Сын профессора

Гарри Поттер Я прекрасно помнил, что произошло в кабинете профессора Снейпа, и мне было над чем подумать. Вот живёшь спокойно, стараешься никого не трогать, но неприятности так и норовят найти. Мало мне было проблем, так теперь ещё и это. А конкретнее: забытые воспоминания и появившиеся с ними новые проблемы. Но обо всём по порядку. Очнувшись на полу в кабинете, я был несколько дезориентирован и немного растерян. И в первые минуты действительно не помнил, как здесь очутился. Последнее, что сохранилось в моей памяти, — это неприятный разговор с Чжоу и как я спускался по лестнице вниз. А уже в следующее мгновение я лежу на полу. Неудивительно, что проявляющий беспокойство по поводу моего самочувствия профессор Снейп вызывал у меня лишь недоумение. Снейп и беспокойство — это что-то на грани фантастики. И я подумал, что что-то однозначно не так. Но промолчал. Профессор помог мне подняться на ноги и уже отходил от меня в сторону, когда я заметил на своём рукаве его длинный чёрный волос, который незаметно снял с мантии и положил в карман. Это решение было спонтанным. Снейп отменил занятие. Это несказанно меня обрадовало, и я, попрощавшись, вышел из кабинета. Стоило мне немного отойти от кабинета, как воспоминания обрушились на моё сознание, отчего в глазах потемнело, и мне пришлось схватиться за стену, пережидая временную слабость. А профессор, как оказалось, учился с моими родителями на одном курсе и враждовал с моим отцом. Вот и причина плохого отношения ко мне. Но на воспоминаниях прошедшего часа дело не кончилось. Я почувствовал, как из глубин сознания стали появляться незнакомые мне образы того, чего я помнить никак не мог. Как удачно, что коридоры подземелья были пустынны в это время. Я осмотрелся и, на всякий случай держась за стену, отправился в сторону тайной комнаты. Мне никак нельзя было сейчас идти в гостиную гриффиндора. Там Рон и Гермиона станут приставать с вопросами, как прошло занятие и почему я вернулся так рано. Рон может и поверит в то, что занятие отменили, но Гермиона будет докапываться до истины. Она не любит что-то не знать. А спорить с ней в таком состоянии я, пардон, не способен. Свернув в ответвление главного коридора, я увидел тупик. Здесь факелов не было, и приходилось освещать свой путь палочкой. Я остановился около чуть видного барельефа в виде клубка змей. — Откройся… Часть стены сдвинулась в сторону, позволяя мне пройти вперёд. Новый коридор вёл сразу в жилые комнаты основателя, из которых можно было попасть в зал со змеями. Они были защищены от сырости древними чарами. Тайная Комната — это, пожалуй, единственное место в Хогвартсе, помимо Выручай Комнаты, где я могу побыть один. Рон и Гермиона до сих пор считают, что я не появлялся там с конца второго курса. И кто я такой, чтобы разубеждать их. В Выручай Комнату в любой момент мог войти кто-нибудь из Отряда Дамблдора. Да и узнал я о ней только в этом году, так что предпочитал приходить в Тайную Комнату. А после того, как Амбридж с инспекционной дружиной нас обнаружили, я старался обходить стороной восьмой этаж, опасаясь задеть следящие чары. Повторившийся приступ головной боли заставил меня скривиться. Стараясь отвлечься, я стал разглядывать окружающую меня обстановку. Небольшой кабинет в коричневой цветовой гамме. Стол, кресло, справа от стола камин, а напротив него большой книжный шкаф. Все деревянные поверхности были покрыты рунами, половину из которых я не смог разобрать. Когда я пришел сюда впервые, я обратил внимание, что нигде нет пыли и запаха затхлости. И было чувство, что хозяин кабинета ненадолго покинул его, забыв убрать бумаги со стола, и скоро вернется. Но большей загадкой стала для меня большая рама, покрытая все теми же незнакомыми рунами, висящая напротив камина. Всегда пустая, с изображением замка на холсте, но деревья не шевелил ветер. Обычная неживая картина, тайны которой я пока не разгадал. Под ней стояла небольшая софа, где я и разместился. Но перед этим поместил длинный черный волос в стеклянную колбу и оставил на столе. Зачем я его сохранил, я так и не понял. Может быть на всякий случай. Ведь для зелья определения родословной тот мне не нужен. Достаточно трёх капель моей крови на вымоченный в зелье специальный пергамент, который производят только гоблины и всё. Тем не менее, я решил оставить его. Я устроился поудобнее, откинув голову на подлокотник и расслабился, погружаясь в тайны прошлого, а после и засыпая. 10 лет назад. Моя жизнь — это череда всяких случайных событий со странными последствиями. — Несносный мальчишка! Как ты посмел разбить мою любимую вазу! Пятилетний худенький мальчик стоял над осколками любимой тётиной вазы и пытался сдержать слёзы. Я понимал, что это я, но как-будто видел всё со стороны. — Это не я, Тётя Петунья. Это Дадли. Другой мальчик, старше и намного крупнее первого, выглядывает из-за двери и беззвучно смеётся, зажимая ладошкой рот. Мама его не накажет, а вот приёмышу достанется, радовался Дадли. — Ты ещё смеешь клеветать на моего сыночка?! В этом доме мальчику пришлось слишком рано осознать, что что бы ты ни сказал, тебе не поверят. Потому что ты не родной. Ну и что, что тебе всего пять. Тётя всегда будет больше любить своего родного сына. А Гарри не её. Он сын сестры, о которой тётя не любила рассказывать. Я чувствовал всё то же, что и маленький Гарри, но не так сильно, как он. Я будто видел всё со стороны, как в Омуте Памяти. — Не спрашивай меня об этом! — вот и всё, что слышал маленький мальчик на вопросы о маме. А ведь так хотелось узнать, какая она, почему он живёт в тётиной семье. В следующее мгновение по комнате прошлась сила, но почувствовали её лишь плачущий мальчик и его тётя. Ваза вновь стала целой. Увидев это, женщина побледнела и схватилась за сердце, а Дадли лишь застыл в немом удивлении. Он знал, что его кузен ненормальный, так говорили родители, но чтобы самому увидеть эту ненормальность… Петуния надеялась, что ненормальность племянника не проявит себя, но надежды были тщетны. Ему только пять, а сила уже проявилась. У Лили такого не было. Нет, в её доме этой ненормальности не будет! Тётушка схватилась за полотенце и кинулась на племянника в надежде наказать того и запереть в чулане. Но мальчик вырвался, успев получить полотенцем по спине, и убежал из дома. Может, к вечеру тётя успокоится и забудет обо всём, — думал он. Гарри бежал так быстро, насколько мог. Ему казалось, что если он остановится, то тётя обязательно накажет. Он остановился только когда споткнулся о корень большого дерева. — Где это я? Мальчик растерянно осмотрелся. В первый раз он так далеко убежал от дома. Перед ним росли высокие деревья, в тени которых можно было потеряться. Но мальчик не стал плакать. Уж лучше он останется здесь, чем вернётся назад к злой тётке. Странное место, я не помнил, что бывал тут раньше. Наоборот, мне казалось, что я всегда старался держаться подальше от этого леса. Он начинался сразу за пустырём на окраине Литл-Уингинга. — Привет, ты тоже любишь гулять в лесу? Мальчика окликнула незнакомая рыжеволосая девочка. Я обернулся вместе с маленьким Гарри, но как и он, я мог поклясться, что ещё минуту назад её тут не было. — Привет, не знаю. Я убежал от тётки и заблудился. У Гарри никогда не было друзей, никто не спрашивал, что ему нравится, а что нет. Но солнечная улыбка девочки подсказывала ему, что она добрая и с ней можно поделиться своими мыслями. На вид она была старше Гарри года на два-три. Я никогда не видел свою маму в детстве и на секунду мне показалось, что, наверное, она должна была быть такой, как эта рыжая зеленоглазая девочка. — Меня зовут Лили. А тебя? — Гарри. — Давай дружить, — так просто и по-детски предложила девочка, протягивая руку. Мальчик был удивлён. Раньше никто не предлагал ему дружбу. — Ты правда хочешь со мной дружить? — Да. — Но я же… мои родственники называют меня ненормальным. — Почему? Расскажи. Мальчик решил довериться рыжеволосой Лили и рассказал обо всём. И о семье, и о странных происшествиях с ним, и о вазе. Он боялся, что если девочка узнает обо всём, то не захочет с ним дружить. Но она, наоборот, обрадовалась. — Ты просто волшебник, как и я. Вот так и появился у Гарри первый и единственный настоящий друг. Лили уговорила его вернуться к родственникам, и Гарри пришлось неделю просидеть в чулане, но потом он снова встретился с ней. После мальчик часто уходил на весь день из дома, чтобы поиграть с Лили. Это была их маленькая тайна. Вначале они просто играли, затем девочка стала его учить. Волшебный мир казался сказкой. Но всё, что рассказывала Лили, он запоминал. Время шло, Гарри подрос и тётя отправила его в школу. Видеться с Лили получалось только на выходных и каникулах. Но она продолжала с ним общаться, играть, и маленький Гарри этого не замечал, а я обратил внимание, что все игры так или иначе были связаны с магическим миром. Она его, то есть меня, учила. Со временем волшебный мир перестал казаться доброй сказкой, и Гарри уже не хотел туда попасть. — Придётся Гарри, — грустно сказала Лили, погладив мальчика по голове. — У тебя как и у меня нет выбора. Но в отличии от меня, ты теперь знаешь больше и сможешь выжить. Это был последний год перед одиннадцатым днём рождения. Гарри исполнилось десять лет несколько дней назад. — Лили, я всё хотел тебя спросить, — начал мальчик. — Почему за столько лет, что мы знакомы, ты внешне не меняешься? Девочка тяжело вздохнула и отвела взгляд. — Рано или поздно этот вопрос должен был прозвучать. Они сидели под ветвистым деревом в заросшей части парка. Лили сорвала травинку и стала крутить её между пальцев. Гарри взволнованно сцепил руки в замок. Он давно обратил внимание на странность своей подруги, но не хотел обижать девочку своими вопросами. А взрослый Поттер, наоборот, стал внимательно прислушиваться. — Ты уже достаточно взрослый, чтобы понять меня. Во-первых, я не совсем человек, Гарри, — начала девочка. — Поэтому внешне я не меняюсь. А во-вторых, наверное, мне следует начать с небольшой предыстории… Жила-была девочка. Звали её Лили Эванс. Услышав знакомое имя, мальчик стал слушать внимательнее. Он знал, что Эванс — девичья фамилия тёти. Значит Лили Эванс — его мама. — Да, верно Гарри — это твоя будущая мама. Она была младшим, любимым ребёнком в семье и с ней всегда, как и с тобой, случались необычные вещи…