Зов прошлого

По правде говоря, Беверли даже не разозлилась, когда Джейсон прикоснулся к ее щеке. Сдержать себя и не улыбнуться стоило ей дорогого. Но защитный механизм включился сам по себе, а вылетевшие следом слова напомнили о ее напарнике, который четыре часа назад говорил о том, что у нее проблемы с доверием. Она и сама знала о них, но ничего поделать с собой не могла и потому оставляла саму себя на растерзание внутренним противоречиям. Сложно вспомнить, когда Беверли позволяла окружавшим ее людям подойти ближе. Ей казалось, что ее раскроют. Ее многолетнее прикрытие, которое она, как и ее отец, берегла сильней всего, могло рухнуть, и это наводило ужас. Райли был единственным человеком, кто это понимал и принимал, периодически выслушивая все то, что она хочет сказать. И сейчас она ловила себя на мысли, что не против хоть немного раскрыться тому человеку, который сидел рядом. Возможно, это из-за выключившегося электричества. Наступившая темнота и позднее время суток всегда наталкивают на откровения. – Извини, – раздался голос Джейсона, который уговорил самого себя не смеяться над тем, что только что услышал от девушки. – Видишь, извиняться не так уж и сложно. – О, так ты ждешь извинений за утро? Я же говорила, мне совсем не жаль. – Уже не жду. Просто стараюсь подавать хороший пример, – парень отыскал на столе свой стакан кофе и, сняв крышку, сделал небольшой глоток. На самом деле он никогда не считал себя хоть сколько-нибудь хорошим примером. Скорее наоборот, полагал, что в словаре под фразой «как не надо делать» должна висеть его фотография. – Почему полиция? В Готэме это самая ненавидимая прослойка общества. – Не знаю, мне просто хочется хоть немного это изменить. Я не говорю о том, чтобы прямо сейчас искоренить преступность, но если я там, значит на одного продажного полицейского в Готэме меньше. – Звучит идеалистически. И я так надеялся, что ты процитируешь Ирвина Уэлша. – Нет, но я знаю полицейских, которые бы ответили тебе именно так, как ты хочешь. И это вовсе не идеализм. Искоренить преступность, конечно, невозможно, но почему бы хотя бы не попытаться навести порядок? – И в какой момент своей жизни ты решила, что хочешь отправлять преступников за решетку? – поинтересовался Тодд, придя к выводу, что верит девушке. Но это не сочеталось с тем, что он нарисовал в своей голове. Кроме того, в эту историю совсем не вписывался ее отец. Или он, сам того не желая, подтолкнул ее к этому решению? – Я не думаю, что тебе хочется это знать. – Я спрашиваю вовсе не из вежливости. Я вообще мало что делаю из вежливости. – Ладно, скажу так, очень давно. В детстве все мои знакомые девочки играли с куклами, а я просила отца покупать игрушечные пистолеты. Он считал это странным, но исполнял мои детские прихоти. Потом был тот старый сериал про говорящую машину. Кажется, «Рыцарь дорог». Я обожала Дэвида Хассельхоффа и с интересом наблюдала за его приключениями. Думала, что однажды вырасту и буду бороться с преступниками, как и его герой. Все вышло примерно так, как я хотела. Только у меня нет говорящей машины, – отшутилась Беверли в надежде на то, что ее ложь прозвучала убедительно. На самом деле для нее все обстояло совсем не так. Она не солгала в том, что эта идея родом из детства. Но толчком для такого выбора послужило ее восьмое Рождество, закончившееся грандиозной перестрелкой в гостиной их старого дома, в котором они с семьей проводили все свои выходные. Она до сих пор помнила, как услышала первый выстрел, после которого перепуганная мать в ночном пеньюаре и наспех накинутом халате вбежала к ней в комнату, подняла на ноги и сказала, что им нужно срочно уехать. Беверли не понимала, что происходит, но знала, что они в опасности. Захватив с собой куртки, они вдвоем осторожно спустились вниз и, когда их перехватил друг отца, поспешили к машине. Весь первый этаж был залит кровью, а из гостиной торчали чьи-то ноги. Должно быть, это был один из тех, кто на них напал. По сей день она уверена, что это был не один человек. Пока они шли к машине, Бев то и дело спрашивала, где отец. Но мама не отвечала, а затем сорвалась и приказала подождать ее в машине, пообещав, что скоро вернется. Это было нескрываемое чувство тревоги, которое срочно нужно было развеять. Она так боялась за своего мужа, и, кажется, это было то самое разрушительное чувство, из-за которого ей хватило смелости спустя два года покончить с собой. Сидя на заднем сиденье машины, Беверли не переставала задавать вопросы другу отца. Что случилось, поедет ли с ними папа, вернется ли мама, откуда в доме так много крови, кто лежал в их гостиной? Ни на один свой вопрос она тогда так и не получила ответов. Да и позже, по сути, это не изменилось. Мать вернулась, но ничего не объяснила. Едва сдерживая слезы, она стерла следы крови с рук, посмотрела на дочь и пообещала, что все будет хорошо. Затем сделала тот примирительный жест, который стал их семейной привычкой – положила свою руку ладонью вверх на автомобильное сиденье. Беверли не поверила ей, но все же вложила свою ладонь в ее руку и решила для себя, что не хочет, чтобы кто-то еще пострадал. – Игрушечные пистолеты и Дэвид Хассельхофф? Серьезно? Я ожидал более увлекательной истории. – Можешь не верить, но так и обстояли дела. Понятия не имею, что тебя заинтриговало. Расскажи свою более увлекательную историю. – Ну, я раньше тоже был идеалистом. Верил в добро, хотел прыгнуть выше головы и стать таким, каким меня хотели видеть. Теперь понимаю, что не может быть ничего лучше, чем оставаться самим собой. – И для кого же ты хотел стать лучше? – поинтересовалась Бев и взглянула на Джейсона. В квартире все еще было темно, но она ощущала его задумчивость, а в голове то и дело маячила мысль, что ей нравится слышать его приглушенный голос. – Приемный отец, – признался Джейсон. Затем на полминуты замолчал, глядя вперед себя и думая о том, как бы не проболтаться. Нет, он не имеет права раскрывать все. Но может раскрыть ту частичку правды, которая едва ли натолкнет ее на мысли о Красном Колпаке. – Я пытался украсть покрышки с его машины, и он меня поймал. А потом взял меня под опеку, помог получить образование и научил тому, что знал сам. – Теперь вы с ним не общаетесь? Что случилось? – Наши взгляды на жизнь во многом не совпадают. Я не оправдал его ожиданий, а он – моих, но это, наверное, нормально. Жизнь как она есть, полная разочарований и неоправданных ожиданий, – когда Джейсон договорил, Беверли положила свою голову на его плечо и прикрыла глаза. Ей хотелось, чтобы он рассказал побольше, но тот внезапно замолк, потеряв нить повествования. Пару минут назад она грозилась сломать ему руку за то, что он прикоснулся к ней, а сейчас сама пыталась быть чуть ближе. В этом было что-то странное, но ни в коем случае не отталкивающее. Скорее наоборот. – Следуя твоей логике, сейчас я должен сказать, что оторву тебе голову, если ты еще раз так сделаешь, – усмехнулся он, ожидая услышать подколку в ответ, но вместо этого Беверли поцеловала его. Осторожно, будто бы изучая его реакцию. Затем, преодолев внутреннюю неловкость от внезапно нахлынувшего чувства, положила свою ладонь на его щеку и углубила поцелуй. Она редко делала первые шаги, но сегодня ей хотелось именно этого. Не возражал и Джейсон. Воспользовавшись моментом, он крепко взял девушку за талию и сократил между ними расстояние так, чтобы ощущать ее тело. А через секунду в квартире включился свет, и романтический настрой растворился вместе с темнотой. Бев не отстранилась, но прервала поцелуй и положила свою ладонь на его руку, которая все еще сжимала ее талию. – Извини, – тихо сказала она, заглушая стук в голове. «Я зря так сделала», едва не вырвалось из ее уст. Но она промолчала. Потому что понимала, что вовсе не зря. – Я же говорил, что извиняться не так уж и сложно, – в попытке разрядить обстановку Тодд улыбнулся, а затем провел рукой по волосам Беверли, ощущая перемены в ее настроении. Она будто бы забыла о своем естественном желании препираться и стала мягче и покорней. Нет, ей совершенно не за что просить прощения, в отличие от него. Ее тайны не такие жуткие, как его. – Говорят, что дурной пример заразителен. – Мне ли не знать, – Джейсон, глядя в глаза Беверли, пытался сосредоточиться на чем-то одном и не думать о ее губах, но выходило, откровенно говоря, скверно. Она ему нравилась, и этот короткий поцелуй только утвердил его в этих ощущениях. Дело было вовсе не в попытке пойти против пожелания Митчема. Хотя и это сыграло свою роль. Все могло обернуться иначе, смолчи он перед уходом из того бара.

***

Ближе к ночи разговоры о личном переместились в кровать. Бев не хотела, чтобы Джейсон уходил, а потому она предложила ему остаться. Он был неплохим собеседникам, не давал заскучать и иногда даже неплохо шутил, что в ее глазах прибавляло ему плюсов. Выкуривая сигарету за сигаретой, они говорили на отстраненные темы и иногда размышляли о высоком. Беверли чувствовала себя спокойной и, пожалуй, в последний раз это ощущение посещало ее в тот день, когда она при поступлении в академию познакомилась с Райли. Он предложил подвести ее до дома, а она предложила поехать на заброшенный пляж, где они вместе встретили рассвет, слушая в наушниках популярные в то время песни и попивая прохладное пиво. Проговорив почти до четырех утра, Беверли задремала на груди Джейсона. Затем уснул и он, глядя на безмятежное выражение лица спящей девушки и размышляя о том, что в этих их отношениях есть что-то совершенно нетипичное. Это не близость в привычном понимании слова и со всеми ее вытекающими в виде крепких отношений, планов на общее будущее, помолвок и прочего. Но это осознанное желание находиться рядом, наслаждаться тишиной либо говорить о том, что невозможно обсудить с другими людьми. Это ощущение не рассеялось даже утром, когда, почуяв запах еды, Джейсон проснулся в пустой кровати. Пока он спал, Беверли решила приготовить завтрак и, вероятно, сегодня выпроваживать парня без крепкого кофе она не собиралась. Кажется, иногда эта девушка умела быть милой. – Так ты проснулся? – поинтересовалась Бев, когда заметила парня в дверях. Он стоял, облокотившись о дверной косяк, и наблюдал за тем, как девушка переворачивает блины на сковородке. – Нет, я иногда брожу по ночам. И говорю во сне, – улыбнулся он. – Вот только не начинай ерничать, иначе уйдешь голодным. И кстати, к полудню приедет мой отец, так что я буду признательная тебе, если ты уйдешь до его прихода. – О, так ты не хочешь знакомить меня со своим папочкой? Я оскорблен до глубины души, – Джейсон постарался добавить в голос как можно больше иронии, чтобы не звучать так, будто уже знаком с ее отцом и даже больше, пытался убить его меньше суток назад. Впрочем, он бы с интересом понаблюдал за реакцией Митчема, если бы тот застал его за завтраком в квартире Беверли. – Не думай, что ты приведешь его в восторг. И он на тебя вряд ли произведет впечатление. Можно сказать, я тебе жизнь спасаю. «Скорей ему», подумал Тодд. По правде говоря, у него была возможность уйти прямо сейчас. Поставить точку и не доводить отношения до той стадии, когда из них не выйти без потерь. Но он стоял на месте, сам не зная зачем. Наверное, потому что ему это нравилось. Как и надевать маску Красного Колпака и чувствовать, как в спину дышит опасность, а иногда даже смерть. – Разрешишь мне сходить в душ? – спросил Джейсон. Бев молча кивнула и выключила плиту. – Полотенца лежат в шкафу, можешь брать любое. И пожалуйста, не долго. Не хочу, чтобы завтрак остыл, – она попыталась улыбнуться, преодолевая напавшее на нее чувство неловкости. В голове все еще бесновались мысли по поводу вчерашнего поцелуя, и она не была уверена, что не станет повторять его сегодня. Останавливало ее лишь одна мысль – она не готова ввязываться в отношения, только не сейчас. – Хорошо. Когда вернусь, надеюсь услышать от тебя, почему это я не произведу впечатления на твоего отца. Я ведь неотразим, – договорил Джейсон с самоуверенной ухмылкой на лице, а затем скрылся за дверями ванной комнаты. – И очень скромен! – выкрикнула ему вслед Беверли и облокотилась о барную стойку, когда разложила завтрак по тарелкам. Впервые за долгое время, несмотря на недосып, она ощущала себя бодрой. Чувство, что что-то может пойти не так, улетучилось вместе с внутренними инстинктами самосохранения. Она наслаждалась своим хорошим настроением, добрым утром и предстоящим разговором с отцом, не подозревая, что меньше чем через час все покатится к чертям, и ее день будет поделен на до и после. Отыскав последнюю сигарету, Беверли присела возле барной стойки и подтянула к себе переполненную пепельницу. В голове внезапно возникли последние воспоминания о ее тете Лили. Та стояла ровно на этом месте в день, когда они виделись в последний раз, и осуждающе разглядывала племянницу, выкуривавшую сигарету за сигаретой между подготовкой к сдаче экзамена на права. «Мама была бы недовольно», спокойно сказала она тогда. Эта фраза столько раз звучала в их доме, что Бев сбилась со счету, а потому обычно не реагировала, но в тот день просто не смогла не ответить свое злобное «Ну так пусть сама об этом скажет». Разговор на этом закончился, а вечером телефон Беверли оборвал звонок из полиции. Ее просили приехать в участок, чтобы опознать тело ее тети. Воспоминания о том дне обрывались на этом моменте. Единственное, что осталось после – это сидящий рядом с ней отец, крепко сжимавший ее ладонь, и чувство пустоты, периодически скребущееся изнутри. Беверли так зациклилась на этом воспоминании, что не услышала ни телефонного звонка, ни шагов Джейсона, который в приподнятом настроении вернулся из ванной к завтраку. – Планета Земля вызывает, – с улыбкой сказал Джейсон и приблизился к девушке. – Ты все еще с нами? – Что? – спросила она и подняла глаза на парня. – У тебя телефон звонит. – Да, точно, – в попытке скрыть растерянность в голосе она принялась искать свой телефон, а когда нашла, ответила на звонок. На том конце провода отец сообщал, что заедет за ней через 20 минут. Беверли сказала, что будет ждать, и положила трубку. – Ты в порядке? – поинтересовался Тодд и получил в ответ спокойную улыбку. – Ты что, никогда не задумывался? – О чем? – О чем угодно. Я просто задумалась. Это не преступление. И садись уже завтракать, отец уже скоро приедет. – Кстати об отце, – добавил Джейсон и сел за барную стойку напротив Беверли. – Я жду ответа на свой вопрос. Почему ты думаешь, что я не смогу покорить его своей харизмой, например? – Ему неинтересна твой харизма. Он просто такой человек. С настороженностью относится ко всем тем людям, которые возникают в моей жизни. Особенно, когда речь заходит о личной жизни. – Так ведут себя все нормальные отцы, – сказал парень и принялся поливать блинчик малиновым сиропом. – Да. Вот только мой отец не похож на среднестатистического нормального отца. Он пропустил всю сознательную часть моей жизни, и теперь пытается окружить меня такой заботой, которую понимает по-своему. Например, он выведывает все о тех людях, с которыми я общаюсь. Иногда мне даже кажется, что мой дом усеян прослушкой и всевозможными жучками, а за мной по пятам ходят его люди, следящие за тем, чтобы я не попадала в неприятности. – Это больше похоже на паранойю. Могу посоветовать отличного психотерапевта, который вмиг избавит от навязчивых мыслей, – отшутился Джейсон, но заметив серьезное выражение лица Беверли, постарался избавиться от собственной ухмылки. На самом деле он знал, что девушка говорит серьезно. Ее отец действительно наблюдает, и теперь ему самому придется думать о том, как избавиться от мании преследования и как сбросить хвост в виде людей, знающих о нем гораздо больше, чем весь Готэм вместе взятый. – Доедай свой завтрак, Джейсон, – сказала она и сделала пару глотков остывающего кофе. Бев многое бы отдала за то, чтобы слова парня оказались правдой. В Готэме лучше быть вечно оборачивающимся через плечо параноиком, нежели человеком с лазерным прицелом на спине. Но в ее случае паранойя вытекала из реального преследования. Отец наблюдал, пусть и не признавался в этом. Когда завтрак подошел к концу, Беверли проводила Джейсона до двери и на секунду остановившись, спросила: – Почему ты так расспрашиваешь о моем отце? – Разве расспрашиваю? – Да, расспрашиваешь. – Ну, мы ведь пытаемся быть откровенными. – Да, пытаемся. Подумай еще немного. Сейчас ты неубедителен, – договорила Бев и, приподнявшись на носочки, чмокнула парня в губы. – Ты меня раскусила. На самом деле твой отец попросил меня присматривать за тобой и защищать от подстерегающих опасностей. Но в следующий раз я обещаю быть как можно убедительней, – он притянул к себе девушку и повторил поцелуй. Ему казалось, что больше они не увидятся и единственное, куда способны завести эти отношения – это тупик, а ему этого очень не хотелось. Именно поэтому Джейсон прервал поцелуй и посмотрел в глаза Беверли. – Мы еще увидимся? – будто бы прочитав его мысли, спросила она. Колпак изобразил задумчивость и коротко кивнул в знак согласия, не желая разрушать чужие надежды. В этот момент ему показалось, что что-то должно случиться, но не с ним и не прямо сейчас. Списав все это на прощальный мандраж, он отпустил Беверли и дождался, пока она закроет за ним дверь, а затем поспешил на улицу. К тому моменту столбики термометров внезапно поднялись до неприлично высоких для глубокой осени показателей, а на небе засияло солнце. Он подумал, это хороший знак. Затем краем глаза заметил знакомый силуэт в припаркованном на обочине «Мерседесе». То был Роберт Митчем, чье спокойное секунду назад лицо исказила внутренняя злоба. Из машины, впрочем, он не вышел, а потому Джейсон махнул ему в знак приветствия и, спрятав руки в карманах, пошел к себе домой, насвистывая под нос веселую песню.