"Вязы"

       Картинные галереи традиционно предназначены для удовлетворения эстетических потребностей особо взыскательной публики: аристократии, интеллигенции, богемы.    Обычно в таких помещения были представлены различные полотна: пейзажи, натюрморты, даже работы сюрреалистов, абстракционистов и кубистов, но здесь, в этом огромном зале, висели исключительно портреты.    Разные лица, разные эпохи, разные костюмы... Эти произведения искусства когда-то сияли во всей своей красе, поражая постояльцев сочными красками и живостью исполнения.    Теперь же они запылились настолько, что черты людей, изображенных на картинах, было трудно различить.    На полу скопились кучки мусора, рамы портретов потускнели, а краска кое-где растрескалась.    А жаль: когда-то это помещение было родным пристанищем для любителей живописи.    КёнСу остановился перед портретом какой-то женщины в белом платье и, встав на цыпочки, медленно приблизил её лицо с помощью кнопки "зума". Тонкие черты были едва различимы через сероватый флер пыли, но такое изображение могло бы пригодиться для создания настроения у зрителей.    Юноша ни на минуту не верил в привидения, считая их чистой воды выдумкой, которая, тем не менее, неизменно пользовалась спросом у людей.    Они с ЧонИном учились на факультете прикладной математики, и сама специальность требовала от ребят практичности и несгибаемой логики.    Иными словами, потустороннему тут места не находилось.    Молодой человек приблизил лицо аристократки в белом ещё раз и вздрогнул: её пронзительные глаза смотрели прямо в объектив.    Студент отшатнулся, опустив камеру, и, нахмурившись, посмотрел на портрет.    Дама в платье по-прежнему стояла, гордо выпрямившись, и задумчиво смотрела на противоположную стену, сжимая в руках букетик цветов.    Она глядела не вниз, вперед.    Тогда почему?..    КёнСу прищурился.    Видимо, работа мастера была столь хороша, что его портрет производил полное впечатление реальной жизни. – Что-то не так? – спросил ЧонИн, подходя ближе. – Всё в порядке, – ответил ему друг, проводя крупной ладонью по лбу. – Просто картина... Согласись, она как живая.    Смуглый юноша, подняв голову, безразлично посмотрел на даму. Ему портрет не показался таким уж впечатляющим, даже, скорее, наоборот: линии были какими-то угловатыми, резкими, а белое одеяние слишком уж сильно выделялось на фоне тёмных обоев. Картина отдавала плакатным стилем, а студент не являлся поклонником этого. – Я думаю, стоит заснять несколько полотен, чтобы потом использовать при монтаже, – вымолвил ЧонИн, указав рукой вдоль галереи. – Окно пропускает очень мало света, так что следует поторопиться, чтобы успеть до заката. – Хорошо, – кивнул КёнСу. – Я возьму на себя эту сторону.    Смуглый молодой человек склонил голову. – А я посмотрю, что на противоположной, – произнёс он. – Если понадобится помощь, зови. – Да что может произойти? – улыбнулся большеглазый студент. – Ты же не веришь во всю эту сверхъестественную муть? – Конечно, нет, – передернул плечами ЧонИн. – Но вот насчёт ЧанЁля я не был бы столь уверен. Хорошо,что он не один. – Да, это точно, – усмехнулся КёнСу, снова поворачиваясь к портрету. – С ним БэкХён. ***     МинСок поморщился, оглядываясь вокруг. Скорее всего, раньше тут был зимний сад, а теперь – царство мёртвых растений.    С потолка свисали сухие лианы, из земли торчали безжизненные сучья, а в клетках обнаружились скелеты певчих птичек.    В период расцвета само помещение поражало воображение: оно было застеклено со всех сторон, и в солнечные деньки прогулка здесь казалась неплохим вариантом досуга.    Правда, сейчас прозрачные секции были покрыты слоем грязи, все цветы и деревья погибли, и единственными обитателями этой комнаты были паучки, которые резво бегали прямо по засыпанному землёй полу.    Молодой человек перекривился и с тяжелым вздохом включил запись. – Зимний сад, – объявил он. – Точнее, то, что от него осталось.    Стараясь не пропустить ни единого метра этой жуткой картины запустения, студент медленно двигался вперед, водя объективом из стороны в сторону.    Каждое его движение заставляло невесомые безжизненные прутики колебаться, и это создавало постоянный шумовой эффект, который мог бы напугать кого-нибудь с менее крепкими нервами.    МинСок изучал это помещение уже добрых пять минут. Не так давно сюда сунулись ребята из группы ЧунМёна, но студент даже головы не повернул: он ведь пришел первым, так что пусть ждут своей очереди или уходят в другую комнату, недостатка-то в них нет.    Молодой человек спокойно продолжил заниматься своими делами, выбирая интересный ракурс для лучшего кадра. Он прошел почти до самого конца зимнего сада и попробовал приблизить треснувшее окно, из которого сквозило, как вдруг его внимание привлёк какой-то шум.    Юноша отключил камеру и прислушался.    Звук был мерным, ритмичным, как будто протекал водопроводный кран.    Кап... Кап... Кап...    МинСок пожал плечами: скорее всего, одна из секций крыши треснула, и теперь внутрь проникает дождь или талый снег.    Было бы, кстати, неплохо это заснять: всем известно, что чем больше разрухи, тем зрелищнее.    Студент завертел головой, пытаясь увидеть источник шума, но тщетно: ему не было видно протекавшей прорехи в крыше.    Молодой человек нахмурился: он не привык бросать дело на полдороги. Трещину необходимо было найти и запечатлеть; с точки зрения ценности фильма этот кадр стал бы настоящей находкой. В сценарий можно включить слова о том, что фундамент замка периодически подмывают горные воды, – так зрители будут убеждены в том, что мужественная группа студентов собирала материалы с угрозой для жизни.    Собственно говоря, это не являлось прегрешением против истины: кто знал, какие сюрпризы таились в этих замшелых стенах...    МинСок, застегнув плотную зимнюю куртку до подбородка, медленно шел вдоль ряда засохших ростков, внимательно осматривая стены и крышу.    Спустя пару минут он в ужасе застыл перед рухнувшим деревом.    Молодой человек обнаружил источник звука.    С сухого ствола стекали ярко-красные капли. Они падали прямо на пол с характерным звуком, и там, внизу, уже образовалась обширная лужица.    Юноша прикрыл глаза и сделал шаг назад. Голова внезапно закружилась, и стало трудно дышать.    Студента мотнуло, и он упал набок, почувствовав, как обезвоженные ростки больно поцарапали лицо.    Он попытался размежить веки, но почему-то не смог; мозг словно налился свинцом и погружался в забытье, как в густую патоку.    Нет... Нет... Нельзя терять сознание...    МинСок, сделав над собой титаническое усилие, открыл глаза и пополз прочь с грядки. Мёртвые растения вцепились в него железной хваткой, но юноша упорно стремился вперед.    Метр за метром он пробирался к выходу.    Конечности слушались плохо: руки и ноги были словно ватные, а позвоночник превратился в желе.    Молодой человек попытался позвать на помощь, но с ужасом обнаружил, что не может: голос был как будто пленён в горле. Он сумел лишь открыть рот, но воспроизвести какой-либо звук не получалось.    Студент с неимоверным трудом продвигался к двери, лишь силой воли удерживая себя в сознании. Казалось, прошла вечность, прежде чем он дополз до своей цели и без сил обмяк на пороге. – Эй, ты чего? – откуда-то сверху раздался знакомый голос. – Боже, ЧанЁль, смотри-ка: ему, кажется, плохо! ***     При положительном подходе жизненные невзгоды не страшны. Важен здоровый оптимизм: он и продлевает жизнь, и украшает существование.    Подобная житейская мудрость была чем-то вроде жизненного кредо БэкХёна: юноша изо всех сил старался обращать внимание на светлую сторону, не забывая, правда, о том, что имелась и тёмная.    Этот студент изучал философию и потому понимал, что данный подход всегда оправдывал себя. Может, он и не являлся абсолютной истиной для всех вокруг, но лично для него прекрасно работал.    Они приехали в заброшенный замок, где нет ни отопления, ни электричества, ни воды, ну и что с того?    Их группу ждало удивительное приключение, повторить которое им вряд ли когда-нибудь удастся, потому что выпуск уже не за горами. Их коллектив запасся не только едой, но и портативной газовой плитой, обогревателем, запасными баллонами и несколькими пятилитровыми канистрами с питьевой водой. Им повезло найти сравнительно чистую комнату, в которой можно было расположиться с уютом, и теперь вся команда, подкрепившись, принялась снимать кадры, которые потом послужат сырьем для создания фильма на чрезвычайно интересную тему.    Они с ЧанЁлем, посовещавшись, решили исследовать то странное помещение на первом этаже, спрятавшееся за застеклённой дверью. Они заметили его ещё на входе, и молодым людям стало интересно, что же там скрывается.    К сожалению, внутри они обнаружили одного из команды Криса – флегматичного и спокойного парня по имени МинСок.    Тот уже снимал жутковатый зимний сад и даже не обернулся, когда они, поспешно извинившись, направились назад. – Что будем делать? – спросил БэкХён, отходя прочь и с досадой пиная кусок фанеры.    ЧанЁль потёр подбородок. – Я думаю, нужно просто подождать, – вымолвил он. – Рано или поздно он оттуда выйдет... – Может, пока займёмся другими комнатами? – будущий философ обиженно прищурился на дверь в сад. – Этот МинСок чисто из вредности зависнет там на два часа, а время-то идёт! – Просто это помещение очень живописно, – упорствовал его рослый приятель. – Мне бы хотелось сделать там хотя бы пару кадров. – Хорошо, – БэкХён выставил ладони вперед. – Предлагаю компромисс: давай подождем его, а пока, чтобы не терять время попусту, поснимаем прямо здесь.    ЧанЁль осмотрелся.    Холл был пустым, но от этого не менее пугающим: порушенные конструкции, местами выкрошенные стены, кучки камушков и строительного мусора, непонятно откуда взявшегося здесь...    Это и вправду казалось пугающим. – Ладно, – высокий молодой человек махнул рукой. – Давай начнем.    Друзья синхронно включили камеры и начали сосредоточенно запечатлевать всё, что их окружало.    БэкХён приблизил испещрённую трещинами колонну и отшатнулся, когда перед объективом пробежал паук. – Черт побери! – юноша резко выдохнул и продолжил съёмки. – Зато накопим материала для страшных историй на Хэллоуин. – И не говори, – хихикнул ЧанЁль, тщательно фотографируя покрытый вековой пылью пол. – Гостиница заброшена только сорок лет, а вид у всего этого такой, будто нога человека на ступала сюда как минимум век.    Его собеседник, улыбнувшись, собирался что-то ответить, но не успел: его отвлёк шум, доносившийся из зимнего сада.    БэкХён подошел ближе и прислушался. Звук был такой, словно по полу тащили что-то тяжелое.    А через минуту двустворчатая дверь распахнулась, и через порог перевалился бледный, как смерть, МинСок. – Эй, ты чего? – философ присел на корточки и коснулся покрытого испариной лба Сиумина. – Боже, ЧанЁль, смотри-ка: ему, кажется, плохо! – Что такое? – высокий юноша в один миг оказался рядом. – Обморок? – Понятия не имею, – БэкХён выпрямился и нервно стиснул пальцы. – Что будем делать?    ЧанЁль нахмурился. – Позовём СеХуна? – предложил он. – Я быстро сбегаю, а ты пока подежурь с ним.    И высокий молодой человек быстро побежал к лестнице.    Его друг, проводив гонца тревожным взглядом, опустился на колени и дотронулся до лба МинСока, пытаясь рукавом стереть испарину. – Сейчас тебе приведут парня, который хочет быть патологоанатомом, – успокаивающе прошептал юноша. – Надеюсь, он тебе поможет... Боже, что я говорю?! Всё будет в порядке, не волнуйся...    Едва различимый звук, похожий на шипение, привлёк внимание БэкХёна, и последний, подняв голову, посмотрел в сторону зимнего сада.    Шум явно исходил оттуда, но что могло его производить? Внутри был только МинСок, который сейчас лежал тут, на полу, и явно не мог быть причиной тому.    Тогда что это?    Студент привстал и, сделав полшага вперед, вгляделся повнимательнее.    Между сухими ростками металась какая-то тень.    БэкХён ахнул, прижав ладонь ко рту. Он подался назад и, ухватив МинСока под мышками, быстро отволок его прочь. Подскочив к двери, молодой человек мгновенно захлопнул её и, прислонившись к створкам спиной, сполз на пол.    Что это было?    Вряд ли змея – тень была слишком большой. Да и на какое-либо другое животное мало походило.    Тогда...    Может, какие-нибудь вредные испарения?    А почему бы и нет? Отель стоял пустым добрых сорок лет, и одному богу известно, какие именно растения тут разводили. Кроме того, внутрь мог забраться какой-нибудь зверь, которому потом не удалось выйти; он погиб, и процесс разложения пошел.    Да и вообще, так ли важно, откуда доносилось то шипение, что именно его производило?    Услышав торопливые шаги по ступеням, БэкХён поднял голову и с облегчением вздохнул: ЧанЁль и СеХун уже спешили вниз.