Канареечное счастье

«Ёбаный пиздец, что этот маленький ублюдок творит?! Какая на хрен женушка?! Он совсем с катушек слетел! Не зря же говорят, что детишки, рожденные от инцеста, не совсем с головой дружат. Чем, блядь, ему рыцарь цветов не приглянулся – женил бы уже девчонку на нем и получил бы компот из волков и розочек. Что, сука, мать твою, происходит в этом ебучем королевстве? Знал бы, что так все сегодня выйдет – порубал бы к херам вчера и Джоффри, и всю его охрану, и съебал бы по тихой грусти в вольные города». Такие невеселые мысли роились в голове у Сандора Клигана, королевского Пса. После того, как несчастную канарейку наконец-то отпустили – все взгляды устремились к нему. Видимо, желание всех перерезать в этой комнате слишком отчетливо читалось на лице гвардейца, что никто не решался отпустить никакой реплики, кроме все еще продолжавшего хихикать Джоффри. Минуты через три, когда эмоции успокоились, внимание с Пса переключилось на другие вещи и совет перешел к обсуждению следующих вопросов, Сандор наконец-то смог спокойно начать обдумывать ситуацию. «Так, что мы имеем в сухом остатке. Ублюдочный короленыш в своем желании унизить девочку кинул ее мне, как кость собаке, зная, как она меня боится и что для нее каждый взгляд на меня будет равен обмороку. Хорошо придумал, садюга малолетний. А, может, ну его к херам – соберу свои денежки, ночью возьму своего конягу и свалим подальше от этого змеюшника? Хватит до конца жизни – бухать, трахать шлюх и драться». Клиган почти проникся этой мечтой, и в голове уже седлал ночью Неведомого, ощущая на поясе приятную тяжесть мешка со своими призовыми деньгами, как вдруг в мозг его навязчиво влезла одна противная мыслишка: «А как же девочка? Что с ней будет? Ну уедешь ты – тебе плевать, всю жизнь как был псиной, так и сдохнешь псиной – злой, безродной, уродливой. А ее, как игрушку, опять кинут какому-нибудь высокородному хмырю, хорошо еще, если он ее бить не будет, но зная этот сраный цвет рыцарства, который матери родной язык отрежет за благосклонность желтоволосого выродка, хорошо ей не будет. С тобой ей, конечно, тоже хорошо не будет, но плохо ведь тоже не будет. Будет сидеть у окошка, вышивать платочки своими птичьими лапками, петь свои канареечные песенки, наконец-то забытая всеми и оставленная в покое этим львино-змеиным семейством, а ты так и продолжишь упиваться винищем, трахать портовых девок и драться. А там дальше жизнь покажет – может, ее братец придет к городу, оторвет тут всем лица, убьет тебя, а она останется вдовушкой, которую выдадут уже замуж за какого-нибудь северного лорденыша с правильной репутацией». Сандор погрустнел. Девочку и правда было жалко. Не виновата Птаха ни в чем. Разве только в своей глупости. Но почему вдруг благородство взыграло? Тебе же было плевать, когда Трант и Борос били ее, почему сейчас вдруг решил, что ее судьба не безразлична тебе? Почему сейчас решил, что надо помочь? Тяжело вздохнув и поймав на себе внимательный взгляд Беса, Пёс уныло признался самому себе, что никогда ему не было плевать на Пичугу. Да, злила она его знатно своим бессмысленным чириканьем, эдакой вычурной благовоспитанностью, учтивостью, рядом с которой он только еще больше понимал и осознавал свою никчемность и безродность, несмотря на то, что девчонка никогда не позволяла себе даже намекнуть на огромную пропасть между ними. Но было ведь в ней что-то, что заставляло сердце злобного обожженного человека сжиматься, когда гвардейцы избивали несчастное дитя, как он чуть умом не тронулся, когда понял, что девчушку засосала толпа черни, разрывающая знать от голода и ненависти к королю, было то, что заставило его прорубиться сквозь эту людскую кашу и отбить ее от насилия и, возможно, смерти от рук взбесившейся бедноты. Не прибавить, ни отнять – девчонка Старк была небезразлична Сандору Клигану. Да, глупа, да, наивна, но красива и невинна. Может быть, это именно то, что необходимо Псу, кроме ненависти к брату, чтобы каждое утро открывать глаза и продолжать жить. Маленькая красивая Птичка, только его Птичка, поющая красивые песни, беззаботно порхающая по клетке, возможно, когда достаточно привыкнет к нему, даже сама будет прыгать в руки, и Пес сможет гладить ее красивые яркие перышки, зарываться в них носом и блаженно прикрывать глаза. Нарисованная в голове картина так ярко явилась Псу, что он почти разомлел. Из этого состояния его вывел голос Джоффри: – Пойдем, Пес. Они вышли из помещения малого совета и шли по бесконечным коридорам. Короленыш довольно улыбался и что-то насвистывал, перед покоями остановился, резко развернулся, заглянул Псу с глаза и еще раз довольно гоготнул. - Вы поженитесь через неделю, можешь даже позвать её родственников на бракосочетание, - и снова глумливо заржал. - Чего ты такой недовольный, Пёс, как-будто я тебе одноглазую проститутку подкинул, а не одну из красивейших девушек королевства? Сандор ничего не ответил, лишь зыркнул на Джоффри. - Вот такой ты мне нравишься, надеюсь, Санса поседеет от страха во время вашей первой брачной ночи. Не вздумай лишать ее удовольствия от исполнения супружеского долга. Я прикажу мейстеру Пицелю проверить на следующее утро, чтобы ваш брак был закреплен должным образом, должен же я получить щенков от этого союза и позлить ее родственничков. Пёс и Волчица – ах какая пара! - и снова довольно заржал. Наверное, Клиган довольно громко скрипнул зубами, потому что Джоффри вдруг осекся и сказал ему, что он может быть свободен, чтобы прислал к нему другого гвардейца, а сам мог пойти и напиться на радостях от удачной помолвки. Поклонившись, Пес удалился и пошел искать достаточное количество вина, чтобы голова отдохнула от бесконечных мыслей насчет своего нового статуса – Сандор Клиган, второй сын вассала Ланнистеров - жених Сансы Старк, красивой благородной девушки одного из старейших родов всего Вестероса.