"Вязы"

       ЧунМён поморщился, осмотревшись: идея, которой он загорелся всего лишь пару месяцев назад, теперь не казалась ему такой привлекательной.    По непонятной причине триста двадцать пятый номер выглядел так, будто по нему пронесся торнадо: мебель перевернута, обои сорваны со стен, окна разбиты, карнизы повалены...    Что тут произошло?    Оставалось только догадываться.    Глава команды был шокирован внешним видом комнаты, но вот его товарищ воспринял всё куда спокойнее. С легкой завистью ЧунМён наблюдал за спокойным и уравновешенным ЧонИном, который, казалось, не находил ничего из ряда вон выходящего в этой спальне.    Насвистывая под нос какой-то легкий мотив, смуглый молодой человек, задорно подмигнув товарищу, направился в сторону ванной.    А лидер их небольшого, но дружного коллектива остался в этом хаосе один, совершенно не понимая, что нужно делать.    Ничего интересного для съёмок в триста двадцать пятом номере не имелось, особенно если учесть тематику их будущего фильма. Конечно, можно смастерить сюжет об ужасе и запустении, приплетая и возможное землетрясение, но подобный замысел казался юноше каким-то... дешёвым.    ЧунМён хотел всё сделать по правилам, пусть существование привидений и представлялось ему вещью, мягко говоря, несколько фантастичной.    Со вздохом юноша включил камеру и начал снимать, сопроводив свои действия скупым комментарием: «Триста двадцать пятый».    Трещины в полу; разломанный стул, словно истерзанный какой-то жестокой рукой; внушительная вмятина в стене...    Что же здесь произошло? Почему пострадала именно эта комната, в то время как коридор остался целым?    Не могло же землетрясение быть таким локальным?.. – Всё в этом месте словно проклято, – проворчал себе под нос молодой человек, неохотно снимая рваные обои.    Конечно, объяснить всё можно было оползнем: в гористой местности они не редкость. Фундамент мог просесть, способствуя разрушению дома.    Или его части.    Но всё же что-то в этом номере было странным, необычным. Сама атмосфера отдавала тревогой, ужасом, ощущением потерянности во времени и пространстве...    ЧунМён неохотно приблизил щепки, оставшиеся, по-видимому, от ночного столика. Остатки полировки ещё были различимы, хотя и с трудом. Наверное, лет через десять всё это полностью уйдёт в небытие, учитывая бешеную скорость, с которой всё в "Вязах" обращалось в прах.    А ведь всего каких то полвека назад в этих комнатах кипела жизнь...    Юноша вздохнул и начал снимать окно, стекло которого было покрыто трещинами, словно паутиной.    Шаги где-то позади заставили студента вздрогнуть, и он порывисто обернулся, инстинктивно опустив камеру.    Но сзади была лишь дверь, ведущая в темный коридор. – Кто здесь? – неуверенно произнес молодой человек, стискивая камеру в похолодевших пальцах.    Но ответа не последовало.    Таинственные шаги стихли так же внезапно, как и зазвучали, оставив случайного свидетеля в полном недоумении, к которому примешивалась немалая доля страха.    За окнами уже начинало темнеть; солнце неумолимо стремилось к закату, окрашивая всё вокруг оранжеватыми бликами. Свет уже не казался таким ярким, и оттого обстановка приобретала ещё более явственный мистический флер.    ЧунМён, прищурившись, вгляделся во тьму коридора и, не увидев ничего, в недоумении закусил нижнюю губу. Он осознавал, что на этаже находятся, помимо его подопечных, ещё и ребята Криса, но сомневался, что это прошел кто-то из них.    Шаги были тяжелыми, приволакивающими – типичная походка человека, уставшего от самой жизни. Судя по эху, разносившемуся довольно далеко, обувь была снабжена металлическими набойками.    Насколько студент знал, ни у кого таких сапог не имелось.    Все студенты ходили легко и быстро...    Тогда кто это мог быть?..    Юноша нахмурился, и вдруг внезапная догадка пронзила его сознание: не Крис ли это решил пошутить?    Может ли быть такое, что высокому китайцу настолько нужна победа, что он не собирается останавливаться ни перед чем, даже намерен использовать постыдную тактику запугивания?..    Что ж, если так, то пусть запасётся чем-нибудь посущественнее, чем скрип старых сапог.    ЧунМён фыркнул и, снова взявшись за камеру, демонстративно отвернулся от двери.    Он твёрдо решил продолжить съёмки, больше не обращая внимания на эту дешевую пантомиму.    А ведь ЧунМён всегда уважал Криса, считая того сильным и благородным человеком...    Увы, нет в мире ничего горче разочарования. ***    Ванная представляла собой жалкое зрелище, что, собственно говоря, было закономерно: эта комната простояла брошенной сорок лет. Конечно, здесь присутствовали и влажность, и плесень, и отвратительный запах сырости, но все эти крайне неприятные детали можно и потерпеть, особенно ради высшей цели.    ЧонИн ловко удерживал в руках и фонарик, и камеру, спокойно и безжалостно фиксируя жутковатую картину постепенного разрушения.    Юноша абсолютно не переживал по поводу поруганной красоты; он считал, что прекрасное, особенно если оно рукотворно, должно быть сохранено, покуда имеется такая возможность. В случае, когда это невыполнимо, вся прелесть быстро улетучивалась, оставляя после себя лишь собственные бесславные руины.    Студент направил объектив на правую стену и охнул от изумления: плиты были испещрены малопонятными письменами, нанесёнными чем-то бурым.    Молодой человек с любопытством подошел ближе. Его совершенно не пугала эта ужасная картина; напротив, всё представлялось ему столь гротескным, что вызывало лишь снисходительную улыбку.    Скорее всего, те искатели приключений, что бродили тут ещё до них, и сделали это для придания пущего эффекта своим видеоматериалам.    Что ж, почему бы и не воспользоваться столь любезным жестом их предшественников?..    ЧонИн приблизил один из символов, напоминавший арабскую вязь, и невольно улыбнулся: те ребята явно немало сил потратили на то, чтобы эта бурая краска напоминала настоящую засохшую кровь! Им даже удалось сперва одурачить его, но, правда, ненадолго.    Письмена кровью по кафельным плиткам? Да ладно, на дворе двадцать первый век! Даже школьники уже не купятся на подобный дешевый трюк.    Студент сделал шаг вперед и, не выпуская камеры из рук, покачал головой: было в этих дьявольских символах что-то мистическое, таинственное, манящее...    Взяв фонарик в зубы, он, словно находясь в прострации, протянул руку и коснулся одного из коричневатых значков...    Неизвестно, чего именно ожидал юноша, но того определено не произошло. Прошло полминуты, и ЧонИн, сбросив оцепенение, перехватил свой единственный источник света левой рукой и огляделся.    Он и сам не мог объяснить своего странного поведения. Видимо, "Вязы", с их жуткой атмосферой, и вправду влияли на сознание даже самых отъявленных скептиков...    Но ничего: это всего лишь на три дня.    Потом они сами будут вспоминать этот проект как интересное приключение, пусть и чуточку мрачное.    Поскорее бы...    Молодой человек рассеянно направил объектив на потолок, высвечивая фонариком темные подтёки и плесень.    Что ж, наверное, достаточно.    Тряхнув головой, ЧонИн прервал запись и, выключив фонарик, спокойно вышел в номер. ***    Лишь столкнувшись с неопределенностью в её крайнем проявлении, люди начинают понимать, как же прекрасна конкретика.    С абстрактными категориями сложно иметь дело: они непредсказуемы, как оперные дивы, и сложно поддаются осознанию.    Именно об этом и думал КёнСу, хмуро снимая ванную, примыкавшую к триста двадцать первому номеру.    ЧунМён дал ему крайне нечеткие инструкции, просто обронив: "Ребята, снимите номер и постарайтесь, чтобы он выглядел поужаснее!". Тогда КёнСу лишь кивнул, решив, что позже их глава разъяснит все спорные моменты, но не тут-то было: вся их команда прошла по узкому коридору, в котором почему-то стоял запах, похожий на прелую листву, и распределилась по комнатам.    И всё: никаких прямых указаний; в распоряжении молодого человека имелась лишь эта расплывчатая формулировка.    Студент, высветив фонариком раковину, поморщился и приблизил её, старательно отгоняя от себя крамольную мысль о том, что Крис в этом отношении не такой.    Мягкий и интеллигентный ЧунМён стал их лидером как-то постепенно, и тогда это казалось вполне естественным. Он умел разруливать сложные ситуации, мастерски сохраняя мир и спокойствие в их коллективе. Он давал достаточное количество свободы, взяв себе за правило никого ни к чему не принуждать.    Однако у этой сверкающей медали имелась и обратная сторона: предводителю требовалось довольно много времени на принятие любого решения; он никогда не действовал молниеносно. В экстренные моменты в их друге просыпалась неуверенность в себе и своих силах, и это сильно тянуло его назад.    Но порой некоторые ситуации требовали куда более решительных действий.    В отличие от ЧунМёна, Крис не отличался особой чуткостью, полагая, что в жизни превыше всего ценятся сила и выносливость – как физические, так и моральные. Он не обладал талантом выслушивать тех, кому необходимо было выговориться, но зато никогда не пасовал перед внезапно возникшими трудностями и преградами, не впадал в панику в непривычных условиях или патовых ситуациях.    И, разумеется, это высокий и представительный иностранец старался давать как можно более четкие инструкции, предоставляя минимум свободы, но четкое осознание того, что именно требуется от всех членов команды в каждый момент.    КёнСу вздохнул, подходя ближе к туалетному бачку и, с отвращением обведя лучиком света коричневатые потёки на нём, всё же запечатлел эту неприглядную картину на камеру.    Юноше вовсе не импонировал Крис. Напротив, рослый китаец казался ему чересчур категоричным и черствоватым, но вот инструкции давал прекрасные. Никакой самостоятельности, зато исключительно конкретика.    Вот если бы иностранец несколько поумерил свою гордость и принял приглашение работать совместно...    Но это было невозможно, так что приходилось самому формулировать себе задачи.    И, к сожалению, главной из них была безжалостная съёмка этого пришедшего в полное запустение санузла. – Ну и мерзость, – выдал сквозь зубы КёнСу, стараясь одновременно и не смотреть на отвратительное зрелище, и запечатлеть его на карте памяти устройства.    Всё здесь выглядело предельно ужасно, и оттого юноша чувствовал себя героем фильма ужасов, столь обожаемых СеХуном.    Мысли о товарище немного помогли отвлечься от кошмара, что окружал молодого человека сейчас, и он, расслабившись, едва слышно прошептал: "Всё это только на три дня".    Да, можно потерпеть...    КёнСу шумно вздохнул и направился было к двери, но на полпути застыл и, резко обернувшись, начал хаотично шарить лучом фонарика по помещению.    Этой неожиданной панике имелась вполне объективная причина: в ванной студент был не один.    Тот, второй, ничем не выдавал своего присутствия, кроме, разве что, дыхания.    Определить местонахождение этого невидимого создания не представлялось возможным: кругляшек света никак не мог выхватить его из вязких объятий тьмы.    Юноша сглотнул слюну, почувствовав, как его, несмотря на теплую куртку, начала бить крупная дрожь.    Пятясь спиной вперед, он сделал пару неверных шагов и, почувствовав спиной ручку двери, с трудом сдержал восклицание облегчения. Не переставая водить фонариком из стороны в сторону, юноша, оставив камеру висеть на шейном ремешке, на ощупь открыл дверь и вылетел из ванной.    Громко захлопнув панель и прислонившись к ней, молодой человек без сил сполз на пол. – Рановато ты принялся отдыхать, друг, – бросил БэкХён, снимая крупным планом испуганное лицо однокашника. – Только не говори мне, что тебе встретился призрак Белой Дамы! – Тут нет такого, – с трудом ответил КёнСу, отдышавшись. – Я не слышал об этом... – Ерунда, – решительно отрезал его приятель, приближая правый глаз юноши. – В каждом уважающем себя жутком замке просто обязан быть призрак Белой Дамы. Значит, и здесь есть; нужно просто повнимательнее искать.    Тон БэкХёна был бодрым, живым, каким-то магическим: под влиянием его вся хандра мигом отступила.    КёнСу улыбнулся и медленно поднялся с пола. Теперь, рядом с другом, который, не переставая, шутил, все пережитые страхи казались ему смешными и глупыми.    Кто был с ним в ванной, стоявшей без дела более сорока лет? Ну что за чушь! Скорее всего, просто крыса пробежала. Или воздух гулял по проржавевшим от времени трубам...    И тут уж точно не было никакой Белой Дамы, ведь всё это – выдумки романистов.    Конечно, они состряпают красивый мистический фильм, но он будет соткан из чистой лжи, приправленной совпадениями.