Правда у каждого своя.
Он понял, что не может двигаться — тело сковало замкнутое пространство. Вилле открыл глаза, но не смог практически ничего разглядеть. На щеку падала лишь одна узкая полоска света. Вало нахмурился и судорожно обвел глазами крошечное пространство, пытаясь рассмотреть хоть что-то. На лицо капала вода, а страх все больше одолевал музыканта. Воздуха было катастрофически мало, он часто задышал и уже начал ощупывать карманы брюк в поиске ингалятора. Паника быстро завладевала мужчиной, он ударял руками о стенки, которые отдавали глухим звуком. Вилле завертелся, упираясь ладонями перед собой в попытке оттолкнуть поверхность, удерживающую его в лежачем положении. Он громко закричал, лицо его исказилось от страха: ему казалось, что выхода нет. В отчаянии Вилле начал пинать ногами и стучать по дереву. Он буквально собрал всю силу в кулак, прокладывая себе путь на поверхность. Боль в разодранных до крови руках отошла на второй план, до тех пор, пока гнилая доска не треснула от очередного удара. Обретая здравый рассудок, музыкант понял, что не все еще потеряно и теперь всеми силами пытался выбраться из тесного ящика. Крышка проломилась над его лицом и он, подавшись вперед, жадно глотнул свежий воздух. Постепенно освобождая себе путь, он, наконец, сел и откинул остатки гнилых досок. Вилле согнул колени, выставил перед собой руки и осмотрел свою одежду: черный костюм, черная рубашка. Абсолютно ровные края земли и трава на поверхности окончательно развеяли его сомнения — это была могила. Его могила. По спине пробежал отвратительный холодок. Он подскочил с места и брезгливо отряхнул костюм от земли и щепок. Вилле оперся рукой о край ямы, соображая, что делать дальше. Отсюда есть только один путь — путь наверх. Он подпрыгнул, чтобы ухватиться хоть за что-нибудь на поверхности. Все так же отчаянно цепляясь руками за траву и возможность выбраться из маленького ада, он громко зарычал. Ему удалось немного подтянуться на локтях, а также пробить себе уступ в земле, когда перед глазами возникли женские ноги. Вилле замер, ожидая того, что она может сделать. Женщина сделала шаг вперед, и ему на секунду показалось, что она сейчас протянет руку, но этого не произошло. Ее нога с силой пнула музыканта в грудь. — Ты шел не в том направлении, — услышал он, падая вниз. Вилле проснулся в ужасе, судорожно глотая воздух, а потом закашлялся: что-то препятствовало свободному вдоху. Сначала он подумал, что это снова ночной приступ, но только потом понял — это из внешней среды. Вало покосился влево, где сладко посапывала его пассия, закинув руку на его же шею. Музыкант тихонько откинул худощавую конечность, стараясь ненароком не разбудить девушку. Вилле знал, что спит она крайне чутко и запросто может проснуться от любого шороха. Мерзкий сон не выходил из головы, и сейчас нужно было хоть немного отвлечься от этого, несмотря на поздний час. Вало поднялся с кровати и пошел в ванную. Электрический свет неприятно резанул по глазам, а всплеск холодной воды в лицо вернул все на свои места. Мужчина немного оклемался, даже почувствовал себя лучше. Он зарылся носом в ставшее сейчас таким уютным и мягким махровое полотенце, когда услышал тихое шлепанье шагов. — Мэй, тебе не говорили, что некрасиво подсматривать за другими в туалете? — пробормотал он, не отрывая лица от ткани. — Можно подумать, ты когда-то меня стеснялся, — сказала девушка, наливая воду из крана в стакан, и возмущенно покачала головой. Он не успел от нее отстраниться, когда Йонна быстро отодвинула резинку его трусов, пройдясь двумя пальцами по татуировке. — О-о-о, что же такое могло тебе присниться? — усмехнулась она. — Ничего хорошего, — Вилле вежливо убрал ее руку, уселся на закрытую крышку унитаза и облокотился о столешницу, служившую в основном складом для женской косметики. — Поделишься со мной? — Мне снилась могила, — неожиданно быстро отозвался музыкант, но раздумывал он не над этим. Гораздо больше его впечатлила та девушка или женщина, что была так враждебно к нему настроена. Не первый раз незнакомка являлась ему во сне. Он перебирал в мыслях тех, кого мог когда-то настолько сильно обидеть. Даже своих поклонниц. — У-у-у, — Йонна нахмурилась и сложила губы в трубочку. — Что у-у-у? — передразнил ее Вилле. — Неприятно… — Я думаю, это можно исправить, — девушка сексуально провела большим пальцем по своим чуть приоткрытым губам. Йонна элегантно стянула шорты от пижамы, перешагнула через них и уселась на Вилле сверху. Она обхватила его голову двумя руками и нежно коснулась губами уголка его рта. Острый язычок прошелся по пересохшим губам и разлепил их. Вилле заторможено ответил на поцелуй, кладя руку ей на спину. Девушка легонько прикусила его нижнюю губу, затем нехотя оторвалась от него и глубоко вдохнула, глядя на мужчину возбужденным взглядом. Он коснулся рукой ее шеи и откинул назад длинные волосы. — Ты так красива. — Вилле слегка склонил голову и рассматривал ее утонченные черты. — Тш-ш-ш, ни слова больше. — Девушка приложила указательный палец к губам и взяла его за руку. Вилле заворожено наблюдал за ней и с нескрываемым любопытством ожидал дальнейших действий. Она поднялась на ноги, ни капли не стесняясь своего обнаженного низа, и потянула его за руку в спальню. Сон быстро забылся.~~~
В дверь постучали шесть раз: один, небольшая пауза, три, и снова пауза, а потом еще два раза. Ракель узнала этот стук и немедленно оторвалась от изучения материалов, она ждала его. С нетерпением ждала уже целую неделю. В открывшемся перед ней проеме показалась знакомая фигура. — Проходи. Садись. Ей казалось, что голос выдает нетерпение, но Лаури был слишком загружен, чтобы заметить это. Взгляд его был направлен в пол, сразу видно, что музыкант обеспокоен и даже не пытается скрыть это. — Чай? Кофе? — предложила адвокат, что бывало в исключительных случаях. Илонен лишь кратко взмахнул рукой, отказываясь от ее предложения. Он держал рамки. Ему не хотелось, чтобы официальная встреча проходила в формате дружеской беседы. — Как пожелаешь… Ну так что? Рассказывай, что же привело тебя ко мне, — все так же нетерпеливо поинтересовалась она. Парень устало вздохнул, прежде чем приступить к разговору. — Вероятно, ты уже знаешь, что случилось. — В общих чертах, — призналась Ракель, кивая головой и пристально глядя на собеседника. — Я не буду говорить сейчас о том, что они задели мою честь, нет. Да и Бог с ним, если бы это была другая песня, я бы простил, — честно признался вокалист. Ракель отметила для себя, что Лаури чрезвычайно выдержан, чего она не знала о нем раньше. Все-таки, этот человек явно достоин восхищения! — Что же тогда? Илонен откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу и потер переносицу. — В ней заложен особый смысл… Не смотри на меня так! Ты прекрасно понимаешь, о чем там поется, вернее сказать, о ком. — Я плохо говорю по-английски, — честно ответила адвокат. — Да, прослушала ее много раз и прогнала текст через переводчик, но, как ни пыталась, не увидела там скрытого смысла. Я не такая тонкая и чувственная натура, как вы — музыканты… Подожди, ты сказал: «О ком?», я не ослышалась? Лаури многозначительно кивнул. Она до последнего надеялась, что им удастся избежать больной темы, но, к сожалению для себя, без слов поняла, о ком идет речь. Одной рукой Ракель подперла лоб, а другой слегка оттолкнулась от стола, отъезжая от него на крутящемся стуле. Женщина закрыла глаза и покачала головой, все еще упираясь ладонью в лицо. В груди неприятно заныло: плохие воспоминания и чувство вины нахлынули на нее снова. — Меня это не касается, — наконец, нашлась что ответить адвокат. Лаури качнул головой, он не был с ней согласен. — Отчасти. Под пристальным взглядом музыканта Ванамо была готова провалиться хотя бы на первый этаж здания, лишь бы он прекратил пытать ее прошлым. — Это было давно. — Ракель! Посмотри на меня, — спокойно попросил он, и адвокат повернула к нему голову, даже не пытаясь выпрямить спину и убрать руку. — Это всего лишь песня… но она несет в себе нечто большее, чем просто текст. Я спокойно отношусь к тому, что кто-то поет наши песни, но сейчас никак не могу этого потерпеть. Он подался чуть вперед, наклоняясь к столу и все еще не сводя взгляда с не пришедшей в себя Ракель. — Его ждал не лучший конец, — тихо сказала Ванамо. — Сейчас это не важно для меня. В моей жизни он сыграл огромную роль, как и в твоей. Да, я знаю то, что пытались скрыть от всех нас его родители. Женщина хотела было что-то сказать, но Лаури опередил заверить ее. — Я не собираюсь никому об этом рассказывать. И моя песня лишний раз доказывает это… Не приложу ума, как эта демо-запись могла просочиться из студии, но она должна была стать жемчужиной нового альбома. Ракель смотрела на музыканта, сложив брови «домиком», в ее взгляде отчетливо виделось сожаление, а в душе все больше разгоралась печаль. Она вздохнула и расслабила мышцы лица. — Хорошо. Я согласна. Илонен понимающе закивал головой, отстраняясь и поджимая губы, и снова уставился в пол. В воздухе повисла неловкая пауза. — Лаури? — он поднял голову и посмотрел на нее. — Ты хотел мне еще что-то сказать? Он молчал, словно стесняясь спросить о чем-то, но ему очень хотелось узнать это. Наконец, музыкант собрался с мыслями и уверенно поднял к ней взгляд. — Почему ты Педро вспомнила?.. Тогда в баре. Ванамо нервно сглотнула, услышав это имя, и даже немного вздрогнула. Неожиданно прозвучавший вопрос застал ее врасплох. — О, Боже! Неужели я тогда была настолько пьяна?! — тихо пробормотала женщина, но потом ее как будто озарило. — А откуда ты его знаешь? — Это не то, о чем ты подумала! — сразу же попытался откреститься Илонен. Ракель нахмурилась, глядя на него. Недосказанные вещи у обоих вызывали смущение, а может даже и смятение. — Мне пора идти, — вдруг резко опомнился Лаури. — Парни уже ждут, не люблю опаздывать. Ракель проводила его долгим взглядом, все еще не желая отпускать частичку своего прошлого. И, как только за парнем закрылась дверь, ее рука непроизвольно потянулась к открытому ящику стола, где лежала флеш-карта с демо-записью.~~~
Осенний противный ливень сегодня не собирался уступать место хорошей погоде. Уставший ото всех окружающих музыкант оказался застигнутым врасплох на середине своего пути к центру города. Ему хотелось всего лишь уединиться со своими мыслями. Он отключил все телефоны и отправился на прогулку, даже не подозревая о том, что ему и в этом сегодня не повезет. Зонт как-то внезапно нашелся в основном отсеке рюкзака. Вало подозревал, как он туда попал, но почему-то отмел эту мысль прочь. Сейчас он пришелся как нельзя кстати, как и вовремя попавшийся ему на пути книжный магазин. Вилле ступил на крыльцо, оказавшись под навесом, он сложил зонтик и сразу же вздрогнул всем телом. Эмоции захлестнули музыканта. — Сусанна? Девушка подняла глаза — она не могла не узнать этот голос, и нервно сглотнула. — Привет. Вилле ошарашено глядел на свою бывшую девушку. Утихшая боль в груди снова дала о себе знать с двойной силой. Они смотрели друг на друга и оба не знали что сказать. Вилле на мгновение был рад тому, что на улице идет дождь — у девушки не оказалось зонта. Проводить ее или вместе переждать дождь? Первый вариант оказался бы более рискованным — большая вероятность наткнуться на отказ. Вало оглядел бывшую возлюбленную с ног до головы. Свой озорной неформальный образ в обтягивающих кожаных брюках и кедах она сменила на женственное платье, выглядывающее из-под подола кашемирового пальто, и изящные туфли. Единственное, что не изменилось в ней — воздушная, словно облачко, копна темных волос. Сердце музыканта защемило еще сильнее. — Чудесно выглядишь, — наконец, смог выдавить из себя Вилле. Сусанна лишь слегка кивнула головой, принимая комплимент и глядя в сторону. Со стороны это выглядело так, будто она смущена его неожиданным появлением и так и ищет возможности сбежать. — Там дождь идет, не ходи, ты промокнешь. — Вало понял ее намерения. Он не смог сдержать порыв кашля. Нахмурился, резкими толчками выдыхая воздух из легких и продолжая смотреть на Сусанну. Одной рукой он прикрывал рот, а другой искал в кармане ингалятор. Музыкант отвернулся от девушки, когда принимал дозу лекарства. Он не видел, как она качает головой и не слышал тихий цокот. Вилле еще раз кашлянул и вытер рот рукавом черной толстовки, прежде чем развернуться к ней лицом. — Извини. Он никогда ни перед кем не извинялся за свою болезнь, но сейчас отчего-то чувствовал себя особо неловко. Так же чувствовала себя и девушка. Она видела, что солист до сих пор неравнодушен к ней, а приступ астмы лишь усугубил конфуз. Сусанна боялась заглянуть ему в глаза. — Как ты? — он снова заговорил первым. — Хорошо. — М-м-м, — только и смог протянуть Вало в ответ. Разговор с ней точно не будет клеиться — уже нет точек соприкосновения, да и старые темы вряд ли заинтересуют ее. Невооруженным взглядом было видно, что девушка уже не свободна. Она обнимала плечи ладонями, прижимая к груди клатч и книжку. Вало пригляделся к ее покупке. Что это? Кулинарная книга? Сусанна начала готовить?! Зная ее, он сразу же понял, что девушка не просто не свободна, но еще и состоит в серьезных отношениях. Возможно даже… — Кто он? — Вилле побледнел, увидев кольцо на безымянном пальце. — Друг детства. Теперь Сусанна смогла уверенно взглянуть ему в глаза. Он понял. Он был ее первой настоящей любовью. Он просто был первым. Вилле не мог принять тот факт, что не стал единственным. Ему сделалось еще хуже, чем было ей когда-то. Ситуацию усугубляло то, что его общество явно сейчас не доставляло девушке удовольствия. Губы музыканта задрожали. Черт возьми, он и не думал, что окажется настолько сентиментальным. Одновременно с этим к нему вдруг пришло озарение. «А что, если у нее своя правда? Я был груб с ней. Я был эгоистом! Мог бы когда-то удержать ее, но не сделал этого. Каково же было ей тогда?!» Вилле опустил взгляд к ее ногам, одетым в плотные колготки черного цвета. Таким стройным и привлекательным, сводившим его с ума. Больше он не увидит их красоты. И дело даже не в ее идеальных пропорциях, конечно, нет. Ее уже не будет больше с ним рядом. Шанс давно уже упущен. Забылось все, что окружало его до этой поры. Отчаяние овладело им. Теперь остался лишь контрольный в голову. — Ты беременна? — как можно осторожнее поинтересовался Вало: он очень боялся услышать положительный ответ. В глазах потемнело, музыкант оперся ладонью о стену, чтобы не упасть. — Еще не знаю. Возможно, да… Этих слов было достаточно. Для него они прозвучали, словно приговор. Музыкант поспешил отвернуться от Сусанны, так и не попрощавшись с нею, он наплевал на дождь, на лужи и грязь под ногами. Вилле бежал по улице, прочь от девушки, даже не зная, в каком направлении он движется. Сердце сжалось в груди. Каплями слез стали капли дождя…