***
— Эй, Тсуна, просвети меня, что это такое? — Реборн, неожиданно спевшийся с мрачным человекоподобным котом семьи Савад, спросил однажды у Тсуны. Он держал в руках белую папку, испачканную в сыроватой земле и с засохшими кровавыми разводами. Мико-чан угрюмо отгонял муху от ноги Тсуны. — Это? — шатен преобразился. Глаза запылали, и он подскочил к репетитору, присев на корточки, — это мои чудесные рисунки. И стал раскладывать по полу кровавые сюжеты собственной смерти. На одной картинке парень лежал с вспоротым животом и счастливо улыбался. На другой он же висел на верёвке, бездыханный и улыбающийся. На третьей — горящий заживо Тсунаёши, конечно же со счастливой улыбкой. Реборн сконфуженно отметил красоту рисунков и поспешно выпрыгнул в окно, прихватив кота с собой за шкирку. Что за человек, в самом деле?***
— Ахахахахахахах, в следующий раз я постараюсь ещё лучше, Тсуна! Ты можешь на меня положиться! — таким воодушевлённым Ямамото ещё никто не видел. Тсуна, а вернее нижняя часть его тела, встала сама по себе, прошлась до туловища с головой, хлюпая кровью, и подняла своё бренное тело. Его окутала небольшая туманная дымка, и спустя секунду перед новоявленным мечником стоял абсолютно здоровый Савада Тсунаёши. — Я надеюсь на тебя, Такеши, — он прошёл мимо друга, похлопав того по плечу, и покинул полянку, на которой происходило кровавое действо. Ямамото, уже неделю занимавшийся овладением искусства меча, радостно посмотрел вслед Тсуне. Он надеется на него! Ради этого стоит постараться ещё больше! Смотря на то, как воздух вокруг Такеши треснул от переполнявшей его решимости и вспыхнул синим пламенем, как спичка, Реборн печально подумал, что все японцы какие-то не такие. По крайней мере, эти.***
— И как ты только связался с этим больным придурком? — мученический вздох вырвался из груди репетитора. Точно такой же, только помноженный на четыре, издал Мико-чан. Тот вполне себе удобно восседал за стойкой в баре и курил сигарету. — Я раньше был нормальным мужиком, у меня была нормальная баба и нормальная жизнь, — начал скорбно кот. Реборн понимающе хмыкнул, вспоминая жизнь до проклятия, а бармен прислушался с сочувствующим выражением лица. Никого из посетителей единственного ночного клуба Намимори не смущал тот факт, что говорящий кот сидит на стуле, курит и потягивает виски, а его собеседник — пятилетний пацан в костюме мафиози. Они ведь выходцы из дома Савада. — И занимался подпольными боями, — Мико-чан сделал тревожную паузу, почёсывая пушистой лапой шёрстку на груди, — чёрт меня дёрнул, эх! Проиграл я одному психу, и он решил опробовать на мне какую-то фиговину. Из-за неё я стал котом. Жил себе там в этом подвале, где были бои, никого не трогал, страдал в уголочке. А потом смотрю в один особо шумный вечерок: какой-то пацан искрится счастьем и подставляется под удары тесаком местного мясника. Нет, друг, ты просто представь себе это зрелище: мальчуган лет двенадцати лежит изрезанный в собственной крови, с прорубленной головой и кишками наружу. Дело было, кстати, в Вегасе. И тут этот псих, ещё больший, чем тот ублюдок, превративший меня, собирается буквально по косточке, даже мелкие царапины заживают. Руки-ноги вправляются, голова зарастает и даже волосы чистыми остались. Ну, он встаёт такой, печально благодарит охеревшего мясника, подходит ко мне и как ляпнет: а го со мной, чо бы нет. А я думаю, почему бы и да. Один добродушный псих — всяко лучше целой кучки озлобленных. Так я и оказался в Японии. Повисла тишина. Реборн, будучи киллером и прожив в окружении Савады целых три недели, думал, что уже ничто не сможет его удивить. Кажется, он ошибся. И что вообще Тсунаёши забыл в Америке?! — М-да-а… — наконец выдавил он. Виски в этом клубе был на диву хорош. Бармен печально всхлипнул и вставил свои пять копеек, протирая стакан. Его голос тонул в музыке и шуме клуба. — Шмыг, а Психанутый Тсуна не такой уж и злой. Всё-таки, немного доброты в этом мире всё же есть. Даже если речь идёт про Саваду Тсунаёши.***
Дино был рад и не рад одновременно. Впрочем, такое проявление эмоций было для него не чуждо: он по жизни был некой смесью своего предка-нытика и девочки-подростка в период ПМС. Так и жил в течение девятнадцати лет. А теперь перед ним стоял вопрос: бежать или не бежать? Калитка, заляпанная кровью, гробовая тишина. Могила. Вилы. Детский смех и женское ненавязчивое пение. Жуткая картинка, если совсем уж честно. Дино отдал своим людям какой-то немой приказ, совершив странное движение рукой. И двинулся в эту обитель зла, тут же попадая в цепкие руки непревзойдённой и прекрасной Савады Наны. — Ах, молодой человек, Вы кого-то ищите? Вы друг Тсу-куна? А может, Реборн-куна? Ну ладненько, проходите, что же вы стоите на пороге. Ой, мой мальчик такой невнимательный, даже не убрал за собой топор. Хорошо, что Реборн-кун приехал. Мой мальчик стал чаще улыбаться. У меня сердце радуется за Тсу-куна. А то он у меня немного не такой, как все. Самую-самую малость! И у него не было друзей. А тут — сразу так много! Реборн-кун молодец! Чай или кофе? Боже мой, простите мне мою невежливость, я Савада Нана, а как ваше имя? Дино, кажется, понял, почему по телефону голос Реборна звучал так нервно. Однако он ещё не познал главное зло этого дома. — Я? А, Каваллоне Дино, синьора Нана. — Ну что ты, просто Нана!***
Когда Тсуна явился домой, он подумал, что сама смерть явилась за ним. Потому что по-другому охарактеризовать несколько рядов мужчин в чёрном он не мог. Нет, одёрнул он себя, так повезти мне не могло. Значит, то были мафиози. — Мы не пропускаем в дом никого, кроме семьи дона Савады. Гокудера моментально взъелся, выступая вперёд. — Чё, какие-то проблемы, да? Отвали от Джудайме, понял?! Сейчас я тебе взорву нафиг и будешь знать, как оскорблять Джудайме! Как ты посмел омрачить его честь и запятнать непревзойдённое величие своим жалким присутствием?! Я, правая рука Джудайме, не могу тебе простить такого! — Ахахахаха, Гокудера, ты очень смешной и славный, конечно, но правая рука Тсуны всё-таки я. — Что? Что ты сказал только что, бейсбольный придурок?! Да я… — Ано, Гокудера-кун, он же меня не оскорблял, успокойся и не трать на них свои нервы. В противном случае, что же мне тогда портить? — Ахахахахахах, Тсуна, я помогу тебе в любых твоих начинаниях! — Я благодарен, Такеши. — Н-но… Джудайме… вы его… по имени… — Так вы дон Савада? — цирк был мгновенно прерван. Настроенный удивительно дружелюбно, Тсуна радостно кивнул. Так он выглядел, когда в его растрёпанную голову приходила очередная идея. Губительная для окружающих, к слову. — Пока что не дон, но Савада, да. — Тогда прошу прощения. Вам и вашим друзьям доступ разрешён. Из кухни доносились голоса. Тсуна прислушался к ним, привычно хватая с тумбочки в прихожей скальпель и проводя им по своему запястью. Этакий приветственный ритуал. В первом, особенно писклявом голосе Тсуна узнал Реборна. Хаято спохватился и принялся вытирать кровь с пола неизвестно откуда взявшейся тряпкой, а Такеши сосредоточенно и довольно небрежно вытирал руку Тсуны, заставляя порез кровить ещё больше и добавляя работу Гокудере. Этот довольно слаженный и матерящийся голосом Хаято механизм со стороны выглядел более, чем странно. Второй голос принадлежал его чудесной ка-сан, а третий остался неопознанным. Всей дружной процессией компания ввалилась на кухню. — Эй, Психанутый. Знакомься. Это Дино, мой бывший ученик, — Реборн выглядел немного неопрятно из-за вчерашней попойки, что почти сломало картину мира нежного и ранимого Тсунаёши. Он приветственно кивнул Дино и вдруг сощурился. Каваллоне стало не по себе. — Это кнут, да? — Ну… Реборн вспомнил похожую ситуацию, ставшую причиной появления первого седого волоса в его чёрной шевелюре, и пристроился за креслом бывшего ученика в странной позе, сев на одно колено и протянув руки вперёд. Он готовился принять на себя вес регулярно употребляющего сладости босса Каваллоне в десятом поколении, когда тот неизбежно грохнется в обморок. — Он крепкий? Кожаный? — Естественно, — Дино любил своё оружие и парень, интересующийся им, нравился ему всё больше и больше. — И ты умеешь с ним управляться? — Конечно. — Вау, вы круты, Дино-сан! — на заднем плане Гокдуера разглядывал босса третьей по силе семьи в альянсе, покорно не мешаясь у драгоценного Десятого под рукой; жутко похихикивал Ямамото. Хранители под стать боссу, думал Реборн. Чудный мальчик, думал Дино. А потом чудный мальчик невинно попросил кнут, который тут же лёг в аккуратные, усыпанные тонкими шрамами ладони, и неуловимо быстрыми движениями затянул себе петлю вокруг шеи. Послышался душераздирающий звук, как будто что-то лопнуло. Только Тсуна мог затянуть себе вокруг шеи кнут и при этом умереть от асфиксии. Ну, почти умереть, что печально. Хаято страдальчески вздохнул в унисон с Реборном, а Такеши, под стать репетитору Тсуны, приготовился словить тело босса. Дино окаменел. Тсуна прокашлялся спустя минуту томительного ожидания — да ладно, умер?! — разлепил веки и посмотрел печальными благодарными карими глазищами на новоявленного друга. Ямамото любезно помог ему встать, продолжая придерживать за плечи. — Эх, не вышло. Но я был близок, Дино-сан, я несомненно был близок! Ваш кнут пропитан чем-то, верно? Дино не отреагировал, примёрзнув к месту с открытым ртом и протянутой рукой. А Тсуна продолжал вещать, подобно его маме, нескончаемым потоком. — А вы оставайтесь у нас, оставайтесь! Знаете, Дино-сан, вы немного похожи на моего старшего брата. На самом деле у меня нет старшего брата, но его мне успешно заменял дяденька Рирэн, он чудесный врач, молчаливый, и живёт в морге. Эх, он бы был куда более хорошей партией для моей ка-сан! А мой отец — что за сомнительный тип, а?! Тирада продолжалась. Реборн прикрыл глаза и посчитал до трёх. Маленький уютный домик семьи Савада оглушил страшный писк босса семьи Каваллоне. А ведь Ромарио предчувствовал что-то не то!***
В Вендикаре была настоящая суматоха. Заключённые. Сбежали. Заключённые! Где это видано, что бы из самой охраняемой в мире тюрьмы, да сбежать?! Мукуро куфуфукал и предвкушал сладостные для его тончайшего слуха стоны боли гадких мафиози. Триумф в мире мафии ему обеспечен — ведь Принц этого грязного места слаб, наивен, да ещё и двоечник! Бедное, наивное дитя в лице Рокудо всё ещё не знало о грядущей буре.