"Прости, Отец, за боль твою"

— Ты плохо выглядишь. Не выспался? — Малфой-старший оторвался от «Ежедневного пророка» и мельком оглядел сына, понуро сидящего напротив него за столом и лениво ковыряющего вилкой тыквенный пирог. «А то как же», — мрачно подумал про себя Драко, — «Всю ночь надрачивал в мыслях о тебе, папочка», — но вслух ответил: — Просто настроение паршивое. Мужчина закрыл газету и положил рядом с собой на стол; юноша же еле удержался от того, чтобы не закатить раздражённо глаза, ибо он прекрасно осознавал, что сейчас последуют дальнейшие ненужные расспросы… — Сын, ты совсем бледный. И практически ничего не ешь… В чём дело? — низкий голос отца был слегка поддёрнут беспокойством, — Вчера, как мне показалось, ты был даже навеселе. До сих пор на меня злишься? Драко глотнул имбирный чай и в упор посмотрел на Люциуса: — Нет, — сказал он несколько надменным тоном и, сам испугавшись своей интонации, поспешил добавить как можно мягче то, что первое пришло в голову, — Отец, просто я хотел бы отдохнуть и прогуляться с тобой в рощу, но я вижу, ты уже куда-то отчаливаешь… Люциус и в самом деле был при полном параде: серые атласные ткани костюма невероятно ему шли, платиновые волосы были аккуратно собраны сзади в хвост и перевязаны чёрным бантом. Бантом, чёрт возьми! Люциус один может носить в волосах бантик и не париться по этому поводу, потому что выглядел офигенно! Даже с треклятым бантом! А его парфюм… Драко учуял его, ещё когда спускался вниз на завтрак. Кольцо-печатка из платины с чёрным обсидианом на безымянном пальце левой руки добавляло мужчине особый шарм. Люциуса целиком можно было поставить в витрину музея и показывать его за деньги всем желающим, чтобы те восхищались его обаянием и шиком. Малфой-старший весьма загадочно улыбнулся, наблюдая за тем, как сын ненароком разглядывает его: — Да, мне сейчас нужно отъехать по делам. Вернусь только часам к пяти… Драко, ну чего ты? Каникулы только начались, мы успеем с тобой в рощу и… куда скажешь, — его голос был каким-то приторным. — Возьми отгул. Ты же можешь, — сухо сказал Драко, одним глотком опустошив кружку чая. — Уже взял. Я не по работе, — со слабой улыбкой ответил Люциус. Вот тут-то парню стало не по себе. Медленно поставив кружку на стол, он недоверчиво взглянул на мужчину. — Что за дела? — Что за допрос? — молниеносно ответил отец, его левая бровь вопросительно метнулась вверх. В этот момент Драко готов был убивать: — Я не имею права поинтересоваться? — С каких это пор тебя интересуют мои личные дела? — Ах, они личные… — Да в чём, собственно, дело?.. — А если я попрошу остаться со мной сегодня? — с вызовом спросил юноша. Люциус счёл забавным нахальное поведение сына. — Ты забываешься… Но, так уж и быть, я тебя прощаю. — И всё же? — Нет, — твёрдо ответил мужчина погрубевшим голосом, — Сегодня не могу, — но поспешил набросить на себя дежурную улыбку, — Я вернусь в пять, и мы пройдёмся с тобой. Обещаю. С этими словами он быстро вышел из-за стола и, проходя мимо насупившегося Драко, потрепал его за волосы и исчез за дверью. «Что ты вообще этим хотел добиться, бестолочь? — мысленно спросил мальчик у самого себя, — Зачем он тебе вообще сегодня сдался? Тебе бы мысли в покое привести и понять, что делать дальше… Что, блядь, делать дальше, а, сука?!..» — … Хозяин? — Пошёл вон! — раздражённо крикнул он эльфу-домовику, что так бесцеремонно прервал поток его беспокойных мыслей. Роща… Драко обожал рощу. Она находилась в пяти милях от поместья, и он с самых пелёнок проводил там с семьёй свои самые лучшие деньки. Там отец учил его летать на метле, обучал управлению стихий; они с матерью наперегонки удирали от взбалмошных русалок в близлежащем озере… Казалось, с этой рощей было связано всё самое светлое в жизни мальчика. Ностальгические мысли в его голове сменились мечтами о том, как они с отцом, возможно, полетят сегодня туда и, может, искупаются в том озере… Возможно, он признается отцу в том, что с ним происходит, а отец скажет, что всегда ждал от него этих слов, и поцелует его… «Ишь чего захотел, — прервал Драко сам себя, — Не смей и заикнуться отцу об этом. Ты жалок, Мерлин, как же ты жалок! Да он изобьёт тебя! Хотя нет, ты даже до больницы Святого Мунго не доедешь — откинешься быстрее, чем скажешь „трахни-меня-папа-я-так-тебя-хочу“! Аваду тебе в жопу!» На этих мыслях Драко удручённо ушёл к себе. POV Драко Когда? Когда я успел влюбиться в него? Неужели это ненормальное чувство жило во мне ещё раньше? Когда раньше? Насколько раньше? С самого детства? Почему отец позволял себе так нежно относиться к собственному сыну?.. Ха! Нежно! Вспомни, как он избил тебя; между прочим, это было не так давно. Ты тогда прихрамывая поплёлся к Северусу… А может… Может быть, он тоже? Может, отец тоже хочет этого?.. Проклятье, почему эти мысли так заводят… Но вот тебе раз: отец не гей. А я? Я гей, получается? Что-то я не припомню, чтобы меня возбуждал хотя бы один парень… Я видел, как Забини сосался с каким-то хмырём-грязнокровкой в Лютом переулке, и, блядь, меня чуть не стошнило. Так почему я вдруг так живо и красочно представляю себе секс с собственным отцом, и это срывает башню?.. Почему?.. ПОЧЕМУ, СУКА, ТАК МНОГО ВОПРОСОВ? Нужно остановиться… А тебе опуститься. Осатанелый орган. Чёрт…. аххх… *** Люциус, напевая себе под нос какой-то романс, поднимался по лестнице. Сын хотел прогуляться. Надо к сыну. Надо сделать так, чтобы он хорошо отдохнул этим летом, а то ведь следующий год — самый сложный, с его экзаменами и всеми прочими заморочками… Казалось, что мужчина парил вверх, при этом размеренно и легко ударяя своей тростью по перилам, — была у него такая скверная привычка, будто оповещающая домашних о возвращении хозяина. Поток мыслей о сыне прервался, когда Малфой-старший услышал глухой стон, доносившийся из покоев любимого отпрыска. Незапертая дверь… Небольшая щёлочка, из которой свет лениво догорающих свечей создавал непривычный полумрак.… Медленно подойдя к двери и ооочень осторожно, насколько было возможно, Люциус тростью оттолкнул её настолько, чтобы можно было одним глазком заглянуть внутрь. Сцена, представшая его взору, заставила блондина мигом отпрянуть и прикусить губу, как будто он только что стал свидетелем того, чего видеть ему явно не стоило. Собственно, так оно и было: его сын лежал на спине на чёрных шёлковых простынях, прогнувшись как дуга. Оголённый торс без рубашки. Штаны приспущены с бёдер. Рука, яростно дрочащая член. Люциус придвинулся к дверному проёму ещё раз. Да, всё верно. Он не ошибся: Драко мастурбировал. Невольно мужчина восхитился тому, каким стал его сын: взрослым, стройным, таким, что… Что такое? Сначала Люциус подумал, что лицо зажмурившегося Драко просто слегка напряжено, но сейчас он отчётливо увидел слезинку, скатившуюся по лицу парня. Следом за этим раздался весьма болезненный всхлип. Люциус перевёл взгляд на его руку и понял, что настолько яростная дрочка может навредить кому угодно. Драко явно было больно, он мычал сквозь стиснутые зубы. Мужчина сочувственно поджал губы и опустил глаза вниз. Постояв так под аккомпанемент мальчишечьих вздохов ещё несколько секунд, он неслышно отошёл от двери и побрёл вниз. Как раз вовремя, чтобы не услышать того, как Драко бурно кончил, прошептав со всей страстью всего одно лишь слово: «Отец!»… *** — Ты уже вернулся? — парень замер в удивлении. Спустившись в гостиную, он увидел Люциуса, вальяжно рассевшегося в кресле и дочитывающего «Ежедневный пророк». «Обалдеть, я не проследил за временем. А если б он зашёл и увидел меня…» — Уже минут пятнадцать как дома, — отец встал и вплотную подошёл к Драко, пристально вглядываясь в его глаза. Малфою-младшему стало весьма не по себе от такого взгляда, было ощущение, будто его сознание прощупывают от и до. Внезапно мужчина взял его за подбородок и приподнял голову мальчика. Этот жёст буквально ввёл Драко в оцепенение. — Ты… с тобой всё хорошо, сын? У тебя… ничего не болит? — чуть приподняв брови, тихо спросил Люциус, осматривая его. — Ты просто выглядишь уставшим. — Нет, — выпалил блондин с каким-то, как показалось его отцу, странным придыханием. — Отлично, — и опять дежурная улыбка снизошла на это красивое лицо, — Тогда в рощу, — не дожидаясь ответа, вышел из зала, и уже откуда-то из холла донеслось с усмешкой, — Ты же хотел. *** Солнце уже скрылось за горизонтом, и приятная темнота медленно накрывала этот безупречный волшебный мир нетронутой природы. Камень, на котором сидел Драко, ещё сохранил дневное тепло; парень шумно втянул в себя такой восхитительный свежий воздух, который усыплял своим умиротворением. Никогда раньше это место не казалось ему настолько пленительным. Он смотрел на своё отражение в водной глади озера, и улыбка не покидала его лицо. Он был безмерно счастлив находиться сейчас здесь, рядом с отцом, забыв о том, что так тревожило его ещё утром. Казалось, этот вечер никогда не закончится. Нет, он просто не может закончиться. Драко мог бы поселиться в этом вечере навсегда, раствориться в нём. Луна показалась в отражении озера где-то за головой парня, и тот невольно вскинул голову наверх. Миллиарды звёзд. Они сейчас все только для них с отцом. И никого и ничего больше не надо. Драко перевёл взгляд на отца, сидящего неподалёку от него на траве. Тот облокотился об иву, вытянув одну ногу вперёд, вторую согнув в колене, и смотрел куда-то вперёд себя. Блаженная улыбка на его лице подсказывала, что Люциус, так же как и Драко, остался крайне доволен сегодняшним днём. Взгляд парня задержался на ноге Малфоя-старшего. «Было бы неплохо примоститься рядом…» Неспешно встав, он подошёл к отцу и, плюхнувшись по левую от него сторону, опустился на спину, водрузив свою голову на бедро Люциуса. — Драко, — то ли вопрошающе, то ли с укором проговорил мужчина, которого, видимо, оторвали от неких важных раздумий. — Отец, — попытался повторить с такой же интонацией его отрок. Внимательный взгляд прошёлся по юному лицу и задержался на довольных сияющих глазах. — Отец, — очень мягко и осторожно начал Драко, — Ты мне сегодня так и не объяснил, куда отчалил. Может, посвятишь меня в свои дела? Если, конечно, это не является сверхтайной или… чем-то подобным… Мужчина улыбнулся и играючи запустил руку в волосы сына. От этого жеста в голове Драко всё пошло ходуном, мысли спутались и, вероятно, никогда уже не распутаются; сердце готово было выпрыгнуть из груди. — Что ж, — медленно растягивая слова в своей обычной манере, протянул Люциус, — если тебе так интересно… Рука его осталась покоиться на голове мальчика; второй же рукой он прошёлся по его рубашке, поправляя её ворот, почти незаметно касаясь плеча. Драко расценил это движение по-своему и, размеренно втягивая воздух, стараясь замаскировать уже сбивчивое дыхание, он схватился за руку отца, фиксируя её на своём плече. Уже знакомая ноющая, но приятная боль внизу живота… Всё так, как должно быть… — Я встретил девушку… Внезапный невидимый кинжал стальным клинком пробивает грудь. — … Она довольно мила. Познакомился с ней не так давно… Разрывает сердце пополам. Нет, это не звёзды… Это клинки. И все они стремятся вниз. Пронзить его тело. — … Знаешь, мне кажется, за этими встречами может последовать нечто большее… Хрупкий волшебный мирок рощи грубо, с треском лопается. — … Она мне сразу понравилась, в ней есть что-то такое… Осколки летят в глаза. — … Непохожа на других… И тьма. От Драко ничего не осталось. «Я встретил девушку». Эти слова вырвали из парня душу. «Я встретил девушку». Вырвали с мясом. «Я ВСТРЕТИЛ ДЕВУШКУ». Всё. Драко медленно поднялся. Он уже не слышал, что так с увлечением продолжал говорить отец. Один Мерлин знает, с какой болью в теле он принял вертикальное положение. Отец всё говорит. «Отец, кому ты говоришь? Неужели ты не видишь, что меня больше нет?» В висках стучало. Казалось, этот стук слышит весь мир. Мир, которого больше нет. «Вы что там все, оглохли?» Глаза налились кровью. «Отец, я тону в собственной крови!» Смех отца в ответ. Как будто финальный танец по растоптанному сердцу. «Это не сердце, это угольки. Ты танцуешь на них, отец». — … и не знаю, что сказать, — смех Люциуса стих, — Драко, ты в порядке? Сын всё ещё сидел спиной к нему, не двигаясь. — Драко? — настойчивей повторил мужчина, дотрагиваясь до его плеча. Парень начал постепенно приходить в себя, однако ни один мускул на лице Малфоя не выдал его личного ада, в который его так лёгко и бесцеремонно погрузили. В такой момент можно порадоваться, что ты Малфой. Что у тебя имеется такая отменная выдержка. Что тебя сожгли и станцевали канкан на пепелище, а ты оборачиваешься и, как ни в чём ни бывало, спрашиваешь у отца: — Ты её любишь? — Ну, — отмахнулся от него Люциус, — О любви тут говорить ещё рано. Ты ведь знаешь, сын, женщин у меня было много. Таких же красивых, как она, много. Таких же… манерных… Но вот ту, которая душу согреет, ещё нужно узнать. На это потребуется немало времени. А мы знакомы всего ничего… «Что есть душа, отец? Это то, что ты только что у меня отнял, да?» — благо Люциус в темноте уже не различил проступившую на лице сына жгучую обиду. — «Я умер, отец. Я тебя ненавижу. У меня всё». С тяжёлым вздохом, будто бы это не подросток шестнадцати лет, а древний старик на предсмертном одре, Драко поднялся и пошёл к своей метле, по пути бросив: — Полетели домой, отец. Этот чуждый и отстранённый голос поставил Люциуса в тупик. И пока в полёте он еле поспевал за сыном, мужчина размышлял о том, что что-то определённо сломалось в этом мальчишечьем разуме. «Ревность…», — с досадой думал он. — «Но Драко ведь знает, что я никогда никого не буду любить так же сильно… Ничего. Пройдёт. Я просто буду уделять ему больше времени…» Люциус тогда и не подозревал, насколько сильно ошибался.