мыслями обыденными они не вспоминали, что, стоит им подняться по той непривлекательной лестнице, как все вернется на круги своя.       В конце беседа все-таки завязалась. Мисс Адьюкато что-то тихо-тихо буркнула себе под нос, и блондин охотно начал подтрунивать над девушкой, потому что интонация ее высказывания, которое он, к слову, так и не услышал, показалась ему обиженной. Нормального разговора, тем не менее, так и не вышло, потому что напасти Джотто отвергались шутливыми отмазками Микаэль, которая, то и дело, наматывала круги по галечному пляжу, стараясь далеко не уходить, чтобы не потерять из виду лестницу. А Вонголе оставалось покорно ходить за ней. Со стороны, вероятно, странно выглядело, но добровольного зрителя еще надо было поискать, а в округе-то никого и не было.       — В солнечную погоду здесь должно быть красиво, — заметил блондин и остановился, когда ему надоело отвечать колкостями на шуточки девушки.       — Но и так неплохо, разве нет? — леди остановилась тот час же, как перестала слышать за собой шаги и мечтательно посмотрела на волны.       Джотто неожиданно криво улыбнулся, приподнял голову и косо глянул на спутницу. Потом несколькими медленными шагами сократил расстояние, разделяющее их, и подошел к девушке сзади, приобнимая ее за талию. Чувство неуместности, о котором парень говорил еще утром Козарту, бесстыдно переставало ощущаться, стоило парню вдохнуть еле уловимый сейчас запах волос Микаэль. От нее пахло по-домашнему, уютом и нежностью, и запах этот наполнял парня до предела.       — Почему бы нам с Вами не появиться вместе на приеме в честь дня рождения дона Шимон, как считаете? — почти шепотом, подыгрывая затихшему ветру, спросил Вонгола и в тот же момент поймал на себе удивленный взгляд запрокинувшей голову девушки.       — Вместе? — Микаэль развернулась к парню лицом, все еще будучи в его объятиях, и снова удивленно вскинула брови, осмысливая переполох, который вполне может подняться после такого события. Пусть сама она против ничего не имела, но существовали другие преграды. — Я не уверена, что отец одобрит мое решение…       — Если Вы удостоите меня своим согласием, я буду максимально тактичен в разговоре с Вашим отцом, моя милая мисс Микаэль, — Джотто обнадеживающе улыбнулся. Его пальцы коснулись щеки девушки, и та неосознанно прильнула и прикрыла глаза.       — «Ты», — поправила она, накрыв руку парня своей. Она посмотрела в непонимающие глаза Вонголы с теплотой и доверием. Было особенно непривычно самой просить о таком, но Адьюкато хорошо помнила, как Джотто впервые обратился к ней на «ты», и сейчас ей внезапно пришло в голову, что она хочет слышать это всегда. — Нужно было сказать, «если ты удостоишь».       Почему-то Микаэль почувствовала себя дровосеком. Не огромным мужчиной с топором на плече, раскидистой походкой и громким смехом, но что-то такое в этом чувстве было. Одно время она старательно выстраивала отношения и стремилась скорее соблюсти все рамки: это было похоже на тщательно выращивание дерева. А сейчас, после осознания ложного ранее пути, она собственноручно все меняет: будто топором по самому основанию того выращенного дерева.       — Микаэль, — чуть громче произнес Джотто, когда понял, что собеседница застряла в мире своих мыслей, и с хитринкой повторил, когда она подняла глаза: — Так удостоишь?       — Только после письменного разрешения отца, — русоволосая засмеялась.       В очередной раз ветер закружил по берегу, дернул стоящие вверху деревья и заставил девушку сжаться из-за пробравшего до костей холода. Где-то вдалеке послышался гром, с неба упало несколько холодных капель дождя, и Джотто сообразил, что им пора уходить. Парень на секунду задержался, смотря на отстраненный вид младшей Адьюкато, а потом, мимолетно извинившись, схватил ее за руку и потянул за собой к лестнице. И если парню совсем не хотелось промокнуть, то Микаэль почувствовала непреодолимое желание остаться под нарастающим дождем. Но на данный момент ее больше привлекла идея побегать под этой стихией под за руку с Примо. Сентиментальное воспитание брало свое, и она чувствовала, как бешено и радостно бьется ее сердце. Ее переполняли самые романтические эмоции, которые она сама могла себе вообразить, и это было чертовски приятно. Девушка множество раз перечитывала, как она сама считала, прикрасы авторов о том, как чувствуют себя героини романов, когда в их жизни случается что-то невообразимое, связанное с их любимым человеком. Но никогда она даже представить не могла, что чувство это, на самом деле, в тысячу раз прекраснее. Сейчас она ощущала себя воодушевленней, чем даже в тот раз, когда они с Вонголой взлетели над особняком Адьюкато. То было волшебно, фантастически, а происходящее сейчас просто было веселым, как бы нелепа ситуация не была.       Лестницу было очень сложно преодолеть, но Джотто решил, что лучше сделать это сейчас, пока дождь не превратился в ливень, и подниматься по ступенькам стало вообще невозможно. И правильно решил, потому что, когда Микаэль уже поднялась вперед и пробежала к раскидистому дереву, желая спрятаться от уже больно бьющих капель, Вонгола сам чуть не поскользнулся на последней ступеньке. Вовремя схватился за поручень и восстановил равновесие. Облегченно выдохнув и обернувшись, чтобы посмотреть вниз, Вонгола от греха подальше догнал девушку и опустился рядом с ней на самодельную лавочку. Оливьеро или нет, но кто-то явно позаботился о людях, которые после долгого и сложного подъема выбились из сил.       Совершенно позабыв о ситуации, в которую он попал не один, Вонгола устало расслабил узел галстука и стянул его с шеи. А потом так же внезапно осознал необдуманность сего поступка и косо посмотрел на девушку. Ее волосы выглядели темнее из-за того, что намокли; плечи подергивались от холода, а намокшее бежевое платье прилипало к телу. Она смущенно улыбнулась, когда заметила на себе взгляд парня и, убрав локон за ухо, отвернулась. В тот же момент на ее голову, а потом и плечи, и спину, опустилась сухая, отдающая теплом тела ткань. Микаэль аккуратно покрутила головой и поняла, что Джотто в очередной раз пожертвовал своим верхним одеянием. Вынырнув из плаща так, чтобы он удобнее лег на плечи, Адьюкато снова обернулась и, словно заколдованная, засмотрелась на капающие с волос Примо капли воды. Одни из них падали на воротник, а другие — на шею, а после скатывались под рубашку. Казалось, что Микаэль даже дышать перестала.       — Нам несказанно везет, — улыбнулся Вонгола, закатывая рукава до локтя и посмеиваясь.       Микаэль резко выдохнула накопившийся в легких воздух и испуганно посмотрела в глаза Примо. Она захотела немного отодвинуться, но сделать этого не смогла. А Джотто в это время явно не понимал, что так встревожило его спутницу и почему у нее такой растерянный вид. Но как-то внезапно он почувствовал необычную легкость, и его веки медленно опустились. Вонгола моргнул и посмотрел на девушку со всей нежностью, на которую был способен. Они и без того сидели очень близко, но парень чувствовал необходимость сократить это расстояние до невозможного в обществе минимума. Когда он смотрел на дрожащие из-за холода губы, его преодолевало опасное желание. И, не веря самому себе и сгорая внутри от смущения, он уничтожил те надоедливые сантиметры. Сначала ласково коснулся рукой щеки Микаэль, большим пальцем очертил линию под ее глазом, отчего она по инерции моргнула. Спустился пальцами к скулам, к подбородку. Адьюкато трясло изнутри, но прикосновения были такими невесомыми и желанными, что внутренний страх ощущался выдуманным. Теплые губы Джотто коснулись ее губ, и веки в этот момент сомкнулись, словно скрывая от смущающей реальности; дыхание перехватило. В легких раскрылись манящие бутоны, а в животе запорхали бабочки. И оба чувствовали, что это было совершенно естественно, как будто все идет по заранее спланированному сценарию. Будто кто-то вдалеке сейчас сидел с доброй улыбкой и ставил галочки напротив строчек в давнем списке дел.       Он отстранился с неохотой, но по вынужденной необходимости, потому воздуха в легких уже не было. Вонгола чувствовал себя пятнадцатилетним подростком, которого совратили и бросили погибать от безответной любви. Но на деле, он не знал, что больше будоражило его сейчас: то ли эта скованная радость в сердце и определенное неверие в голове, то ли оправданное чувство вины из-за поспешности своих действий. Джотто касался губ не одной девушки, но то, что сейчас происходило в его голове, творилось впервые.       Улыбаясь затуманенному взгляду Микаэль, он снова провел пальцами по ее щеке.       — Ну-ка, — шепотом начал он, смотря в ее глаза, — а теперь вдох… — и Микаэль, словно кукла, повелевающаяся желаниям кукловода, сжала дрожащие губы и носом набрала в легкие воздуха, — и выдох… — и так же благополучно его выпустила.       Девушка долго осознавала, что, если бы не Джотто, она бы так и не начала дышать. Щека, к которой прикасался парень, горела, словно то был сильный ожог, и смущение было каким-то непонятным. Оно мешалось со странной обидой и жаждой продолжения. Все было не так, как пишут в романах: все было гораздо прекрасней. Неведомая сила толкала Микаэль вперед, в голубизну его глаз, чтобы потонуть в ней без возможности спасения, и мисс сама уничтожила новые десятки сантиметром, которые разделяли ее и символическую смерть. Уже более смело и уверенно она сама накрыла губы Вонголы своими. Было не до упавшего на землю плаща, не до мешающих волос; и парень даже не заметил, как уже собрался пересаживать леди к себе на колени, чтобы углубить все еще безобидный и наивный поцелуй. Его руки слишком собственнически лежали уже даже не на талии Микаэль — ниже. И как только Джотто почувствовал, что сию же секунду может потерять остатки контроля, он разорвал этот поцелуй.       — Я готов провести с тобой вечность под этим деревом, — все еще шепотом проговорил Вонгола.       — Дождь закончился… — шумно дыша и краснея, отвечала Микаэль. — Нам надо поторопиться, а то ливень снова может застать нас врасплох… — она томно взглянула на губы парня, но именно сейчас сделала последний глубокий вдох, чтобы привести чувства немного в порядок.       — Нам нужно вернуться и напоить тебя горячим чаем, — согласно кивнул Примо и с нежеланием встал. — Ваша сестра, мисс Микаэль, убьет меня, если Вы простудитесь, — он показательно поклонился, хитро улыбаясь, и подал леди руку.       Даниэль и Оливьеро сидели за столиком в закрытой беседке. Каваллоне решил сделать себе небольшой перерыв, когда невеста предложила выпить ему чая и оповестила о том, куда ушел Вонгола. Они успели прийти в беседку еще до начала дождя, поэтому провели в компании друг друга довольно долгое время. Посиделки за чашечкой горячего сопровождались самыми обыкновенными разговорами, а звук и запах дождя расслабляли и уносили с собой усталость. Хозяин дома сразу заметил идущих со стороны берега Вонголу Примо и младшую Адьюкато и многозначно улыбнулся, смотря на их вымокший вид. Перекинувшись с Даниэль несколькими словами, парень отдал приказ подошедшему недавно Себастьяну, чтобы тот приготовил ванну, по крайней мере, для леди. Старшая Адьюкато заинтересованно развернулась и удовлетворенно посмотрела на заметную улыбку сестры. Как она и предполагала, с Джотто Микаэль не просто преображается, но и запасается энергией на позитивные мысли. Ведь такая улыбка никак не могла быть поддельной, только не у Микаэль.       — Вижу, вам было весело, — сдерживая смех, проговорила шатенка. Не понятно ей было, почему после этих слов оба подошедших красноречиво переглянулись и тут же развернули головы в разные стороны.       — Дождь застал нас врасплох, — уверенно повторила младшая Адьюкато свою недавнюю мысль и пальцами сжала края мантии Вонголы.       — Тогда с вашего позволения, господа, — Даниэль поднялась, поклонилась Оливьеро и Джотто, смирив последнего взглядом строго наблюдателя, и вместе с русоволосой направилась в дом.       Вонгола томно вздохнул, смотря в след девушкам, и спустя какой-то промежуток времени опустился на место, откуда встала мисс Адьюкато старшая. Каваллоне не спускал с друга глаз и лишь молча продолжал пить чай, пока не почувствовал, что парень уж слишком замечтался.       — Прошу Вас, дон Вонгола, — начал он, сделав последний глоток, — дышите ровнее. Ваше неровное дыхание к мисс Микаэль за версту заметно.       — Она просто необыкновенная, ты даже не представляешь…       — Мне и не положено, дружище, — шутливо перебил Каваллоне и со звоном поставил кружку на стол. — Прости, что так сразу, но доставили заложника.       Вонгола моргнул и уже серьезно взглянул на Каваллоне, завязывая высохших галстук.       — Радует. И где он?       — На нижнем этаже. Как спустишься, налево и до конца коридора, — Оливьеро положил на стол невзрачный ключ и толкнул его к Джотто       Тот кивнул, подняв ключ, поклонился и поспешил уйти.       В комнате Микаэль в это время царила такая радужная атмосфера, что Даниэль боялась и слово вставить, чтобы ненароком не испортить это приятное для ее глаз зрелище. Ей оставалось только, улыбаясь, молча наблюдать за легкими передвижениями сестры по комнате и ее тихим мяуканьем какой-то знакомой мелодии. Русоволосая сначала кружила по комнате, будто вдохновленная чувством танцовщица, а потом остановилась у шкафа и шустро начала расшнуровывать корсет. Даже казалось, что она и пола-то не касалась. И сказать, что старшая Адьюкато была счастлива увидеть сестру в хорошем расположении духа — это ничего не сказать. В последние дни, да и с самого переезда Микаэль в особняк Каваллоне, девушка была чересчур занята, чтобы полноценно уделить русоволосой внимание. Но именно сегодня нужно было исправить эту нелепость. У обеих сестер накопилось множество мыслей и волнений, о которых они могут поговорить исключительно друг с другом.       — И как все прошло? — поинтересовалась Даниэль, присаживаясь в кресло рядом со шкафом, у которого как раз и стояла Микаэль.       Девушка замолчала и смущенно заулыбалась, краснея и вспоминая, как же все прошло. Наверное, она долго бы стояла в обнимку сама с собой, если бы не провоцирующая фраза сестры: «Не пугай меня такой реакцией!». Но Микаэль снова улыбнулась, уже отводя глаза в сторону и боясь встречаться с проникающим взглядом Даниэль.       — Все хорошо, — тихо произнесла младшая из сестер и, когда, наконец, платье сползло на пол, схватила из шкафа халат. — Джотто хочет сопровождать меня на приеме в поместье Шимон, в честь дня рождения Козарта, — девушка запахнулась и с разбега запрыгнула на кровать.       — А как же отец? — немного обеспокоенно, но не без доли снисхождения, начала шатенка. — Ты ведь знаешь, что таким образом вы заявите о своих отношениях миру мафии?       — А он сказал, что поговорит об этом с папой, — довольно протянула Микаэль.       Даниэль вскинула брови и скрестила руки на груди, будто ожидая продолжения фразы, но только обреченно вздохнула и картинно закатила глаза.       — Если что, можешь на меня рассчитывать.       — Даниэль! — выкрикнула русоволосая и перескочила на колени, опершись в них руками. Шатенка даже вздрогнула от неожиданности и непонимающе посмотрела на русоволосую. — Мы поцеловались… — гораздо тише закончила девушка, вспоминая все в излишних подробностях и с каждой секундой краснея больше и больше.       Старшая Адьюкато поначалу удивилась, но вскоре уже тихо смеялась, чтобы не смутить сестру еще больше. Она поднялась, когда мельком заметила время, и направилась к кровати.       — Моя маленькая Мика стала взрослой? — Даниэль шутливо потрепала девушку по волосам и снова засмеялась, когда она подняла глаза, полные не то возмущения, не то еще большего смущения. — Поторопись в ванну. Через час подадут обед, а до этого времени мне хотелось бы заплести тебе волосы. Себастьян скоро пошлет за тобой служанку, так что давай, — шатенка ласково улыбнулась и поспешила уйти.       Следовало зайти к Джи и дать ему дневную порцию лекарств, но как только девушка закрыла дверь, она обессиленно придавила ее весом своего тела. Улыбка на губах потускнела и, хоть и не пропала окончательно, стала грустной и невзрачной. Не то, чтобы Даниэль не была рада за сестру, ведь ее стремление быть рядом с Вонголой Примо она, в самом деле, хорошо чувствовала уже довольно давно, просто сестринская ревность не оставляла в покое. Но не подойдет же она к Джотто и не скажет что-то типа «не для тебя моя ягодка росла»? С другой стороны, почему бы и нет… но тут очень тонкая грань между хамством и неудачной шуткой. К тому же, как человек Джотто Вонгола устраивает Даниэль, так почему бы и не оставить все, как есть.       Шатенка отпрянула от двери и осмотрелась. Софи, ее личная горничная, как раз выходила из комнаты, где лежал Джи. Адьюкато сочла это знаком, что сама она задержалась, и честь отнести лекарства выпала женщине. Девушка приосанилась и направилась к двери в комнату раненого, по пути ответив кивком на поклон взволнованной чем-то служанки. Она пару раз стукнула костяшками по двери и зашла.       — Вижу, Вам уже лучше, — строго заметила Даниэль, осуждающе посмотрев на стоящего у окна Арчери. — То-то же Софи такая перепуганная шла, — она закрыла дверь и скрестила руки на груди.       — Благодаря Вашей заботе, мисс, — парень обернулся и честиво улыбнулся, затем осторожно поклонился и поспешил вернуться на кровать, чтобы принять хотя бы сидячее положение. Рана уже не кровоточила и побаливала лишь самую малость, но не настолько, чтобы опытный боец обращал на это внимание.       — Не подлизывайтесь, — недовольно фыркнула шатенка. — Вам уже принесли лекарство, поэтому я пришла сказать, что Примо направился к заложнику. Он заходил ранее?       — Да. Джотто заходил перед тем, как уйти на прогулку с мисс Микаэль, — он кивнул. — Мы все обговорили и решили, что после вечернего осмотра доктора и его согласия, я вернусь в особняк Вонголы.       — Рада за Вас, — Даниэль улыбнулась и повела плечом, сомкнув руки перед собой в замок. — А теперь прошу прощения. Всего хорошего, — она поклонилась и вышла.       И очередной ком в горле встал, словно детская обида. Кажется, Оливьеро говорил о том, что она изменилась? Возможно, стоило задуматься над этим сейчас. Не очень приятное чувство, когда понимаешь, что тебя что-то волнует, но что это именно, понять не удается. Даниэль прошла по коридору, словно приведение. От нее на нынешний момент как будто ничего не осталось, словно пустая оболочка без какого-либо наполнителя, не говоря уже о душе. Она остановилась напротив окна и тяжело взглянула на серые тучи.       Погода стала еще хуже. Дождя больше не было, но небо было на редкость противным и необычайно темным, будто его голубизну поглотила неведомая сила. День был похож на ранний вечер, и от этого даже дышать было трудно. Однако было место в особняке, куда эта повседневная тоска не доходила. На нижнем этаже, где дорога лежала либо к складам и тайным хранилищам, либо к так называемой тюрьме, не было окон, и туда никоим образом не проходил дневной свет. Кому-то это нравилось, кому-то нет; а кому-то было все равно. Никто из немногочисленных счастливцев, которые попадали в заточение в этом особняке, особо не горел желанием увидеть дневной свет, потому что уже готовились к смерти. Оливьеро был жесток, когда дело касалось расправы, и своими руками в этом подвале убил тех, кто успел навредить его молодой семье. Сегодня наступила очередь Джотто. Он был как раз тем, кого атмосфера угнетала. Отвратительные и противоречивые мысли и без того пожирали его, потому что стрелка его внутренних ценностных весов никак не могла определиться. Сам он никак не мог оправиться от сомнений, убедить себя, что один человек, который, вероятно, всего лишь пешка, может быть даже ни в чем не виноват. Но и внушить себе, что этот человек должен быть убит, он был не в силах. Вонгола задыхался от жуткой сырости и скверности в воздухе, но, признаться, именно это его тут и удерживало.       Железная дверь камеры тихо скрипнула, открываясь, и впустила в помещение молодого Вонголу. Сидящий в углу мужчина, связанный по рукам и ногам, весь потрепанный и израненный, поднял безжизненный, но полный решимости взгляд. Он не дрогнул, когда комнату озарило янтарное пламя, лишь недобрый оскал появился на его лице. Как вызов, он плюнул в сторону Примо и посмотрел на него исподлобья. И это стало если не последней каплей, то реальным обострением обстоятельств для Джотто. Все же, парень очень любил свое умение переключаться между совершенно непохожими ситуациями. Вот только что он был влюбленным и ласковым юношей, а уже сейчас он беспощадный и страшный босс мафии.       — Приветствую Вас, — Джотто с рисованным почтением поклонился и ногой толкнул железную дверь. Теперь в комнате сверкали только янтарные глаза и его жестокое пламя. Это был не тот теплый огонь, что согревал когда-то Микаэль. Это был огонь, полный желания расправы. Потом Вонгола будет стыдиться, но сейчас не время целенаправленно думать об этом.       Примо прошел в сторону одиноко стоящего стула, место расположения которого он запомнил еще при свете свечей из коридора, расслабленно опустился на него. Фокус с пафосным зажигание огня на стенах камеры удался на славу, и уже через мгновение свечи полыхали обжигающим на вид пламенем. Он медленно, словно нагоняя наваждение, откинулся на спинку стула, от чего тот жалобно скрипнул, и закинул ногу на ногу.       — Поболтаем? — кокетливо поинтересовался блондин, разминая пальцы.       А спустя пару часов, которые показались Вонголе вечностью, дверь камеры хлопнула с такой силой, что чуть не слетела с петель. Преодолев яростное желание сплавить замок, Джотто тщательно закрыл дверь на три оборота ключа и ветром промчался по направлению к заднему выходу из особняка. Было ужасно душно, и парень снял с себя жилетку, неопрятно сложив и перекинув ее через плечо. На улице, когда он вышел за дверь, его лицо стал обдувать прохладный ветер, прогонять устоявшийся на одежде запах крови. У Примо и сейчас перед глазами метался этот мужчина. Он с недовольством вспоминал его горделивый и уверенный взгляд вначале и с отвращением по новой представлял то, чем закончился допрос. Парень не убил его; не смог, если быть точнее. Осознание, что этот человек, действительно, самая простая и мало чего знающая пешка, пришло очень вовремя, когда Вонгола уже не мог преодолеть злостный поток в своем сознании. Сейчас его терзало еще более убийственное смешение эмоций. После времени, проведенного взаперти с этим человеком, он как будто и мир стал по-другому воспринимать.       Самое плохое, что Джотто только мог себе представить, казалось ему сейчас цветочками. Конечно, все обдуманное с Оливьеро и Козартом оказалось правдой, хотя интуиция Вонголы в этом даже не сомневалась. Аркана Секондо желает власти во всем мире мафии, а тут на его пути появляется не просто Адьюкато, а мафиозный альянс под ее главенством. Естественно, его надо устранить всеми способами. Долгая история заложника о том, насколько мафия прогнила и как же тщательно ее надо очищать изнутри, Вонголу особо не впечатлила, но когда мужчина заговорил об Адьюкато в частности, парень окончательно стал закипать. И когда заложник упомянул об одном из возможных способов достижения цели, Примо, в прямом смысле этого слова, взорвался и оставил бедняге прощальный подарок в качестве ожога на лице. Аркана Секондо всерьез собирался похитить дочерей Адьюкато Кварто и шантажировать его этим.       — Джотто? — тихо произнесла Микаэль и выглянула из-за двери.       Парень вздрогнул и развернулся. Его глаза все еще были полны ужаса и злости, от чего девушка неосознанно попятилась назад. Он снова прокрутил в голове все слова заложника и с горечью опустил взгляд.       — Эй, — боязливо начала русоволосая, обратно сделав шаг вперед, — что случилось? Ты побледнел…       — Прости меня, Микаэль, — в полголоса перебил блондин и надежно улыбнулся, смыкая руки в объятиях и прижимая леди к себе.       Девушка слышала, как бьется его сердце. Непривычный запах бил по ее носу, но она даже не могла сказать, что это такое. Эти объятия отличались от любых предыдущим. Казалось, будто Джотто пытается удержать что-то, что может вот-вот исчезнуть из его жизни. И от этого Микаэль стало страшно. На подсознательном уровне она пыталась понять, что так изменило Примо. Что случилось за эти несколько часов, пока сама она беззаботно и влюбленно бродила по дому и искала его?       — Тебя не было на обеде, — снова заговорила девушка, утыкаясь лбом в плечо и пытаясь завести хоть какой-то разговор.       — Прости, — повторил Вонгола и чуть-чуть отстранился, оставив на лбу Микаэль невесомый поцелуй и вдохнув терпкий запах, который оказался способен затмить головокружение. — Зайдем в дом, здесь холодно.       Микаэль не из тех, кто умеет настаивать, но, определенно, из тех, кто из всех возможных вариантом в плохой ситуации выбирает самый худший. Поэтому все, что девушка могла себе представить, никак не сходилось с ее здравым смыслом и заставляло беспокоиться только больше. Она прошла за Джотто в дом и отстраненно посмотрела вдоль коридора.       — Ты…       — Я в полном порядке, — Джотто положил руку на плече девушке, и ей показалось, что она тяжелее в несколько раз. — Позволь покинуть тебя ненадолго, мне нужно проведать Джи, — Вонгола оставил на губах Микаэль мимолетный поцелуй и выпрямился, смотря на смущенную улыбку и робкий поклон в знак согласия.       И улыбалась она ровно до тех пор, пока Примо не скрылся за поворотом. В глазах застыло беспокойство, а пальцы в нервозном изнеможении сжали выглаженную ткань платья. Мять юбки — стало ужасной привычкой.