и её чувство снега

Нура вся спесивая, вымотанная, штампованная его руками, поцелуями, нежностью в коническом сечении безумий. Нура вся без остатка, со всеми корнями и кричащими ярлыками, вся - без сопротивления - ему не принадлежит. Нура говорит тихо, с акцентуациями, с надрывом - в центрифуге порванных связок и сухожилий закипает кислота; Сатре сдаётся пелене его объятий, и обещает ему, обещает Крису, что этот - последний; последний миллион первый. Вильям ей - "ты такая же, как и все остальные", а Крис: - ты самое необыкновенное, что со мной случалось; ты самая, сука, невозможная. - я самое необыкновенное, чего с тобой не случалось. - кому ты лжёшь? - а Нуре бы знать, кому она -не-. у неё в глазах пустых, желчных горят рассветы любовью; Крис в зрачок вгрызается крючковатым взглядом, цепляется за её горячие непрошеные слёзы, пытается утешить, а она:

- я не могу, не могу, не могу! боже, мне с тобой даже дышать невыносимо.

ангелы целуют купол весны вишнёвыми закатами, у Нуры руки ледяные, истерики вдоль и поперёк, она долбит Крису заиндевевшие проруби глазниц своим запахом, а он не знает - стоило ли оно всё того; стоила ли того она. (конечно, блин, стоила; на миллиард процентов, до вымученных улыбок - в с е г д а стоила) Вильям приходит к ней однажды и говорит избито, заезженно, но она упивается, потому что он: - я всё ещё помню; я ничего не забыл. таких как ты - не забывают. и Крис впервые за долгое время с ним согласен.