На другой стороне Земли

К удивлению обоих обитателей квартиры их совместная жизнь идет вполне мирным путем. Секрет их спокойствия дисциплина, а точнее расписание, которое за две недели безукоризненного воспроизводства стало немного попахивать рутиной. Найджел подвозит Адама до работы, едет «по делам», ведь для всех, в том числе и для друга он – специалист по эксклюзивным поставкам в Европу. Настолько эксклюзивным, что их приходится провозить контрабандой, но это лишь небольшие логистические издержки. Но вернемся к делу! Найджел оставляет Адама, занимается своими делами, ездит по магазинам, так как для Адама это целое испытание, забирает Адама из обсерватории, отвозит домой, они едят, болтают. Адам садится смотреть телевизор на 40 минут, прежде чем вернуться к своим звездам, а Найджел вновь пропадает и возвращается тяжело за полночь, точнее в 02:15. Что бы с утра вновь повторить идентичный сценарий, словно все вокруг старющий ситком! Сегодня что – то пошло не по сценарию. Кореша из Тихуаны набухали его до такой степени, что Найджел забыл адрес Адама, нассал в чужой бензобак на заправке, не заправил в итоге свою тачку, заглох где – то на подступах к дому, накурился у порога, что бы от него не несло текилой, и ввалился прямиком в руки перепуганного Адама. - Salut! Draga mea manzule! Это сердечное приветствие было первым и последним, что румын смог сказать, прежде чем упасть на место, куда указывала рука Адама. Спит Найджел беспокойно. Ворочается и мычит что – то бессвязное, на далеком наречии. Образы прошлого, лица настоящего и темная завеса впереди, словно вот он - «край мира». Когда сознание мужчины тупо упирается в темную массу, некогда бывшую горизонтом, а не погружается в нее, не сливается с ней, вопреки ожиданиям, Найджел открывает глаза. Он не сразу понимает, где находится. Алкоголь еще не выветрился, его жутко мутит. Мужчина шарит руками в темноте, в поисках лампы, но натыкается на спящего. Адам? Было бы странно если бы рядом оказался Освальдо или того хуже наколотый здоровяк Диего – Хесус. Странно и то, что Адам здесь, но это явно лучше Диего. Адам хрупкий. Хрупкий снаружи и внутри. Внутри даже сильнее. Очень милый парень, заторможенный, но очень милый. Не бухает, не ширяется, в звездах шарит и дышит спокойно. Даже слишком. Найджел встревоженно вскакивает и прислушивается – тишина. Проверяет пульс – бьется. Прикладывает пальцы к губам друга – теплые. Живой, просто спит тихо, в отличие от некоторых гостей из Европы. Адам просыпается. Но просыпается не от встревоженной возни, а от прикосновения чужих губ. Дергается. Найджел не позволяет отстраниться, приоткрывает языком губы напротив и продолжает. Парень машет руками, скорее от неожиданности, чем от отвращения. Найджел знает, что должен остановиться, но не может. Румын наваливается весом, ломая минутное сопротивление под собой, вжимается бедрами, сдавливает бока. Бешено рычит, когда Адам поскуливает от таких нехитрых манипуляций. В комнате темно, жарко и узко. Похоже, Адам смог дотащить друга только до своей кровати. Вынужденная близость играет Найджелу на руку, Адаму некуда бежать, его ноги запутались в простынях и парень сдается под настойчивыми ласками. - Я ничего в этом не умею… - признается он, когда Найджел отрывается от губ и припадает к шее. Признание сводит с ума, он уже насквозь пропитался желанием к этому человеку. Адам всхлипывает, ведь Найджел сжимает пальцы на месте недавнего поцелуя и парень хрипит. - Нет – нет. Нельзя. – мычит румын, ослабляя хватку. – Твою мать. Дерьмище! – тяжелый вздох сменяется сном, раньше, чем Адам находит слова. Найджел привык уходить по – английски. Привык покидать кисок, прежде чем они проснуться и уничтожат магию ночи. С Адамом так не получается. Когда мужчина открывает глаза, тот уже возится на кухне. - Дерьмище. – повторяет Найджел, натягивая штаны. Он планирует выйти из квартиры незамеченным, но не удается. Похоже, он стареет. - Ты кофе или чай будешь? – Выглядывает Адам из кухни, как ни чем не бывало. - Я? – Найджел оглядывается, будто комнату наполняют тысяча похмельных Найджелов. – Я буду кофе. Друг протягивает кружку, сам отхлебывает чай, встает рядом. Мужчина пытается быстро проглотить напиток. Горячо. - Я… - европеец устраивается на диванчике, в надежде как – то дистанцироваться. Адам садится рядом. Опять пролет. – Я хотел извиниться… Я не должен был это делать. Я просто свинья. Я не хотел чтобы это так получилось… То есть я хотел чтобы это случилось. В смысле, не у тебя… У тебя, но не так. В общем, нельзя так вырывать первый поцелуй. Мне жаль. - Почему ты думаешь, что это был первый поцелуй? – Адам пододвигается поближе. - Ты же сам сказал, что у тебя никогда не было девушки! - Не было. Но я целовался. У меня была подруга Джесси. - Друзья так не целуют. - Однажды она сказала: «Адам, мы друзья!» и поцеловала, почти как ты ночью. Найджел грустно улыбнулся в ответ. Воспоминания воскресили детскую любовь, краски летнего неба, обещания, надежды забытые записками в стопках книг… Телефонные звонки. Телефонные звонки. - О! Телефон! Слушаю. Да. Не могу сказать. Да. Не могу сказать. Ага. До встречи! - Что такое? - Друзья из Европы остро нуждаются в эксклюзивных поставках. Мне пора. - Хорошо. – Адам кивает. Найджел на взводе, после звонка, но почему то остается на месте. - Можно мне вернуться домой? - Можно. - Можно, я тебе позвоню в обед? – кивок. – А можно забрать с работы? – Еще кивок. – А можно, тебя еще раз поцеловать? Чисто по – дружески... Адам смущенно улыбается, но дает разрешение. Найджел никогда прежде так не волновался из – за поцелуя. Он придвигается, касается уголка губ, надавливает, открывая доступ языку. Облизывает кромку чужих зубов. Слышит едва заметный вдох и скалиться в поцелуй, когда раздается очередной телефонный звонок. - Я… У тебя восхитительный вкус, manzule.