***
Мая приходит через сорок минут и улыбается так широко и открыто, что Юра отвечает лёгкой ухмылкой. Лионова держит за руку девушку, чуть выше самого парня, с ярко-красным шарфом, закрывающим половину лица и в черном драповом пальто. Юра видит её впервые, но чувствует запах вишни и понимает, что та является альфой. Он открывает шире дверь, цепляясь пальцами за косяк, чувствуя лёгкую эйфорию, а после на выдохе произносит: — Проходите. Я Юра. — Лейла, — коротко кивает девушка, отпуская руку Маи и пропуская её. Парень неопределённо хмыкает, закрывая за ними дверь и чувствуя лёгкое волнение по поводу нового знакомства. Не то, чтобы она ему не понравилась — по первому впечатлению не судят, всё-таки — но что-то в ней было отталкивающее и холодное. Что-то такое, что было присуще и самому Юре. На кухне уже стоит заваренный чай, который хозяин квартиры разливает в три чашки с разными героями фильмов Marvel и DC. Девушки проходят за стол, Мая ставит на тумбочку торт, а Плисецкий услужливо улыбается, с благодарностью кивает и жестом показывает присесть. Когда они начинают пить чай, неловкость не проходит и, кажется, возрастает в геометрической прогрессии — Юра банально не знает, о чем говорить с этой девушкой. Он утыкается взглядом в кружку, разглядывает стены и потолок, чувствуя себя не в своей тарелке. Но Лейла начинает говорить первой, задаёт стандартные вопросы насчёт Юры, а тот, пусть немного опасливо, но отвечает. В конце-то концов, к ним подключается Мая, рассказывая об их встрече и первом знакомстве, когда они в комментариях обсуждали вышедшие серии какого-то там фэнтези-сериала, название которого отдалённо Юре напоминало «Хроники Нарнии». Сериал оказался неплохим, только вот концовка по большей части открытая, потому зрители высказывали своё мнение, попутно присуждая чужое. В итоге, они пошли общаться в личные сообщения, а потом влюбились друг в друга, как это делают все подростки. Только вот подростковый возраст прошёл, а чувства не угасли и спустя долгих пять лет они смогли встретиться здесь, в Питере. Юра слушал эту историю, иногда вставлял добрые шутки, смеясь и забывая про остывший чай, не чувствуя холода в квартире и в общении. И он, правда, не мог поверить в такое — чтобы единожды и на много лет, не ощущая огромную пропасть в три тысячи километров. «Такое бывает в сопливых мелодрамах, да и только» — Юра мог привести в пример их, потому что видел всю ту искренность, видел их сплетенные руки, видел ещё пока что робкие касания и взгляды. Мая никогда ни на кого так не смотрела и, наверное, не посмотрит, потому что… — Знаешь, Юрка, а она мой соулмейт, представляешь? — смущенно шепчет Лионова, смотрит куда-то в пол, а после улыбается так счастливо-искренне, что Юра треплет её по голове, запутывая короткие волосы, а после обнимает, говоря этим жестом больше тысячи слов о своей радости за подругу. Лейла помогает Юре убрать посуду, пока Мая рассказывает о паре и о том, как их одногруппник смог феерически вляпаться и попасть в руки декану с лёгкой подачи любимого Сергея Владимировича; Юра периодически отзывается саркастическими усмешками, чувствуя внутри небывалое тепло и радость общения. Всё-таки, течка заканчивается, значит, с понедельника можно пойти на пары. Что бы кто ни говорил, а учёба — это хорошо. Юре нравится учиться, нравится перспектива его будущей работы, нравится атмосфера на курсе, да и во всем университете. Они такие, какие они есть, и их за это никто не будет осуждать. Даже тот же Сергей вполне неплохой человек, просто к нему подход надо найти. Юра улыбается, представляя, как всё вернется в своё русло и отчаянно хочется верить в то, что всё будет хорошо. Он закрывает дверь, вдыхая лёгкий аромат вишни и чего-то цветочного, бредет в комнату и усаживается за стол. Из дебрей разных набросков и рисунков он достаёт тот, где изображен Виктор. Простой черно-белый скетч, который Юра решает перенести на графический планшет и разукрасить. Любимая музыка эхом ударяется о стены, а холод вовсе не мешает. Вечер и правда обещает быть долгим. Юрий Плисецкий: «Придешь ко мне завтра, кацудон приготовишь? Ты же знаешь, как я его люблю, Юри!)» Отправлено в 18:23***
На самом деле, высшая математика — предмет явно не самый лёгкий и учить его на «и так сойдёт» не получится. Особенно, если его читает декан и если декан реально хочет научить чему-то. Таких преподавателей осталось совсем немного, но они есть. Им важны знания, а не чужой кошелёк. Это, несомненно, было плюсом. Минус был один — Юри ничерташеньки не понял тройные интегралы. В понедельник будет проверочная работа, скорее всего, как обычно по карточкам, а он искренне не понимал, как их решать. И Виктор, цель которого — получение Филдовской премии, решил помочь своему… Никифоров пока не решил, кто для него Юри, но одно он знал точно — с этим человеком невероятно легко, с ним можно обсуждать, что угодно и он никогда не высмеет его мнение. Кацуки был для него той самой родственной душой, пусть и природа решила по-другому. Они не были истинной парой или соулмейтами, но необязательно любить и быть с теми, кого тебе выбрали. У тебя тоже есть выбор, ты сам можешь выбирать. И пока что Виктор выбрал именно его — пухлощекого, открытого и душевного. А Юри не против, кстати, забить на интегралы, потому что лёгкие прикосновения губ альфы к плечам и шее вызывают недвусмысленные желания, только вот это может отразиться на знаниях и отметках, чего не очень хочет парень. Потому он терпит, неловко улыбается, прикрывает глаза, легко прикусывая изнутри щеку, но упрямо пытается сделать номер. Сделать номер не получается от слова «совсем», потому что определённо не вовремя ему пишет Юра. Кацуки откладывает ручку и открывает переписку, совершенно не боясь того, что Виктор может что-либо прочитать. Внезапно у него появляется достаточно хорошая идея, потому как Юри поворачивается к Никифорову и улыбается, легко целуя в щёку, а после шепотом говорит: — А давай завтра с Юрой посидим, я кацудон приготовлю, м? Виктор неловко улыбается, а после чуть вбок наклоняет голову, внимательно рассматривая японца. Немного мешкает, на выдохе произнося: — Прости, я завтра ну никак не могу, сестра приезжает. — Видно, что Юри немного расстраивается, потому как провести время в компании важных тебе людей — это определённо самое лучшее, чем можно заняться в вечер воскресенья. Видя опечаленное выражение лица японца, Виктор притягивает его ближе, мягко касаясь губами висков, будто бы извиняясь. Оглаживает плечи, одним движением укладывает его на груди, а после хрипло смеется, отчего Юри вздрагивает едва ли заметно, прижимаясь сильнее. В объятьях Виктора, таких тёплых и родных, Кацуки находит успокоение и защиту — даже если что-то случится, ему будет комфортно и хорошо. Юри не сдерживает улыбку, а выражение лица сменяется на расслабленное и умиротворенное; он прижимается к черной футболке Виктора щекой, несказанно радуясь своему же счастью. — Но ты иди. Думаю, Юрке ты нужен завтра. Тот в ответ легко кивает, напрочь забывая про тройные интегралы. Они кажутся определённо мелочными, по сравнению с тем, насколько сейчас Юри хорошо.***
Юрий Плисецкий: «Вить, забери у меня планшет, я калечу твою внешность. [Прикреплено изображение]» «я, правда, не хотел». Отправлено в 12:34 Кацуки пришёл достаточно рано, немного сонный, но не теряющий своего запала приготовить родное и любимое блюдо. Как-то раз, месяца два назад, он обмолвился тем, что в городе хоть и много ресторанов с японской кухней, но таких вот, где готовят настоящий кацудон — практически нет, а если и есть, то дорогие. Денег у студентов особо было немного, зато была смекалка и подход к ситуации. Тогда Юри сам приготовил блюдо по-семейному рецепту и вместе с Юркой, который в жизни не ел ничего такого, попробовал. Это было действительно вкусно, потому Юра иногда просил друга приготовить ещё, но то времени не было, то банально сил не оставалось. С кухни слышался звук стукающейся посуды и какие-то возгласы на японском, в смысл которых Юра не пытался вдаваться. Приятный запах уже около получаса заставлял пускать слюнки и хотеть есть, так как с утра парень позавтракал одним кофе, помня, насколько кацудон сытное блюдо. И пока Юри готовил (а делал он это прекрасно), Юра сидел в инстаграме, просматривая видео с котятами. Коты были слабостью Плисецкого — пушистые, сиамские, рыжие, черные, серые, голубоглазые — всё это было не важно, по сравнению с теплом и уютом, которые они могли принести Юре. Плисецкий и сам хотел кота, причем очень давно, только вот он понимал, что за ним нужно будет много ухаживать и заботиться, а времени на это катастрофически мало. Виктор Никифоров: «Юр, это… господи, котёнок, это прекрасно, боже, это лучший рисунок, который я когда-либо видел. Ты шика~арен. Я это в инсту выложу, не против?*-*» Отправлено в 12:40 Юрий Плисецкий: «Хэхэ, нет, конечно, не против. Спасибо, Вить. Жаль, что ты не смог прийти». Отправлено в 12:41 Юра улыбнулся, пометив это сообщение как важное. Внутри что-то оседало приятным и тягучим теплом, заставляя перечитывать эти фразы раз за разом. Почему-то Юре казалось, что тот писал искренне и с улыбкой на губах. Зажмурившись, он попытался это представить, сжимая в руках смартфон и улыбаясь, как последний идиот. Почувствовав вибрацию, он резко распахнул глаза, мгновенно включая переписку. Виктор Никифоров: «Да я сам лучше бы с вами посидел, а не с этой малолеткой. Ох, семейные воскресенья — это, конечно, жесть. Хорошо вам повеселиться, Юрк. Уже в инсте, кстати». Отправлено в 12:43 Юра нахмурился, не зная, что ответить. Юри не сказал, где сейчас находится Витя, так что непонятная «малолетка» оставалась загадочной девушкой. Возможно, это была сестра, а может и племянница. Юра решил, что обязательно спросит об этом Кацуки, но только позже. Быстро написав в ответ «Спасибо, тебе тоже» и, немного замявшись, поставив смайлик-сердечко, он быстро отключил интернет, больше не заходя туда. Он, как маленькая омега, смущался этого смайлика, хотя в нём, ей-богу, не было ничего такого. Только на утро Юра увидит, что Виктор в ответ ему прислал такое же сердечко, и неловко улыбнется ничему не значащему смайлику. По крайней мере, Юра в этом уверен. — Юра, я приготовил! Ты идешь? — Конечно! — весело воскликнул парень, рывком поднимаясь с дивана и откладывая на мягкую подушку телефон. На кухне его ждал немного уставший Юри, однако тот был вполне доволен результатом, наливая чай в излюбленную кружку с Джокером и садясь за стол, сделанный из какого-то там дерева. Юра в магазине не особо задумывался — просто ткнул в понравившейся предмет интерьера и купил его. Юра вообще не особо любил что-либо подолгу выбирать, обдумывать и в результате уходить с пустыми руками. Плисецкий считал, что лучшие решения — это те, которые принимаются за несколько минут и не обдумываются, потому что так меньше будешь жалеть. Сидящий напротив Юри, кстати говоря, очень изменился за те три недели, пока общался с Виктором. Появилось в нём что-то такое, что, несомненно, притягивало к себе. Возможно, это была уверенность в своих действиях, убеждениях, да и просто в самом себе. Возможно, это открытость к людям, потому что до этого зажатый в себе Юри был чаще всего или с Юрой, или один, а сейчас он неплохо общался с однокурсниками. Возможно, всё сразу — Плисецкий затруднялся ответить, но почему-то хотелось верить в такое преображение лучшего друга. И в этот момент Юра действительно осознал важную вещь — он никогда не сможет отобрать того человека, который может сделать Кацуки счастливым. Что бы там не случилось, Юри никогда не скажет на Виктора нечто плохое, потому что тот помог ему, изменил его, придал уверенности — всё это было в мыслях Плисецкого, когда тот подходил и просил оказать знак внимания. Всё это сбылось, пусть ещё не до конца, но первые шаги были сделаны. Юра не эгоист и не может думать только о себе. Юри и Виктор счастливы, а он как-нибудь проживет. На одном человеке мир не зацикливается ведь. — Как там у тебя с Виктором? Юра ожидает смущения, потупившегося в пол взгляда, извечного покусывания губ, но получает вполне теплый и уверенный взор, лёгкую ухмылку на губах и твердые слова, что оседают в коре головного мозга: — Всё очень хорошо. Я счастлив, Юр. — Кацуки на пару секунд замолкает, отставляя чуть дальше тарелку и шумно вдыхая носом воздух, а после сам кивает своим же мыслям, продолжая говорить. — Я знаю, что это благодаря тебе он обратил на меня внимание, — во взгляде Юры мелькает: «откуда», а Юри замечает этот взгляд, ухмыляясь, — Витя сам мне об этом сказал, посчитав должным. Если ты думаешь, что я обижаюсь, то это не так. — Он молчит, снимая очки и прищуривая глаза; Юра знает, что тот всё равно немного нервничает, желая скрыть это за показной уверенностью. Всё-таки Кацуки плохо умел скрывать эмоции, пусть это было ни плюсом, ни минусом. Это просто было. — Я хочу сказать тебе «спасибо». Если бы не ты, то всё было бы по-другому. «Всё было бы по-другому» — и не было бы слёз в уголках ярко-зеленых глаз. «Всё было бы по-другому» — и мечты Юры трескаются по швам, отдаваясь тупой болью в районе ребер, а непонятный животный страх перед неизвестностью сковывает лёгкие. «Всё было бы по-другому» — но сложилось так, как есть. Значит, так предрешено. Юра в судьбу верит едва ли, в Бога — ещё меньше, но просто пусть остаётся всё, как есть. Плисецкий улыбается, а ком из отчаяния, боли и эфемерных иллюзий подступает к горлу, заменяя собой аппетит. Они с Кацуки сидят ещё около двух часов, а Юра и правда пытается сделать вид, что ничего не случилось и что у него не болит всё внутри. В конце-то концов, ему никто ничем не обязан, у него нет запаха, да и всё могло быть хуже. В конце-то концов, надо просто жить. Бабочка, сидящая на розе, умирает к закату, ловя последние лучи солнца. Юра рисует большого белого кита, плавающего в Атлантике, а потом — свою детскую мечту. Мечта пахнет летом, бабушкиными любимыми глициниями, детством и ребячеством. Мечта носит гордое название «коты», да не те, что расцветают весной и в улыбках родных людей, а комочки счастья, лежащие на груди или под боком. Мечты умирают к рассвету. Надежды остаются к закату, гаснут бликами в водах красавицы-Невы, усыпанной отголосками осени. Совсем скоро зима. Ноябрь вообще не самый хороший месяц, который не нравится Плисецкому от слова «совсем». Ноябрь — это холодные зимние ветры и только выпавший снег. Ноябрь — это предпоследний шаг, предпоследняя ступенька в новый год. Ноябрь — не угасающая вера в то, что в «следующем году всё изменится», хотя не меняется ничего. Ноябрь — это Юра в своих действиях, в своём характере, в самом правильном своём олицетворении. Юра всё так же ненавидит ноябрь. Юра всё так же ищет истину в вине. Если бы нашёл… В памяти остаётся фраза: «Но мы с ним не соулмейты, Юр».***
Black Demon: «Привет, не хочешь сыграть в игру? Ты писал на стене хэштеги». Отправлено в 13:16 Через неделю Юра стоит в аэропорту со стаканчиком эспрессо, в тонкой кожанке явно не по погоде и с потрепанным видом. Он не был на занятиях и пропустил кое-какой материал, потому пришлось упорней работать и догонять программу. А сегодня к нему приезжает Дима, которого можно назвать первым и лучшим другом, а не сухим «сводный брат». Юра действительно удивлялся тому, как у такого гнилого человека, как его отчим, мог родиться абсолютно нормальный и хороший сын. Дима часто говорил, что пошёл в свою мать. Та умерла, когда ему было около восьми и единственное, что действительно сохранилось после неё, альбом с фотографиями. А ещё тысячи хороших воспоминаний и её нежные поцелуи в висок с ласковыми «сладкой ночи, сынок». А потом все пошло наперекосяк. Брак, который был обречен на несчастье, алкоголь, непонятная тяга к десятилетнему ребёнку. Юре пришлось несладко, как и Диме. Он был вынужден уехать к своему дяде в далекий Казахстан, воспитываться, как полная сирота при живом-то отце. С Юрой парень списывался не так часто, а где-то месяца четыре назад они нашли друг друга в вк. Тогда он сказал, что обязательно приедет, в чем Плисецкий ни капли не сомневался. Глянув на время, Юра заметил новое сообщение от незнакомого ему человека. Фотографий на странице было две и обе были темными, депрессивными и явно из интернета, а не личными. Какие-то странные статусы, картинки китов, непонятные знаки. Они не были знакомы, но тот оценил запись с рисунками Плисецкого. Не зная, как лучше поступить, парень задал простейший вопрос: Юрий Плисецкий: «Что за игра?» Отправлено в 13:19 Юра слышит позади себя возглас, оборачивается и перестаёт на секунду дышать. Его обнимает со спины повзрослевший Дима, со спутанными темными волосами, блестящими из-за яркого света карими глазами и сбившимся дыханием. Они стоят так около минуты, а Юре непривычно хорошо и тепло в до боли родных объятьях. Дима становится немного выше, крупнее, но всё остаётся таким же ласковым и милым. Рядом с ним стоит высокий парень, которого Юра замечает не сразу, а как видит, то задаёт вопрос: — Это твой парень? В ответ на эту фразу Юра слышит заразительный смех, а незнакомец едва ли улыбается, подходя ближе. Плисецкий не понимает смеха брата, но упрямо ждёт, пока тот успокоится и начнёт говорить. Мимо них проходят люди, погруженные в свои мысли, счастливые, радостные, встречающие своих родных и близких. Дима улыбается уголками губ, оглядывается на того самого незнакомца и треплет Юру по волосам. Незнакомец высокий — уж точно сантиметров на десять выше самого Юры — с темными, аккуратно уложенными волосами и пронзительными глазами. От него веет чем-то мускатным и сильным, сразу давая понять, что тот является альфой. Причем очень даже красивым, с хорошей статной фигурой и в модной одежде. На вид ему около двадцати пяти, хотя может немного меньше. Тот замечает пристальный взгляд Юры, мимолётно смотрит в сторону Димы, якобы давая какой-то знак. Плисецкий не стесняется в открытую разглядывать парня, ожидая каких-либо объяснений и пытаясь найти их во внешности. — Юр, я разве не говорил, что через два месяца замуж выхожу? — парень изумленно качает головой, всё ещё не веря в сказанные слова, а после порывисто обнимает друга, шепча неразборчивые поздравления и радуясь на манеру маленького ребёнка. — Спасибо, Юрка. — А это…? — Это мой друг. Его зовут Отабек. Black Demon: «Киты». Отправлено в 13:24