***
Эстер прислонилась к дверному проему в бильярдной и с тревогой и сильным недовольством наблюдала, как ее дети дурачились с этой жуткой мисс Маршалл. Ребекка велела перенести сюда граммофон, который сейчас заливал комнату прямо таки чудовищными джазовыми мотивами. Эстер никогда не могла взять в толк, почему это нация массово помешалась на примитивной негритянской музыке. Казалось, никто сейчас не способен оценить по достоинству всю глубину классики. Кол и Ребекка, как малые дети, носились вокруг бильярдного стола в лишь им одним ведомом танце. Ее дочь заливисто хохотала и чуть не упала, споткнувшись о ковер, но Кол вовремя удержал сестру, не удержавшись впрочем, от беззлобной шпильки в ее сторону. Эстер в смятении следила, как услужливо Элайджа поджигал сигарету мисс Маршалл, как излишне галантен был в обращении с ней. Ей даже показалось, что он пригласил ее на танец, а в легком покачивании ее головы Эстер различила отказ. Хорошо хоть этой особе хватило такта не танцевать с ее сыном! Эстер категорически отказывалась понимать, чем вызван этот семейный восторг мисс Маршалл. Отрицать ее деньги и внешность было сложной задачей, но какая же Хейли дурная женщина! В ней не хватало скромности, покорности, стыдливости. Эстер считала Хейли чересчур броской, дерзкой, излишне надменной. Такие качества никак не могли красить молодую особу женского пола. А эта ее вульгарная привычка курить! Поддавшись какому-то неясному предчувствию, Эстер уверовала в то, что Хейли разрушит их семейное единство, станет причиной крушения их надежд. Эстер ненавидела Хейли в настоящем времени за вменяемое ей падение Майклсонов в будущем. И подумать только, что этой женщине она отдает в мужья своего сына, своего любимца! Эстер с болью в сердце наблюдала, как Элайджа что-то увлеченно рассказывал Хейли. Такого выражения в его глазах она не видела…со времен Джии. Неужели?.. Как он мог прельститься на такую особу, ее всегда такой безупречный сын? Сейчас Эстер была почти благодарна Колу, который подлетел к Хейли, и, не слушая ее возражений, потащил танцевать. Ребекка проделала то же самое с Элайджей. Последний танцевал немного скованно, то и дело, оглядываясь на Хейли. А мисс Маршал от души плясала с Колом, видимо, не опасаясь никакой неловкости с его стороны. Эстер посчитала, что достаточно долго наблюдала этот спектакль и пора известить компанию о своем присутствии. Она уверенно шагнула в комнату и отвернула в сторону иголку граммофона, отчего музыка издала предсмертный скрежет и смолкла. Эстер величественно оглядела молодежь, наслаждаясь театральностью момента. - Кто-то видел Никлауса? – строго спросила она. - Его Высочество Никлаус на совещании с королем-отцом, куда нас, простых смертных, никто не позвал, - издевательски сказал Кол и засмеялся собственной остроте. - Не ерничай! – строго наказала Эстер. «Значит, сейчас они говорят о приеме». Женщина посмотрела на своих детей, и сердце ее сжималось от любви и безотчетной тревоги. - Завтра в нашем доме пройдет торжественный прием в поддержку предвыборной кампании Элайджи, - Эстер уловила, как изменилось лицо Ребекки, даже Кол, казалось, растерял способность шутить. Прежде чем кто-то успел возразить, она добавила: - Времени на подготовку мало, поэтому я прошу тебя, Ребекка, и вас, мисс Маршалл, помочь мне с пригласительными. Хейли согласно кивнула, растерявшись из-за умонастроений остальных в комнате. Ребекка яростно воскликнула: - Завтра? А как же Хенрик? - Ни за что не поверю, что Клаус на такое пойдет, - недоверчиво процедил Кол. Он воинственно вскинул голову к Элайдже и спросил: - Ты знал об этом? Элайджа неловко опустил глаза к полу и старался игнорировать бросаемые на него косые взгляды. - Отец поставил меня в известность вчера вечером, - только и мог выдавить Элайджа, однако в тот же миг совладал с собой и с достоинством выдержал взгляды родных. - Бьюсь об заклад, ничего из вашей затеи не выйдет! – с напускной беспечностью произнес Кол, стараясь успокоить Ребекку, а заодно и убедить себя самого. – Клаус уговорит отца… - Но что Никлаус может предпринять против Майкла? – рассудительно спросил Элайджа, не ожидая получить ответ. - Да уж побольше твоего! – вспылил Кол и торопливо покинул комнату. Хейли неловко переминалась с ноги на ногу и жалела, что стала свидетелем семейной ссоры. С другой стороны, ее распирало любопытство: кто такой Хенрик? Почему завтра никто не желает проводить мероприятие? Хейли понимала, что речь идет о какой-то болезненной семейной тайне, и сейчас чувство такта боролось в ней с пытливостью. Эстер с болью в сердце смотрела, как Кол покидает комнату, перевела взгляд на угрюмую Ребекку. Как сильна была их вера в могущество Никлауса! Святая наивность! Видит Бог, Эстер и сама желала, чтобы ее сын смог убедить Майкла, однако утренняя сцена с супругом, его уверенность и самодовольство убеждали ее в том, что в который раз Майкл одержит победу в этом противостоянии характеров. Противостоянии, что в последнее время происходило все чаще. - Пора приниматься за дело, - ровным голосом произнесла Эстер. Она поманила Ребекку и Хейли за собой, оставляя Элайджу в молчаливом одиночестве.***
Хейли каллиграфическим почерком выводила приглашения для завтрашних гостей и украдкой бросала взгляды на Ребекку, для которой в ее нынешнем состоянии духа составление приглашений казалось непосильной задачей. Она испортила очередной надушенный листок с эмблемой Майклсонов, досадливо поморщилась и кинула его на пол, где уже возвышалась горка скомканной бумаги. Молчание становилось слишком тягостным, и Хейли попыталась пошутить. Вложив очередное приглашение в конверт, она приговорила: - Приглашения для важной шишки № 46 с женой готово! Ребекка подняла на нее замученный взгляд и слабо улыбнулась. Казалось, она обдумывала перспективу рассказать Хейли обо всем, но что-то ее сдерживало. Несмотря на желание все разузнать, Хейли понимала, что не имеет права воспользоваться уязвимостью Ребекки. Поэтому она одарила ту ободряющей улыбкой и принялась за написание очередного приглашения, как вдруг услышала тихий голос Ребекки. - Хенрик – это наш младший брат. Он умер первого декабря десять лет назад. Его убила мафия. После этой фразы установилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов на каминной полке. Хейли крепко сжала руку Ребекки, искренне желая поддержать девушку. Ей была известна горечь утраты брата, но потерять младшего братишку, ребенка… - Ты помнишь что-то о клане Сальваторе? – спросила Ребекка. Хейли силилась вспомнить, но на ум ничего не приходило, поэтому она вынуждена была признать поражение. Ребекка как-то горько ухмыльнулась и кивнула головой: - Еще каких-то десять лет назад они держали в страхе большую часть Нового Орлеана. Полиция была в их кармане, так что помощи ждать было ниоткуда. Сальваторе были беспощадны, стали даже чем-то вроде детской страшилки. Помню, мама постоянно говорила: «Ребекка, отправляйся в постель, не то тебя заберут Сальваторе!», «Ребекка, всегда помни о хороших манерах, иначе отправлю тебя к Сальваторе!» Голос Ребекки задрожал, и ей понадобились все усилия, чтобы справиться с подступившими слезами. Хейли не пыталась говорить, не пыталась как-то поддержать. Она по своему опыту знала, что человеку просто необходимо выговориться в такой момент. И впрямь, Ребекка опять заговорила: - Мы ведь были тогда обычной семьей. Отец был довольно успешным коммерсантом, мать – беззаботной домохозяйкой. Тогда одни лишь разговоры о мафии приводили нас в ужас. Сальваторе не страшились ничего, ведь город принадлежал им. Один раз они даже написали в газету, мол, мирные жители, держитесь подальше от пересечения Канал стрит и Карлтон авеню в ночь на первое декабря, если хотите жить. Сальваторе будут делить территорию. Хейли растерянно слушала рассказ Ребекки, удивляясь, как десятилетняя девочка могла запомнить такие подробности, не говоря уже о том, чтобы о них вообще знать. Словно прочитав ее мысли, Ребекка сокрушенно вздохнула и пояснила: - О, обо всем этом я узнала гораздо позже. Газетную вырезку нашла в архиве местной газеты, а история стала чем-то вроде горестной легенды становления Майклсонов. У нас в семье все досконально знают, как мы стали гангстерами и почему. Ребекка опять замолчала и торопливо написала одна приглашение. Хейли посчитала, что на этом ее рассказ подошел к концу, но она вновь глухо заговорила: - Отец строго-настрого запретил выходить из дому в тот вечер, но Ник… Ему было шестнадцать и врожденное бесстрашие и любопытство взяло верх над отцовскими приказами. Он решил пробраться туда, спрятаться в укромном уголке и увидеть собственными глазами, как мафия вершит свое кровавое правосудие. Разве можно винить его за эту мальчишескую глупость? Разве мог он знать, что Хенрик не будет спать и каким-то непостижимым образом последует за ним? Разве мог шестнадцатилетний мальчишка остановить вооруженных до зубов мафиози, которые не сжалились над восьмилетним ребенком и расстреляли его на месте? Ребекка уже не боролась со слезами, они катились по щекам, а девушка как-то ожесточенно продолжала: - Помню, в ту ночь обнаружилась пропажа Хенрика и Ника, и весь дом стоял на ушах. Я слышала тревожные голоса родителей в коридоре, вышла из комнаты и прошмыгнула за ними на первый этаж. Там я и увидела их… Рыдающего, окровавленного Ника, что держал на руках бездыханное тело нашего младшего брата. Мы долго горевали, родители были просто уничтожены из-за потери ребенка. Но хуже всех было Нику. Он чувствовал свою вину, и, мне кажется, чувствует ее и по сей день. Как бы там ни было, когда первая волна горя прошла, ее сменила ярость. Родители решили отомстить чудовищам, что отняли у нас Хенрика, и мы стали гангстерами, более хитрыми чудовищами. Вот и вся семейная сага… Хейли не знала, что сказать. Сочувствие, соболезнования, выражения поддержки…все казалось таким фальшивым, не подобающим случаю, излишним. Внезапно Ребекка оскалилась в какой-то почти кровожадной улыбке, впервые за время их знакомства походя на дочь гангстера: - Десять лет назад они держали в страхе весь город, а сейчас о них даже никто и не помнит. Кроме нас. Но придет время, и отомстят уже нам. Интересно, кто это будет? Поскольку вопрос был риторическим, разговор утих на пару долгих мгновений. Хейли мысленно ухватилась за интересовавшую ее тему: - Скажи, а месть помогла заглушить боль? Горечь утраты затихла? Прекратились ли ночные кошмары? Ребекка взглянула на Хейли и словно впервые осознала, что она как никто понимает ее. Ребекка даже устыдилась тому, что так красовалась своей болью. Ведь Хейли потеряла всю семью. Смогла бы она сама вот так сидеть и слушать рассказ чужого человека, если бы потеряла не просто одного брата, но всех? Если бы убили родителей, Финна, Эла, Кола…Ника? Нет, уж лучше сразу в петлю! - Боль отныне навсегда твоя спутница, она незримо присутствует каждый день и лишь ждет повода напомнить о себе. Покоя больше не будет. Но месть… она отлично помогает скоротать время в ожидании вечного упокоения. От того, каким ровным тоном были произнесены эти слова, Хейли стало не по себе. Где та веселая, наивная Ребекка, глядя на которую веришь в существование невинности? Неужели Хейли так ошиблась в ее характере? Или же в ней удивительным образом сочетались две такие разные стороны? Хейли вспомнила, что ее заинтересовало кое-что еще. Она как можно деликатнее спросила: - А почему все так уверены, что именно Клаус будет больше всех возражать против завтрашнего приема? - Потому что после смерти Хенрика он каждый год исчезает в этот день. Никто ни разу не видел его первого декабря, и никто так и не смог узнать, куда он пропадает. А пытались многие, в том числе и отец. Но по части заметания следов Нику нет равных. Так что, даже если завтра прием и состоится, то Ника на нем не будет. Хейли задумчиво кивнула и вернулась к работе, однако голова ее шла кругом, а буквы расплывались перед глазами черным месивом, и она испортила первое приглашение. Ожесточенно скомкав бумагу, Хейли кинула ее к остальной кучке. Как назло, именно в этот момент в комнату вошла Эстер, оценила масштаб бумажного разрушения и, приписав его Хейли, едко вставила: - Мисс Маршалл, если эта задача вас сильно затрудняет, я с радостью придумаю что-то подходящее вашим способностям. Хейли холодно улыбнулась и ответила, что все в порядке. - Чудно! Будет замечательно, если вы управитесь в течение получаса. Неплохо бы Альберто доставить их еще в первой половине дня. - Что еще необходимо сделать? – Ребекка попыталась увести разговор на безопасную тему. Хейли даже показалось, что она смогла придать лицу оттенок привычной беззаботности. Эстер, словно ждавшая возможности похвалиться своими достижениями, начала бодро перечислять, как составила меню, отправила прислугу за покупками, заказала у флориста цветы и даже составила набросок в газету – упоминание о приеме непременно должно было украсить первую полосу светской хроники. - Необходимо что-то решить с музыкантами, - задумчиво добавила Эстер. – Возможно классический квартет… - Полноте, мама! – снисходительно улыбнулась Ребекка. – Мы же не хотим вогнать почтенное общество в скуку, тем самым лишив Элайджу их поддержки? - На что ты намекаешь? – уязвленно спросила Эстер, однако с интересом ждала ответа дочери. - Всего лишь напоминаю, что на пике популярности сейчас джаз. И большая часть завтрашних гостей со мной согласится. Словно в подтверждение ее слов с улицы донеслись джазовые мотивы уличных музыкантов. Ребекка торжествующе улыбнулась. Это окончательно вывело Эстер из себя, и она гневно спросила: - И что же мне прикажешь делать? Пригласить первых попавшихся негров с улицы играть завтра на приеме? Хейли видела, как к Ребекке пришла идея, так как глаза ее загорелись радостным огнем. - Пригласи лучших джазовых музыкантов города. - И? У этих «лучших музыкантов города» есть название? – Эстер теряла терпение, а самодовольное выражение лица Ребекки ее раздражало. - Джазовый оркестр Марселя Жерара, - просто ответила Ребекка. - Музыканта Никлауса? – удивилась Эстер. Несколько мгновений Эстер игралась с этой мыслью. Не будет ли Клаус против, что в его отсутствие они заангажируют этого Марселя? Не послужит ли это знаком, что она на стороне Майкла? С другой стороны, если уж он работает на Клауса, значит можно не опасаться за свою репутацию и за свое столовое серебро. - Так тому и быть. Я все улажу, - с явной неохотой выдавила Эстер. Она деловито кивнула и покинула комнату. Хейли не могла не отметить, как зарделась Ребекка и как она пыталась скрыть улыбку. Догадка, слишком дерзкая по своей природе, коснулась ее сознания, однако Хейли тут же отогнала ее. Нет, не может быть, чтобы… - Тебе так понравился Жерар? – как бы невзначай спросила Хейли. - Конечно, нет! Что за глупости! – поспешно ответила Ребекка и возмущенно добавила: - Мне просто нравится его музыка! - Я о музыке и спрашивала, - ответила Хейли и встретилась взглядом с Ребеккой. В этот момент ей стало ясно все с шокирующей отчетливостью. Немыслимо, однако, правда. – Ох, Ребекка! 1 декабря 1919 года Прием тянулся уже несколько долгих часов, и Хейли откровенно скучала. Общество собралось самое влиятельное, из-за чего Майкл просто упивался своей властью. Он постоянно подзывал Элайджу к новым группкам людей, вел светские беседы, сыпал шутками, осторожно бросал намеки. Надо сказать, Элайджа наслаждался вниманием, которым его окружали со всех сторон. К каждому он находил подход, примеряя бесчисленные маски. Вот он безупречно галантный джентльмен, в следующую секунду – коварный заговорщик, а еще позже играет роль простодушного добряка, которым так легко будет управлять. Хейли не могла понять, какая из этих личин настоящая, ведь все они были отточены до совершенства. Видела ли она когда-то настоящего Элайджу, или он всегда носит маски? Хейли окинула взглядом гостей. Для поддержания «семейного имиджа» Майкл настоял на присутствии всех Майклсонов, которые с переменным успехом скрывали свои истинные чувства. Была здесь и жена Кола, Давина, обычно сидящая дома с детьми. Заставили появиться и Финна, к тому же с женой, которую Хейли видела второй раз в жизни, так как Майклсоны не очень ее жаловали. Как поняла Хейли, в девичестве Мэриголд Трубоди была медсестрой и работала в английском военном госпитале, куда попал в свое время Финн. Она быстро воспользовалась ситуацией и намеренно оказалась в щепетильном для каждой женщины положении, а потом сыграла на чувстве долга Финна. Таким образом, он обзавелся английской супругой, которая оказалась сварливой и мелочной женщиной, и близнецами, милыми, как и полагается всем детям. Однако даже они не могли возродить в Финне жажду жизни. Мэриголд один за другим поглощала креветочные коктейли, жадно оглядываясь по сторонам. Давина растерянно жалась к стенке, печально наблюдая, как Кол развлекает жен важных гостей. Эстер стояла рядом с Майклом, однако все же за его спиной и поддерживала разговор, каждый раз почтительно замолкая и кивая, когда заговаривал ее супруг. Хейли догадывалась, каких усилий ей стоило сохранять лицо в такой день, и она не могла не оценить мужества Эстер. А еще она вдруг отчетливо поняла, что все нынешние миссис Майклсон глубоко несчастные женщины, бледные тени своих ослепительно ярких мужей. Всегда на вторых ролях, всегда позабытые или откровенно отвергнутые – незавидная участь. Хейли понимала, что ее положение навряд ли будет многим отличаться. Это и пугало, и печалило ее, а еще вызывало бурю негодования. Ребекка танцевала с каким-то юнцом, все время находясь в опасной близости со сценой, то и дело бросая лукавые взгляды на Марселя. Хейли понимала, что дело пахнет скандалом, однако она не чувствовала себя вправе что-то говорить, а остальные, похоже, ничего не замечали. Если бы Клаус был здесь… … но его не было. Ребекка оказалась права, ничто не способно было заставить его нарушить свое уединение в этот день. Интересно, где он был? К ней уверенной походкой направлялся Элайджа. Хейли испытала внезапный порыв избежать этой встречи, однако мужчина уже стоял перед ней и протягивал руку в приглашающем жесте. - Потанцуем? – сказано это было с ослепительной улыбкой и полным сознанием собственной неотразимости. Хейли растерянно смотрела на его руку, пытаясь придумать достойную причину отказа. Наверное, сомнение было написано у нее на лице, так как Элайджа поспешно добавил: - Бросьте, Хейли, всего один танец. К тому же, избиратели смотрят. Если я не могу заставить одну женщину со мной танцевать, как заставлю целый город за меня голосовать? Колкая фраза уже готова была слететь с ее уст, но Элайджа опередил ее. Он галантно улыбнулся и сказал: - Вы здесь самая красивая. Доставьте мне такую радость. - Сожалею, брат, но этот танец – мой! В первую минуту Хейли не поверила своим ушам, посчитав, что приняла желаемое за действительное. Но по изменившемуся выражению лица Элайджи, по тому, как Эстер застыла посреди зала, как ошарашен был Кол и как Майкл расплылся в торжествующей улыбке, она поняла, что не грезит. Он пришел.