С красной строки

      — Судя по тому, что солнце только-только показалось из-за горизонта, а на твоем столе уже стоит бутылка рома, дела у тебя идут не очень хорошо, — сочувствующе подметил Джотто, устраиваясь в предложенном ему кресле поудобнее и оценивающим взглядом осматривая беспорядок на столе дона Каваллоне.       — Все еще.       — Прости? — парень не разобрал невнятного бормотания друга и немного нахмурился, ожидая повтора фразы, наверняка незначительной.       — Бутылка рома на столе не «уже», а «все еще». Я вчера вечером выпил пару рюмок, и так с того самого момента бутылка и стоит, — в отчетном порядке отчеканил брюнет, подняв голову на гостя, о причине визита которого почему-то даже не задумался, а потом снова опустил голову к белоснежному листу бумаги, где одной строчкой написано: «Моей дорогой S.W.». — Но, именно как ты и заметил, дела у меня идут не очень хорошо.       Вонгола в очередной раз посмотрел на бутылку с ромом с явным отвращением, причем это чувство было настолько очевидным для него самого и ощутимым для окружающих, что Оливьеро убрал бутылку со стола, чтобы не мозолить другу глаза. Это, в общем-то, был не жест милосердия, а протест против тяжелой ауры Вонголы Примо, который буквально шипел на злосчастный напиток. Однако сам Джотто обратил внимание не столько на бутылку, сколько на разбросанные вокруг стола скомканные бумажки. Краем взгляда парень увидел три слова, написанные брюнетом, а потому кое-как представлял, что происходит и по какой причине в кабинете Каваллоне творится такой беспорядок. Как раз сейчас он мысленно восстанавливал в своей памяти историю давней любви Каваллоне Оливьеро и периодически делал замечания на том или ином моменте, сокрушаясь, что вслух он произнести этого не может.       — И как давно леди Уолкер в Италии? — Вонгола внезапно заговорил на английском, и Оливьеро заметно дернулся, словно не ожидал подобного вопроса и думал, что остался незамеченным. — Значит, я прав. Итак?       Проницательность Джотто раздражала, как никогда раньше, но Оливьеро, скрепя сердце, молчал. Он взялся за листок бумаги и начал его кропотливо разрывать на мелкие кусочки.       Сильвия Уолкер, уроженка Англии, дочь шотландского купца и парижской оперной певицы. Как она оказалась в Италии на острове Сицилия четыре года назад до сих пор для Оливьеро загадка. Он встретил эту девушку и без памяти в нее влюбился, получил взаимный ответ на свои чувства уже спустя несколько дней, а через пару месяцев и вовсе сделал ей предложение руки и сердца. На самом деле, это было прекрасное, хоть и быстротечное, время и для семьи Каваллоне, и для самого босса. Оливьеро не корпел ежедневно над работой, отношения с мафией уже были налажены, и в этот отрезок времени он просто плыл по течению, куда несла нелегкая. Парень всерьез подумывал остепениться и искренне радовался, что это произойдет по любви. Не волновало его тогда и то, что при живых родителях, о которых леди Уолкер упоминала, Сильвия приняла предложение стать донной Каваллоне без всяких официальностей. Искреннее, чистое чувство любви, которого брюнет от себя не ожидал, охватило его полностью; он был готов к свершениям, о которых никогда не думал, мечтал о семье, о жизни, которую проживет плечом к плечу с любимым человеком, но… Что вообще в этой жизни бывает просто и складывается в соответствии с розовой мечтой? "Покажите мне этого человека, и я пожму его честную руку", — как нельзя кстати подходит сюда излюбленная фраза Адьюкато Кварто. Однажды ночью Сильвия призналась Оливьеро, что ей необходимо вернуться в Англию к семье. Она не сказала причину, не объяснила, что вообще делала в Италии, но пообещала Каваллоне Примо вернуться и исполнить их обещание. На следующий день леди Уолкер отбыла из порта Палермо, где они впервые встретились с Оливьеро, и больше о ней не было ничего слышно. Даже те, с кем Сильвия общалась и контактировала в городе, ничего не могли сказать, просто потому, что ничего не знали. Она исчезла из жизни всех.       Вот такая банальная мелодрама. Простенький сюжет, незамысловатое и предсказуемое развитие трагической линии любви.       — Вчера мне пришло письмо. Она ищет со мной встречи, — жалобно протянул Каваллоне и устроил конфетти из остатков того самого все еще не начатого письма, а сразу после этого опрокинул голову на спинку кресла и по-мученически взвыл: — Господи, я ждал ее почти три года, пока окончательно не уверился, что сам все выдумал, и это была крайняя стадия сумасшествия из-за одиночества, так какого же черта она появляется именно сейчас!       — Даже если это и было сумасшествием, то с ума сходил весь дом Каваллоне, как минимум. И еще те немногочисленные личности в Палермо, которые были с ней знакомы. Да и я тоже, — размышлял Вонгола, пересчитывая скомканные листы бумаги, которые окружали стол Оливьеро. — Я бы тебя спросил, что ты собираешь делать, но у тебя нет вариантов, кроме как сказать ей о положении дел. Если ты внезапно решишь завести с ней роман на стороне, я самолично тебе этого не прощу. Мисс Даниэль не заслуживает этого, даже если вы равнодушны друг к другу, а в Сильвию ты влюблен.       Каваллоне посмотрел на Джотто, как на последнего идиота, а блондин со спокойной душой сделал вид, что не заметил этой неприятной мелочи, и невинно вскнул взгляд.       — Знаешь, мне иногда так сильно хочется тебе вмазать, что даже кулаки чесаться начинают, — раздраженно проговорил брюнет на родном итальянском, а Вонгола усмехнулся, вспомнив о Джи.       Ох, как же это было подло со стороны Примо по отношению к его друзьям, и кто бы знал, каким чудовищем в одночасье почувствовал себя парень. Говорить Оливьеро, что он не простит его за измену Даниэль сразу после того, как пообещал Джи помочь ему с завоеванием той же самой леди. Старшая из сестер Адьюкато стала камнем преткновения на пути к равновесию мыслей Джотто. С другой стороны, слова его были во всем искренни, пусть и неоднозначны, и любой человек после озвучивания этих фраз вместе начал бы смотреть на парня осуждающе.       Блондин тряхнул головой и подпер щеку кулаком. Его съедало желание поговорить обо всем с Микаэль, только вот он пока не понимал, может ли он об этом говорить с ней или нет.       — В любом случае, сомневаюсь, что встречаться с леди Уолкер будет целесообразным.       — Слушай, а ты чего вообще приехал? На нервы мне действовать? — проворчал Оливьеро, заставив Вонголу впервые за прошедшую четверть часа рассмеяться. — Смешно тебе?       — Если бы я знал, что у тебя тут такие страсти… — мечтательно протянул Джотто, направив взгляд в окно, но тут же себя одернул, шестым чувством понимая, что палку он перегибает: — Шучу. Выпей воды и успокойся. Я хотел предложить тебе выбраться прокатиться на лошадях или что-нибудь еще, но делать этого целенаправленно не буду.       — О? — просиял Оливьеро саркастической искрой. — Неожиданно, скажу я тебе. Общество Козарта и мисс Микаэль тебе наскучило? Почему нельзя было отправить гонца по такому случаю?       — Не неси чепухи, донн Каваллоне, — достаточно резко подхватил Примо, намеренно игнорируя последний вопрос о гонце. Не может же он сказать, что как только работа в Вонголе «закончилась», он даже просто находиться в доме не может — настолько ему все надоело. — Ты прекрасно знаешь, что Козарт не в состоянии развлекаться подобным образом. А Микаэль ушибла ногу, и я не могу себе позволить тревожить ее в таком состоянии.       — О, друг мой, не ищи себе оправдания и согласись, что настал тот момент, когда тебя все бросили, — протягивая руку за следующим листком бумаги, произнёс Оливьеро и имел честь увидеть насупившегося Вонголу. Джотто поднялся со своего места, всем своим видом показывая, что с суждением Каваллоне он не согласен, а потом прошёл столу и со всей силы хлопнул по столу, точнее по стопке с бумагой, смотря на Каваллоне Примо непоколебимым взглядом, как смотрит на ребенка мать, не дающая конфету перед обедом.       — Ответив на письмо, ты дашь ей надежду. Не веди себя как влюблённая девочка, пожалуйста, — грубо произнёс блондин, сам от себя не ожидая подобной резкости. В ту же секунду он отдернул руку и болезненно ей потряс. — Повторять не буду, а раз ты не в настроении даже разговаривать, то я пойду, поприветствую миссис Каваллоне, и ты, — он ткнул пальцем в грудь Оливьеро и поднял на него слегка высокомерный взгляд, — мне в этом не помешаешь.       И блондин, выпрямившись, одернул жилет и, развернувшись на каблуках, покинул кабинет, оставив хозяина поместья разбираться в себе в гордом одиночестве.       Джотто сам себе признался, что он слукавил. Он покинул помещение не потому, что считал ситуацию безнадежной, а муки совести Оливьеро неоправданными, а потому, что разрывался на части между ним и Джи. На интуитивном уровне ему было трудно что-то советовать по одной простой причине: вместе с его желанием не тревожить Даниэль такими всплесками эмоций её мужа, как внезапно воспылавшая забытая любовь, Вонгола преследовал цель помочь своей Правой Руке в завоевании её сердца. Что ж, кажется «счастливый» брак с Оливьеро ей не светил в любом случае. Опять же, это была невиданная ранее со стороны Джотто подлость. Кто бы мог подумать, что парню придётся думать о чем-то таком, решать за кого-то его судьбу и при этом мысленно искать прощения и проклинать ситуацию, в которой он оказался.       С другой стороны, он прекрасно понимал, что не вправе решать что-либо за кого-либо. У него нет дочери, чтобы выдать ее замуж чисто по политическим соображениям, поэтому в обоих случаях, с которыми столкнулись его друзья — откровенно говоря, совершенно отличающимися друг от друга случаями, — он мог лишь мог помочь дальше и глубже забросить удочку. Понятное дело, что Джи он поможет настолько, насколько это возможно, но если сама Даниэль будет категорически против того, что ей, назовем это так, «предложат», то Вонгола больше и глазом не поведет. Его возьмут с поличным, и он примет этот факт с гордо поднятой головой, еще и о прощении будет молить перед всеми, перед кем потребуется. Что касается Оливьеро, то его он тоже остановить не сможет, если пыл его чувств к бывшей возлюбленной заново разгорится, да еще и с новой силой. По-хорошему, любая из ситуаций, которая будет иметь место быть, понесет за собой ссору двух любых семей. Как босс, как Вонгола Примо, Джотто не должен этого допустить, но, смотря на это под другим углом, его больше волнует духовное благополучие близких ему людей. А об остальном он рискнет позаботиться в одиночку. Ведь он всегда так делал, правда?       — Микаэль по голове бы меня не погладила, — нервно усмехнулся блондин останавливаясь в дверях и осматривая задний двор в поисках Даниэль.       — Полностью с вами согласна, раз вы так думаете, Примо, — послышался женский голос, и парень весь сжался, так, словно Интуиция Вонголы вильнула перед ним своим женским хвостом, и к его голове приставили револьвер. — Вы сообразительный молодой человек, понимаете, что натворили. И если вы считаете, что Микаэль по голове Вас не погладит, то она этого и не сделает, — спокойно продолжала рассуждать девушка, ловко обходя оцепеневшего Джотто и смиряя его обворожительным взглядом, каким обладают только прекрасные леди из рода Адьюкато.       Следующие несколько мгновений, которыми Джотто предложил миссис свой локоть и прошёл вместе с ней на садовые качели, располагавшиеся под густой кроной яблони, парень усердно раздумывал, могла ли шатенка слышать состоявшийся в кабинете Оливьеро разговор. Это были всего лишь две минуты, пока Вонгола провёл девушку к месту отдыха, дождался, пока она не сядет, и, в конце концов, сел сам поодаль от неё. Однако за эти две минуты он сделал столько мысленных петлей и столько выводов, что к началу беседы парень даже не смог ясно и убедительно улыбнуться.       — Кажется, вы не в лучшем расположении духа? — заметила Даниэль, открывая книгу на нужной ей страничке. — Боюсь спросить, что является причиной.       Вопрос звучал непринуждённо, но напор со стороны собеседницы Джотто услышал совершенно чётко. Давно он не чувствовал себя настолько зажатым в тиски противником.       Парень обескураженно вздохнул, но прежде чем ответить еще на какое-то время замялся.       — И сам не могу точно сказать, — Джотто повел плечом, направив взгляд вдаль еле-еле видневшегося за горизонтом моря. Успокаивал он себя тем, что пока ему напрямую не задали разоблачающий вопрос, волноваться не стоит, именно поэтому блондин решил развернуть разговор в сторону, которая, так или иначе, была общей для них двоих. — Вчера вечером мисс Микаэль сообщила мне, что ушибла ногу и ближайшие дни будет отлеживаться в постели. И есть вероятность, что в эти дни я покину остров на неопределенное время, — Вонгола едва заметно нахмурился, как будто вспомнил что-то важное, и опустил глаза.       Смешно, но Джотто ехал к Оливьеро, чтобы пригласить его на конную прогулку, а там немного поговорить о все-таки существующих делах и о его возможном отъезде на неопределенный срок. Однако ситуация с леди Уолкер заставила Примо на время позабыть об этом деле.       — Да, я слышала о Микаэль. Кажется, она не очень удачно слезла с лошади. По крайней мере, именно об этом мне сказал сегодня утром гонец, — произнесла шатенка, не отрывая взгляда от книги. — И надолго вы покинете наши края?       — Не могу знать, — парень отмахнулся, — сначала нужно понять, состоится ли моя поездка или нет. Я искренне надеюсь, что нет.       — Не поверите, но и я тоже на это надеюсь, — Даниэль приподняла уголки губ в улыбке и, наконец, посмотрела на собеседника, явно заставляя его удивиться. — Я, к сожалению, не имею возможности часто навещать Микаэль, даже в свободное время. Не хочу злоупотреблять дружелюбием Оливьеро. Не буду говорить за Вас, Примо, но Микаэль… — девушка замялась, но тут же подобрала слова и продолжила: — ей идут на пользу ваши отношения.       Вонгола в ответ лишь улыбнулся. Даниэль была одной из немногих за пределами семьи Примо, кто знал об их с Микаэль отношениях, к тому же — ее старшей сестрой, и для него было важным, что девушка не только равнодушно одобряет, но и так искренне о них отзывается. Наверное, теперь единственное, что его волновало, — это то, как отреагирует на чувства Джотто Адьюкато Кварто. Даже о возможном долгом расставании он позабыл, а вновь принялся перебирать в голове моменты, проведенные рядом со своей любимой, представлять, при каких обстоятельствах он сделает ей предложения руки и сердца, скажет ей самые главные слова в его жизни. Словами не передать, что он испытывал, лишь на мгновение задумываясь об этом, словно бабочки из его живота рвались наружу, причиняя смешанное чувство удовольствия и нежности.       — Что же, я был очень рад с вами повидаться, донна Каваллоне, — парень поднялся и поспешно поклонился. — Прошу простить меня за то, что наша встреча и разговор были столько поспешными, но мне пора бы возвращаться. Я покинул особняк без предупреждения, и Джи, наверняка, рвет и мечет.       Шатенка засмеялась, отложив книгу в сторону и поднявшись, чтобы поклониться в ответ.       — Он может, — кивнула девушка.       — Не могу с вами не согласиться. Хорошего Вам дня, — и Джотто, развернувшись, отправился в сторону лошади с каретой. Про себя он заметил, что Даниэль необычно спокойная и умиротворенная сегодня. Может быть, ему это казалось, но раньше девушка источала немногим более колкую и обжигающую ауру, в то время, как сейчас она словно приняла какое-то очень важное решение в своей жизни и стала плыть по течению. Было бы очень глупо со стороны Оливьеро нарушать этот воцарившийся покой. Да и не только со стороны Оливьеро…       По возвращении к себе в особняк в гостиной Вонгола наткнулся на вальяжно раскинувшегося на диване Деймона и присевшую к нему Елену, которые мило о чем-то разговаривали. Немного поразмыслив, он решил не мешать им, хоть и собирался провести именно в этой комнате, — которую он выбрал из десятка других — немного времени за книжкой. Он лишь приветливо махнул рукой девушке, которая заметила его в дверном проеме, и направился дальше к своему кабинету, чтобы забрать ту самую книгу и, заодно, посмотреть в глаза Джи и услышать от него заветный ответ о возможном отъезде.       Углубляясь в предстоящие события, о которых Джотто в итоге решил не говорить Оливьеро: у Вонголы намечался новый союз, который в будущем вполне себе мог бы перелиться в очень выгодные денежные отношения. Однако пока что об этом говорить рано. Примо не имел понятия, каким образом, но про организацию виджиланте из Сицилии слух разнесся по всему миру, и теперь на него вышла одна из группировок американской мафии. Уж неизвестно, как давно письмо от их босса было отправлено из какого-то там штата, название которого Вонгола не запоминал, и насколько актуально предложение о союзе сейчас, но парень не мог себе позволить такой роскоши, как игнорирование связей на мировом уровне. Быть может, это путь в светлое будущее не для одной компании друзей, а для целых поколений Вонголы. Сразу, как только письмо дошло до особняка, Джотто поторопился отправить ответ и тут же скинул все заботы по этому вопросу на свою Правую Руку, поэтому теперь красного флага для начала действий, если таковой имеет место быть, он ждет именно от Джи. В связи именно с этим Примо хотел устроить небольшой выезд в компании близких друзей, чтобы все обсудить и расставить все детали по своим местам.       Спустя несколько лестниц и коридоров парень захлопнул дверь за собой в кабинет и сразу же почувствовал, как к горлу подкатила тошнота от дичайших воспоминаний о кипах бумаг на столе. К счастью, на сей момент, стол был чист. Прям чист — в прямом смысле этого слова. На нем не было ничего, кроме ног Арчери, но это была лишь небольшая оплошность со стороны Темпесты, на которую Джотто мог закрыть глаза.       — Ты ленивый, безответственный, скупой мужлан, — поприветствовал босса Джи, не отрываясь от газеты.       — А ты хам, — как ни в чем не бывало, отреагировал Джотто, проходя к дивану, где он на днях оставил книгу. — Есть новости?       — О той семьей? Угомонись, даже с орлами ответное письмо не будет у нас раньше, чем через две недели. А ты отправил свой ответ только позавчера. Чья это вообще была идея? — красноволосый посмотрел на Примо так, словно искал всем хоть кусочек благоразумности, но, видимо, не нашел, и быстро вернулся к чтению. — Я сомневаюсь, что они долетят.       — А я сомневаюсь, что ты сегодня с той ноги встал.       — Ты серьезно?! — Джотто чуть не подпрыгнул от внезапного повышения голоса друга и ошалело на него посмотрел. — Ты оставил мне на тумбочке записку с просьбой позаботиться о документации Алауди и сердечком и ждешь, что я буду в хорошем настроении после разговора с этим типом? — на самом деле, Джи говорил это гораздо более спокойно, чем мог бы, и Примо был ему чертовски за это благодарен. — Давай договоримся, что ты прекратишь исчезать из особняка и скидывать на меня эту Тучу. Боже мой, правда. Все, что угодно, только не Алауди, найти с ним общий язык можешь только ты. Я с ним могу только разругаться вдрызг и разрушить еще недостроенный особняк, — Темпеста смотрел на босса то ли жалобно, то ли зло, то ли обиженно, но блондин видел в этом взгляде весь спектр эмоций.       Да, такую наглость сегодня утром он, действительно, сделал. Даже очень постарался и нарисовал ровное сердечко. Видимо, Арчери не оценил. Да и Алауди, вероятнее всего, тоже.       — Ладно, — не став спорить и оправдываться, Джотто поднял руки вверх, — больше так не буду. В качестве извинения предлагаю тебе развеяться и поехать в домик у моря, чтобы поиграть в карты и просто расслабиться вдали от этого несчастного поместья.       Вонгола отчетливо услышал, как Джи закатил глаза, и еле-еле сдержал себя, чтобы не засмеяться и не получить, как минимум подзатыльник.       — У тебя нет дома у моря, — вместо лишних слов запротестовал хранитель.       — Зато я знаю, у кого есть.       Недоверчиво посмотрев на блондина, Джи проклял те года, когда поверил во внушительный вид человека, сидящего сейчас напротив него. Ему тут же стало чрезвычайно жаль Микаэль, которая повелась на хорошие манеры, добрый характер и красивую оболочку, потому что совместная жизнь с Джотто Вонголой — а Джи знает об этом не понаслышке — может оказаться девятым кругом ада.       — Я не играю с тобой в карты.       Джи Арчери нагло соврал. И осознал он это только спустя несколько дней, когда, сидя за карточным столом, смотрел в окно и медленно раскачивался в кресле-качалке, единственной в этой комнате, которую он занял сразу же, как вошел в это светлое помещение, от которого за версту несло азартом. Как и зачем он тут оказался, парень не понимал даже сейчас, когда сдавал уже седьмую к ряду игру.       — Никто в жизни не может похвастаться настоящей, живой искренностью во время, как составляет компанию тому, кому очень хочет понравиться. И нет такого человека, который об этом бы не знал. Есть наивные люди, влюбленные по уши в предмет своих воздыханий и полагающие, что он, отвечающий взаимностью, целиком и полностью уже раскрыл все свои -надцать вторых «я», — после того, как эта фраза пришла к своему логическому завершению, в помещении повисла гнетущая тишина. Из настежь открытого окна, занавешенного лишь одной воздушного и струящейся полоской тюля, в комнату ворвался морской бриз, не тёплый и не холодный. Все находящиеся тут мужчины простым движением положили свои руки поверх лёгких бумаг и игральных карт, разложенных на столе, чтобы они не разлетелись. Из-за тюля выглянул кусочек бушующего Тирренского моря и сад, раскинувшийся на берегу, в центре которого красовался сломанный фонтан. Пожалуй, если бы вода в фонтан поступала, если бы водные его лепестки раскинулись бы в стороны, чтобы на солнце образовать радужные линии, это был бы один из самых прекрасных видов Сицилии, сравнимый с самим Версалем. Впрочем, это всего лишь был небольшой садик, ничего особенного. — Я хочу сказать, — Джотто взял из колоды карту и, нажав на неё средним и указательным пальцами, по столу продвинул ее к себе, — что мы можем хоть из кожи вон лезть, но не факт, что наши прекрасные дамы, воспринимают нас так, как мы бы этого хотели, — скользящим движением пальцев Примо подхватил карту к себе мастью и лукаво сам себе улыбнулся. Со всех сторон послышались раздраженные и разочарованные вздохи, будто окружающие его люди только и делали, что следили за выражением его лица, и эта улыбка не оставляла им ничего, кроме…       — Я пас, — один из присутствующих резво выбросил карты на стол. Ещё двое поступили так же, но молча, а один из них так вообще: поднялся, с поклоном развернулся и ушёл.       Оливьеро раздражённо постукивал костяшками по дубовой поверхности стола, а потом вытянул ещё одну карту из колоды, избегая хитрых бегающих глазок Вонголы, и смелым движением продвинул к центру стола стопку с фишками.       — Удваиваю ставку.       — О, смело, — закивал Джотто. — Наверное, если бы не ты, Дон Каваллоне, я бы не играл в карты.       — Признаюсь, это очень приятно, — улыбнулся Оливьеро и аккуратно разложил перед собой пять карт, мастью к столу. Его взгляд пал на Джи. Его зелёные глаза всегда казались Каваллоне почти зеркальными, но вот сегодня никакого отражения он в них увидеть не смог.       — Я тоже пас, — на выдохе произнёс красноволосый и расслабленно откинулся на мягкую кожаную спинку своего кресла, на что услышал ещё один разочарованный вздох, на сей раз со стороны своего босса. — Ты меня прости, но кто бы из вас двоих не выиграл, я никогда в жизни не расплачусь, — со всей имеющейся у него язвительностью, — а у него её достаточно, — произнёс Арчери и закинул руки за голову. — Раскрывайтесь, господа.       Джотто последовал примеру Оливьеро и так же разложил карты на столе. Он решил промолчать на замечание друга, хотя уже почти открыл рот, чтобы довести до его сведения, что расплачиваться никому не придётся, ведь игра эта исключительно развлекательного характера и не несёт в себе никакого потаенного смысла и, в том числе, материальных средств. А фишки, которые кучей наложены на столе, так, просто для «красоты словца».       Как и сказал Джи, пришло время раскрыть карты. Несмотря на многочисленных соигроков, которые сложили свои карты несколько минут назад и уже отошли от стола, занявшись своими беседами, это, скорее, можно было назвать турниром между представителями Вонголы и Каваллоне. Просто так, на заметку: заканчивалась седьмая игра, за предыдущие шесть, три раза выиграл Джотто, и три — Оливьеро, поэтому эта игра была не просто последней, но еще и решающей, и каждый в этой комнате к концу всего этого действа начал чувствовать себя декорацией в символическом поединке двух Небес. Причем настолько декорацией, что большинство из них решили не расходиться, а почтить господ и стать свидетелями.       — Я прошу прощения, — дверь в комнату открылась и в проеме показалась Микаэль, — я стучала к вам уже достаточно долгое время и, так как вы все не отвечали, решила, что могу войти.       — Конечно-конечно, — Джотто махнул рукой, приглашая девушку ближе к столу. — Заодно посмотришь, как я разнесу в пух и прах дона Каваллоне, — усмехнулся парень, все еще не спуская с соперника наигранно-возвышенного взгляда.       Микаэль, все еще прихрамывая на правую ногу, аккуратно прошла в комнату и поклонилась мужчинам. В воздухе перемешались многочисленные ароматы парфюма, и у девушки засвербело в носу. Очень странно, что при бушующем на улице ветре и сильном сквозняке из окна запахи не смогли выветриться, однако это было не единственным, что ее смутило. Сама атмосфера в комнате, где находились только мужчины, немного ее настораживала, хотя и особого дискомфорта не приносила.       — Перестань выделываться и покажи карты, — повторился Арчери, смотря на комбинацию Каваллоне, который раскрылся, пока Джотто смотрел на свою возлюбленную.       — Непременно, — среагировал он и, все так же смотря на Микаэль взглядом, полным нежности и любви, наблюдая, как она присаживается на подлокотник его кресла, и чувствуя, как ее рука ложится на его плечо, перевернул свои карты. — Фулл хаус. Я выиграл, дон Каваллоне, — Вонгола Примо мягко улыбнулся, смотря на девушку и уже совсем не интересуясь ходом игры.       Ему было необычайно легко сейчас, потому что не нужно было скрывать огонь в глазах перед находящимися в комнате. Все они присутствовали на дне рождения Козарта и прекрасно знают о его отношении к мисс Микаэль.       — Я, конечно, могу ошибаться, — прокашлялась Микаэль и с сомнением посмотрела на стол, — но это, вроде, называется Стрит флеш, и оно старше Фулл хауса.       Блондин дрогнул и опустил глаза, прикрыв их рукой, словно бы сдерживая нервный смех. Он посмотрел на комбинацию Оливьеро сквозь пальцы и прыснул от смеха над самим собой.       — Не стесняйся, Джотто, — засмеялся один из тех мужчин, что стояли в стороне, — все уже давно знают, что в любви тебе повезло гораздо больше, чем в картах.       — А форсу-то было, — цыкнул Джи, косо глядя на Микаэль. Она так деликатно ввела босса в суть дела и сказала ему, что он проиграл, что Арчери был готов встать, похлопать ей, да еще и в ноги поклониться.       Адьюкато была самым цивилизованным человеком среди всей этой компании и единственная, вместо смеха, ласково гладила Примо по блондинистым волосам. И, как бы смешно ни было, теперь пришла очередь остальным грустить и завистливо смотреть. Кажется, что в итоге выиграл даже не Оливьеро, а она, просто посредством того, что появилась здесь.       — Не расстраивайся, — она лукаво улыбнулась и чмокнула парня в макушку, смиряя всех чуть прищуренным взглядом, который делал ее и без того красивые глаза немного раскосыми. — Зато в любви тебе повезло больше, правда?       Да, в такой ситуации продолжать чувствовать себя проигравшим было бы, как минимум, глупо. Поэтому Джотто и решил не продолжать смеяться над своими же грешками, гордо встал, всем поклонился и на всех порах вместе с возлюбленной покинул помещение. И, пока все остальные смотрели им вслед, Оливьеро мысленно благодарил прекрасную леди за ее внезапное появление и за возможность подменить карту в комбинации, пока все присутствующие были увлечены ей. И, признаться, Каваллоне ничуть не чувствовал себя виноватым, потому что был поглощен таким сильным желанием усмирить разыгравшийся азарт Вонголы, что тратиться на муки совести ему было некогда.       Миновав гостиную, где Джотто успел поздороваться с дамами, которые терпеливо дожидались своих мужей из карточной комнаты и вели не менее занимательные беседы, парень вывел младшую Адьюкато во двор, обогнул вместе с ней небольшой домик и вышел в тот самый сад, вид на который открывался из окна игральной комнаты. Погода была наипрекраснейшей и как нельзя лучше подходила для вычурных вечерних костюмов, женского макияжа, пышных платьев и тугих корсетов. Вонгола был готов поклясться, что услышал из уст Микаэль воодушевленный вздох, потому что как никто другой знал о ее ненависти к духоте и палящему солнцу. Вдобавок ко всему, Примо явно разделял ее нелюбовь, потому что всякий раз, когда солнце вступало в свои владения и начинало раскидываться своими горячими лучами по людской обители, парень старался максимально раздеться. То это был галстук, то закатанные рукава и так по наклонной.       Микаэль шла медленно из-за недавней травмы, и Джотто ни в коем случае ее не торопил. Такая молчаливая и размеренная прогулка по берегу моря — все, чего ему не хватало последний месяц. Тирренское море стало для него особенным, хоть оно и единственное, которое он видел в своей жизни. Это море, на берегу которого он признался Микаэль в своих чувствах. Это море, которое услышало эти слова и сохранило воспоминания о них в своих не стихающих волнах. Это море, на которое он смотрел в тяжелые рабочие часы, вспоминая женский силуэт. Это море, рядом с которым Вонгола Примо скажет гораздо больше, рядом с которым он попросит у девушки руки и сердца, пусть это и будет немногим позже. Джотто никогда не испытал особенных чувств к морской стихии, не столько потому, что родился и вырос в этом крае, сколько потому, что отдает большее предпочтение огню и его танцующему пламени; но сейчас он любил его, потому что ему казалось, что именно море стало чем-то решающим в его жизни.       — Почему фонтан не работает? — голос Микаэль отвлек Примо от размышлений, и ему пришлось обернуться к девушке. Он не заметил, как сам он остановился, а она отошла в сторону фонтана, который сам по себе, даже без струящейся из труб воды, был достоянием архитектурного мастерства.       Вонгола поспешил нагнать спутницу, потому что любопытство Микаэль может в очередной раз сыграть с ней злую шутку, и она соскользнет с камня, на который забралась, чтобы посмотреть на причину отсутствия воды.       — Оливьеро говорил, что там засор в какой-то трубе. Сам он давно не посещал это место, а ухаживать за ним — никто не ухаживал. Только за пару дней до нашего приезда он послал сюда слуг, чтобы немного привести участок в порядок, но с фонтаном никто так и не справился, — он пожал плечами и подал девушке руку, второй слегка приобняв ее за талию, чтобы в случае чего удобней было ловить.       Микаэль протяжно промычала, будто готовилась сказать что-то очень умное. Она и хотела, но в голову ничего так и не пришло. От кого-то из гостей она услышала, что за домом есть очень красивый фонтан, и пришла за Джотто исключительно ради того, чтобы он сопроводил ее (впрочем, зачем мудрить, Микаэль пришла за Джотто, потому что она собственница и ей было слишком некомфортно с замужними дамами, которые обсуждали супружеский быт), и сейчас она очень расстроилась, что «диковиной красоты» так и не увидела. А теперь, собственно, почему бы не залезть внутрь самой и не посмотреть, что там не так, и какая разница, что ты совсем не разбираешься в устройстве фонтанов и даже не особо понимаешь, откуда туда поступает вода под таким напором. Художественную литературу девушка любит гораздо больше, чем подобные инструкции.       — Смотри, я ласточка! — русоволосая весело улыбнулась, расправила руки в сторону и чуть приподняла ногу назад, балансирую на ограде фонтана, как раз там, откуда выходила бы одна из нескольких десятков струй.       — Только далеко не улетай, ласточка, — засмеялся Примо, все еще придерживая Микаэль за талию и подходя ближе к ней, что поднять ее, как балерину. — Ты чего такая веселая? Счастлива, что я проиграл? — подняв девушку над собой, однако сразу же опустив ее на место, услышав испуганный взвизг с ее стороны, он сам поднялся на ограду, опершись еще и на камень для большего равновесия. Он притянул Адьюкато к себе и нежно приобнял, убрав за ухо прядь волос, которая выбилась из прически.       Невзирая на недовольство в глазах Микаэль из-за того, что Джотто только что так легко сотворил чуть ли не цирковой трюк, в этой ситуации все было замечательно. Да и краткий протест, что промелькнул между ними в ту секунду, когда девушка невзначай подумала, что Вонгола ее уронит, исчез достаточно быстро. Хотя бы потому, что это было первое, так называемое, уединение с момента дня рождения дона Шимон, а с него — немного, немало, — прошло уже больше месяца: в свои владения вот-вот вступит август.       — Счастлива, потому тебе повезло в любви, — тонкие руки Адьюкато обвили шею парня, и девушка впервые за долгое время вблизи увидела голубизну такого притягательного мужского взгляда, который Джотто позволял видеть только ей. — Я рада, что мы смогли уви…       И тут, как гром среди ясного неба, как снег среди лета и так далее, и тому подобное, заработал фонтан. Тот необыкновенно восхитительный момент, когда ты смотришь на фонтан со стороны, и, прям на твоих глазах, в разные стороны поднимаются многочисленные струи воды, рисуя неслыханной красоты геометрические узоры, был злосчастно упущен. Едва Микаэль смогла рассмотреть хоть что-то, когда поскользнулась на почти сразу же вымоченном камне и падала в наполняющуюся водой каменную полость.       Ну откуда же водопроводчик знал, что рядом с фонтаном кто-то есть. Ведь когда он только-только направлялся к крану, открывающему напор, все господа находились в доме. А откуда Джотто знал, что Оливьеро так хотел показать гостям фонтан, что, хоть и не успел починить его до приезда, пригласит мастера именно на сегодня, на время, пока все будут заняты картами и светскими беседами? Откуда было Микаэль знать, что именно сегодня, когда она решит надеть одно из новых платьев, которое она берегла для какого-нибудь подобного случая, вся ее верхняя одежда будет безвозвратно испорчена. Смешно, пожалуй, было только Джи, который оказался в нужном месте в нужное время, а именно — у окна игральной комнаты, откуда открывается потрясающий вид и на море, и на сад. Правда, и тот поспешил сразу же скрыться, предполагая, что дальше будет какая-то очень личная романтическая сцена.       Младшая Адьюкато однозначно упустила тот момент, когда оказалась не только целиком и полностью вымокшая, но еще и сидящая на ногах Джотто, который, как оказалось, падал вместе с ней. Одной рукой он прижимал ее к себе, а второй прикрывал ее же голову, искренне надеясь, что это помогло, и девушка осталась цела и невредима. И смешно, и грустно, и некому руку подать. И пока Микаэль приходила в себя после культурного шока и пыталась отдышаться, чтобы окончательно понять, что произошло, сам Вонгола Примо благодарил свою ловкость за то, что вовремя развернул девушку так, что внизу оказалась не она, потому то головой парень ударился достаточно сильно, в самый раз для того, чтобы вот-вот отключиться.       — Я тоже очень рад, — от звенящей боли в голове на глазах у парня выступили слезы, хотя за счет льющейся со всех сторон воды этого и не было видно. С другой стороны, кажется, именно слезы стали причиной того, что сознание ему не отказало. — Ты не ушиблась? Нога не болит? Головой не ударилась? — парень так резко поднялся, что у него потемнело в глазах, только вот значения он этому не придал, и сразу стал сквозь темноту рассматривать открытые места на теле Микаэль на наличие синяков.       Микаэль уже была готова волноваться и вскакивать с места, опасаясь, что их могут увидеть в таком неприглядном виде, но тут же с опаской судорожно выдохнула. И после еще нескольких вопросов парня о том, в порядке ли она, Адьюкато со всей нежностью закрыла ему рот непринужденным поцелуем лишь ради того, чтобы он замолчал и перестал вертеть головой. Она прикоснулась ладонями к его щекам, отстранилась и полным волнения взглядом посмотрела в его затуманившиеся глаза.       — Не вертись, — попросила она, — ты очень сильно ударился, — тихо произнесла Микаэль немного дрожащим голосом и поднесла правую руку, испачканную в крови, ближе в себе, чтобы Джотто сам убедился в ее словах.       Столько паники Примо не видел в глазах Микаэль еще ни разу и в одночасье понял, что не хочет видеть больше никогда. Он всегда знал, что никому не позволит причинить ей боль, но сейчас он осознал, что любое посягательство на ее душевное равновесие будет караться им, как самое тяжелое преступление. Пока девушка пыталась успокоиться, Вонгола опустил ее руку в воду, чтобы смыть кровь и прижал к себе, пытаясь привести в чувство.       — Ничего смертельно страшного не случилось, — тихо сказал он, одной рукой поглаживая девушку по спине, а второй пытаясь нащупать собственную рану. — И хуже раны были, и ничего, — прошептал Джотто, все еще не понимая, что может сделать только хуже своими словами. — У меня немного кружится голова, так что я буду тебе очень благодарен, если ты проводишь меня в дом, договорились?       Микаэль лишь нервно кивнула, все еще пытаясь взять себя в руки, и начала медленно подниматься. У нее подкашивались ноги, но это было последнее, что ее волновало. Главное — просто дойти до порога и кого-нибудь позвать. Главное просто двигать ногами и быть опорой и проводником для Вонголы, чтобы он не упал из-за потери крови. Девушка даже подсознательно проигнорировала картину, которая в стороне открылась перед ней, когда они с блондином были уже почти на подходе к дому. Все, что она смогла разглядеть, это женский силуэт, который крепко обнимал Оливьеро, и его руки на талии у девушки. А уже на пороге она увидела Даниэль и трясущимся голосом, чуть ли не плача, попросила ее помочь.