***
Задыхаясь от тревожного ощущения, Бренер подорвалась с кровати и едва не выдернула из руки капельницу. Это был сон, всего лишь дурной сон. Ее реальность – это больничная койка, напарник Райли, мирно посапывающий в кресле и вероятные последствия от дневной аварии. – Энди, – негромко произнесла она и прикоснулась к руке своего напарника. Тут же ей подумалось о том, что она заработала нехилое сотрясение, раз называет своего напарника по имени. Начиная с полицейской академии и до сегодняшнего дня все называли его по фамилии, причем именно он настаивал на этом. – Я не сплю! – парень подскочил с кресла и уставился на свою напарницу такими глазами, будто только что стал свидетелем воскрешения. – Ох, как же хорошо, что ты пришла в себя. Я ужасно испугался, – облегченно выдохнув, он заключил девушку в объятия и осторожно провел ладонью по волосам. – Эй, я жива, могу даже ущипнуть тебя, чтобы ты поверил, – ответила Бев, когда Райли отпустил ее. – Позовешь доктора? – Да, конечно, – ее напарник еще раз взглянул на девушку, а затем выскочил из палаты, чтобы исполнить просьбу Бренер. Когда двери закрылись за ним, Бев выдернула капельницу из руки и предприняла попытку подняться с кровати. Слабость все еще одолевала ее, но оставаться в больнице она не собиралась. Единственный выходной итак был потрачен впустую, а тут еще эти больничные стены, выкрашенные в навевающий безнадегу белый цвет. Ощутив под ногами прохладный пол, Беверли припомнила отрывки из своего сна. Ее мать давно не снилась ей, а те сны, о которых она помнила, не были такими пугающими. Обо всем этом хотелось бы думать в контексте иррациональной чепухи, но, черт возьми, до чего же все это выглядело реальным. Этот почти неузнаваемый мягкий голос, это цветастое платье, в котором она выглядела словно юная девушка, эти волосы, аккуратно собранные в пучок на затылке – все это не могло быть ненастоящим. Утопая в собственных воспоминаниях, Бев не заметила, как по щекам покатились слезы. Она наконец-то разрешила себе поплакать. А ведь раньше приходилось держать себя в руках и прятать подальше свои слабости. – Мисс Бренер, – послышался позади голос доктора, который вырвал девушку из ее же воспоминаний. Смахнув рукой слезы, она повернулась к врачу и понадеялась на то, что он выдержит паузу, прежде чем отчитать ее за самоуправство. Но он этого не сделал, и включил назидательный тон с порога. – И далеко же вы собрались? – Не думаю, что мой дом далеко от этой больницы, так что нет, не очень, – попробовала съязвить Бренер и поймала на себе недовольный взгляд Райли, который молча стоял позади врача. – Давайте я вам проясню ситуацию. Сегодня вы попали в аварию, заработали сотрясение и расшибли лоб, порезали вену на руке и потеряли много крови. Вам нужна как минимум неделя больницы, так как, боюсь, у вас может быть гематома головного мозга, которая обычно проявляет себя не сразу. Это очень опасно. – Я в полиции Готэма работаю, док. Это куда опасней вашей гематомы. – К сожалению или к счастью, она не моя. А вам нужно позаботиться о своем здоровье. Даже если вы этого не хотите. Сейчас вы под моей ответственностью, и я не могу позволить вам покинуть наше лечебное учреждение. Так что закончим на этом наш спор. Возвращайтесь в кровать и расскажите, как себя чувствуете. – Так, будто сегодня попала в аварию, – коротко ответила Бев и заметила на лице доктора растерянность. Он что-то записал в карту и снова обратился к своей пациентке. – Головная боль, тошнота? – Ничего из этого. Только очень хочется смузи. Надеюсь, это не один из симптомов гематомы? – уголки губ доктора тут же растянулись в улыбке, которую он попытался стереть со своего лица. В глубине души он понимал, что ничего хорошего в этих шутках нет. Одни лишь попытки защитить саму себя. – А я знала, что вы умеете улыбаться. – Будет вам смузи. Но только после того, как изобразите из себя примерного пациента и прекратите перечить врачу. Нам предстоит долгое и упорное лечение. – Как там мой отец? – Бев решила, что пора переходить на другую тему. Ей не хотелось думать о своем состоянии. Внутри она чувствовала себя куда хуже, чем снаружи, а этот доктор явно не по этой теме. – Он в норме, пришел в себя и уже шутит. Вы в этом похожи. Но он пострадал меньше вашего, так что… – Я могу с ним поговорить? Раз уж мне суждено оставаться в заточении, нужна хоть какая-то культурная программа. – Конечно, он на этом же этаже, в десятой палате. Сможете сходить к нему после того, как мы закончим. – О, а меня ждут еще какие-то экзекуции? Знаете, на дух не переношу больницы. Здесь ужасно пахнет медикаментами и смертью. – Ну, лично от меня ни один пациент не уходил мертвым. Так что можете расслабиться и наслаждаться внеплановым отпуском. Если почувствуете себя нехорошо, зовите медсестру. Для этого достаточно нажать вот на эту кнопку, – он указал на ту самую кнопку вызова медсестры, а затем проверил зрачки Бев и устало покачал головой. – Неужто умираю? – поинтересовалась девушка. – Не в мою смену, мисс Бренер. Ну, пока отдыхайте. И если надумаете пойти к своему отцу, возьмите коляску. Передвигаться самостоятельно я бы вам пока не советовал. Присмотрите за своей подругой? – спросил он у Райли, который стоял в дверях и молча наблюдал за беседой своей напарницы с доктором. – Конечно, присмотрю. – Оставляю вас в надежных руках наших медсестер и вашего друга. Не вздумайте подводить саму себя, – договорил он и вышел из палаты. Бев, будь у нее хоть капелька сил, сейчас же переоделась бы в свою одежду и как можно скорей покинула эту больницу. Но предписания врача звучали убедительней. Не то, чтобы она саму себя жалела. Просто вдруг ей действительно нужно остаться здесь, чтобы дожить до своего следующего дня рождения. – Надеюсь, ты не обдумываешь, как слинять из больницы под покровом ночи, – сказал Райли и вернулся в кресло, в котором дремал незадолго до пробуждения девушки. – Нет, не обдумываю. Посмотри на меня. Куда я могу слинять без чьей-то помощи? – Это правильно. Понимаю, что без тебя в полиции Готэма мне будет скучно, но я лучше перетерплю скуку, чем буду наблюдать за тем, как ты уничтожаешь саму себя. – Это у меня в крови, стремление к самоуничтожению, – сказала она и накинула одеяло на свои плечи. Мысли о своей матери и ее сестре все продолжали крутиться в ее голове. Стоило только задуматься о собственной семье, как депрессия тут как тут. Прошло 14 лет, а она до сих пор не знала, почему ее мать покончила собой. Прошло пять лет, а она так и не прекратила корить саму себя за смерть своей тети. Вряд ли у нее вообще получится забыть об этом хоть когда-то. – Разве ты не должен сейчас отдыхать в компании своей девушки и ее коллег? – Пытаешься меня выгнать? – Нет, не хочу, чтобы со мной возились. Я итак ощущаю себя беспомощной, а твое присутствие здесь только усугубляет. Мне бы одной побыть и обо всем подумать, раз уж у меня теперь так много свободного времени. – Со мной ты можешь быть честна, Бев. Я ведь вижу, что ты плакала, когда я вышел из палаты. Что случилось? – Не знаю, больница в глаз попала. Что тебе сказать? Просто хочу секунду побыть слабой, – последняя фраза была совершенно необдуманной, и поняла это Беверли только тогда, когда заметила, как сильно изменился в лице Райли. Нет, он не собирался обнимать ее и успокаивать, не собирался говорить мотивирующих фраз. Просто молча поджал губы и протянул ей свою руку. Так всегда делала ее мать, и от этого его жеста по коже побежали мурашки. «Держаться, нужно держаться», подумала она и вложила свою руку в теплую ладонь напарника. Он аккуратно сжал руку девушки и мягко провел указательным пальцем по повязке, которую ей наложили доктора. Теперь у Бренер было куда больше сходств с ее матерью. – И в этом нет ничего такого, за что тебя можно осудить, – спокойно произнес он, все еще продолжая держать напарницу за руку. – Да, наверное. Проводишь меня к отцу? – Конечно, я ведь обещал доктору, – ответил Райли, а затем отпустил руку Бев и вышел из палаты, чтобы найти коляску.***
От удара о барную стойку у Джейсона перекрыло дыхание. На одно мгновение он забыл, как дышать, а затем, придя в себя, увернулся от летевшего прямиком в голову стула. Встретить такого сопротивления Колпак не ожидал, тем более что диалог, который он затеял с виновником дневной аварии, был, на первый взгляд, крайне дипломатичным. Драку начал именно тот человек, к которому он наведался. Но первый удар он нанес вовсе не из желания расправиться с Тоддом, а из страха, что тот снова пришел за ним. Это было написано в его глазах, и Джейсон успел прочитать это не сразу. – Разве ты не знаешь, что в таких ситуациях нет ничего лучше оружия? – спросил он и наконец-то сумел достать пистолет из портупеи. В эту секунду его противник попытался вырваться из комнаты, но был пойман за куртку. Побарахтавшись из стороны в сторону, он свалился на пол и поднял руки вверх. – Я понятия не имею, что вам нужно! – выкрикнул он настолько правдоподобным голосом, что Джейсон смог бы поверить ему, если бы не видел записи с камер видеонаблюдения. – Да неужели? И для чего же ты полез в драку, м? Биполярным расстройством страдаешь? – поинтересовался Колпак и снял пистолет с предохранителя, а затем наставил его на голову мужчины. – Нет, я не… я просто испугался. Подумал, что ты пришел убить меня. – А ты башковитый парень. Но ведь все зависит от того, как ты будешь умирать: долго и мучительно или быстро и, – Джейсон сделал паузу, подбирая антоним, но затем плюнул на это и договорил, – не мучительно. – Пожалуйста! Я ничего не делал, – в испуге произнес он и опустил свою голову. – Это ты своей мамочке расскажешь, а я видел тебя, видел записи с камер, видел, как ты въехал в машину Роберта Митчема, и затем уехал. Так кто просил тебя об этом? Как выйти на этих людей? Когда Джейсон задал последний вопрос, его противник вскочил с ног и набросился на него, чтобы отобрать пистолет. Из-за этого парень потерял равновесие и приземлился на столик, что стоял у обшарпанного дивана, но пистолет он из рук не выпустил и случайно выстрелил в потолок. «Хорошо, что не в себя», подумалось ему. В попытке избавиться от преследователя, водитель пикапа кинулся к двери, а когда понял, что та закрыта, развернулся и как можно скорей побежал к окну. В этот момент Тодд успел подняться на ноги и в последний момент поймать мужчину, который чуть не закончил свою жизнь бесполезной лепешкой на земле. – Не спеши, я с тобой еще не закончил, – сказал коротко Колпак и усадил мужчину на подоконник, а затем дважды ударил его кулаком и связал его руки. Тот, качнувшись назад, едва не отправился в полет, но Джейсон уже держал его, причем держал крепко. Слишком рано вылетать в окно. Только не таким образом. – Они знали, что ты не справишься, – заговорил, наконец, водитель пикапа. Перепачканное кровью лицо расплылось в самодовольной и слегка безумной улыбке. – Если я скажу тебе все, что знаю, они придут за мной, так что терять мне нечего, – затем об стены полупустого здания ударился его хриплый смех, который сумел прервать только приступ кашля и последующие слезы. Он рыдал словно ребенок, который впервые упал на асфальт и разодрал колени в кровь. Но эти слезы не вызывали чувство жалости. Присутствовало лишь отвращение, которое заставило Джейсона занести руку над его головой и дать сильную затрещину, да так, чтобы этот звук эхом донесся до них обоих. – У меня иммунитет на слезы, а в особенности на мужские, так что не пытайся. Я хочу услышать продолжение истории. Желательно как можно скорей, – нетерпеливо заявил Тодд и достал веревку, при помощи которой связал запястья мужчины. Другой конец веревки он ловко прицепил к крюку, а затем отступил на шаг назад и в ожидании уставился на окровавленное лицо преступника. – Обойдешься, – дерзкий голос водителя пикапа разозлил Колпака, и он легонько толкнул его в плечо, чтобы отправить его в недолгий полет в окно. Из-за привязанной к крюку веревки он опрокинулся назад, но остался болтаться на довольно большой высоте, повизгивая от боли, резанувшей по связанным запястьям, которые теперь оказались над его головой. – Вообще-то, знаешь, не очень-то я и тороплюсь. У нас с тобой еще есть время, – Джейсон забрался на подоконник и сел поудобней, чтобы видеть перепуганное лицо парящего в воздухе мужчины. Ударяясь ногами о фасад заброшенного здания, он застонал от испуга и боли. Вторая встреча с Колпаком приносила новые сюрпризы, и они были отнюдь не из приятных. – А ведь неплохой вид на Готэм отсюда открывается, – мечтательно произнес Тодд и обхватил колени ладоням. Из окна заброшенного много лет назад здания можно было разглядеть переливающиеся бледно-желтым цветом высотные здания. Эти безликие в дневное время суток стекляшки преображались под холодным светом одинокой луны и превращались в единый живой организм. Они дышали и подмигивали люминесцентными лампами тем, кто подглядывал за ними, прямо как сейчас это делал Джейсон. Оторванные от Старого Готэма своей бесстыдной роскошью, они пытались прикрыться парящим вокруг них плотным облаком городского смога, но выходило у них это из рук вон плохо. – Почему ты не убьешь меня? – выкрикнул мужчина в попытке раскачаться и вырваться из веревок, но сделал только хуже. По запястьям садануло режущей болью, и он заорал во все горло, надеясь на то, что хоть кто-то его услышит. – Потому что мы ждем, когда ты разговоришься. Ну же, твой рассказ не может быть болезненней, чем то, что ты испытываешь сейчас. – Они знали, что ты не справишься, – повторил он. Джейсон разочарованно вздохнул и уже успел подумать, что не услышит ничего нового, но водитель пикапа продолжил. – Моя дочь… Они спасли ее, а потом пообещали, что придут, когда им понадобится моя услуга. – Как они спасли ее? – перебил Колпак, предполагая, что уже знает верный ответ. Он так и вертелся в его голове. Все началось с Оливии Маркус. На ней все и продолжилось. – У моей дочери была эмфизема легких, и ей нужна была срочная трансплантация. – Ну надо же, как неожиданно, – задумчиво произнес Джейсон. Подходящий материал для дочери этого мужчины обеспечил другой ребенок из приюта Маркус, которого и в живых-то, скорей всего, нет. Вот так просто – отнимаешь что-то у одного, а затем отдаешь это что-то другому, но исключительно в долг. Это было более чем мерзко. Играть жизнями ни в чем не повинных детей, чтобы в последующем использовать кого-то в своих собственных целях. Если ад и существует, то Оливию Маркус приняли туда вне очереди и предоставили ей отдельный котел – тот, который погорячее. – Я не мог поступить по-другому, иначе они бы отняли легкое моей дочери. – Кто они и как мне их найти? – Они представились чистильщиками. Но их невозможно найти. Если ты им понадобишься, они сами найдут тебя. «Как прозаично», подумал Джейсон и посмотрел вниз, на мужчину, который все еще болтался под окном. В этот раз он выглядел гораздо смиренней. Кажется, он был готов принять свою смерть. – Тогда мы должны оставить им открытку, – сказал Тодд и прострелил голову водителю пикапа. К нему у него не было ни капли жалости. К его дочери – да, но не к нему. В некотором роде ей совсем не повезло с отцом. «Но кому в этом загнанном городе вообще везет с родителями?», подумал парень и положил пистоле на подоконник, а затем стянул с руки перчатку и стал разглядывать сбитые в кровь костяшки рук. Раскаленный воздух проник через носовые пазухи в легкие и растворился внутри. Когда нажимаешь на спусковой крючок, всегда дышится легче.***
Едкий запах пороха преследовал Джейсона всю дорогу до города, а добрался он туда довольно быстро, на случайно пойманном такси, за рулем которого сидел молчаливый водитель. Навязчивая тишина проникала в уши, заменяя звонкий хлопок пистолетного выстрела. Откинувшись в сиденье автомобиля, парень прикрыл глаза и ощутил, как силы покидают его. Все, что сейчас было перед его глазами – бесконечная чернота, перемешанная с алыми пятнами крови, в которой был перемазан тот водитель пикапа. Чтобы прийти в себя, нужна была доза не очень свежего Готэмского воздуха. Именно поэтому на полпути Тодд попросил водителя остановиться, а затем бросил ему деньги и выскочил из машины. В попытке надышаться, он шел прогулочным шагом и прислушивался к шуму погрузившегося в ночь города. Редкий ветер колыхал подвешенные под окнами административных зданий флаги и вывески. К этому шелесту примешивались чьи-то бесконечные переговоры, играющая вдалеке клубная музыка и шуршание автомобильных колес, оставляющих за собой едва заметные следы на пыльном асфальте. Это была единая симфония Готэма, которую город беспрерывно наигрывал день и ночь. Чаще обычного в эту симфонию вмешивалась главная скрипка – полицейская сирена. Но не сегодня. В эту ночь она отошла попить кофе. Неторопливый шаг Джейсона ускорился, когда на горизонте замаячили подсвеченные ярким светом буквы. Обогнув забитую до отказа парковку, он прошел мимо двух врачей скорой помощи, которые стояли около своих машин и оживленно обсуждали минувшее дежурство, а затем проскользнул в открытые двери приемного отделения больницы. Внутри было настолько светло, что на секунду казалось, будто это и есть тот самый потусторонний мир, куда люди попадают после своей смерти. Пахло здесь соответствующе, так что учуять запах пороха, которым пропиталась куртка Колпака, нельзя было даже при очень большом желании. Когда глаза привыкли к белому свету, Тодд прошел вперед и отыскал стойку, за которой молоденькая медсестра раскладывала лекарства по баночкам. Она увлеченно считала пилюли и не сразу услышала обращенный к ней голос посетителя. – Мисс, не подскажите, в какой палате лежит Беверли Бренер? – переспросил Джейсон и наконец-то дождался внимания девушки. Раздражение на ее лице сменилось смущенной улыбкой. Кажется, она даже немного растерялась, потому что одна из баночек едва не вылетела из ее рук. – Простите мне мою невнимательность, – сказала она, а затем попросила повторить фамилию пациентки. Джейсон успешно подавил в себе желание закатить глаза и повторил то, что до этого уже говорил дважды. – Беверли Бренер, поступила к вам сегодня днем после ДТП. – Да, точно, она в пятой палате. Это прямо по коридору, – договорила медсестра и вернула баночку с лекарствами на стол. Ее слегка безумные глаза не сходили с Джейсона, и из-за этого он ощущал себя несколько странно. Внимание девушек было ему не в новинку, но тут интерес был настолько чрезвычайный, что он как можно скорей поблагодарил ее и поспешил уйти искать палату. На самом деле он и не думал заходить к Беверли, так как у него не было ни единой возможности объясниться по поводу того, откуда он узнал про аварию, а самое главное – как узнал, в какой именно больнице она находится. У него не было ее номера телефона, а у нее не было его номера телефона. Единственной связующей их нитью стала уютная квартирка девушки, в которую после сегодняшней аварии она вряд ли скоро наведается. Но он не мог оставить все так, как есть, и поэтому пришел сюда. Ему просто нужно было убедиться, что Бев в порядке. Просто увидеть ее. Дойдя до пятой палаты, он осторожно подошел к окошку и встал так, чтобы его никто не заметил. Он не слышал разговоров, но видел Беверли. Она сидела на кровати с накинутым на плечи одеялом и говорила с парнем. Затем, судя по всему, они оба замолчали, и тот, кто сидел напротив нее, протянул ей свою руку. Недолго думая, Бев, протянула ему свою руку в ответ, и Джейсон наконец увидел ее лицо. Даже через оконное стекло он ощутил ее внутреннее отчаяние. Натянутая струна могла вот-вот лопнуть, и ему на секунду хотелось спасти ее от этого, ворваться в палату, крепко обнять ее и сказать что-то такое, что могло бы успокоить хотя бы на мгновение. Грудь обожгло мягкое тепло, которое распалилось и ударило в голову. Он крепко сжал кулаки, а затем сделал глубокий вдох и отступил назад. Нет, он не может так поступить. Когда ладонь Бев выскользнула из руки того парня, Джейсон развернулся и поспешил к выходу. Он снова ощутил себя лишним. «Не стоило приходить сюда», подумал парень и вырвался из удушливого облака больничных ароматов. На выходе он остановился и отыскал в кармане куртки сигареты. Голос разума твердил, что нужно уходить отсюда, уходить как можно скорей. Но Джей не мог пошевелиться. Стоял на месте как загипнотизированный и ругал самого себя за все те поступки, которые совершил на эмоциях. Реальность тяжеленным грузом падала на его плечи и сжимала голову в тиски. Черепная коробка могла вот-вот лопнуть от перенапряжения, а легкие, наполненные сигаретным дымом, иссохнуть до невозможно маленьких размеров. Ощущения не из приятных, и развеялись они не сразу, а лишь тогда, когда рядом с ним возникла фигура другого человека. – Можете угостить сигаретой? – спросил этот человек. Джейсон, слегка потерянный в своих собственных мыслях, поднял голову и посмотрел на того, кто к нему обращался. Даже слабое освещение не помешало узнать в нем того парня, который сидел рядом с Беверли и держал ее за руку. – Да, конечно, – ответил Джей и протянул сбитой в кровь рукой упаковку сигарет. Сжатые до предела зубы еле слышно скрипнули, и Тодд уже представил себе, как перехватывает руку этого парня, а затем бьет его со всей силы головой о стену. Он не понимал, что ощущал внутри себя, но знал, что одного убийства на сегодня слишком мало. – Спасибо… Вообще-то обычно я не курю, но день выдался напряженный, – говорил его собеседник, неумело раскуривающий сигарету. Приличия ради Джейсон мог бы расспросить, что случилось, но внутри стоял блок на пустые разговоры. Он и без этого знал, что случилось. А вот что случилось с ним? Это его интересовало куда больше. – А вы сюда к кому? – Это искренний интерес или дежурная беседа? – раздраженно поинтересовался Колпак, а затем бросил сигарету на асфальт и потушил ее носком ботинка. Внутри себя он и сам не понимал, к кому пришел сюда. К случайно знакомой? К подруге? К де…? Нет, не так, совсем не так. Он и в мыслях не собирался допускать таких вольностей. – К знакомой. Она в порядке, теперь в порядке. – Это здорово, – коротко произнес его собеседник, а затем, устало ухмыльнувшись, потушил недокуренную сигарету и вернулся в больницу. Вместе с ним от Джейсона ушел и тот поток ярости, который грозился перелиться через край и смести все на свете.