The Wolf Inside

Алекс чувствует себя не так плохо, пока он дома. Он упаковывает свои вещи, складывает рабочую форму, прибираясь к возвращению Питера, чтобы выбраться из города на неделе. Он не думает, что все, что произошло с Джейсоном — это его поражение. Он просто понимает, что устал и хочет к своей стае, хочет в Бейкон Хиллс, домой. Размышляя о сложившейся ситуации, Питер думает, что это ошибка, и, наверное, это действительно так, но все, что чувствует Алекс по пути на север — облегчение. Город никогда не был для него. Вечером они пребывают в Бейкон Хиллс. Возвращение домой чувствуется горько-сладким. Это прекрасно — приехать домой к стае, но часть Алекса — нужно заметить, почти половина — боится того, что он и здесь облажается, что его снова затянет в его прошлые увлечения, что он разрушит последнее место, куда может прийти при любом жизненном раскладе, и что тогда? Куда ему возвращаться в таком случае? Где его дом? После того, как его обняла и зацеловала вся стая, Талия позвала его с собой в библиотеку и закрыла дверь. Женщина улыбнулась, раскинув руки. Она нежно положила их на его щеки, поглаживая большими пальцами по изгибам скул. — Я скучала по тебе, Алекс. — Я тоже по тебе скучал, мам, — тихо отвечает юноша. Она наклоняется ниже, окутывая своим запахом. Ее руки тепло обнимают сына, и Алекс кладет свою голову ей на плечо. Его усталость, вина, грусть: они все настолько вплелись, вжились в его запах, что уже стали основой. Но Алекс практически перестал замечать. — Ох, Алекс, — женщина перебирает пальцами волосы юноши, нежно прижимая его голову к себе. — Я в порядке, мам. — Да? — она отводит его голову назад и смотрит сыну в глаза. — Просто устал, — неловко улыбается Алекс. Это не депрессия, не кризисный момент, просто… усталость. Он поднимается в свою комнату так скоро, как может, и вдыхает знакомый аромат дома. Он переодевается в домашнюю одежду и скользит под одеяло, желая окунуться в знакомую атмосферу. Он смотрит на узоры, которые оставили луна и деревья на стенах и потолке его комнаты; будучи ребенком, он часто лежал ночами, представляя, как образы оживают и начинают свой чудесный танец. Мелодия ветра, шуршащего между деревьями, успокаивает Алекса, дарует такое ощущение покоя, которое он никогда бы не достиг, находясь в городе. Возвращение домой — действительно правильное решение. Он недолго лежит в темноте, играет в какие-то глупые игрушки на телефоне и слушает знакомые звуки стаи в ночи. Это прекрасно. Это не может не быть прекрасным. Алекс дома. *** Человеческое поселение прошло длинный путь, пока Алекс учился в течение двух лет в городе. Их небольшие домики выросли, покрупнели и стали цветными, у большинства виднеются навесы. На крыльцах стоят кресла и небольшие столики, на мини-ферме вместо трех козлов теперь пять, а куриц стало так много, что Алекс едва ли может их сосчитать. Теперь это место выглядит по-настоящему живым. — Алекс! — Мелисса МакКол выглядывает из-за кустов каких-то овощей (Алекс определил, что это помидоры), выдергивая из увлажненной почвы сорняки. Она улыбается ему из-под своей широкополой шляпы. — Помоги мне, хорошо? Алекс протягивает ей руку и помогает подняться. — Ты ищешь Стайлза? Он у Джона. — Спасибо, — Алекс проходит дальше по поселению и действительно находит Стайлза возле апартаментов его отца. На нем какая-то его старая футболка, испачканная разными красками. Дерек сказал, что юноша проводит очень много времени в Заповеднике, рисуя портреты людей, коими Питер невероятно восхищается. Стайлз пахнет акрилом и жевательными конфетами Twizzlers. Он обнимает Алекса за руку. — Угадай, что мой отец и Джордан построили? — Что? — спрашивает Алекс. — Кирпичную печку для пиццы! — произносит юноша с горящими глазами.— Они чертовы гении! Так что угадай, у кого пицца на обед? — У нас? — О да! — Стайлз виснет на плече Алекса, они прогуливаются по поселению, ожидая, пока приготовится пицца. На самом деле, Алекс не думает, что Джон и Джордан гении, раз построили печку, потому что, ну серьезно, эти ребята были рождены и выращены лесом и дикой природой. Их инстинкты говорят им о том, что нужно раздобыть огня и приготовить что-то поесть вместо того, чтобы воспользоваться газом или электричеством, потому что, да, это слишком сложно для них. Но Алекс впечатлен тем, что это печка для пиццы, ведь когда речь идет об удовлетворении потребностей, вряд ли пицца занимает первые строки наряду с «отфильтровать воду» и «прикрыть гениталии». Поэтому факт, что они перешли на новый уровень свидетельствует о том, насколько хорошо люди обжились в Заповеднике, насколько уверенно и безопасно они здесь себя чувствуют, потому что у озабоченных своей жизнью и положением все же иные приоритеты. Это хорошо. Алекс и Стайлз сидят на бревне, посматривая на кирпичную печь и вытянув ноги, когда к ним подходит Джон Стилински. Он выглядит еще более отдохнувшим, чем в прошлый визит юноши. Мужчина простой, дружелюбный и тепло относится к Хейлу, хотя и обладает определенным авторитетом, словно излучает ауру власти, спокойного могущества. Если бы у людей были альфы, то Джон стал бы идеальным вожаком. — Рад снова видеть тебя, Алекс, — говорит ему Джон, передавая кусочек слегка дымящейся пиццы. — Да, это, конечно, не стряпня Мелиссы, но мы на пути к освоению этой печи! Внизу, возле печки, Джордан пытается избавиться от лишнего дыма, размахивая по воздуху тряпкой. Стайлз, улыбнувшись ему, кричит: — На пути к освоению, да? Джон лишь фыркает на это и поворачивается к Алексу: — Собираешься немного задержаться в Бейкон Хиллс? — Да, — отвечает юноша. — Колледж не приносит так много пользы или даже знаний, на самом-то деле. — Что же, тогда мы можем попросить тебя о помощи в поселении, — улыбается Джон, хлопая Хейла по плечу. Алекс оглядывается по сторонам, не замечая ничего, что могло бы требовать использования силы сразу нескольких мужчин для починки. Место выглядит действительно классно и, что самое главное, живо. — Вам нужно с чем-то помочь? — Не-а, — губы Джона растягиваются в еще более широкой улыбке. — Хорошо наконец-то иметь полноценный дом, вот и все. И ты всегда будешь радушно принят в нашей стае тоже, мы считаем тебя своим. Стайлз обнимает отца за плечи и лицо его принимает забавно-умилительное выражение: — О-оу! Вы теперь зовете себя стаей? Так прекрасно! — Ага. А как еще ты можешь нас назвать? — вздыхает Джон, оглядывая поселение. — Все остальное звучит чуждо. Стайлз радостно смеется, и Алекс отмечает про себя, что друг выглядит действительно счастливым здесь. — Ешь свою пиццу, — строго говорит Стилински-старший. — И делай это молча. *** Алекс заходит в комнату Дерека и Стайлза после ужина и находит брата в кровати, читающим какую-то книжку об архитектуре, а его бойфренда на полу в боксерах со скетч-падом на согнутых коленях. Алекс взбирается на кровать и укладывается рядом с Дереком; юноша не знает, почему ему так хочется улыбаться, но комната жутко провоняла сексом. Конечно, они убираются здесь, моются и проветривают, но черт, от этого запаха ничем не избавишься. Впрочем, их секс пахнет чем-то теплым, тихим и уютным, и как только Алекс осознает, с чем сравнивает интимную жизнь своих друзей, начинает сожалеть о том, что вообще умеет дышать, потому что думать о Дереке и Стайлзе в таком ключе кажется действительно странным. Когда Алекс был совсем юным, после их развлечений с Троем он так сильно тер свою кожу, чтобы избавиться от запаха другого мужчины и секса, что у него вылезали покраснения и раздражения, но он просто не мог позволить себе прийти домой, излучая на тот момент постыдный для него запах. Он не хотел, чтобы кто-то узнал о том, что у него тоже есть секс. Для Алекса все связанное с этим покрыто слоем стыда, ощущением собственного тела грязным и противным. Дерек запускает пальцы в волосы брата и откладывает книжку, а Стайлз посылает им лучезарную улыбку, сидя на полу с зажатым в губах, словно сигарета, карандашом. — Питер говорит, что твои картины должны быть развешены по галереям всего мира, — говорит Алекс. — Ха! — Стайлз откладывает планшет и ручку на пол рядом с собой. — Это было бы забавно — смотреть на развешенные по всей комнате рисунки, ощущать, что все внимание отдается лишь мне одному! Юноша улыбается и вновь возвращается к рисованию, а Алекс обменивается с Дереком взглядами. — Нет, он серьезно, — Дерек приподнимает брови и слегла ухмыляется. — Художественные галереи! — снова восклицает Стайлз, не отрываясь от процесса, на что Дерек отвечает лишь влюбленной улыбкой. Возможно, когда-нибудь Хейл все-таки уговорит Стайлза позволить Питеру организовать выставку, содержащую только его работы. И в этот момент Алекс понимает: черт, да его брат действительно влюблен!  — Дер, а когда ты понял, что Стайлз — твоя пара? Стайлз поднимает взгляд на Хейлов с поднятыми бровями и чуть приоткрытым ртом. — Хах, — Дерек делает несколько глубоких вдохов, будто бы анализируя, собираясь с мыслями. Его запах становится терпким, чуть солоноватым — Алекс легко различает оттенки, потому что они близки и сейчас он лежит рядом. — Это было до того, как мы поняли, что у Стайлза, вероятно, есть семья и отправились искать других людей. Алекс не упустил нежного, лёгкого тона Дерека, его заботы и теплоты по отношению к своей паре. На самом деле, юноша даже рад, что единственный человек, к которому он когда-либо мог бы испытывать и, в принципе, испытывал подобные чувства, ушёл из его жизни из-за обстоятельств и невозможности их изменить. Алекс не уверен в том, что смог бы он отпустить Джейсона, даже если бы знал, что это правильное решение; и возможно, его любовь действительно слишком эгоистичная, но как можно отдать единственную причину для того, чтобы жить? — Я всегда знал, — вдруг говорит Стайлз. — Ты думал, что ты лиса, — напоминает Дерек. — Это не мешало мне чувствовать, — произносит Стилински и его губы растягиваются в улыбке. — Ты был безопасностью, был домом, словно частью моей души. Даже до того, как я пожелал делать всякие штуки с тобой, ртом и членом, я осознавал это. — Это одна из самых милых вещей, которую ты когда-либо мне говорил, — произносит Дерек и добавляет: — К несчастью. Стайлз широко улыбается своему парню, а затем смотрит на Алекса.  — Возможно, это не считается, — отвечает он. — Но отец говорит, что у людей в принципе нет «пары». Ну, по крайней мере, это выглядит и происходит иначе, чем у волков. — Считается, — отвечает Дерек. — У Джейсона теперь есть пара, — сглатывая, говорит Алекс. — Я имею в виду, мы были детьми, но, я догадываюсь, часть меня… Он не может закончить предложение и, честно говоря, ему и не нужно. — Мне очень жаль, — сжимая руку юноши, произносит Дерек. –Хм, — начинает Стайлз, крутя в руках свою ручку чуть дольше положенного, — Но что еще остается? — он выпрямляется и смотрит Алексу в глаза. — Окей, послушай. Дерек, ты всегда говоришь, что осознавать, что кто-то является твоей парой — это невероятная, неповторимая вещь, которую ни с чем не спутаешь, магнетизм, соулмейты — что угодно, но это же не все, что у тебя есть? Я не оборотень, я не могу ощущать это так, как ощущаешь ты, но это не значит, что я не люблю тебя и что наши отношения нереальные и неправдивые. И Питер! Вспомните Питера. — А что с Питером? — спрашивает Дерек. — Он был повязан еще до того, как он встретил Лидию, — отвечает Стайлз. — Мама Малии. Но они расстались, они не были соулмейтами, не подходили друг другу, ммм? — Они были повязаны только ради того, чтобы стаи объединились в альянс, — поясняет оборотень. — Вот! Их пара-штучки — херня, верно? Это не что-то магическое, а скорее обычное. Что-то, что есть у людей — доверие и уважение к партнерам. Иногда прокатывает, иногда нет, правда же? Просто разные значения у одного слова. Питер любил мать Малии? –Я не думаю, что она ему хотя бы нравилась, — шепчет Дерек. — Тот факт, что они повязаны, был просто формальностью. Они не были влюблены, чувства не шли изнутри, от сердца, — решительно продолжает Стайлз. — Не как у нас. — Тебе не нужно говорить это только ради того, чтобы поднять мне настроение, друг! — вымученно улыбается Алекс. — Я не ради твоего настроения. Просто возможно, не все так просто, понимаешь? Алекс не понимает, но ценит, что Стайлз пытается донести до него свою мысль, пытается дать ему хотя бы какую-то надежду. Единственное, в чем он действительно прав: все не так просто. Потому что вне зависимости от того, повязан Джейсон или нет, Алекс всегда будет помнить о том, что юноша выбрал разорвать с ним все отношения, не попрощавшись и не объяснившись. Он выбрал просто уйти из его жизни, оставив с разбитым сердцем, уничтоженной до последней песчинки вселенной. Возможно, все было бы иначе, не поступи он так с ним. Возможно, они бы смогли понять, узнать друг друга заново, вернуть все к началу. Возможно, Алекс был бы верным Джейсону до конца. Возможно, они смогли бы сделать все правильно. Но четыре года — достаточный срок для того, чтобы осознать: история не терпит сослагательного наклонения. Стайлз убирает планшет и залезает к ним на кровать, укладываясь на Дерека с другой стороны. Он обнимает его и касается плеча Алекса, сжимая его и потирая большим пальцем ворот рубашки. Алекс прикрывает свои глаза, когда Дерек отворачивается от него; юноша слышит, как они целуются, и пытается напомнить себе о том, что идеальных отношений не бывает, что совершенство — абстрактно и в его случае не достойно внимания. *** Питер возвращается в Стэнфорд, и Алекс думает о том, что он сейчас наслаждается своим одиночеством в квартире, ведь дядя всегда гордился своим умением находиться наедине с собой, не нуждаясь ни в ком рядом. Первое время Алекс гадал, он всегда был таким, или изменился после женитьбы на Патриции ради стаи. Он спрашивает своего отца одним утром, помогая ему на работе.  — Каким был Питер до того, как они с Патрицией Тейт поженились? Джеймс удивился вопросу и ненадолго задумался. — Он был… Он был Питером. Высокомерным куском дерьма, который, между прочим, считал, что я недостаточно хорош, чтобы стать парой твоей матери и присоединиться к стае Хейл. — Питер никогда не думает ни о ком и ни о чем, как о достойном стаи. — Возможно, он прав, — отвечает Джеймс. — Но он же был другим до встречи с Патрицией? — Да, — Джеймс откладывает шлифовальный станок в сторону. — Полагаю, он не был таким закрытым и колючим. — Почему они вообще повязались, если они не были парами? — Политика, — пожимает плечами мужчина. — Все было сделано для стаи. Потому что твой дедушка сказал ему, что брак с Тейтами — необходимость, а Питер всегда делал то, что было необходимо. Потому что, даже если он не чувствовал этого сам, поверил своему отцу, когда тот объявил Патрицию его парой. От удивления Алекс приоткрывает рот, ведь фиктивный брак ради стаи не выглядит справедливо. Несправедливо объявлять кого-то парой без обещания вечной любви, веры в истинную связь и в то, что она всегда будет превыше всего. Алекс предполагает, что Питер пришел в ярость, когда понял, что его волк не жаждет Патриции, не хочет выть при одной мысли о ее потере. Он наверняка чувствовал себя преданным и, возможно, даже неполноценным. Он вновь предполагает, что Джейсон не следовал своему сердцу при выборе пары, что он просто следовал указаниям своего Альфы. Он предполагает, что этот огонечек надежды — единственное, что значит для него так много сейчас, потому что это буквально то, что заставляет его поверить: это была любовь, он всегда будет любить Джейсона. А одной только веры, надежды, что это правда, хватает для зарождения теплоты внутри юноши, внутри огромной, темной до жути вселенной, только-только начавшей собираться по частям. Но думать о любви, Джейсоне, о своей паре все еще больно. И Алекс понятия не имеет, когда, наконец, это чувство пройдет. *** Следующие несколько дней Алекс пытается найти что-то о Джейсоне в интернете, но не обнаруживает ничего, кроме данных об окончании средней и старшей школы. Тогда он проверяет состав команды USF Dons. Игрок под номером одиннадцать записан как Джейсон Арджент. По неизвестным причинам, это задевает юношу, ведь он помнит, какими замечательными были Йен и Мэри Кормак, как тепло они отнеслись к нему даже тогда, когда он пребывал в ужасе при виде них, ведь он был странным ребенком, влюбленным в их сына. Он помнит, Йен показывал ему, как играть риф из Smoke on the Water на старой потрепанной гитаре, которую держал в подвале. Он помнит, как Мэри спросила у него однажды, что Хейл предпочитает: шоколадный торт или ванильный, и как каждый раз после этого дня, она готовила шоколадный торт, когда он был у них дома. Он помнит, что чувствовал себя совершенно ошеломленным, когда носил платье перед Кормаками, а им, в принципе, было все равно. Несправедливо, что их сын теперь даже не носит их фамилию на футболке, когда выходит на площадку и играет в баскетбол. Они были хорошими людьми. Они не заслуживают этого. Он гуглит Мелани Кормак и видит, что сейчас она живет в Европе, заканчивая колледж. Она не присоединилась к Арджентам, однако вышла замуж за юношу из другой стаи и теперь носит фамилию Джеппесен. Алекс находит информацию и о Саймоне Арджент, который сейчас ходит в среднюю школу Финикса. Словно Кормаки никогда и не существовали. Настроение юноши портится окончательно, и он ложится спать в районе семи вечера, потому что воспоминания и горечь невероятно утомляют его. Он просыпается посреди ночи, ощущая вибрацию телефона под собой. За окном гроза, ветер буквально сносит деревья, а дождь барабанит по окнам. Алекс берет в руки телефон и проводит по экрану, видя, что пришло новое сообщение. Оно от Эллисон Арджент. Это Джейсон. Пожалуйста, прости меня за все. Мне жаль. Алекс не чувствует смущения, он просто набирает номер Эллисон и нажимает «позвонить». — Алекс? — говорит Джейсон на выдохе. — Да, — шепчет юноша. — Это Алекс. — Я не могу… — Джейсон сглатывает. — Я не могу говорить, мне очень жаль. Элли не знает, что я взял ее телефон, и они все здесь, и я так запутался. Мне так жаль, Алекс. Пожалуйста, не нужно меня ненавидеть, пожалуйста! — Я не ненавижу тебя, — говорит юноша, слезы текут по его щекам. — Просто дыши, хорошо? Поговори со мной, просто поговори. — Я не могу, — дыхание Джейсона сбивается. — Кто-то идет. Мне нужно... — Джейсон? Несколько секунд он не слышит ничего, кроме обрывистого дыхания. — Джерард поставил меня перед выбором. Мне жаль, Алекс. Я должен был выбрать Саймона. Должен был. И он отключается. Алекс сидит один в темноте, крепко сжимая телефон. За окном бушует гроза.