***
Прошло уже несколько часов. Кристина то что-то напевала себе под нос, то молилась, едва шепча слова молитвы: — Святая Мария, благодатная дева, господь с тобой; благословенна ты в женах, и благословен плод чрева твоего, Иисус. Святая Мария, матерь божия, молись за нас, грешных, ныне и в час наш смертный… Дверь со скрипом отворилась, и Кристина вздрогнула, обрывая молитву на полуслове. — Это доктор Готье, — сказал Надир машинально. — Добрый день, мадемуазель, — поприветствовал ее мужчина, и Кристина поднялась на ноги, склоняя голову в ответ. — Здравствуйте, месье, — ответила она, не отрываясь глядя на Эрика. Врач проследил за ее взглядом, и, обойдя Надира, приблизился к кровати. — Как долго он находится в состоянии… — Примерно два дня, — ответил перс, не давая мужчине закончить вопрос. Месье Готье нахмурился: — И вы до сих пор не вызывали врача? — У меня есть базовые знания в области медицины, и я надеялся, что рана затянется сама, — Надир заметно напрягся. — Медицина это не такая простая наука, чтобы иметь разрозненные знания. Вы, может быть, учились где-нибудь? — доктор скептически взглянул на перса. Тот кивнул в сторону кровати: — Этот человек сам когда-то меня и научил оказывать медицинскую помощь. Много лет назад. Готье чуть улыбнулся и, пройдя мимо Кристины, остановился у кровати. Вдруг он охнул, пристально глядя на лицо Эрика. — Вы ведь сказали, что рана от огнестрельного оружия! — воскликнул доктор, делая шаг назад. На его лице читалось неимоверное удивление. — Это… Это же… — Конечно же, дело в пулевом ранении, — резко отрезал Надир. — Вы ведь профессионал своего дела! Я был уверен, что ваше внимание не привлечет это очевидное… И вы утверждаете, что достаточно квалифицированы, чтобы справиться с раной? Последний раз бросив взгляд на искаженные черты лица Эрика, Готье кивнул. — Практика показывает, что вполне могу. — Могу я быть уверен, что вы не будете распространяться о подробностях визита сюда? Доктор несколько секунд глядел на Надира, приподняв удивленно брови, а затем быстро моргнул и, выпятив подбородок, сказал: — Моя работа — лечить людей и спасать жизни, а не сплетничать, как престарелая дама. Отвернувшись, он поставил свою сумку на пол и сдернул с раздетого по пояс Эрика одеяло. Доктор наклонился, чтобы пощупать повязку, а затем взглянул на Кристину: — Будет лучше, если вы покинете комнату, мадемуазель. Кристина нервно перебирала пальцами кружева на верхней юбке платья, а затем, сглотнув, сказала: — Я уже видела, что находится под повязкой. Доктор еще мгновение пристально смотрел на нее, но потом отвернулся и, не сказав больше ни слова, вытащил из сумки стальные ножницы, чтобы разрезать бинты. Кристина сделала глубокий вдох, крепко зажмуривая глаза и отворачиваясь. Она слышала, как врач осторожно убирает остатки повязки, а затем наступила тишина — доктор внимательно осматривал рану. Девушка резко открыла глаза, когда месье Готье вдруг воскликнул: — Черт бы вас побрал! Вы ведь не извлекли пулю! — Что? — Надир сделал шаг вперед, приближаясь к кровати. На его лице застыло выражение неприкрытого ужаса. — Знания в области медицины, тоже мне! — с яростью выкрикнул доктор, пропуская пальцы сквозь уже седеющие волосы. — Простите мне мою несдержанность, месье, но как вы можете называть себя знатоком лечебного дела и упустить тот факт, что осколки пули могли остаться в мягких тканях? Надир смотрел на врача одновременно со смущением, волнением и расстройством во взгляде. — Я никогда не утверждал, что я эксперт, мои знания ограничены и простираются лишь в пределах понятий о некоторых болезнях. Тем не менее, рана ведь сквозная. — Да-да, совершенно верно, рана сквозная, — повторил Готье, потирая пальцами переносицу, — часть пули прошла насквозь. Но несколько осколков все равно остались. — Но… как? — Вполне возможно, что пуля задела кость и разбилась на несколько частей. Можно даже сказать, что, вероятнее всего, так и было — тогда понятно, почему у раны неровные края. Необходимо хирургическое вмешательство, чтобы выяснить это и извлечь осколки. Глубоко вздохнув, врач снял с плеч пальто, повесил его аккуратно на спинку стула и задержал свой взгляд на умывальнике в углу комнаты. — Можете, пожалуйста, наполнить вон ту миску чистой водой? — Постойте! — воскликнула Кристина, вставая на пути доктора и загораживая путь к умывальнику. — Что вы собираетесь делать? — Я должен прооперировать его, конечно же, — удивленно взглянув на девушку, ответил он, — это единственный способ извлечь все осколки. — Операция? — повторила она медленно, — но… Разве вы не можете просто вытащить их снаружи? — К сожалению, нет, — сначала Готье смотрел на Кристину с каким-то снисхождением, но потом выражение его лица смягчилось, и он уже мягче продолжил: — если мое предложение верно и пуля задела кость, пройдя насквозь, то, должно быть, в мягких тканях возле раны остался не один осколок. А некоторые из них могут оказаться достаточно глубоко, чтобы просто так взять и вытащить их пинцетом. Девушка перевела взгляд на Эрика, бессознательно крутя кольцо на безымянном пальце. Заметив ее беспокойство, Готье сказал: — Это будет не очень приятное зрелище, вам лучше покинуть комнату, мадам. — Мадемуазель, — тихо поправила его Кристина. Врач еще скользнул взглядом по ее руке, рассматривая кольцо на пальце, но вслух ничего не сказал. — Пойдем-те, Кристина, — девушка вздрогнула, когда Дариус коснулся ее руки — она даже не заметила, как он вошел в комнату. — Я хочу остаться, — она слабо покачала головой. — Да вы, должно быть, шутите! — доктор в неверии глядел на нее, сердито хмуря брови, — нечего столь юной леди присутствовать при операции! Это зрелище не для ваших глаз. Кристина открыла было рот, чтобы возразить, но Дариус чуть сильнее сжал ее руку. — Прошу, Кристина, — едва слышно проговорил Надир, — вам действительно лучше подождать снаружи.***
Небольшая общая гостиная отеля была больше похожа на библиотеку — стен практически не было видно из-за полок, сплошь заставленных самыми разнообразными книгами. Кристина нервно оглядывалась по сторонам, ни на чём не задерживая взгляд надолго и то и дело разглаживая складки платья на коленях. Она напряженно вслушивалась, пытаясь уловить хоть какой-то звук сверху, но ничто не нарушало тишину. Старинные часы, стоящие в углу, мерно тикали, отбивая однообразный ритм. Иногда раздавалось шуршание бумаги — Дариус, читая новости, переворачивал страницы газеты. Серая кошка забралась под кресло и, шипя, распушила хвост. Кристине хотелось закричать. Девушка сжала ладони в кулаки так, что костяшки побелели, но затем, медленно расслабив руки, вновь оправила смятую ткань платья. — Дариус, — прошептала она. Голос плохо слушался, и звук получился хриплым и скрипучим. Откашлявшись, Кристина вновь позвала: — Дариус. Он опустил газету и внимательно посмотрел на девушку, приподнимая брови в ожидании вопроса. — Как месье Надир познакомился с Эриком? — Вы не знаете? — на лице Дариуса отобразилось удивление. — Нет. — Если вы мало что знаете об Эрике, полагаю, я не имею права рассказать, — он несколько раз моргнул, скользя взглядом по лестнице и глядя наверх. И вновь тишина. — Месье, мне ничего не известно о прошлом Эрика, я знаю лишь только, что люблю его. А сейчас он, может быть, близок к… смерти, — Кристина запнулась, прежде чем произнести это слово, чуть помолчала, переводя дыхание, а затем продолжила: — прошу… Расскажите мне что-нибудь. Дариус еще несколько мгновений внимательно рассматривал ее, а затем, глубоко вздохнув, начал рассказ: — Эрик и Надир встретились много лет назад в Персии. — Персия? Эрик бывал в Персии? — пораженно переспросила девушка. — Да, и оба они были связаны с шахским судом. Надир был дарогой — это что-то вроде шефа полиции. Эрик был, — Дариус остановился, задумавшись, — я не могу подобрать точное слово. Фокусником? Нет, это не совсем то. Скорее, иллюзионистом, да. А так же архитектором, политиком… В общем, он был довольно влиятельным человеком. — Влиятельным? Каким образом? — Кристина медленно опустила веки, а затем вновь открыла глаза. — Мне очень трудно сказать, мадемуазель. Я не могу подобрать нужных слов на французском. Он был, скажем, очень уважаем в течение некоторого времени. На то были причины: его мастерство показывать различные фокусы и трюки было просто непревзойденным, ни с чем не сравнимы были и его навыки в проектировании и декоративной отделке зданий. Он был… Он очень умный. И ловкий. Оба эти качества высоко ценятся в персидском суде. — Влиятелен, — задумчиво повторила Кристина, — архитектор, изобретатель… Что он изобрел? — Очень много всего, мадемуазель! От детских механических игрушек до великолепного замка с… Дверь наверху с шумом распахнулась, прерывая беседу, и этот звук заставил Кристину вскочить со своего места — рассказ Дариуса сразу же перестал ее интересовать. Девушка повернулась к доктору Готье, который вслед за Надиром переступил порог комнаты и вышел на лестничную площадку. Врач разговаривал с персом вполголоса и повернул голову только когда Кристина подбежала к лестнице, цепляясь пальцами за перила и ожидая внизу, когда они спустятся. — Доктор Готье? — воскликнула она, — он… Как? — запнувшись, девушка тут же прикрыла рот, не желая произвести впечатление заикающегося ребенка. Спустившись вниз, врач поставил сумку на пол, чтобы застегнуть пальто на все пуговицы. — Я извлек все осколки из мягких тканей и тщательно обработал рану, — произнес он, разглаживая лацканы пальто. — Это повысит его шансы. Однако можно только молиться, чтобы инфекция вновь не попала в рану, — доктор вновь взял в руки сумку, затем посмотрел на Кристину и Надира и, приподняв шляпу, попрощался: — хорошего дня, мадемуазель. Как только тяжелая входная дверь захлопнулась за ним, Кристина повернулась к персу, глядя на него с мольбой: — Можно я?.. — Конечно. Не думаю, что, если я скажу нет, вас что-то остановит, — Надир слегка пожал плечами. Девушка пронеслась мимо него, бросилась вверх по лестнице; стук ее каблуков звонким эхом отдавался от стен. Взлетев наверх, Кристина пробежала по коридору и, остановившись напротив нужного номера, резко распахнула дверь. Первым, что бросилось ей в глаза, была пропитанная кровью марля, окрашенная в розовый цвет вода в миске и свежая повязка на месте раны. — О Эрик, — хрипло прошептала она и бросилась к кровати, опускаясь рядом на колени. Лицо мужичины все еще покрывал румянец лихорадки, но его выражение было безмятежным, да и дыхание стало ровным и тихим. Кристина подумала, что врач, должно быть, дал Эрику обезболивающее. — Эрик, у тебя есть шанс, прошу не сдавайся, не покидай меня, — она уткнулась лбом в матрас, устало закрывая глаза. Кристина не помнила, чтобы когда-нибудь еще чувствовала себя настолько опустошенной. Хотя нет, было такое — когда умер отец. Тогда ее дни были наполнены страданием и детским смятением. То было ноющее, опустошающее горе, но сейчас Кристина испытывала совершенно другое чувство — острую невыносимую боль. Девушка не знала, сколько уже просидела вот так, облокотившись на матрас, но постепенно усталость сморила ее, и она погрузилась в беспокойный чуткий сон, полный странных, несвязных сновидений. Вдруг кто-то коснулся ее плеча. — Ваши мышцы затекут, если вы будете спать в таком положении, — мягко произнес Надир, стоящий позади и держащий в руках небольшую миску, — хозяйка была очень добра и кое-что вам приготовила, — он вручил миску Кристине, — вам надо поесть. Девушка не стала отказываться. Только теперь, увидев перед собой еду, она почувствовала тупую боль в животе, вспомнив, что ничего не ела со вчерашнего ланча. Казалось, желудок буквально скручивало от голода. Отправив в рот первую ложку жидкой каши, Кристина почувствовала сладкий вкус с оттенком корицы. — Спасибо, — сказала девушка, проглотив кашу. Безусловно, после всего случившегося очень хотелось есть, но она была глубоко погружена в свои мысли, поэтому кушала чисто машинально. Съев все до последней ложки, Кристина поставила пустую миску на пол и, прикусив на секунду нижнюю губу, спросила: — Надир, что мы будем теперь делать? Перс медленно опустился в кресло и взглянул на нее снизу вверх. — Что можно сделать? — некоторое время он молчал, но затем все же продолжил: — я настоятельно рекомендую вам вернуться в дом сестры виконта. Кристина открыла было рот, чтобы возразить, но Надир жестом руки остановил ее. — Нет, послушайте меня внимательно: Шаньи скоро начнёт вас искать, если уже не ищет. Неужели вы хотите, чтобы все повторилось по новой? — Нет! — Тогда вы должны вернуться. Она в отчаянии замотала головой: — Нет, нет, я не хочу… — Я буду держать вас в курсе. — Нет, Надир, я не хочу уходить, я хочу остаться с Эриком. — Кристина Дае! Прекратите вести себя, как маленький ребенок, — он сверлил девушку взглядом, отчего та сжалась и замолчала. — Если вы останетесь здесь, виконт найдет вас! Неужели вы хотите вновь подвергнуть жизнь Эрика опасности и поставить крест на будущем для вас обоих? — перс вдруг замолк, глубоко вдыхая воздух. Выражение его лица смягчилось, и он добавил: — простите меня, Кристина. Это вырвалось случайно. — Да нет, вы правы, — девушка опустила голову, рассматривая теперь свои колени и чувствуя как щеки заливает румянец. Надир действительно был прав, а она совсем упустила из виду Рауля. Надир осторожно протянул руку и, коснувшись пальцем подбородка Кристины, приподнял ее склоненную голову. — Возвращайтесь в дом сестры виконта. Извинитесь за ваше отсутствие и придумайте отговорку. Скажите им, что вам нужно было время, чтобы побыть одной и все обдумать, — Кристина медленно кивнула, тяжело вздыхая. Она повернулась к Эрику, оставляя на его лбу, щеках, губах долгие трепетное поцелуи. Девушка крепко сжала его ладонь в своей, прикасаясь к ней губами. Уже находясь на пороге, она остановилась, со слезами на глазах задерживая взгляд на Эрике, а затем, повернулась к Надиру, чтобы последовать за ним по коридору. Теперь они оказались на шумной улице, и персу не составило труда нанять для своей спутницы экипаж. Он помог ей забраться внутрь, но уходить не спешил, положив ладонь на край дверцы и глядя на Кристину. — Наверное, я был не прав, — вдумчиво произнес он. Девушка нахмурилась, не понимая, о чём идёт речь. — Вы — смелая юная леди, мадемуазель. Эрик будет вами гордиться. Ее глаза наполнились слезами благодарности, и накрыв его руку своей ладошкой, Кристина едва слышно прошептала: — Спасибо. Надир тепло улыбнулся ей, а затем спустился с подножки, давая кучеру знак, что можно трогаться с места. Экипаж сорвался с места и помчался вниз по улице. Уже совсем скоро бледное лицо Кристины пропало из виду.