***
Тсуна сидел за столом, почёсывая затылок подобранной где-то по пути домой палочкой. Его настроение с отметки «хуже некуда, я даже не могу умереть» поднялось до «всё не так плохо, хотя я всё равно не могу умереть». И этому частично поспособствовал малец в чёрном костюме, назвавшийся его репетитором. Сейчас того отпаивала чаем Нана на первом этаже. Сам Тсунаёши сидел в своей комнате и пытался сосредоточиться на интереснейшей статье «Самые изощрённые самоубийства на планете». Это у него, к слову, совершенно не получалось, потому что некто старательно тыкал пальцем в его плечо, не жалея усердия и времени. У Тсуны нервно дёрнулась бровь. Потом вторая. Тычки не прекращались, а только переместились с плеча на щёку. — Альберт, не мешай мне, — в ответ раздался детский смешок. Прошла минута сладостного затишья. — АЛЬБЕРТ!!! — дом сотряс страшный рык, от которого захлопнулся гроб-кровать и вздрогнул лучший киллер современности на первом этаже.***
— Ох, зима, зимаааа-а-ааа-а, — распевал кто-то настолько гнусаво и фальшиво пьяным голосом, что уши вяли, — ах, любооооовь, мояяяяяяя! Реборн, уже отошедший от недавнего происшествия, из-за которого чуть не отправился на пенсию раньше срока, снова впал в ступор. В подвале зловещего дома семьи Савада, прямо на бетонном полу, усевшись на пятую точку, возлежал симпатичный кот с бутылкой отборного сакэ в чёрной пушистой лапе. «Да что с этим домом не так?! Емитсу, гад, подкинул мне каку на старости лет!» — Эй, ик, ты, — Реборн тупо уставился на пьяного в стельку кота, который нетвёрдыми шагами принялся ползти в его сторону, — го бухнём? «Оно говорит!» — завизжал бы киллер, если бы он был пятнадцатилетней девушкой-подростком. «Ох ты ж бл*ть» — буркнул он себе под нос, будучи лучшим убийцей в мире. — И как с такой милой маман в этом доме может происходить… такое?.. Однако бедный киллер многое не знал о Саваде-сан, которая с тонкой улыбкой на алых устах чистила вилы от засохшей крови собственного сына и думала, что же купить в первую очередь: лук или пилу, которой Тсу-кун планировал разрезать себя напополам на следующей неделе.***
Новый день бренного существования Тсунаёши начался не по накатанному сценарию. Вернее, сценарий полетел к чертям, когда его разбудили зарядом тока. Электричество прошлось по каждой клеточке его бренного тела, и он — о Боги! — кажется, увидел свет в конце тоннеля! Однако, это было лишь «кажется» и смерть снова обошла его стороной. — Вставай, никчёмный Тсуна. Тебе пора в школу. Отчего-то захотелось конкретно так испортить жизнь человеку, давшему ему ложную надежду на желанное забвение. Всё ещё закрытые глаза угрожающе сощурились. Реборн ощутил мерзкий холодок, пробежавшийся по спине.***
Гокудера был готов уверовать в дьявола, когда увидел Наследника. Тот с радостью маленького ребёнка бежал на динамит в один трусах и хватал выброшенные переведённым учеником шашки в руки, в ноги, держал их подмышками и одну, кажется, задержал в стоячем положении на лбу. Он радостно зажмурился в ожидании взрыва, а Хаято, упустивший было одну шашку из рук, упал на колени, признавая своё поражение. Прогремел оглушительный «бах» и школьный двор заволокло дымом. Гокудера почти плакал. «Босс… Джудайме… Спас меня… Ценой своей…» Додумать ему не дали, так как над головой раздался скучающий голос окровавленного во всех возможным местах Савады Тсунаёши. — Ну чего ты так… если бы было больше шашек, то я бы наверняка умер. Люди — жадные. — Босс! Я буду служить вам вечно! — Э? Реборн усмехнулся. Самообладание вернулось к нему и в хитрой голове уже зрел план по обучению этого странного самоубийцы.***
— Я не могу! Это же офигеть как сложно! — Тсуна уронил голову на стол, лелея ускользающую надежду на то, что от этого удара у него в голове что-то щёлкнет и смерть наступит здесь и сейчас. Математика — это определённо не его. — Ну, тогда я не могу выстрелить в тебя этой прелестной пулей с особыми свойствами, созданной специалистами Вонго… — Да понял я, решу! — взгляд ученика был полон раздражения, однако желание умереть всё же вытесняло всё другое. Реборн был доволен собой.***
— Ямамото, зачем ты это делаешь?! — крикнул кто-то из шумящей толпы бейсболисту, что с безмятежным лицом и гипсом на правой руке стоял на краю крыши, облокотившись об ограждение. — Теперь, когда я сломал руку, я не могу дальше продвигаться… из-за меня проиграла команда… прости, отец, — на лице не было привычной улыбки. Внезапно крышу сотряс крик, полный радости и веселья: — Ва-а-а-а-а-о, единомышленник! — Савада Тсунаёши стремительно оказался рядом с Такеши, схватил того за здоровую руку, переплёл их пальцы и сиганул вниз резким прыжком под крик школьников. Ямамото приземлился прямо на Саваду, и, хотя тот был гораздо меньше в плане комплекции, Тсуна оказался прекрасной подушкой для смягчения силы удара. Под головой грозы всея школы, печально известной как «чёртов псих», стремительно растекалась внушительная лужа крови. — Э-эй, Савада… — голос Ямамото был полон ужаса и он даже забыл о своём недавнем желании покончить с собой. Его неповреждённое запястье всё ещё сжимали на удивление сильные пальцы Тсуны. Внезапно тот открыл глаза и рассмеялся во весь рот, словно душевнобольной. — Хочешь, я покажу тебе, как можно покончить с собой, имея только лимон и вилку? Так началась великая дружба Ямамото Такеши, Тсунаёши Савады и Гокудеры Хаято.***
А потом… а потом в их доме появилась Бьянки.