С красной строки

      Сильвия Уолкер была в замешательстве. Как-то внезапно из дома исчезла атмосфера праздника, вся его романтика и манящий запах морского прибоя, сменившись гнетущей атмосферой и вездесущей паникой. Обстоятельства сложились так, что пока что кроме Оливьеро и Джотто она ни с кем толком познакомиться не успела, поэтому сейчас, наблюдая происходящее в доме, просто не знала, что ей делать и куда податься, чтобы никому не мешать и никого не раздражать.       Возвращаясь на час назад: когда девушка вернулась в дом, после небольшой прогулки с Оливьеро, здесь творилось черти что. Первое, что навело на такую мысль, был Арчери, который носился из стороны в сторону, при этом стараясь стороной обходить гостевую комнату, где до сих пор проводили время гости поместья. Чуть позже, после неудачной попытки Оливьеро узнать у парня, что случилось, Сильвия в глубине коридора заметила сестер Адьюкато, которые, казалось бы, что-то очень бурно обсуждали. И только спустя некоторое время, когда они оказались в отдаленной от гостевого зала комнате и увидели лежащего на кровати Вонголу Примо, им все объяснили. По истечению часа дом опустел, и здесь остались только шестеро человек и несколько слуг, одного из которых в срочном порядке отправили за врачом.       Все шестеро находились в той самой комнате, самой дальней гостевой на первом этаже дома, и молча смотрели на Джотто, который потерял сознание почти сразу же после того, как его голова соприкоснулась с подушкой. Одежда на нем и на Микаэль была такой же мокрой, как и в тот момент, когда они появились на пороге, а сама Микаэль сидела на краю кровати и держала Примо за руку, смотря на него пустыми от переизбытка чувств глазами. Донна Каваллоне, сидевшая около окна, бесперебойно смачивала и выжимала несчастную тряпку, почти полностью пропитавшуюся кровью. Она шумно вздохнула, обращая на себя внимание супруга и Джи, но говорить ничего не стала. Мысли, признаться, были немного спутаны, она все еще плохо понимала, что произошло, пока Микаэль с Джотто были на улице, потому что ее сестра ничего толком не смогла объяснить, из-за шока, будучи не в состоянии связать и двух слов, а свидетелей так и не нашлось. Но наверняка она могла сказать только то, что младшая Адьюкато находилась в ужасном состоянии, и без слез на нее не взглянешь, поэтому девушка сейчас же решила вместе с ней уйти в другую комнату, чтобы помочь ей переодеться и прийти в себя.       — Позвольте… — Сильвия тут же отозвалась на действия шатенки и поспешно поднялась вслед за ней, попутно убирая руку Оливьеро, который хотел ее остановить, — позвольте помочь вам!       Джи снова косо глянул на всех трех девушек и обреченно вздохнул, заметив неодобрительный взгляд Оливьеро и удивление Даниэль.       — Да, так будет лучше, — броско произнес он, помогая Микаэль подняться. — Нужно подготовить Джотто к осмотру врача.       — Но...! — сразу же запротестовала младшая Адьюкато, краем уха услышав, что ее собираются увести.       — Мисс Микаэль, — Джи схватил девушку за плечи и заставил ее посмотреть ему в глаза, — ничего страшного больше не случится, и Джотто никуда отсюда не денется. Лучше успокойтесь и приведите мысли в порядок, чтобы рассказать врачу, что произошло. По Вашему поведению можно придумать массу разных объяснений тому, что мы видим, но лучше будет услышать объяснение из уст того, кто, действительно, все видел своими глазами, — как можно спокойнее говорил Арчери.       Что касалось убеждения, Темпеста Вонголы не очень любил этим заниматься, но порой приходилось применять все силы своего «обаяния», чтобы кого-либо в чем-то уверить.       — Буду рада Вашей компании, мисс Сильвия, — постаралась приветливо улыбнуться Даниэль и приобняла сестру, на глазах которой снова наворачивались слезы.       Девушки покинули помещение под взволнованный взгляд Оливьеро, и в скором времени послышался звук закрывающейся двери в соседнюю комнату. Про себя парень заметил, что день, который планировался быть веселым и полным общения, с каждой минутой приобретал все более хмурые краски, как и темнеющее за окном небо.       Солнце постепенно скрывалось за горизонтом, все успокаивались. Микаэль пришла в себя не сразу, а лишь после получасового разговора с Даниэль и Сильвией. Девушка рассказала, что произошло у фонтана, и это стало одной из причин улучшения настроения настолько, насколько это было возможным. Так как изначально планировалось, что активное времяпровождение перетечет в ночь и закончится лишь на следующий день, конечно же, у Микаэль было с собой второе платье, что значительно облегчило ей жизнь, однако легче дышать после этого ей не стало. И, собственно, не удивительно. В соседней комнате лежал человек, который фактически пожертвовал собой, чтобы она осталась цела и невредима, хотя и на теле младшей Адьюкато красовался ярко выраженный порез на плече, который, забинтованный, виднелся из-за прозрачных рукавов платья. Микаэль не переставала думать о том, кто же просил залезать ее на этот злосчастный фонтан, и зачем ей понадобилось привлекать внимание любимого человека таким образом, подвергая опасности и себя, учитывая не восстановившуюся ногу, и Джотто. Она не могла перестать корить себя из-за своей беспечности: Бог знает, чем грозит впоследствии такой удар головой. К тому же, судя по словам Оливьеро, ко всему прочему Вонгола Примо так же ударился спиной, что еще лучше объясняло его невозможность нормально передвигаться без чьей-либо помощи.       Карета скорой помощи подъехала к дому, наверное, только через пару часов после захода солнца. К этому времени Джотто уже успел прийти в себя, хоть и не мог встать из-за дикого головокружения и болей в спине. Его подозрительно хорошее настроение и упоминание о том, что это только его вина, Микаэль ни разу не успокоили, поэтому она продолжала сидеть в стороне и молча слушать рекомендации доктора, отводя взгляд всякий раз, когда Джотто ей ободряюще улыбался.       — Я рекомендую Вам какое-то время соблюдать постельный режим, — задумавшись, произнес мужчина. — Судя по нашим недавним встречам, даже Ваш прошлый ушиб еще не прошел, а Вы уже успели заработать новый. Насчет головы не беспокойтесь: удар не сильный, сотрясения нет. Кровь исключительно из-за того, что немного содрали кожу, — он закончил что-то записывать в книжке и захлопнул ее, теперь обращаясь к Микаэль: — А Вы, мисс, постарайтесь не напрягать руку. Порез неглубокий, шрама остаться не должно, но для быстрого выздоровления лучше лишний раз ее не тревожить.       Девушка лишь отрешенно кивнула, меняясь с доктором местами и вновь присаживаясь на край кровати.       — Я думаю, Вам стоит остаться тут на ночь, если дон Каваллоне будет не против. Уже достаточно поздно для обратной дороги, — благодарно произнес Вонгола, ласково поглаживая тыльную сторону ладони Микаэль.       — С радостью приму Ваше предложение, если позволите, — мужчина поклонился и после согласного жеста Оливьеро покинул комнату вместе с ним самим, Джи и Даниэль.       — Очень рада, что с тобой все в порядке, Джотто, — среди прочих, в комнате осталась Сильвия и сейчас радушно улыбнулась блондину.       В ту же секунду Микаэль подняла на девушку пораженный взгляд. Память ей точно не изменяет: в высшем обществе, за исключением редких случаев и близкого знакомства, женщина к мужчине должна обращаться на «Вы».       — Да брось, что со мной могло случиться, — усмехнулся парень, слегка приподнимаясь на подушке, чтобы лучше видеть присутствующих.       — Действительно, ты же у нас крепкий орешек, — засмеялась Сильвия, после чего поспешно встала, подошла к парню и оставила на его лбу легкий поцелуй. — Поскорее восстанавливайся, а то только и делаешь, что приносишь всем неудобства.       Пока заканчивалась эта короткая беседа, младшая из сестер Адьюкато искоса осматривала новую знакомую, чтобы не выдать свой заинтересованный взгляд. Будучи в шоковом состоянии, тогда, пару часов назад, когда Сильвия помогала ей переодеваться, Микаэль не то, что не обратила внимания на нее, объясняясь в основном перед сестрой, она даже толком не признавала ее присутствия. Сейчас же у русоволосой разыгрался явный интерес к ней. Сильвия была обладательницей густых рыжих волос, бледной кожи, на которой мелкой россыпью красовались веснушки, и пухлых губ. Ее лицо бросалось в глаза полностью, оно было очень красиво, даже темно-зеленого, болотного цвета глаза оставляли свой отпечаток в памяти. На самом деле, до этого момента Микаэль не встречала людей с цветом глаз, подобным ее, и поэтому считала это какой-то особенностью своей семьи, однако же, сейчас ее собственный миф об этом разрушился в пух и прах. Уже по первому взгляду можно было сказать, что леди Уолкер — иностранка, взять хотя бы ее наряд и тот же цвет кожи, о котором Микаэль уже задумалась ранее. Сицилия насчитывает около трехсот солнечных дней в году и не позволяет людям красоваться аристократической бледной кожей — все коренные итальянцы смуглые и гордятся этим. Ко всему прочему, и наряд Сильвии гораздо более северный, какой присущ девушкам из верхней Европы.       Одним словом, Сильвия Уолкер была этакой иностранной красоткой, да еще и с приятным характером, как может показаться с первых минут знакомства. Может, и ее поцелуй для Джотто и ее обращение к нему — тоже один из обычаев ее родной страны, и Микаэль могла вообще не обращать на это внимания? Девушка неожиданно для себя раздраженно вздохнула, когда дверь за Сильвией закрылась, и глянула на еще не сошедшую улыбку парня. Почему-то, посмотрев на это довольное лицо, из головы совсем вылетело, что еще пару минут назад Микаэль чувствовала себя настолько виноватой, что не могла даже в глаза парню посмотреть.       — Она очень красивая, правда? — будто бы невзначай спросила Адьюкато, даже не желая слышать ответ на свой вопрос.       Вонгола перевел взгляд с двери на девушку и в сомнении, что же он должен на это ответить, изогнул бровь.       — Возможно.? — осторожно начал он. — Не в моем вкусе, но вот Оливьеро нравится, — он пожал плечами и сделал это так старательно, что спина, судя по ощущениям, сломалась.       На последней фразе Микаэль будто током ударило, и она вспомнила сцену, которую увидела краем глаза, когда вела Джотто к дому. Девушкой, с которой обнимался Оливьеро в стороне, была не Даниэль, ведь она стала первой, кого увидела младшая Адьюкато при входе; у той незнакомки были рыжие волосы, если у девушки не помутился рассудок, и не разыгралось воображение.       — Да прям… — задумчиво протянула Микаэль, все еще витая в облаках и безрезультатно пытаясь найти ту самую ячейку в своей памяти, которая либо доказала бы ей, что она сходит с ума, либо, наоборот, убедила бы, что первая мысль всегда правая. — Боюсь спросить, кто же тогда в твоем вкусе.       — Что-то ты сегодня совсем чудная, — засмеялся Джотто, схватив девушку на руку и потянув на себя, чтобы та легла рядом как можно удобнее. — У тебя вообще никаких идей нет? — Примо приобнял Микаэль, которая оказалась развернута к нему спиной, и оставил на шее яркий засос, заставляя ее ярко покраснеть и вскрикнуть от неожиданности.       Действительно, что за глупые вопросы задает эта женщина. Примо улыбнулся сам себе, когда почувствовал, как она сжалась в его объятьях, и уткнулся лбом в ее шею. Он давно понял, что, сколько бы красивых представительниц противоположного пола ему не попадалось в жизни, он всегда ждал именно ее, такую противоречивую: властную и в то же время нежную; такую загадочную, но открытую совершенно для всех.       — Понятия не имею, кто бы это мог быть, — почти обиженно произнесла младшая Адьюкато, и Примо почувствовал, как на его руке, которую Микаэль подняла от своей талии, сомкнулись ее зубы. — Я иду к остальным, узнаю, что с ужином, — она поднялась с кровати, придерживая сползающий с плеча бинт, и посмотрела на Джотто смущенным, но теперь уже довольным взглядом. Она наклонилась и мимолетно поцеловала его в губы, чтобы потом направиться к двери: — Не ворочайся попусту и не тревожь голову и спину.       Он любил ее, такую капризную и гордую.       Микаэль закрыла дверь в комнату со стороны коридора и прислонилась к ней спиной. О своих предположениях Джотто она решила не говорить, все еще надеясь, что это не больше, чем сумасшедший рисунок ее воображения. Нет, ну правда, при всем уважении к политическим соображениям брака Даниэль и Оливьеро, не может же парень иметь на стороне любовницу уже сейчас, когда прошло только пару месяцев со дня свадьбы. Дон Каваллоне всегда казался девушке добропорядочным молодым человеком. К тому же, если бы все и было правдой, какой был смысл привозить Даниэль и Сильвию в такое место, преднамеренно зная, что они пересекутся и, возможно, даже близко познакомятся? Девушка снова раздраженно вздохнула и резко откинула голову назад, совершенно забыв о двери, с которой в ту же секунду соприкоснулась, и взвыла от боли, съезжая по деревянной поверхности вниз и хватаясь за голову.       — Микаэль.?       — Нет меня! — тут же среагировала она и на всех парах убежала из коридора.       Сколько бы девушка не думала, полной картины у нее не сложится, как бы она того сама не хотела. Даже принимая во внимание невинную, казалось бы, фразу Джотто о том, что Сильвия симпатична Оливьеро, едва ли можно было предъявлять им претензии и строить безумные логические цепочки. В конце концов, это могли быть просто объятья после долгой разлуки давних друзей.       Девушка повела плечом и осмотрелась. В гостиную она заглянула лишь на несколько мгновений, чтобы, как и обещала Вонголе, узнать про ужин и сказать, что отправляется в сад подышать свежим воздухом. На предложение сестры пойти с ней, она отрицательно махнула головой, еще раз всем поклонилась и скрылась в коридоре, краем глаза приметив, что в сторону Джотто отправился Арчери. Оно и к лучшему: сама Микаэль по неизвестной причине пока не хотела возвращаться к нему, одолеваемая то ли пропащей ревностью, искра которой все же сумела укрыться в женском сердце, то ли не отступающей, щемящей виной.       Да, это правда, что солнечных дней в Сицилии около трехсот, однако никто не отменял темные и прохладные ночи. Август, который наступит уже через пару часов, — хоть и самый жаркий месяц года, и уже через пару дней люди начнут вести себя гораздо более апатично, желая укрыться от жаркого солнца в своих домах или хотя бы в тени деревьев, но в то же время это будет последний месяц лета. Дальше начнется сезон дождей, серости и депрессий, которые одолевают младшую Адьюкато вот шесть или семь лет подряд. Тем не менее, до этого еще далеко, да и ночная прохлада пока что не настолько беспощадная, и девушка даже разулась, чтобы походить по песку босиком. Шум недалекого, скрывающегося за рассадой кустов прибоя успокаивал мысли, и Микаэль поймала себя за руку, что желает, чтобы время просто-напросто остановилось. Несмотря на сегодняшнее недоразумение, это место ей пришлось по вкусу: уединенный домик на самом востоке острова, полностью обособленный от цивилизации; прекрасные виды, с одной стороны на бескрайнее море, а с другой — на уходящие вдаль склоны, поросшие деревьями. Это именно тот отрезок мира, в который нужно приезжать для уединения, чтобы изредка приглашать гостей развеяться. Даже фонтан, успевший осточертеть юной Адьюкато, дополнял вид своей архитектурной, Версальской изюминкой. Но, конечно же, в каждой бочке есть своя затычка. Микаэль присела на деревянную поверхность лавки, поначалу устремляя свой взгляд в светящиеся окна дома и наблюдая романтическую сцену двоих из прислуги. Как беспечно с их стороны, оставшись наедине и позволив себе заняться плотскими утехами, оставить включенным свет и не задёрнутыми шторы. Девушка все еще помнит, как случайно в детстве краем уха услышала разговор отца с Кастиэлем и еще одной молодой служанкой. Кажется, дон Адьюкато застукал парочку за чем-то неприличным и настоятельно просил молодых людей заниматься подобным в нерабочее время или хотя бы так, чтобы их никто не заметил. «Личное должно оставаться между вами», — грозно сказал тогда Кварто, и после этого той служанки Микаэль в доме не видела.       Мисс Адьюкато густо покраснела и, наконец, отвела взгляд в сторону. Рана на ее плече предательски защипала, хотя не беспокоила ее в течение последних часов, даже когда Джотто резко дернул ее на кровать, и девушка схватилась за руку. Микаэль снова прокрутила в голове те слова отца и смущенно улыбнулась, косвенно понимая, что свое личное она скоро не сможет оставлять не то, что между ней самой и Джотто, а даже внутри того узкого круга людей, которым она доверяла. Забавно будет увидеть реакцию отца и выслушать все, что о ней в таком случае будет думать.       Микаэль в очередной раз вздохнула и опрокинула голову, чтобы посмотреть на звезды. Их россыпь каким-то необъяснимым образом напомнила ей россыпь веснушек на лице Сильвии, и вдруг ей стало противно от самой себя, что мысли о ее личной жизни, которая, как ей кажется, каким-то невероятным образом связана с Оливьеро, волнует ее на данный момент гораздо больше, чем даже собственное достоинство в глазах отца.       — Да что я, какой-то завистливый ребенок, что ли?! — раздраженно произнесла девушка и прикусила губу.       В комнате слуг погас свет, и младшая Адьюкато развернулась на лавке спиной к дому, стараясь так же на сто восемьдесят градусов развернуть направление своих мыслей, чтобы, вернувшись к ужину, не смотреть на Сильвию волком… Не получалось. Так или иначе, Уолкер возникала в ее голове при любых обстоятельствах. Ее улыбка, слегка хитрая и во многом соблазнительная даже для Микаэль; ее короткая, но аккуратная шея; родинка, видневшаяся из выреза декольте; ее превосходные, но в то же время вызывающие своими действиями манеры. Все, вплоть до того, что Микаэль начала не просто надумывать разные истории про них с Оливьеро, но и представлять Сильвию в объятьях Джотто. Девушка даже спросила себя, сколько же ей лет и как она может вести себя настолько просто и в то же время так привлекательно, не делая при этом ничего особенного.       — Мисс Микаэль, — послышался голос Арчери из-за спины, и она обернулась, пытаясь разглядеть его лицо, смотря то на свет за молодым человеком, то на него, — ужин уже готов. Вы же присоединитесь к нам?       — А… конечно, — девушка растерянно закивала и, когда Джи уже хотел уходить, снова окликнула его: — Послушайте, мой вопрос может показаться Вам очень странным, поэтому простите, что так внезапно, — она поднялась с места, обходя лавку, чтобы подойти ближе к собеседнику. — Кем мисс Сильвия приходится Вонголе и Каваллоне? Я никогда раньше не видела ее на приемах, а тут она внезапно появляется и проявляет, полную расположенность, что с Джотто, что к дону Каваллоне. Очень неожиданно.       Арчери неестественно от удивления изогнул брови, но сразу на поставленный вопрос ответить не смог, и даже не из-за того, что он оказался, как предположила Микаэль, внезапным, а просто потому, что не знал, как правильно на него ответить.       — Вонголе она никем не приходится, — четко и не сомневаясь ответил Арчери, развернувшись полностью к девушке. — И на Джотто, говоря откровенно, она вряд ли претендует, если Вы волновались об этом, — хорошо, что парень не видел этого облегчения, смешанного с неудобством из-за постановки предложения, во взгляде Микаэль. — А насчет Каваллоне Вам лучше спросить у Примо. Насколько мне известно, именно дон Каваллоне познакомил его с леди Сильвией.       — Вот как…       Кто бы сомневался, ничего определенного в ее домыслы парень не привнес. Разве что воображение слегка утихомирилось после уверенной фразы Джи насчет отношений Вонголы Примо и этой неотразимой дамы.       Ужин был достаточно поздним, поэтому особо сильно не был нагружен яствами: все обошлось легкими закусками и салатами. И прошел он в более или менее спокойной обстановке, начиная с непринужденных разговоров о непоседе-Микаэль, которая так или иначе старалась замять эту тему, заканчивая строгими россказнями доктора, что каждому дурачеству нужно знать меру. Правда, в большей мере это замечание в шутку было адресовано Джотто. Младшая из сестер Адьюкато как раз узнала, что именно этот человек является постоянным врачом семьи Вонгола и хорошим другом ее босса, а также принадлежит к обществу подпольных лекарей, которые занимаются поддержкой здоровья «преступного» мира. Никогда бы ей даже в голову не пришло, что существует еще и такое общество, помимо, и без того, большого количества докторов в это время. С другой стороны, оно и понятно. Не к каждому человеку можно привезти израненного до полусмерти мафиози и быть уверенным, что этот человек не доложит никому из правоохранительных органов. Конечно, были и такие случаи, когда члены мафии после какой-либо потасовки обращались чуть ли не к первому попавшемуся врачу, но в большинстве случаев эти доктора потом либо навечно лишались свободы мысли, попадая под гнет этой самой мафии, либо в добровольно-принудительном порядке покидали страну вместе с семьей. А покинуть страну обычной семье, толком без гроша в кармане, сулило мало хорошего. Чего стоит одна только дорога из страны в страну.       От таких мыслей Микаэль стало дурно, и она сама не заметила того, как отставила в сторону кружку с чаем, словно напиток был тем самым камнем преткновения во всей этой истории.       — О, Боже мой! Я же хотела поделиться с вами радостной новостью! — от неожиданного возгласа Сильвии сестры Адьюкато, которые сидели напротив нее, испуганно подпрыгнули на месте и посмотрели друг на друга. Кажется, никто из них не ожидал, что эта девушка, помимо других наград природы, обладает еще и таким звонким голосом. Уолкер застигла всех врасплох, когда схватила за руку Оливьеро, сидящего по правую сторону от нее, а потом на веселых нотах продолжила: — Мы скоро сыграем свадьбу! Правда, милый? — Сильвия воодушевленно заулыбалась Оливьеро.       У Джотто из рук вывалилась чайная ложка, которой он собирался отломить немного от аппетитного куска торта в своей тарелке. Как жаль, что сегодня он его уже не сможет попробовать.       Микаэль показалось, что сердце у нее остановилось. Взгляд на мгновение замер на сестре, ожидая ее реакции на такое легкомысленное, но совершенно точно искренне заявление, а потом плавно спустился в пол. Девушке показалось, что сейчас было бы неплохо изучить каждую деталь рисунка красного ковра, на котором расположился стол, вплоть до того, кому принадлежала шерсть до расчленения животного.       — Кхм, позвольте, — доктор поднялся из-за стола, поблагодарив всех за ужин, — я отправляюсь в свою комнату. Время позднее, и дорога сюда очень утомила. Доброй ночи, — он почтительно поклонился, стараясь спрятать растерянный взгляд. Он не имел никакого желания слышать и слушать данный разговор, чтобы потом не остаться крайним и не попасть под тот самый гнет мафии. В конце концов, происходящее здесь, как минимум, не должно выходить за пределы семьи Каваллоне, не говоря уже о какой-то там врачебной организации.       Джи сдержанно вытер уголки рта салфеткой и выжидающе посмотрел на босса. Арчери, к сожалению, обделен чувством такта, и, так как данная ситуация для него весьма интересна своим поворотом, с места он не сдвинется, пока не запахнет жареным. Хотя, по мнению Джотто, тут уже не то, что жареным пахнет, тут уже даже с костра поднимать нечего: остался только уголь.       — Я провожу Вас, — неторопливо подхватила Даниэль и бесцеремонно вышла за мужчиной, оставив ошеломленную Микаэль, удивленную Сильвию, кажется, разъяренного Джотто и всех остальных в столовой.       Спустя минутное замешательство, пока Уолкер пыталась добиться от Каваллоне хоть какой-то реакции, Вонгола Примо одним жестом разогнал слуг по своим комнатам, чтобы предстоящий разговор не сопровождали лишние уши. Оливьеро, решив прийти в себя раньше, чем Джотто спустит на него всех собак, попытался было подняться и отправиться вслед за Даниэль, чтобы объяснить ситуацию. Однако в голове у него творилось черти что, и как, собственно, все это объяснить, он не имел ни малейшего понятия. «Дорогая, извини, это недобитый призрак прошлого, ничего страшного, верно?» Неверно, и это он прочел даже во взгляде Джотто.       — Сядь, Оливьеро, иначе я за себя не ручаюсь, — Вонгола посмотрел на друга исподлобья, и Микаэль заметила во взгляде ту самую нотку разочарования в человеке, как будто он смотрел на того, кто упал его глазах до самого плинтуса.       И Каваллоне Примо под напором сел на место, хотя никогда раньше и не замечал за собой подобной податливости. Это явно было от того, что он понимал, если Джотто сейчас начнет причитать на громких тонах, говорить о чести и позоре, то будет прав на все сто и больше процентов. Со стороны брюнета было высшей глупостью делать то, что он сделал, только вот, когда он все организовывал, в его голове не проскользнуло ни одной мысли о подобном ходе событий. Возможность встречи с возлюбленной, возможность правильно объясниться с ней, ослепили его. Да и едва ли Оливьеро предполагал, что Сильвия выкинет такое за столом, даже ничего не обсудив с ним.       — Не нагнетай, — судорожно выдохнул брюнет и убрал руку Сильвии в сторону. — Вы можете идти, я разберусь с этим сам.       — Что? С чем разберешься? Оливьеро, что происходит?! — Уолкер не выдержала.       — Нет, дружище, не заставляй меня разочаровываться в тебе еще сильнее. Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь то, что не удосужился сказать перед всем этим цирком, — Джотто жестом указал на девушку.       Каваллоне с трудом сдержал ругательство и ответный раздраженный взгляд на Вонголу, но решил умерить пыл, потому что в этой ситуации был не прав именно он, и сразу же обратил спокойный и наигранно равнодушный взор темных глаз на Уолкер:       — Мы не сыграем свадьбу, Сильвия, — произнес он, с сожалением наблюдая за изменением выражения лица девушки. — За время твоего отсутствия многое изменилось, я женат…       — Так, — Микаэль резко встала со своего места и с силой ударила по столу обеими руками, обращая на себя всеобщее внимание. Боль из-за напряжения мышц сразу отдалась в раненом плече, и на глазах еле-еле выступили слезы из-за неприятных ощущений. Она тут же схватилась за руку, инстинктивно прижимая бинты к порезу. — Я дико прошу прощения, что лезу не в свое дело, — она гневно посмотрела на Джотто и на Джи поочередно, — но вот вам двоим явно следует подняться и уйти.       Сегодняшний день совершенно точно сумасшедший и, казалось бы, Микаэль уже даже не помнила, как была рада свежему воздуху и морскому прибою утром, когда карета только-только приехала на место. Из безобидного званого обеда все перетекло самый настоящий, как правильно заметил Вонгола Примо, цирк Шапито с травмами и душевными потрясениями. Словно эти двадцать четыре часа должны были стать концентрацией всего самого плохого, что могло и может произойти в собравшейся компании. У Микаэль снова защипало в глазах, но уже не от боли, а от обиды на обыкновенное стечение обстоятельств и совершенное неумение некоторых людей делать все вовремя: слуг — чинить фонтаны, бывших возлюбленных — объясняться, лучших друзей — выяснять отношения. Обидно было потому, что Микаэль всегда оказывалась не в то время и не в том месте. Как будто именно она несла всю разруху в каждый дом, где бы она ни находилась.       — Микаэль, подожди, … — хотел было оправдаться Вонгола.       — Живо! — прикрикнула она и посмотрела на Джи, кивнув ему, чтобы он помог своему боссу. Девушка виновато поклонилась перед Сильвией и поспешила покинуть комнату, сопровождаемая благодарным взглядом Оливьеро, но только после представителей Вонголы. — Уж не знаю, о каком разочаровании идет речь, Джотто, но раз ты выгнал слуг, чтобы никто не слушал, то должен уйти и сам, — недовольно закончила она, когда дверь закрылась, и направилась на поиски Даниэль, так и не посмотрев на парней.       Сейчас она думала только о том, как бы быстрее лечь спать и проснуться по волшебству в своей комнате. Ничего другого в голову просто не шло. Еще перед ужином она надумывала себе сумасшедшие картины, но в последнюю очередь хотела, чтобы хотя бы одна из них предстала перед ней. Получилось все еще хуже, потому что такого поворота событий она точно не ожидала. Одновременно ей было жаль и Даниэль, и Сильвию, и Оливьеро, и на каждого она по-своему злилась. В глубине души она не понимала, почему внезапно так странно начал вести себя Джотто, хотя отчасти и принимала его точку зрения. Вероятно, он обо всем знал, и между ними с Оливьеро уже был разговор касательно этого. Микаэль еще раз напомнила себе, что дон Каваллоне всегда казался ей смышленым человеком, который не бросает слов на ветер, а все, что сейчас происходит, простое недоразумение, о котором в скором времени все забудут. Микаэль верила в это всем сердцем, потому что в другом случае это недоразумение останется шрамом на душе каждого.       Даниэль оказалась в комнате, в которой помогала сестре переодеваться. Она лежала на кровати и совершенно спокойным взглядом смотрела в потолок, словно ждала кого-то. И Микаэль вошла в комнату, все еще придерживая бинты на руке. Держались они лишь на добром слове, собственно, как и ее нервы. Закрыла дверь, прошла к подоконнику и присела, открыв окно.       — Я говорила тебе раньше, — тихо начала шатенка. — И Оливьеро я это говорила. Я не люблю его и не смогу полюбить. Он восхитительный человек, у которого есть своя точка зрения, зрелые мысли, собственные привычки, но это не мой человек. И знаешь, я даже рада, что не одна я оказалась в такой ситуации с дорогим мне человеком, — она прикрыла глаза рукой и повернулась спиной к окну. — Я вообще не знаю, почему ушла оттуда, еще и так истерично.       — Обидно? — немного погодя, произнесла Микаэль, прижавшись спиной к стенке.       Даниэль посмотрела на сестру сквозь пальцы, ожидая увидеть сочувствие, думая, что она все еще не понимает отношений между супругами Каваллоне, но на ее губах была едва уловимая улыбка, а взгляд был направлен в черный горизонт. И донна Каваллоне засмеялась:       — Не представляешь, насколько.       Девушка не могла даже предположить, о чем думает ее сестра и что пытается увидеть за окном, но она подметила очень верно: обидно. Обидно, что в ее жизни случаются подобные недоразумения, что она попадает в неловкие ситуации, после которых не может смотреть на людей с гордо поднятой головой. Обидно, что отец, воспитавший в ней саму себя, не научил ее выходить сухой из воды в таких случаях. Хотя, может и учил, но память подводит. Печально, что эта девушка, Сильвия Уолкер, выглядела такой счастливой, говоря о свадьбе, а в итоге ее ждет одно только разочарование.       — Признаюсь, я все еще плохо понимаю, что происходит между вами, — так Даниэль и думала, — но если тебя что-то беспокоит, ты всегда можешь поговорить со мной, — Микаэль шире улыбнулась самой себе, не поворачиваясь к сестре.       — Не нужны тебе эти семейные разборки. Когда выйдешь замуж, узнаешь все на собственном опыте, — невзначай отмахнулась Даниэль. Но ее смех быстро прекратился, и он поспешила смягчить свои слова: — А вообще-то, я надеюсь, что у тебя в семье подобного происходить не будет. Ты выйдешь замуж по любви, и в таком случае подобные ситуацию будут нести за собой не только обиду, но еще и весь спектр отрицательных эмоций.       Русоволосая, наконец, посмотрела на сестру. Она не плакала, но такие родные зеленые глаза поблескивали во мраке единственной зажжённой в комнате свечи. Даниэль говорила так, будто знает судьбу Микаэль наперед. Впрочем, зачем кого-то обманывать: и сама она, кажется, знала, что ждет ее впереди. Даже откуда-то была непонятная уверенность в том, что совсем скоро ее судьба разделится с Сицилией, пусть и разговоры об этом пока еще очень поспешны.       — И все же, вам стоит поговорить с Оливьеро, — Микаэль встала с подоконника и присела на край кровати. Через долю секунды она склонилась над донной Каваллоне и нежно поцеловала ее в щеку. — Как бы не складывалась твоя судьба, я хочу, чтобы ты была счастлива, несмотря ни на что.       Девушки улыбнулись друг другу, как в старые времена, и улеглись рядом. Обе они были достаточно вымотаны морально с тех пор, как в последний раз оставались наедине и могли спокойно поговорить друг с другом обо всем наболевшем.       Все сложилось так, словно весь день шел именно к тому, чтобы каждый из гостей этого дома смог остаться наедине со своими проблемами и высказаться. Оливьеро объяснился с Сильвией. Вряд ли этот разговор можно было назвать спокойным, и вряд ли после него Каваллоне Примо сможет смотреть в глаза супруге, как прежде, но все это временно. Оба они понимали, что им еще очень долго жить вместе, и насколько бы не был большим дом, пересекаться они в нем будут. Обида Даниэль пройдет, тоска Оливьеро рассыплется, все встанет на свои места. Как раз об этом девушка разговаривала в комнате со своей сестрой, постоянно переводя стрелки на нее с Джотто и пытаясь добиться от нее хоть какой-нибудь романтичной истории вместо постоянно рдеющих щек и невнятного бормотания в подушку. Микаэль не отказывалась разговаривать об этом, но никак не могла подобрать слов, чтобы правильно описать все, что она чувствует, находясь рядом с любимым человеком. Единственное, что она сумела рассказать внятно, это ее сегодняшнее небольшое разочарование: реакцию Вонголы на произошедшее в столовой. Кстати, сам Примо в это время в очередной раз обсуждал с Джи, как успокоить еще одно больное безответной любовью сердце. Тема эта была невинным разгоном для того, чтобы Джотто рассказал другу полную предысторию отношений Сильвии и Оливьеро. Арчери на тот момент показалось, что у него есть все шансы, если история эта продолжит развиваться в правильном направлении. Очень подло, не правда ли? Прямо таки «Дом, где разбиваются сердца»*.       И только лишь безымянный доктор из организации лекарей сейчас мирно спал и видел сны.       — А на счет Джотто не переживай, — отмахнулась Даниэль, когда сестра приняла сидячее положение. — Он к нам приезжал около недели назад, и еще тогда из соседней комнаты я услышала их разговор про Сильвию…       — Что? — вскрикнула Микаэль и тут же закрыла рот рукой. — Ты знала?       — Ну… — шатенка слегка сощурилась, — они говорили на английском, поэтому я разобрала не все, но поняла, что есть некая Сильвия Уолкер, с которой Оливьеро был полюбовно связан, — Даниэль прокрутила в голове слова мужа в тот день. Она слышала все из-за того, что и в кабинете Оливьеро, и в соседнем помещении, в котором находилась она сама, были открыты окна. Это была небольшая личная библиотека дона Каваллоне, которая имеет два выхода: один в коридор, а второй сразу на лестницу. В тот день девушка решила посмотреть на коллекцию парня, ведь в свое время успела получить на это разрешение, только вот мужа о своем намерении не предупредила. — И так вот, насчет Джотто. Он, кажется, яро защищал мою честь, когда узнал о возвращении Сильвии, и даже грозился не простить Оливьеро, если тот решит завести с ней вновь роман. Кажется, как-то так.       Микаэль немного нахмурилась от стыда, потому что поняла, что поспешила с выводами, пока была в столовой.       — Но роман закончится, так и не успев начаться, — закончила она вместе Даниэль и обезвожено вздохнула. — Я поняла, — младшая Адьюкато зевнула и как-то отстраненно посмотрела на дверь, думая, как поступить и стоит ли извиниться за резкость перед Джотто. Однозначно, стоит.       — Послушай, — окликнула шатенка девушку, пока та не встала, чтобы выйти из комнаты. — Прикрой шею, — Даниэль лукаво улыбнулась и на себе жестом показала место, которое она имеет в виду. — По крайней мере, не позволь увидеть это отцу, а то начнется разбор полетов.       И Микаэль непонятливо дотронулась до места, на которое показывала сестра. Сначала она едва ли поняла, о чем речь, но почти сразу же в ее голове возникли воспоминания с того момента, как они с Джотто оставались наедине, и смущение накатило с еще большей волной. Что за неспокойный день! Все не «слава Богу».       — Ничего не было, — тихо произнесла она, закрывая засос рукой. — Спокойной ночи!       — Отцу это рассказывать будешь, — вслед засмеялась шатенка.       Однако сразу же, стоило только двери захлопнуться, улыбка с ее лица пропала. Настроение было безнадежно испорчено.