***
Бег со стаей — единственное время, когда волчица чувствует свободу. Она счастлива. Она взволнованна, словно щенок, и Джеймс тычется мордой ей в ребро, дразня. Она отскакивает от него, игриво вертится волчком, до тех пор пока Талия не рычит и осторожно не прикусывает ее за нос, чтобы успокоить. Она не может она не может она не может Она так счастлива, и это так странно — чувствовать эту невесомость и плавучесть. Она бежит со своими родителями, со своими братьями и сестрами, со своими дядями и тетями, и кузинами до тех пор, пока слишком не устает, чтобы бежать дальше, и падает в кучу листьев. Тогда, так как она еще щенок и у нее нет всех этих длинных конечностей и прочих штук, Джеймс хватает ее зубами за загривок и несет весь обратный путь к дому.***
Алекс проводит много времени с Дереком и Лисенком. Теперь его зовут Стайлзом. Он вроде вспоминает как быть человеком. Он сильно сердится, когда обнаруживает, благодаря горячему нраву Малии, что они все волки. У Дерека занимает много времени, чтобы уговорить его снова выйти из комнаты. Он узнает все больше с каждым днем, и Алекс с нетерпением ожидает возвращения домой из школы, и не только из-за обычных причин. Стайлзу все равно, когда Алекс сидит и разговаривает с ним о многих вещах. Он просто слушает, как может, хотя Алекс и не уверен, что он понимает, и держит свои руки так, чтобы Алекс мог красить и его ногти тоже. Школа такая же, как и всегда. Это нормально, большую часть времени, а затем, в некоторые моменты, все ужасно. Алекс не понимает, почему именно он стоит тут и просто дает мальчикам, бывшим когда-то его друзьями, разрывать его на кусочки, как они это делают, тщательно подбирая слова, чтобы оставить на нем новую рану. Он ходит с опущенной головой и сгорбленными плечами. Джейсон несколько раз спрашивает его, не хочет ли он снова покидать с ним мяч после школы, и Алекс качает головой каждый раз. Джейсон просто не понимает этого. Он может и не подлый, но точно идиот. Если он будет дружить с Алексом, то остальные точно отвернутся от него, и тогда он будет винить во всем Алекса. И, что еще хуже, если Алекс начнет дружить с Джейсоном… Ну, ребята вроде него не имеют права быть друзьями популярных детей. Он — урод. Он знает свое место, и если он попытается изменить положение вещей и перейти в ту же сферу, что и популярные дети, они сделают ему только хуже. Алекс понимает иерархию в школе, а также он понимает собственную иерархию стаи. Это инстинктивно. Дома он иногда надевает миленькие платья, которые они с Дереком заказали онлайн. В школе, даже в дни, когда Луна ближе всего к полной, он носит джинсы и толстовку. Его волчица ненавидит его. Она ненавидит его. Они оба ненавидят, когда полная Луна выпадает на середину недели. Это вторая половина среды и Алексу срочно нужно в уборную. Он чувствует боль в животе, когда открывает дверь в мужской туалет. Он не мальчик он не мальчик он не мальчик Он использует унитаз вместо писсуара. Он садится и слушает звуки других детей, заходящих и уходящих: стук двери, скрип тренерсов на плитке, шум воды в раковине. Он закрывает глаза на мгновение и чувствует полную Луну. Его волчица напрягается, тянется ближе к коже. Она беспокойна и нерешительна. Она хочет, чтобы это была ночь. Она хочет бежать со своей стаей. Алекс долго не выходит из туалета. Он должен дождаться, пока все уйдут, прежде чем он что-то сделает, иначе все увидят девочку в мужском туалете. За исключением того, что он знает, что это не то, что они увидят. Просто потому что он чувствует так, это не значит, что кто-то другой даже заметит. Иногда он представляет, что он девочка, которая просто могла бы притвориться мальчиком. Вот что однажды сказал ему Мэтти: — Почему ты не можешь просто притвориться, что ты не чувствуешь себя девочкой? Слова ранят. Они были в Заповеднике с Дереком. Дерек взял Мэтти за руку. — Мэтти, почему бы тебе просто не притвориться, что ты не волк? — Но я — волк! — А Алекс сегодня девушка. Алекс хотел бы, чтобы это было так просто. Он ждет перерыва в движении, но кто-то снова заходит. Он опаздывает на свое следующее занятие — физкультуру. Алекс ненавидит физкультуру, когда он девочка. Он ненавидит переодеваться перед мальчиками. Так что опоздать, вероятно, не так уж и плохо. Раздевалка будет в его полном распоряжении. Он слышит скрип обуви на корте и звук мячей, бьющихся об пол, прежде чем он даже доходит до дверей в спортивный зал. Блядский вышибала. Нет. Ни в коем случае он не будет играть в вышибалу в классе с Шоном и Чарли. Живот начинает болеть от одной мысли об этом. Алекс останавливается напротив двери; руки дрожат. Может быть, он может пойти к медсестре и сказать, что ему не хорошо, и они позвонят маме, чтобы она приехала и забрала его. Его мама не будет против. Алекс в нескольких шагах от двери, и на всякий случай, если кто-то решит выйти и увидит, что он все еще стоит здесь, он бежит и поворачивает за угол в конце коридора. Там кучка детей, мастерящих объявления о танцах. Алекс замедляет темп и пытается вспомнить, как выглядеть больным, когда проходит мимо них. — Алекс? Он вздергивает голову. У Джейсона рубашка в голубой краске и щеки тоже. — Ты в порядке? Алекс пожимает плечами. — Я иду к медсестре. — Оу, — Джейсон отпускает плакат, который он прижимал к стене, а девушка рядом с ним, державшая ленты, взвизгивает, когда плакат валится на пол. Джейсон, кажется, даже не замечает этого. — Я пойду с тобой. На случай, если ты вдруг решишь наблевать или еще что. Алекс не уверен, как это ему должно помочь, даже если бы он не притворялся больным, но спорить, кажется, бессмысленно. Он снова пожимает плечами, и Джейсон подходит к нему. Это странно и это неловко, и волчица Алекса урчит, потому что ей это нравится, хотя Алекс и впрямь чувствует себя немного больным в этот момент. Джейсон должен заметить изменение в его запахе. — Хочешь, чтобы я понес твою сумку или еще что? Алекс крепче хватает лямку рюкзака. Он не может думать ни о чем другом, а поэтому выпаливает: — У тебя краска на щеке. Джейсон натягивает рукав и трет щеку. Алекс пялится в пол. Прогулка до кабинета медсестры кажется бесконечной. Через какое-то время Джейсон говорит: — Ты правда заболел? Алекс кидает на него взгляд сощуренных глаз. Джейсон морщит нос. Это так мило, и заставляет Алекса чувствовать нечто странное в животе. Джейсон пожимает плечами. — Потому что если это не так, и ты просто решил прогулять занятие, то мы просто можем это сделать. — Я не прогуливаю занятия, — говорит Алекс, а его сердце бешено колотится. — Да, но это же физкультура, — говорит Джейсон. — Ты ж там ничего не изучаешь. Алекс не может сдержать улыбку. — О, — затем он собирает все свое мужество и позволяет беспокойной волчице решать за него. — Хорошо. И пока они не сбегают, он не задумывается, откуда Джейсон знает его расписание.***
У Джейсона есть восемь долларов. У Алекса — три. Они скидывают свои богатства и покупают аппетитную картошечку фри в закусочной. Джейсон идет за заказом, а Алекс стоит снаружи и паникует, что их могут арестовать или еще что за прогул школы. Алекс никогда не пропускает школу. Тем не менее он все не может заставить себя сожалеть об этом. Пока нет. Возможно, позже, потому что что-то обязательно пойдет не так. Но еще нет. Он хочет удерживать это чувство свободы как можно дольше. Джейсон появляется с их заказом, и они идут в парк. — Моя мама меня убьет, — говорит ему Алекс, когда они сидят на качелях. Джейсон протягивает коробочку с картошкой так, чтобы Алекс мог взять несколько. — Ага. Она же Альфа, верно? Я имею в виду, мой папа ж тоже альфа, но он не Альфа. Твоя мама немного пугает. Он не говорит, что именно имел в виду, так что Алекс улыбается. — Вроде того. Он знает, что на самом деле у него не будет так уж много неприятностей. Патрик, его старший брат, задал планку для всех остальных. Даже Кора и Малия не творят и половину того, что делал Патрик. Он однажды слышал, как отец сказал, что, честно говоря, до тех пор, как все его дети дойдут до взрослой жизни без судимости, он будет рассчитывать на успех. Алекс до сих пор не уверен, была ли это шутка. Кроссовки Джейсона роют борозды в грязи под качелью. — Так почему ты не хочешь сыграть со мной в баскетбол? — Эм, — Алекс делает глоток молочного коктейля. — Я, гм, очень плох в баскетболе? — У тебя все нормально, — Джейсон не может встретиться с ним взглядом. — Мы можем заняться чем-нибудь другим, если ты хочешь. Не хочешь зайти ко мне и поиграть в видеоигры? Алекс не знает, что ему ответить на этот вопрос, так что он просто молчит. Последний раз, когда его кто-то приглашал к себе, был Чарли в той записке. У него плохое предчувствие. — Гм, — говорит Джейсон через некоторое время. — Ну, гм, должно быть круто жить в Заповеднике. У вас полно места, чтобы бегать и вещи, когда вы обращаетесь. — Ага, — голос Алекса дрожит на этом коротком слове. — Похоже. — Мой отец говорит, что Альфа Хейл приглашала другие стаи бегать в Заповеднике, и это было и правда круто. — Она так делала? — Алекс хмурится. — Не помню— Вдруг он чувствует холод. Чувствует себя больным. Если это правда, это должно быть из-за него. Из-за нее. Волчица скулит внутри него. — Ага, — цепи на качелях звенят, когда Джейсон поворачивается к нему. — Эй, ты в порядке? Уверен, что не болен? Алекс смотрит прямо перед собой. Он боится, что если моргнет, то ничего не увидит из-за слез. — Думаю, мне пора домой. Он встает. — Алекс, Алекс, подожди! — Джейсон протягивает руку и хватает его за запястье. Алекс чувствует нарастающую панику, которая может захлестнуть его. Вот как это всегда начинается. Он позволил Джейсону выманить его из школы, и теперь он собирается ранить его. Он чувствует, что не может набрать достаточно воздуха, чтобы наполнить им легкие, не то, чтобы кричать, но все же выпаливает: — Не трогай меня! Джейсон смотрит на него шокировано. Он отпускает запястье Алекса и поднимает обе руки вверх, ладонями наружу, будто Алекс направляет на него пистолет или еще что. — Прости! Алекс смотрит, как его молочный коктейль, упавший во время его истерики, разливается клубничными волнами по грязи. Его руки трясутся. Он сжимает пальцы в кулаки, останавливая свой страх и гнев. — Вот почему мы не можем быть друзьями! — Почему? — Голубые глаза Джейсона широко раскрыты. — Что я такого сделал? Удушливый звук, который издает Алекс, слишком громкий, чтобы быть похожим на смех. — Ты ничего не сделал! Я сделал, хорошо? Я! Джейсон выглядит почти испуганным. — Я просто хотел быть твоим другом. — Почему? — Требует ответа Алекс. — Потому что ты мне нравишься, — тихим голосом говорит Джейсон. Алекс тяжело дышит. Он может чувствовать, как его когти зудят, клыки хотят вырваться. Когти, клыки — его волчица так близка к выходу сейчас. Он зол. Она. У всего был смысл, пока не появился Джейсон. Алекс следовал правилам. Он хмуро смотрит на Джейсона. У него до сих пор на щеке синяя краска. — Ты даже не знаешь, о чем говоришь. Ты глупый. Ты глупый! Он слишком поздно вспоминает, что слова могут ранить. Взгляд Джейсона должно быть такой же, какой Шон и Чарли всегда видели на лице Алекса. Алекс хватает рюкзак и убегает.***
Слишком рано, чтобы идти домой, так что Алекс просто бредет по Заповеднику. Если он окажется слишком близко к дому, то мама учует его. Он садится под деревом и ждет. Он вытягивает ноги, потом прижимает колени к себе и прислоняется к ним лбом. Он изо всех сил старается контролировать дыхание. Его волчица скулит и хочет домой. Она расстроена. Она хочет вылезти из этой уродливой одежды мальчика и надеть то, что позволит ей чувствовать себя хорошо. Она хочет в объятия ее альфы, ее мамы. Она хочет Дерека. Алекс устал от борьбы с ней, устал подавлять ее весь день в школе, а затем с Джейсоном. Он устал от всего. Он снова поднимается на ноги и тащится в сторону дома. — Мам, — говорит он, когда дом уже в поле его зрения. Его голос чуть громче шепота, но он знает, что она услышит его. — Мам? Но приходит не его мама или папа, или Дерек. Это дядя Питер. Его лицо украшено крестообразным орнаментом, и обычно безупречные волосы стоят в некоторых местах. Его одежда мятая. Он снова спал в гамаке. Он замечает Алекса, и его глаза вспыхивают золотом, а затем он спешит к нему. — О, Алекс, — вздыхает он и обнимает его. Он пахнет одеколоном, книгами и виски с оттенком сигаретного дыма. Талия убила бы его, если бы он снова курил в доме.— Тяжелый день, щеночек? Алекс кивает на его груди, глубоко вдыхая и прижимаясь ближе, чтобы поймать запах. — Давай отведем тебя внутрь. Алекс снова кивает. Он не знает, что Питер говорит его маме, но ему не влетает за прогул школы.***
— Еда, — однажды за завтраком говорит Стайлз и лучится гордостью, когда все смотрят. — Еда! — Он разговаривает! — Визжит Мэтти. Еда — его любимое слово, затем Дерек и нет. Это своего рода чудо, сколько всего он может сказать всего парой слов и чертовски круто. Алекс думает, что он, вероятно, научился свирепо смотреть у Дерека. На самом деле Дерек словно зефирка, но сначала надо пройти сквозь его сердитый взгляд, чтобы это увидеть. Это хорошо, что для того, чтобы быть услышанным, Стайлз использует слова, а не просто болтает, как лисица. Правда, он по-прежнему это делает. Джейкоб, племянник Алекса, единственный, кто так же болтает. Но Джейкобу два. Однажды ночью Стайлз забегает в комнату Алекса и начинает шарить по его ящикам. — Эй, — возмущается Алекс, — это мои вещи. Ты должен был спросить. — Это, — говорит Стайлз, поворачиваясь к нему с лаком для ногтей в руках. Алекс закатывает глаза. — Отлично. Возьми это. Без разницы. Однако Стайлз не забирает его. Он забирается на кровать Алекса, пихает ему лак и кладет руку Алексу на колено, выжидающе глядя на него. — Я пытаюсь делать домашку, — говорит ему Алекс. — Это! — Настаивает Стайлз. — Отлично, — говорит Алекс. — Но только потому, что он миленько смотрится на тебе. Стайлз выглядит гордым собой. Со Стайлзом весело. Он выслушивает все, что Алекс рассказывает о школе, о Джейсоне. Стайлз всегда полон энтузиазма, не считая чистки зубов и поедания овощей вместо печенья, и это хорошо для Алекса. Он греется с ним. Это не конец. Дерек возвращается в Стэнфорд, и Стайлз воет и плачет, потому что вся его Вселенная рушится. Часами. — Я знаю, — говорит ему Алекс, сидя на полу возле кровати Дерека. Стайлз залез под нее недавно. — Я знаю. Стайлз плачет, пока не засыпает. С уходом Дерека Стайлз безутешен, он чувствует, что в доме нет места счастью. Страдания Стайлза столь велики, что выталкивают его из каждого угла, каждого закоулка, не дают спрятаться в тени от удушающего света. Вот как Алекс чувствует себя в большинство дней.