Бездефектный

— Я думаю… я… думаю… я-а~ ничего опять~ не придумаю~ Тсуна крутился на стуле. Уроки давно уже закончились, а Хибари не пришел в школу. И это, как классного руководителя, его напрягло. Стоило, конечно, дойти проверить, не заболел ли его ученик, но, может, это было связано с тем, что произошло в субботу? «Правду говорил мне Реборн, нельзя мне с небесным пламенем в общество. Все ко мне тянутся, ну просто все». У Тсуны за душой было много секретов. И от этих секретов он и сбежал. «Ну да. Быть боссом мафии, сбежать от девушки из-под венца, пару раз спасти мир — это небольшие секретики, от которых легко скрыться», — мрачно констатировал он. А потом вздохнул и решил: «Решка — остаюсь. Орёл — проверяю!» И монетка полетела в воздух. Орёл. Ну орёл, так орёл, Тсуна на судьбу привык полагаться, всегда знает, что та в любой из развилок подкинет ту ещё задницу, из которой не выберешься. Поэтому он пошел домой к Хибари.

* * *

В доме так и пахло болезнью. Душно, вязкий воздух, заставший над предметами дома. Тсунаёши с удивлением отметил, что здесь никого нет. Ну, кроме заболевшего Хибари. Тот тихо сопел в своей кровати. Мужчина нашел запасной ключ под ковриком, поэтому с легкостью оказался внутри. И сейчас, он сидел у больного, не зная, что делать. Ну, теоретически он знал, а вот на практике все казалось куда сложнее. Родителей парня не оказалось дома, и похоже они еще нескоро вернутся. Простуда на японцах сказывается сильно, поэтому оставлять Кёю в таком состоянии было бы просто кощунством. У Савады был опыт сиделки, но здесь… здесь уже не маленький мальчик. И самым разумным выходом из ситуации мужчина нашел только одно — позвонить матери и узнать, как стоит ухаживать за школьником, чья температура зашкаливает под сорок. Следуя указанием матери, Тсунаёши купил необходимые лекарства, сделал некое подобие рисовой каши, повязку с мягким запахом трав. Открыл форточку, чтобы было хоть немного свежего воздуха. И сейчас, ужасно уставший от внезапно навалившихся забот, он сидел на кровати Кёи и протирал лицо юноши. Хибари ещё не просыпался, но Тсунаёши это не беспокоило. Уж лучше пусть забудется сном, чем будет наяву бороться с лихорадкой. Парень переодет, оставалось лишь сбить температуру. Сидя на постели, Тсуна отдыхал и думал думу великую: как же сбить температуру, не разбудив Хибари? Савада ведь не врач. А брюнет с тридцать девяткой ночью нормально не пролежит. Ответ подсказала мама — можно вставить в попу свечку, и дело с концом. Ощущение неприятное, от этого маловероятно проснуться. Кое-что смущало Тсуну в этой ситуации. С одной стороны, это вполне логичное и нормальное действие, а вот с другой как-то не красиво. Он не врач, у него нет сноровки, и… мужчина понимал, что прожив большую часть своей жизни среди мужчин, да и не особо близко общаясь со своей бывшей невестой, довольно сложно не начать испытывать влечение не только к противоположному полу. «Соберись, тряпка! — Тсуна похлопал себя по щекам, собираясь с мыслями. — Это твой ученик. Я всего лишь хочу помочь ему». Как нельзя кстати Хибари, что-то невнятно промычав, перевернулся на живот. Тсунаёши глубоко вздохнул. И прислушался к его мерному дыханию, отяжеленному лишь болезнью. Спит. Глубоко. Всё хорошо. Тсуна мягким ловким движением перелез через юношу, не садясь на его колени, чтобы не давить. В его руках была пачка со свечками. Осторожно стянув штаны с парня, он сглотнул. Обычная, на вид, задница, но, если бы Тсунаёши не знал, что перед ним лежит его ученик, или, на худой конец, парень, то он мог бы подумать, что это девушка, хотя Кёя особой женственностью никогда не отличался. Без лишнего шума Тсунаёши извлек одну свечку. Та почти сразу стала таять в его пальцах. Пока та не растаяла окончательно, Тсунаёши раздвинул ягодицы и приставил ко входу свечку, проталкивая её указательным пальцем. — Савада, что ты делаешь? От неожиданности Тсунаёши сильно надавил и свечка выскользнула, а вот его палец скользнул внутрь. Спереди раздалось глухое мычание. Тсуна поднял взгляд и увидел, что Кёя искоса на него смотрит. В его глазах читалось огромное недоумение, перемешанное с мутным осознанием происходящего. — Я всё же тебя разбудил, — недовольно заключил шатен. — я пришел тебя проведать, но обнаружил тебя больным. И пока ты спал, я не мог дать выпить тебе таблетку, да, думаю, оно и не помогло бы. Поэтому мне оставалось только вставить свечу. Извини. Кёя с минуту переваривал сказанное. — Ты вставил, можешь слезать с меня, — заключил он, опираясь на свои ощущения. Тсуна перевел взгляд на свою руку и слегка покраснел. — Вообще-то она вылетела, когда ты напугал меня, — признался Тсунаёши. Кёя снова долго переваривал информацию, а когда до него дошло, то он раскраснелся до самых ушей. — Тогда… тогда… сейчас ваш палец… там? — не в силах поверить спросил он, а потом сильно дернулся, но, возвращаясь в исходное положение, палец толкнулся глубже. Кёя простонал, но не очень громко. Савада почувствовал, что краснеет. — Не шевелись, я сейчас вытащу его, — произнес Тсуна, вынимая руку. Впереди вздохнули с облегчением. Тсунаёши вздохнул. Придется пробовать ещё раз, а ему этого не хотелось. — Приподними попу. Нужно вставить её. Кёя отрицательно замотал головой. Он не мог. Не потому что боялся или не хотел, а потому что боялся опозориться. У него встал. — Хибари, ты слишком напряжен, я так не смогу помочь тебе. — Тсунаёши попытался приподнять его бедра сам, но парень упорно сопротивлялся. — Савада, я не могу этого сделать, — прошипел брюнет. Вскоре слабость взяла над ним верх, и его попа была успешно поднята на нужный уровень. Поза была ужасной, так считал сам Кёя. Расставленные широко ноги, стоящий орган, с которого капают капли, и раскрасневшееся лицо и от смущения, и от болезни. Тсунаёши ошалел от такой реакции, но не стал отвлекаться на это, аргументируя тем, что у Кёи всего лишь пубертатный период и это нормально. — Сейчас тебе полегчает, — прошептал Тсунаёши, поглаживая его ягодицы, чтобы Кёя расслабился. — не напрягайся, иначе свечка не войдет, — вкрадчиво добавил он. Кёя не соображал, но поддавался навстречу ласке и постарался расслабиться настолько, насколько это было возможно. — Хороший мальчик. Хибари почувствовал, как его ягодицы раздвигают, а внутрь проникает что-то таящее, липкое. Он простонал, потому что вместе с этим проник и палец учителя. — Не вынимайте, — отреагировав на движение, протянул Кёя. — Хибари! — удивленно воскликнул Тсуна. Он не ожидал такого поворота событий. Парень вдруг стал выглядеть куда развратнее, чем было до этого. — Прошу вас… Савада-сама, — Кёя и сам не ожидал от себя такого поведения, но его разум был затуманен, а палец внутри давал разгораться новому, еще незнакомому чувству. — Я хочу ваши пальцы… я… хочу вас почувствовать в себе ещё немного. Савада сглотнул. Здесь был не Кёя извращенцем, а именно он, потому что шатену начинало всё это нравиться. — Ты знаешь, что такие вещи нельзя произносить при взрослом мужчине, который уже довольно давно не держал в своих объятьях женщину? — в нем проснулся зверёк, которого эта игра настолько заинтересовала, что даже самому в джинсах стало тесновато. А ведь его не привлекают вроде бы мужчины. Особенно такие милые ученики. — Знаю… но… я бы очень хотел сейчас стать этой женщиной. Последние слова повлияли на Тсуну, как на быка красная тряпка. Он сорвался.