all you need is hate

- Может сходим куда-нибудь сегодня? Этот вопрос задавал Ким Сокджин, у которого были самые честные и очаровательные глаза, задорно поблескивающие на свету мутном свету школьных ламп, выражающие искреннее желание куда-то наведаться и что-нибудь съесть, причем в чьем-то сопровождении. Юнги отвел глаза в сторону, тихо вздохнул и кивнул. По прошествии определенного времени, проведенном лицом в подушку, он понял, что Сокджин теперь имеет какую-то странную власть над ним. Возможно, в том был виноват Юнги, однажды все-таки впустивший темное удушливое чувство, но с другой стороны, это было уже совершенно не важно, ведь менять что-то или исправлять ситуацию никто не собирался. Не сил, не желания на это не было. Небо было белесо-серым, а деревья, земля, трава, асфальт, ограда, дома вокруг, река и все остальное казались расплывчатыми, смазанными и потускневшими, когда Сокджин и Юнги остановились у какой-то богом заброшенной забегаловки, состоящей из масла и всех оттенков коричневого цвета. Посетителей почти не было, и пара медленно продвинулась к столику с диваном, покрытым жирными пятнами по бокам. Время как будто не текло в этом заведении, а работники были похожи скорее на духов, захвативших это место, чем на реальных людей. Никто из двоих не выбирал его специально - оно просто было, и оно позвало их, когда это было нужно. Они долго молчали, пока им не принесли заказ. Сокджин - скорее от смущения и некоторой обеспокоенности; это место заставляло его иногда нервно поглядывать по сторонам, закусывать губу и сглатывать, прикрывая глаза; Юнги же меньше волновало само место, оно даже помогало его концентрации, отвлекая порванными обоями и запахом мяса, но сама ситуация создавала вязкий комок в районе живота, который закручивался все сильнее с каждой минутой, на что Юнги мог только смотреть в одну точку и недовольно опускать бровь. Заказ принесли. Каждый потянулся к своей тарелке, но начинать первым без безмолвного согласия другого не хотелось, поэтому оба практически одновременно перевели глаза друг на друга; их взгляды встретились, и тут время, кажется, и правда остановилось. Увидев страх и неловкость в глазах друг друга, каждый их них понял много важных и сложных вещей; они прочитали что-то такое там, внутри, и одновременно опустили руку на стол. Сокджин мягко улыбнулся. Лицо Юнги расправилось, и он бесшумно выдохнул. - Приятного аппетита. - Приятного аппетита. Обстановка кафе уже не представлялась такой мрачной и тусклой, а даже потеплела и стала походить на домашнюю. С лампы наверху исходил приятный свет, и они оба наслаждались умиротворенным жужжанием электричества, тихим шумом телевизора где-то у бара и едой. Теперь атмосфера была какой-то дружеской, и по телу медленно разливалось чувство комфорта. Юнги был удивительно спокоен, и он подумал, испытывал ли он когда-нибудь что-нибудь подобное. Это не было похоже на одинокие быстрые перекусы, которые давали только тяжесть в желудке, не было похоже на нервирующие детские воспоминания, которые вызывали только дрожь и отрицание, не было похоже и на черноту, накрывавшую с головой и непонятую до сих пор. И Юнги продолжал есть, и это отвлекало его от всяких мыслей. Сокджин даже предпринял попытку накормить Юнги, которая, к его огромному удивлению, удалась, что очень обрадовало Сокджина, ведь он смог приручить такое грозное животное, как Мин Юнги. Тот же согласился машинально и осознал все только тогда, когда пальцы Сокджина случайно и быстро коснулись его губ. Сокджин, наверное, этого и не понял, зато Юнги понял и прочувствовал все, что мог, и потом еще долго вспоминал этот момент, хотя и не хотел. Когда они вышли из забегаловки, уже стемнело. Звезды мигали на темно-темно-синем небе, воздух был свежий и чуть прохладный. Звуки ночи создавали тихий шум, а на лицах у обоих было довольное и доброе выражение. Они оба сначала еще о чем-то разговаривали, потом оба посмеялись над очередной шуткочкой Сокджина и встали тихо друг перед другом. Юнги сначала отвел глаза в сторону, изучая траву и тропинку, но потом его глаза, как загипнотизированные, смотрели на другого. Так они стояли еще минуту и, видимо, обменивались какой-то секретной информацией, доступной только им двоим. Потом они попрощались, в последний раз повернулись друг к другу и разошлись, каждый своей дорогой.