Наша маленькая связь

      Раннее осеннее солнце светило в окно спальни, где утонув в объятьях друг друга, спали два влюблённых чёрных лебедя.       Проходили часы, а они лишь меняли свои объятия. Никто не хотел отпускать другого.       Но пришло время проснуться одному из них. Её глаза цвета молочного шоколада бегали по его лицу. Она изучала его, она любовалась им.       Маленькое перышко коснулось его носа, и тогда юноша сморщил его. Отчего теперь и челка лежит на его лице.       Эллисон не выдержала и коснулась этого милого спящего лица. Она провела маленькую дорожку от челки до носа своими холодными кончиками пальцев. — Не смотри на меня пока я сплю. — Это же почему? — Потому что тогда мой сон прерывается желанием поцеловать тебя. Вот так, — он касается своими губами её лба, — вот так, — кончик носа теперь был влажным и горячим от прикосновений его губ, — и вот так, — он добрался до губ. Настолько манящих его губ. Которые никогда не скрывали от него улыбки, будь это улыбка смущения или веселья. Ему было всё равно. Ему просто нравилась она. Он уже любил её.

***

— Куда мы едем? Скотт? Ну скажи мне. — Что же ты такая нетерпеливая? Нам осталось минут пять, это должен быть сюрприз.       Брюнетка насупилась, потому что не особо любила сюрпризы. Для неё это было чем-то непонятным, странным.       Прошло пять минут, и ребята оказались на небольшой скале, взобравшись на которую, можно было увидеть весь город. Кстати о городе. Сейчас он был невероятно красив, каждый дом хотел получить свой кусочек лунного света, но не у каждого это выходило. Двое влюблённых друг в друга человека просто сидели и наблюдали за этим городом. По улицам проезжали машины, обгоняя друг друга. Каждый куда-то спешил. Но не они, они просто наслаждались минутами, проведёнными вместе.       Какая-то очередная глупость вырвалась из его уст, но это лишь только рассмешило Арджент. Её улыбка. Она настолько искренняя и светящаяся, словно яркий луч солнца в дождливый день. И парень любил это. Он любил её ямочки, появлявшиеся даже при малейшей улыбке, её глаза в которых жизнь играла яркими красками, но если речь заходила о прошлом, то всё сменялось серыми тонами. Он боялся сказать что-то не так. Он не хотел, чтобы на её лице была грусть, он желал ей одного лишь счастья.       А ей для полного счастья нужен был только лишь он. Скотт МакКолл стал для неё человеком — жизнью. Он просто заменил ей жизнь. Она растворялась в нем при каждом взгляде, жесте, разговоре. Она чувствовала себя в безопасности в его объятиях, она чувствовала себя, как дома. — Знаешь, ты — единственный, к кому я хочу прикасаться. Никогда не думала, что кто-то может столько значить для меня. Ты — мой страх, но мне все равно. Ведь мне никогда прежде не было так хорошо. Прошу, люби меня так, как можешь любить только ты. И касайся так, как можешь только ты. Прошу тебя, Скотт. Ты действительно значишь для меня нечто большее, чем парень. Пообещай мне, что будешь любить меня, прошу. — Эллисон Арджент, я обещаю, что всегда буду любить тебя. До конца своих дней, которые я проведу с тобой, я буду любить тебя не меньше, чем сейчас. Их губы соприкоснулись в нежном и пропитанным любовью поцелуе. Таком нужном для них обоих.

***

      Аккуратно уложив девушку на плед, он начал раздевать её, сопровождая всё это нежными и боящимися навредить поцелуями, но с такой деликатностью, казалось, совсем ему не свойственной.       И она услышала его шепот: «Не надо спешить, Элли, нам будет хорошо…» Но когда они уже лежали на расстеленном пледе, Эллисон, охваченная блаженной, теплой истомой («Тебе будет тепло», — девушка вспомнила эти слова, которые Скотт сказал в машине ей), вдруг утратила выдержку и воскликнула: » Ну же, ну, прошу тебя, прошу, я больше не могу!» Но он был упрям, настойчив, хотя и нежен. «Нет, можешь, можешь. Ты должна, Эллисон!».       И она подчинилась, самозабвенно отдав себя ему во власть, и он повёл её — словно ребёнка за руку — медленно, шаг за шагом к блаженному краю пропасти, порой замедляя шаг, порой отступая, и тогда ей казалось, что они, растворившись друг в друге, плавают высоко над землёй. И снова на шаг ближе к краю, но нет, ещё нет, и весь путь повторяется снова, и сладкая мука почти непереносима, и, наконец, оба мгновенно достигают края, и симфония страсти в едином слитном аккорде идёт крещендо, подобная гимну. И Эллисон кажется: если бы можно было по желанию избирать себе конец жизни, она сейчас приказала бы сердцу не биться. Ведь такое мгновение не повторится никогда!»

***

— Знаешь, когда я узнал, что у нас в школе будет новенькая, то я сказал Стайлзу, что буду с ней встречаться. Потому что я завидовал ему. И тут приходишь ты. — И что же? Ты сейчас встречаешься со мной, потому что тебе теперь не завидно? — Нет, Эллисон. Теперь я встречаюсь с тобой, потому что я люблю тебя.