Well you ain't the luckiest girl I know And you won't get luckier the way you're going Your horseshoe's rusty and your mirror's cracked You walk under ladders then you walk right back
The Who – Run Run Run
Ночные смены в работе патрульного сложно было назвать веселыми, особенно если ты живешь в Готэме. Когда ты дежуришь в ночь, тебя непременно ждет серия ограблений, возможно глупых, возможно тихих и продуманных, уличные разборки между местной шпаной, парочка самоубийств, и в два раза больше убийств, клоуны, разгуливающие по улицам в чем мать родила и наркодиллеры, попавшиеся на собственном желании разбогатеть. Несмотря на относительно небольшой опыт работы в полиции, Беверли успела столкнуться со всеми представителями так называемой флоры и фауны. Иногда это даже развлекало, но чаще вводило в депрессию и заставляло тянуться за очередной сигаретой. За час до рабочей смены Беверли перебирала вещи в своем шкафу и не ждала гостей. Сегодня был ее 24 день рождения, и по привычке она отвлекалась от этой мысли, занимая руки всякой ерундой. Вот сегодня, например, развешивала вещи по цветам, хотя в шкафу и без этого царил порядок. Предплечье, на которое она налепила антиникотиновый пластырь, нестерпимо зудело. Бев знала, что это что-то из разряда психологии. Самовнушение, или вроде того, потому что глаза постоянно обращались к столу, на котором как напоминание о вредной привычке лежала пустая пачка сигарет. Повесив на вешалку последнюю футболку, Беверли устало выдохнула и опустилась на пол. Улыбка расползлась по ее лицу, самодовольная и приятная. Сейчас она чувствовала себя живее всех живых, несмотря на то, что присела впервые за день. Настроение не портил даже тот факт, что сегодня на работе ей напомнят о ее дне рождения. Эти копы свои традиции не нарушают, а уж тем более тогда, когда есть возможность лишний раз выпить чего-то покрепче. Улыбка продержалась на лице Бев ровно до того момента, пока в дверь не позвонили. «Лучше б это были свидетели Иеговы», подумала она и, поднявшись на ноги, двинулась к двери. Эти ребята, конечно, не самые лучшие собеседники, но перед ними по крайней мере не стыдно захлопнуть дверь. Прислушавшись к наступившей тишине, Беверли посмотрела в дверной глазок и злобно выругалась. Прикинуться, что ее нет дома? Глупо, потому что в окнах горит свет, и ее поздний гость заметил это с вероятностью в тысячу процентов. Выпроводить как можно скорей, сославшись на то, что ей нужно ехать на работу? Неплохо, может сработать. Поддавшись последней мысли, Беверли открыла дверь и, не говоря ни слова своему гостю, прошла в квартиру. – Я думал, ты не откроешь, – произнес ее отец. Тот самый человек, которого она хотела видеть в этот день в последнюю очередь. Хотя, пожалуй, не только в этот день, но и в этой жизни. – У меня были такие мысли. Жаль, что ты не можешь забыть про мой день рождения, – прямо ответила Бев и развернулась, скрестив руки на груди. – Жаль, что ты никак не поймешь, что я тебе не враг, и единственное, что хочу – это чтобы ты была счастлива. – Может быть, это и звучало бы искренне, если б эти слова говорил кто-то другой, кроме тебя. И ты знаешь, что я не люблю дни рождения, но с завидным упорством продолжаешь меня зачем-то поздравлять. Ее отец не стал отвечать на тираду Бренер. Вместо этого он протянул дочери небольшую коробку, завернутую в ярко-красную праздничную упаковку. Что именно там лежало, Беверли знать не хотела. Отец не знал толк в подарках, и всегда дарил что-то материальное, не имеющее ничего общего с интересами того человека, которому предназначался подарок. Впрочем, это и не удивительно, так как сам он покупал подарки крайне редко. Чаще за него это делали его подчиненные, а он позже вручал презент с таким видом, будто потратил на поиски этой драгоценной вещи чуть ли не всю свою жизнь. – Не стоило тратиться, – ответила Беверли и взяла в руки коробку. На вес она показалась нетяжелой, вероятно, внутри лежало какое-нибудь украшение – очередной признак того, что отец совсем не знает свою дочь. Бев не носила никаких украшений в принципе, и за 24 года так и не смогла объяснить своему отцу, что этот факт нисколько не изменился. – На этот раз я не тратился. И прежде чем уйти, хотел спросить у тебя, не хочешь ли ты завтра пообедать или поужинать вместе? – Завтра я буду спать после ночной смены. Весь день. Так что нет, не думаю, что это удачная затея. – Тогда в другой раз, – договорил ее отец и, натянув на голову шляпу, двинулся к выходу. Он догадывался, что другого раза не будет. С тех самых пор как их семья разрушилась, не было ни одного дня, который они весело проводили друг с другом. Были лишь дежурные беседы в присутствии ее ныне умершей тетки или короткие разговоры в те моменты, когда он довозил ее до школы. – И не в другой раз. Я в полиции работаю, а ты преступник. Конфликт интересов налицо, не находишь? Ее отец застыл на секунду, а затем развернулся и, наклонив голову, задумчиво уставился на Бев. Никто, пожалуй, не позволял себе говорить с ним в таком тоне. Никто, кроме Беверли, разумеется, которую спасал только один единственный факт – она его дочь. К сожалению, она не до конца осознавала это и продолжала вести себя так, будто ей дозволено все на свете. – Знаешь от чего я никогда не смогу уберечь тебя? От самой себя. – Не притворяйся, что тебе не плевать, – договорив, Бев почувствовала, что глаза начало жечь. Они оба были друг у друга единственными близкими людьми, но этим отношениям никогда не наладиться. Как бы он ни пытался, внутри она чувствовала лишь злость. Детские обиды, какими бы они ни были, не проходят никогда. Углы сглаживаются, но шероховатости остаются. – С днем рождения, Беверли, – произнес ее отец и на этот раз все-таки покинул квартиру.***
Каждый раз, закрывая глаза, Бев вспоминала, как считала лестницы, ведущие в дом, как неприятно скрипнула входная дверь, как тревожно залаял соседский пес. Она помнила тишину, которая воцарилась вокруг, когда входная дверь закрылась. Ноги сами понесли ее на второй этаж, и уже через мгновение она бежала обратно, не веря своим глазам. Ее мать была там, в своей комнате, сидела на полу в луже собственной крови, а рядом лежало маленькое лезвие. Она смутно помнила, что произошло дальше. Бесконечные расспросы окруживших ее копов, чужая кофта на детских плечах, морда соседской собаки на ее коленях и вой полицейской сирены. Изнутри ей было холодно, и от этого по телу бежала дрожь, несмотря на то, что это был теплый июльский день. Ее отец так и не приехал тогда, и причины его поступка ей не известны по сей день. Впрочем, Бев все-таки сделала для себя не самые приятные выводы, и жила с этим всю свою жизнь. Для того чтобы избавиться от назойливых и болезненных воспоминаний, Беверли выкинула подарок в мусорную корзину и помчалась на работу. Это было ее единственной отдушиной, единственным местом, где она могла не сомневаться – все теперь в прошлом.***
В участке Беверли встретили праздничной песней и небольшим, но аппетитно выглядящим тортом. К поздравлениям, как это ни странно, присоединился даже их босс, лейтенант Буллок, который обычно сторонился общения с обычными офицерами и выходил с ними на контакт исключительно по первой рабочей необходимости. Но сегодня его по-особому игривое настроение победило, и он даже объявил для ночной смены выходной, предложив пойти в ближайший бар. Часть офицеров поддержала его идею, а Райли, подойдя поближе к Бренер, пошутил по поводу ирландских корней Буллока, заставив девушку впервые за день искренне посмеяться. Буквально через полчаса они разделались с тортом и добрались до ближайшего бара. Ответственным за заказ алкоголя сам себя назначил Буллок и поэтому, как только большая компания переступила порог заведения, лейтенант помчался к барной стойке, радостно приветствуя по пути тех, кого уже знал. Остальные же поспешили занять самый большой из столов, который только здесь был. Громкая музыка не мешала беседовать, и поэтому офицеры в первую очередь припомнили о том, как «Готэм Найтс» два дня назад феерично проиграли на своем поле и в последней четверти команде «Нью-Йорк Джетс». Они негодовали ровно пять минут и замолчали только тогда, когда на горизонте в сопровождении недовольной официантки появился Буллок. – Ну что, господа, ваш Санта принес вам небольшие подарочки, – радостно пропел лейтенант и плюхнулся на диван рядом с одним из офицеров, наблюдая за тем, как официантка расставляет бутылки недорогого виски и прозрачные бокалы. – Чертовски люблю праздники. – Вы смотрели прошлый матч «Готэм Найтс», лейтенант? – спросил один из офицеров, и Беверли тут же закатила глаза. Неужели эту тему недостаточно обсудили, хотела спросить она. Но не вмешивалась из чистого чувства такта, которое, вообще-то, иногда ей отказывало. – Лучше бы не смотрел, – усмехнулся Буллок и потянулся за уже открытой официанткой бутылкой виски. Разливая каждому по полному бокалу, он говорил что-то по поводу матча. Что именно, Бев не слушала, в отличие от остальных коллег. Футбол ей категорически не нравился, и строить из себя знатока девушка не планировала, даже несмотря на то, что знала все правила и команды, играющие в лиге. Темы для разговоров в компании менялись сразу после того, как на дне бокалов не оставалось ни капли виски. В тот момент, когда Беверли начала смаковать четвертый по счету бокал с виски, офицеры неожиданно заговорили о бэт-семейке. Притихшая до этого Бренер, решив поддержать тему, заговорила заплетающимся языком. – Они не смогут справиться с преступностью. Никто не сможет, потому что это утопия. А мы в Готэме как-никак. – Ага, невозможно убить убийцу так, чтобы число убийц уменьшилось, – не к месту вступился офицер Бофорт. – Убей двух или трех убийц, в чем проблема? Бофорт, у тебя сложности с математикой, логикой и причинно-следственными связями, – сказал Райли, и после этого вся компания засмеялась, заглушая музыку, которая играла в баре. Беверли не расслышала того, что сказал ее напарник, однако почему-то рассмеялась. Это все алкоголь, подумала она и налила себе добавки. Завтра ее замучает чувство совести и тошноты. Но кто думает о том, что будет завтра в те моменты, когда голову обволакивает плотная дымка, а перед глазами не плывут картинки из прошлого? Осмотревшись вокруг, Бев заметила в другом конце бара мужчину, который в одиночестве сидел за столом и подозрительно долго пялился на нее. Она сощурилась и попыталась разглядеть его лицо, а когда поняла, что этот мужчина кажется ей знакомым, не на шутку испугалась. Внутри от накатившего страха все сжалось, а в области солнечного сплетения неприятно заныло. Наплевав на чувство тревоги, Бев встала из-за стола и уже было собралась подойти к тому незнакомцу, но ее остановил Райли. – Ты куда? Вопрос поставил ее в тупик. Она оглянулась через плечо, чтобы еще раз посмотреть на этого мужчину, но никого в том конце бара уже не было. Может быть, он ушел. А может быть, он ей просто привиделся. Простая игра воображения и разыгравшаяся из-за разговора с отцом мания преследования. – Хочу потанцевать, – ответила она. Затем продолжила, – Ты идешь? Райли неловко улыбнулся, понимая, что совсем не умеет танцевать, но все-таки поднялся вслед за ней из-за стола и отправился на танцпол. Группа The Who, которая в этот момент доносилась из всех колонок, советовала бежать. Причем довольно настойчиво. Бев воспринимала это как совет, но уходить не торопилась, предпочитая остаться и танцевать, утопая в сигаретном дыму, который застилал бар и наслаждаясь бодреньким роком. Сквозь дымку она видела, что Райли улыбается, и понимала, что они оба чертовски пьяны. Это чувство ей нравилось. На секунду отвлекало от всего происходящего. Прикрыв глаза, Бев подняла руки в воздух и начала подпевать песне, доносящейся из колонок. Показалось, будто никого вокруг нет – только она и бесконечно пьянящая готэмская ночь. В тот момент Райли как раз оказался немного ближе, чем ей хотелось, и поняла она это не сразу, а только тогда, когда его рука соскользнула на ее талию. Теплое ощущение ее отрезвило, резко и довольно неприятно. Она остановилась и, оттолкнув от себя напарника, побежала на выход. Остановившись под светящейся вывеской бара и спрятав руки в задние карманы своих джинсов, Бев думала, куда же ей пойти. Изнутри ее трясло, и она не совсем понимала, от чего именно. То ли от того, что на улице похолодало, то ли от общего настроения вечера. Отгоняя от своего затуманенного разума алкоголь, она делала над собой усилие и вспоминала, откуда добраться до дома будет проще, но услышав позади себя знакомый голос, сорвалась с места и побежала за угол здания. «Только не нужно меня преследовать», подумала Бренер и прибавила шагу. Через пару минут она решила, что оторвалась от назойливой компании, и как раз тогда до нее дошло, что ее дом находится не в том направлении. Однако развернуться это ее не заставило по одной простой причине – Райли будет ждать, чтобы извиниться или обсудить произошедшее. А что может быть хуже пьяных выяснений отношений, особенно тогда, когда между вами этих самых отношений не было, нет и быть не может? Людей вокруг, худых, изможденных, кровожадных и безразличных, вокруг становилось все больше и больше. Бев это не нравилось, несмотря на то, что в кармане ее кожаной куртки лежал полицейский значок. Как назло, табельное оружие осталось на работе, а полицейским значком можно разве что помахать перед лицом преступников. Но он ведь не подействует на преступников как святая вода на вампиров? Так что толку в этом крайне мало. Вспоминая статистику гибели офицеров полиции в Готэме, Беверли заметила на другой стороне улицы забегаловку. Оттуда можно вызвать такси, подумала она, и практически сразу сорвалась с места, ощущая, как стук сердца отдается прямо в горле. Это был непростительный миг трусости, однако ликующий инстинкт самосохранения ее оправдывал. Странно только, что он все еще работает, учитывая, сколько она сегодня выпила. Спокойствие вернулось к девушке только тогда, когда она переступила порог забегаловки. Здесь было куда тише, чем в том баре, в котором они отдыхали с коллегами, и от этого становилось уютней. Иногда нужно переключаться, просто чтобы в один прекрасный миг не перегореть. Разместившись возле барной стойки, Бев заказала виски со льдом и достала из кармана куртки мобильный. Три пропущенных вызова от Райли, даже не удивительно. Других коллег вряд ли сейчас заботит то, что Бренер куда-то подевалась. Собственно, они уже должны были забыть причину сбора в том баре. Тем лучше для нее и для них. – Ваш виски, – произнес хриплым голосом бармен и поставил перед Бев бокал. Девушка выпила его залпом и тут же услышала рядом с собой: – А родители разрешают? Недолго думая, Бев достала из кармана куртки полицейский значок и, продемонстрировав его тому, кто к ней обращался, спросила: – Какие-то проблемы?