***
Джейсон возвращается следующие три дня подряд, а его расправленные плечи и жесткая линия рта выглядят, будто он идет на площадку перед большой игрой. Каждый раз, когда Талия не приглашает его в дом, и каждый раз, когда они вдвоем идут в Заповедник, волчица Алекса нерешительна и беспокойна. Он думает, что и Джейсон, должно быть, такой же. В последний день они почти не говорят, и Джейсон продолжает смотреть на Алекса почти укоризненно и не держит его за руку. На следующий день в школе, когда Алекс пытается уйти с географии, Джейсон ловит его. — Алекс? — Что? — Ты мне правда нравишься… Он не чувствует того же тепла, что и в первый раз, потому что Алекс догадывается, что будет дальше, пусть Джейсон еще ничего не сказал. — Ты мне правда нравишься, но я так не могу, потому что я не нравлюсь Альфе Хейл. — Голос Джейсона дрожит. — Это не правда, — говорит Алекс напряженным шепотом. — Я должен сделать это правильно! Алекс понимает это. Они не просто два ребенка, которые хотят иногда целоваться. Они два волка, а Талия Хейл не просто Альфа стаи. Она Альфа Бейкон Хиллс. Волк Джейсона нуждается в ее одобрении для того, чтобы показать, что его намерения чисты. Действовать дальше без одобрения Альфы немыслимо. Только жулик-омега посмел бы таким образом попирать авторитет Альфы, или какой-нибудь мятежный член стаи, пытающийся спровоцировать Альфу на поединок. Каждый инстинкт Джейсона толкает его получить одобрения Талии, но он уже был отвергнут четыре дня подряд. Алекс понимает его, но легче от этого не становится. — Джейсон… — Прости, — говорит он. — Прости, но я правда так не могу. И Алекс находит себя бездумно кивающим, как обычно он делал, когда его сердце разрывалось на части. Просто стоял там и принимал все, потому что это то, что он должен делать. Остальная часть дня проходит как в тумане. Алекса даже не волнует, что Чарли выбивает у него поднос с обедом из рук в столовой. Все смеются, но он едва слышит это. — Эй, — говорит Малия, когда они с Корой заскакивают после школы за Мэтти. — Вы разве не должны играть в баскетбол сегодня? — Нет, — отвечает Алекс, залезая за Мэтти в машину. Малия и Кора обмениваются взволнованными взглядами. Алекс ищет в кармане свой плеер, а после втыкает в уши наушники, давая себе возможность ничего не говорить. Он смотрит в окно весь путь домой.***
Отстраненность покидает его, когда он видит свою маму. — Он д-думает, что не нравится тебе! Он думает, что ему здесь не рады! Мама обнимает его и держит, пока он плачет, и часть Алекса хочет бить ее, пока она не отпустит, потому что это ее вина, это вина Стайлза и Дерека тоже, и всех. Но почему они всегда получают все, что хотят? Когда наконец придет черед Алекса получить то, что нужно ему? У него ведь почти было это. Мальчик, которому он нравился таким, какой есть, и это так же невероятно, как настоящий живой человек, как Стайлз, верно? У него все было, и он вряд ли успел насладиться счастьем прежде, чем его снова забрали.***
В школе плохо. Джейсон больше не разговаривает с ним, и это ранит. Иногда Алекс находит себя направляющимся в спортзал после уроков просто по привычке, прежде чем вспоминает, что Джейсон порвал с ним. Вроде. Можно ли считать, что они встречались? Алекс не знает. Он пытается убедить себя, что сейчас не хуже, чем когда Джейсон еще не был его другом, но это не так. Потому что теперь он знает, что его нет и насколько это больно. Танцы начинаются и заканчиваются, и никто не приглашает Алекса. Он остается дома, у себя в комнате, и делает вид, что не слышит, когда Мэтти, взволнованно болтая, уходит. Ему интересно, что бы было, если бы Джейсон пригласил его, а он согласился. Ему интересно, держались бы они за руки под воздушными шарами и растяжками в спортивном зале. Ему интересно, насколько бы волшебно он себя чувствовал. Итак, в школе плохо, но не настолько, как могло бы быть. Так или иначе, его уже не запугивают, как раньше. Будто Шону, Чарли и остальным стало уже не так интересно. Может быть, они нашли кого-то другого в качестве жертвы, а может Алекс выглядит настолько убитым, что больше нет интереса задирать его. Или, возможно, есть что-то еще в этой игре. — Вы, ребят, слышали? — Спросил Нолан, однажды, во время обеда. Родители Нолана живут в трейлерном парке на окраине города. Его отец — алкоголик. Вроде как несправедливая причина, по которой Нолан застрял за столом неудачников, но когда же рассчитывать на справедливость хоть кому-то? — Чарли получил от Джейсона! Вилка Алекса стучит о стол. — И Джейсон пнул его под зад! — Нолан сияет. — Хорошо, — говорит Маккензи. — Поделом ему! — Они оба отстранены на неделю, — сообщает Нолан. — Это отстой. Я имею в виду, они не должны были отстранять Джейсона. Им бы следовало дать ему дополнительные очки или еще что! — Да, Джейсон, кажется, хороший, — Маккензи выглядит озадаченно. Просто, ну когда еще кто-то из популярных был хорошим? Алекс поднимает свою вилку и старается не вспоминать об ощущениях, что дарил ему рот Джейсона, его руки на бедрах и блеск в глазах, когда он смотрел на Алекса, как на нечто удивительное.***
Кресло в мастерской его отца стоит там, сколько Алекс может вспомнить. Оно старое и на вид хрупкое. Лак стерся в некоторых местах, из-за чего кресло выглядит, словно панцирь черепахи. Оно расположено в углу мастерской, вдали от острых инструментов. Малыши знают, что если они хотят провести время с Джеймсом в мастерской, пока он занят работой, то им следует сидеть в кресле. Много лет прошло с тех пор, когда Алекс тоже должен бы подчиняться этим правилам, однако, оказавшись в мастерской, он все равно направляется к креслу. На подлокотнике пятно арахисового масла, видимо, оставленного Кэсси или Джейкобом, но Алексу плевать. Он садится и ковыряет его ногтями. Обняв колени, мальчик наблюдает за отцом, который измеряет доски. Его отец ничего не говорит, просто продолжая работать и ожидая, когда Алекс сам заговорит. Слова так просто не приходят, так что проходит какое-то время, прежде чем Алекс говорит. — Могу я перевестись в школу-интернат? — Спрашивает мальчик, а в животе скручивается узел при одной мысли об этом. — Школу-интернат? — Голос Джеймса спокоен. — Не знаю, щеночек. Я думаю, что стае будет не хватать тебя. — Я больше не хочу быть здесь, — сердце Алекса бьется чуть быстрее из-за лжи. Хотя это не совсем ложь. Он не может сказать, что это такое. Возможно, это просто его попытка сбежать. — Здесь со стаей, или здесь в школе? — Спрашивает его отец. Он откладывает доску в сторону и опирается о верстак. — В школе, — шепчет Алекс. — Ну и с мамой, немного. Джеймс приподнимает брови. — Это трудная работа — быть Альфой. Алекс угрюмо кивает головой. — Взрослеть, однако, тоже трудная работа. — Джеймс тянется к другой доске. — Иди сюда и помоги мне с этим. Алекс идет к верстаку, свежие опилки хрустят под его кроссовками. — С чем помочь? — Я просто хотел обняться, — отец обвивает его руками и глубоко вздыхает. — Алекс, твоя мама никогда не согласится на школу-интернат, и я тоже. Тебе нужна стая, а ты нужен нам. Алекс закрывает глаза и прижимается к отцу. — Я знаю, что последнее время тебе в школе было тяжело, но отсылать тебя куда-нибудь — не выход. — Отец прижимается носом к его волосам и вздыхает. — Но можно подумать над домашним обучением, если ты считаешь, что это поможет. — Правда? — Бормочет Алекс. Отец сжимает его крепче. — Мы просто хотим, чтобы ты был счастлив, Алекс. Я почти был, — думает Алекс. Я почти был.***
Стайлз уходит. Дерек и Питер думают, что они выяснили, откуда он пришел, и они собираются туда, чтобы попытаться найти его человеческую семью. Алекс надеется, что у них не выйдет. Он почти уверен, что Стайлз, как и Дерек, тоже надеется на это. Стайлз и Дерек кружат друг против друга, будто они связаны невидимыми нитями. Иногда Алекс думает, что если он наклонит голову чуть вбок, то увидит мерцание этих нитей, сверкающих серебром или золотом. Временами, когда они оказываются слишком далеко друг от друга, нить будто натягивается и привлекает их обратно. И когда это происходит, прикасаясь руками, наклоняясь ближе друг к другу, они оба снова расслабляются и улыбаются. Алекс не знает, как они могут перенести даже мысль о разрыве этой мерцающей связи, связавшей их, словно шелк пауков. Он чувствует боль, просто наблюдая за ними. Он плачет, когда Стайлз уходит. Прошло всего восемь месяцев, но он чувствует, что человек принадлежит им больше, чем какому-то неизвестному месту в глуши. Остальные тоже плачут. Каждое утро Алекс смотрит на пустое место за столом, где должен был сидеть Стайлз, и надеется, что Дерек и Питер не найдут его отца. Он не хочет, чтобы Стайлз страдал, но и не хочет видеть Дерека несчастным. Ему не нравится этот мир, где счастье одного приходит лишь с несчастьем другого. Это неправильно. Марк, муж Лоры, однажды вечером отводит его в сторону для обсуждения домашнего обучения. Марк преподает в начальной школе, и они рассматривают некоторые его программы. — Теоретически, я думаю, ты бы справился с этим, — говорит ему Марк. — Ты ответственный ученик, так что мы бы смогли адаптировать программу под тебя. В этом плюс домашнего обучения — когда программа подстроена под тебя. Тебе не придется подстраиваться под темп остальных двадцати одноклассников. Алекс кивает. Марк колеблется. — Алекс, но есть и недостатки, понимаешь? — Например? — Ну…общение с детьми вне стаи, — отвечает Марк. — Это ведь тоже важно. — Они не общаются со мной, Марк. Им просто нравится портить мои вещи и давать клички, — фыркает Алекс. Марк так сильно сжимает пальцы на ручке, что костяшки белеют. — Я понимаю. Понимаю. Алекс пожимает плечами. Марк проводит рукой по волосам. — Политика по борьбе с хулиганством вашей школы не стоит бумаги, на которой напечатана. Алекс наклоняет голову. Он знает, что его мама и папа уже давно далеки от школы, но не Марк, ведь он учитель и знает, как иметь дела с администрацией. Ничего не изменится; разве что другие дети станут осторожнее, делая что-то, пока рядом нет взрослых. — В любом случае, — Марк откладывает ручку, прежде чем сломает ее. — Я уже разговаривал с мамой об этом, и думаю, мы можем пойти на сделку. — Какую? — Спрашивает Алекс. — Мы можем попробовать домашнее обучение до девятого класса, — говорит Марк. — Но мы хотим, чтобы ты подумал о возвращении в десятый класс в старшую школу. Алекс морщит нос. Из всего, что он слышал — старшая школа кажется еще хуже средней. — Старшая школа Бейкон Хиллс — хорошая школа, — уверяет его Марк. — И Малия будет там, когда ты придешь. Если, конечно, будет нормально учиться. В противном случает она окажется на класс ниже тебя. Во всяком случае, это хорошая школа, и Малия будет рядом. Большинство учителей хорошие и не мешкают, когда дело доходит до издевательств. Алекс сжимает руки, лежащие на коленях. — Я не знаю. — Если не сработает, то мы просто вернемся к домашнему обучению. — Кивает Марк. — Мы просто хотим, чтобы ты дал школе шанс. Как ты думаешь, сможешь? — Полагаю, я могу попробовать, — говорит Алекс. Улыбка Марка наполнена облегчением и даже какой-то гордостью. — Хорошо. Это все, о чем мы просим, ладно? — Ладно, — тихо отвечает Алекс. Он может попытаться. Иногда кажется, что это все, что он когда-либо делает. Всегда пытается, и всегда проваливается слишком быстро.