***
Когда Наруто с Хинатой вышли из подсобки, мирные посиделки в общем зале превратились в ожесточённый алкогольный поединок «Кто дольше продержится» между Рок Ли и, как это ни странно, Темари. Почти все присутствующие столпились вокруг спорщиков и вовсю делали ставки. Только Шикамару пытался хоть как-то урезонить свою проблемную половинку, но получалось из рук вон плохо. В отчаянии он пытался расшевелить бездыханное тело Гаары, который нашёл свой последний приют где-то под столом, но с этим дела обстояли ещё хуже. А Темари между тем грозилась, что одержит победу, и тогда Ли должен будет развозить всех гостей по домам на тележке из местного супермаркета. По очереди. Шикамару сразу просёк, кто станет первой жертвой псевдо-победы его пассии. Бедняге поневоле приходилось болеть за Ли, хотя тот, окончательно одурманенный винными парами, в случае своей победы предлагал и того более нелепые условия. К несчастью, идиотские пари – не единственная напасть, которой славился Рок Ли в состоянии алкогольного опьянения. Страшней этого был только его буйный нрав, просыпавшийся в нём время от времени. Заметив, что дело плохо, Наруто скорее кинулся к другу, дабы уберечь его (да и себя) от неприятностей. Родители блондина, негласно присутствовавшие на празднике в начале вечера, давно ушли, предварительно предупредив сына, что вернутся утром и помогут с уборкой. Но они точно прибьют его, если помимо следов ночной вечеринки обнаружат испорченное имущество, за которое придётся платить из своего кармана. Но Ли не оценил заботы Узумаки и стал вовсю упираться. Темари рассвирепела, утверждая, что победа уже была у неё в кармане. Пока Наруто был занят, к застывшей Хинате подлетела Тен-Тен. — Что вы двое там так долго делали?! — быстро зашептала она, с трудом скрывая любопытство. Но прямо сейчас Хината не была расположена к каким бы то ни было разговорам, она даже не поняла явных намёков шатенки. Сперва окинув рассеянным взором шумных ребят, выяснявших отношения, а затем и Тен-Тен, кажется, успешно влившуюся в коллектив, Хината ничего не ответила. Не чувствуя даже пола, по которому ступала, брюнетка сделала пару шагов к выходу, однако обескураженная подруга неотступно следовала за ней. — Хината, ты чего? Что-то не так?! — в ответ Хьюга отрицательно мотнула головой. Не хватало только перекладывать с больной головы на здоровую. — Потом, Тенни. Давай потом? — Хината постаралась придать своему голосу как можно большую непринуждённость, а у самой голова шла кругом. Выйдя на крыльцо, девушка невольно поёжилась от ночной прохлады, но вскоре пообвыклась с этим. Мало задумываясь о своём платье, брюнетка уселась на одну из ступенек и взяла мобильный, ранее висевший у неё на ремешке. Заранее понимая всю тщетность своих попыток, она тем не менее набрала номер Саске. Ей хотелось услышать его голос, узнать, как он, а главное – доказать самой себе, что тот Саске, которого она знала, тот самоуверенный и слегка сварливый парень, который только делает вид, что ему всё до лампочки, а в действительности всегда готов прийти на помощь, – вовсе не бессердечный монстр, способный на такую низость. Должно же быть какое-то объяснение всей этой ситуации! Не мог он с такой лёгкостью отдать свою любимую другому мужчине! Даже если Наруто прав, даже если Саске совершил ужасную глупость, неужели он совсем не раскаивается?! Разве теперь он мог бы совершить что-то подобное?! Нет! Ни в коем случае! По крайней мере, Хинате хотелось в это верить. Она не желала отказываться от Саске, от того Саске, которого знала – никогда! Вот только сам Учиха, похоже, никогда и не доверял ей. Никогда не рассказывал про семью, никогда – про своё окружение. Он умолчал о том, что тревожило его, когда Хината, напротив, была откровенной. И даже сейчас он не брал трубку. Девушка слушала лишь длинные гудки. В горле непроизвольно встал ком. Неужели всё напрасно?***
Саске коротал этот вечер в обществе молчаливого бармена, который хорошо справлялся со своей работой и не задавал лишних вопросов. С тех пор, как отношения братьев разладились, подобные стычки всегда выбивали парня из колеи. Всё же немногие люди могли похвастаться умением задеть его чем-то. К сожалению, Итачи, несомненно, входил в число этих «счастливцев». Саске чувствовал себя паршиво. Вся эта нелепая история доставила ему столько неприятностей, что теперь, казалось, он будет расхлёбывать последствия ещё очень долго. Но даже не это его задевало. Какого, спрашивается, чёрта всем им от него понадобилось?! Неужели так трудно разбежаться в разные стороны раз и навсегда? Зачем эти спевшиеся любовнички с таким упорством продолжают твердить ему одно и то же? Саске слышал всё уже тысячу раз. Но почему он должен этому верить? Парень находился в баре ровно до тех пор, пока мог в гордом одиночестве упиваться своим несчастьем. Однако, как только в непосредственной от него близости возник такой же горемыка, в отличие от Учихи, видимо, жаждавший излить свою душу не только бармену, но и приятелю по несчастью, брюнет поднялся и, оставив деньги на стойке, поплёлся к машине. Но, ощутив лёгкое головокружение — очевидно, всё-таки перебрал, — он предпочёл взять такси. Собственная квартира встретила Саске привычными тишиной и равнодушием. Но, словно опасаясь, как бы к нему кто не завалился посреди ночи, парень не стал зажигать свет. Кое-как в темноте он доплёлся до кровати, где его и сморил сон. Сколько проспал, Саске не знал. Может, три часа? Или четыре? Было ещё совсем раннее утро. Однако вчерашние опасения Учихи, как видно, не были напрасными, поскольку неизвестный гость попеременно то колотил в дверь, то заставлял звонок надрываться так, будто это тревожный колокол, возвещавший о пожаре. Саске с трудом разлепил веки, каждый громкий звук отзывался в его черепе подобно удару молота по наковальне. Учиха попробовал спрятать голову под подушку, но игнорировать настырного гостя не удавалось. Тогда парень всё же принял сидячее положение и решил спустить наглеца с лестницы, если силы позволят. Злость придала Саске достаточный заряд бодрости, чтобы скорым шагом добраться до источника шума. Но как только он открыл дверь, тут же почувствовал, что в висках заломило ещё сильней. На пороге была Сакура. По лицу Саске мелькнула тень удивления, сменившаяся вскоре полнейшим безразличием. (Что нового она могла ему сказать?) И парень, особо не церемонясь, поспешил захлопнуть дверь у неё перед носом, но не тут-то было: девица просунула ногу в проём. Будь это парень, Учиха не постеснялся бы причинить ему боль, дабы выдворить из квартиры силой, но девушка… Саске пришлось её впустить. — Вот так приём. Ты, как всегда, любезен, — съязвила Сакура, проскользнув внутрь и поправляя на себе измявшуюся курточку. Учиха, однако, не намерен был выслушивать её выпады. Вместо этого он прошёл на кухню, чтобы найти себе что-нибудь от головы. Сакура отправилась за ним. — И не думай убегать от меня! Мы поговорим! — настаивала она, с чем Учиха уже, в принципе, смирился, но это отнюдь не мешало ему заниматься своими делами. Поэтому, проглотив обезболивающее, брюнет счёл нужным принять душ, как только Сакура соизволит свалить отсюда. Он уже было направился к комоду за полотенцем, но Харуно встала у него на пути. — Может, выслушаешь меня наконец?! — Между нами и так всё давно было сказано, — парировал Саске. Нет, определённо, то, что он пребывал в таком заторможенном состоянии, играло Сакуре на руку. — Думаешь, можешь отмахнуться от меня?! Ну уж нет! Я пришла всё сегодня выяснить! — А что выяснять?! Я действительно попросил Итачи об одолжении. Я сделал это! Теперь ты удовлетворена?! Тебе показать, где выход?! Вся краска отхлынула у Харуно от лица. Она была поражена таким бессердечием. А ведь в прошлые-то их встречи Саске только и делал, что обвинял её в измене. — Как ты мог?! — пробормотала она. Слёзы против воли опять стали подступать к её глазам. Саске передёрнуло. Ну почему так всегда происходило?! Во все их встречи. Сакура так бодро начинала, а к концу готова была разрыдаться. — Почему?! Господи, почему, Саске?! — снова воскликнула девушка, уже не пытаясь сдерживаться. И чего она сейчас ждёт? Почему так смотрит на него? Так, будто готова всё простить, стоит ему только начать заверять её, что всё это он сделал от большой любви к ней. Саске безучастно наблюдал, но женские слёзы отнюдь не доставляли ему радости. — Зачем ты пришла? Это пустой разговор. Уходи, — сказал он, чтобы скорее прекратить всё это. Сакура, однако, не двигалась с места. Она поколебалась пару минут, как будто что-то обдумывая, но всё-таки нашла в себе силы сказать: — Итачи… Он предложил мне быть с ним, — через силу выдавила Сакура. Саске сделал нетерпеливый жест, поторапливая её. — Поэтому мне нужно окончательно выяснить всё между нами, чтобы… — она запнулась, — чтобы двигаться дальше. И снова этот взгляд на него. Взгляд, полный надежды, ожидания, трепета… Ему было всё равно. Слишком много воды утекло. И чувства к этой девушке, когда-то заставлявшие его сердце замирать от безграничной нежности к ней, теперь иссякли. Их настолько вываляли в грязи, что, стоило их коснуться, в душе шевелилось что-то тёмное и мерзкое. Он не хотел её даже видеть, минуты считал до её ухода, отстранённо скользя взглядом по интерьеру, пока вдруг не заметил отражённый в зеркале трюмо силуэт Хинаты. Брюнетка осторожно прикрывала распахнутую в прихожей дверь и удивлённо оглядывалась. Только-только вошла. Учиха был в смятении, и Сакура с беспокойством вглядывалась в изменившееся лицо брюнета. Она хотела было обернуться и посмотреть, что вывело его из равновесия, но ей не дали этого сделать. Саске неожиданно поцеловал её, и девушка сразу же обмякла в его сильных руках, даже не думая сопротивляться или же возражать. Но когда Сакура явственно услышала скрипнувшую дверь — ей даже почудились удаляющиеся шаги на лестничной клетке, — Саске так же внезапно отпустил её. Девушка не успела опомниться, так быстро всё прекратилось. Учиха не хотел втягивать в эти разборки Хинату. За ту долю секунды, когда он мог предпринять хоть что-то, чтобы заставить её уйти и скрыть сей факт от Сакуры, из всех возможных способов на ум ему пришёл именно этот. Но что теперь делать с Харуно? Впрочем, в последнее время Саске больше не стеснялся в выражениях, чтобы отделаться от своей бывшей. — Ну что, Сакура? Всё пытаешься усидеть на двух стульях? — спросил Саске внезапно, и от того, каким язвительным тоном был задан вопрос, Сакура удивлённо распахнула глаза. — Или без разницы, с кем? — продолжал он. — Кто погладит, к тому и ластишься?! Хах, теперь-то я догадываюсь, как ты спуталась с Итачи. К чёрту мои проверки! Стоило с самого начала знать, какая ты дешёвка! Учиха мог ещё долго изливать свою желчь, но следующим, что он почувствовал – была обжигающая боль на щеке. Их взгляды встретились. Кажется, впервые Саске видел в глазах Харуно такую ожесточённость по отношению к нему. — Какой же ты ублюдок! – прошипела Сакура, сжимая руку, которая, вероятно, сама пострадала от силы удара. — Уж каков есть. Сакура ничего на это не ответила. Ей было противно здесь оставаться, хотя никто её не удерживал. Саске спокойно вышел из комнаты, оставив её одну. А она, не оглядываясь, бросилась к выходу. Они стали друг другу совсем чужими.***
Уйти отсюда и больше никогда не возвращаться – это всё, чего хотела Сакура. Но как покинуть дом, где, как казалось девушке, она испытала счастливейшие мгновенья в своей жизни? Она хотела забыть сюда дорогу, и три вяза на углу, которыми она любовалась по утрам из окон его дома. И аллею, ведущую к метро, где они так часто гуляли. И маленький ресторанчик неподалёку, где они любили обедать по субботам. Забыть всё это. Больше нельзя вспоминать тепло рук, когда они стояли насквозь промокшие под этими вязами, потому что не успели добежать до дома совсем чуть-чуть, когда начался ливень. Или его успокаивающее присутствие, когда просыпаешься среди ночи. Куда всё это делось? Сакура с тоской смотрела на оставляемое ей место и чувствовала себя полностью опустошённой. Или же всё, что держало её, — лишь воспоминания, а вовсе не Саске? Они не давали ей сделать шаг вперёд после того, как любимый человек так бесчеловечно её предал? Сакура не знала ответа. «Чувства, что вы со мной делаете?» Сегодня по какой-то неведомой причине она готова была простить его. Но этот человек вновь над ней посмеялся. Почему она только пришла? Мало ей было его пренебрежения? Никто бы не осудил её, начни она новую жизнь с кем-то другим, ведь правда? Итачи так поддерживал её после госпитализации Саске, помогал, чем мог, хотя и ему было нелегко. И каждый раз Сакура думала, что их связывает что-то большее, чем общее горе, большее, чем общий грех, большее, чем старая дружба. Это что-то неизъяснимое пустило свои корни давно, когда ещё в отношениях с Саске всё было хорошо. Оно заставляло Сакуру дивиться, вплетая в её мысли слишком вольные образы или даря странного содержания сны. Да и что в том плохого? Чего порой не придёт на ум? Но теперь всё потеряло смысл. Как Сакура может ответить Итачи взаимностью, если только что она сделала совершенно другой выбор? Девушка готова была пойти за Саске, пусть даже это было минутным наваждением. Что ж, похоже, она наступала всё на те же грабли. И пусть сейчас ей было горько, Сакура не хотела чувствовать вину перед Итачи. Что ей оставалось? Выбрать Итачи лишь потому, что ей отказал Саске? Нет! Это было нечестно по отношению к Итачи, подло – с её стороны. И всё же, перелистывая эту страницу своей истории, Сакура думала, что оставляет позади что-то бесконечно ей дорогое. Возможно, именно поэтому так щемило в груди, а на глаза то и дело наворачивались слёзы.