Бездефектный

На улице совсем похолодало. Для Намимори в конце октября такая температура была очень ненормальной, но это, с другой стороны, обещало снежную зиму. Однако в доме четы Савад было всё так же тепло и уютно. И всё было бы просто замечательно, если бы сейчас они не были бы вынуждены заниматься итальянским. — Добрый день. Как ваши дела? — у Тсунаёши был довольно красивый деловой тон. Когда он говорил на другом языке, его голос значительно менялся. — Здравствуйте. У меня всё х-хорошо. А как ваши дела? Вас давно не было видно, — а вот у Кёи были проблемы. Он не мог сосредоточиться и постоянно путался в словах, от чего учителю хотелось уже треснуться головой об журнальный столик, но, вспоминая себя в юношеские годы, он мужественно держался. — Кёя-кун, не запинайся. У тебя всё получается. — шатен улыбнулся тому, стараясь подбодрить его. На невозмутимом лице ничего не отобразилось в ответ, и мужчина бросил это гиблое дело. — Ладно, давай сделаем перерыв. Ты голоден? Юноша задумался, а когда хотел ответить, его слова прервал звонок в дверь. Тсуна нахмурился, морщинка залегла меж бровей. Хибари научился различать эмоции учителя, который порой пытается их скрыть. Нана вошла в гостиную и поставила чай перед Кёей. Тот поблагодарил её. Звонок в дверь повторился. — Тсу-кун, откроешь? — она посмотрела на него с осторожностью. А потом перевела взгляд на Хибари. К слову, она знала об отношениях между её сыном и этим мальчиком. Тсунаёши рассказал ей, когда вернулся на следующий день, как уходил по делам пару недель назад. Нана его пожурила, прочитала большую лекцию, как плохо втягивать хороших мальчиков в опасный для них мир, а потом смирилась, и стала относиться к Хибари с ещё большей дружелюбностью. А почему её должна удивлять ориентация сына, после того, как ей десять лет назад любезно сообщил дорогой муженёк, что их сын объявлен преемником огромной мафиозной корпорации? — Савада, разве кого-то ждешь? — брюнет тоже обратил внимание на напряженность женщины и испытующе глядел на Тсунаёши. Тот вздохнул, словно у него не было выбора, и, ничего не ответив, отправился открывать дверь. По пути он думал. Кто бы это мог быть? Нет, конечно вся его безумная семейка могла сюда завалиться, но они не суицидники, чтобы получать нагоняи от Тсунаёши. Он звонил некоторым членам семьи и просил встретиться, чтобы забрать документы, с которыми нужно разобраться и стал работать из штаба Японии (теперь он уставал в разы больше, а его ученики (в частности ученицы) носили ему обеды, предлагали любую помощь и массажики). «Если Мукуро решил заявиться ровно тогда, когда я даю уроки итальянского для Кёи, то я его же трезубцем и пришиблю», — проворчал он в мыслях, открывая дверь. Какого же было его удивление, когда его взгляд столкнулся с желтым галстуком, а на шею бросилась Киоко. — Тсу-ку~у~ун! — чуть не плача протянул она, всхлипывая. Рядом с ней стоял высокий мужчина, светловолосый с немного смуглой кожей, он слегка осуждающе смотрел на обоих. — Киоко! Старший брат! — удивлённо воскликнул он. А потом понял, что натворил, и нервно заулыбался. Не дай бог Кёя услышит, он же потом задушит его в темном переулке. — Давно не виделись, Савада, — брат Киоко, Сасагава Рёхей, тут же опустил напускную серьёзность и растрепал и без того спутанные волосы Тсуны. Киоко нехотя оторвалась и встала рядом с ним. — Я не ожидал вас здесь увидеть. П-проходите! — он отступил, давая возможность гостям войти внутрь. Кёя ещё не вышел смотреть в чем дело, но Тсунаёши уверенно знал: сидя в гостиной, тот определенно закипает, и ему сложно будет держать рот закрытым. И дело не в том, что один из самых близких членов его семьи мог узнать, что его босс подался в «голубую лагуну». Тсунаёши проводил нежданных гостей и усадил их на свободное место на диване. Кёя сидел на кресле, которое ранее занимал Тсуна, и спокойно занимался своими делами. Он делал упражнения из сборника, не поднимая глаз. Шатен хоть и видел его равнодушное лицо, но его интуиция, которой он безмерно доверял, кричала и билась в истерике: Хибари Кёя отнюдь не спокоен, и если бы можно было бы увидеть его убийственную ауру, которая так и рвалась снести всё на своём пути, то даже Реборн бы нервно сглотнул. Воспоминания о своём учителе заставили передернуться и трижды перекреститься. А то помяни черта, приедет ведь. — Кто этот опасный паренек? — Тсуна кашлянул. Ему не следовало упускать из вида, что Рёхей тоже не простой мужчина. Он и спортсмен, и солнышко Вонголы, но и киллер. Один из сильнейших. — Надеюсь, ты не собираешься трепаться при гражданском, брат, — не медля заметил Тсунаёши, переходя на итальянский. Он резко помрачнел, чем вызвал неловкую дрожь у Киоко. Девушка посмотрела на мужчин, что выразительно переглядывались. В комнату снова зашла Нана. Увидев общую картину ситуации, она решила, что не стоит оставлять здесь лишние уши. Да и не их это дело, слушать, как будут два быка бодаться. «Ох, ну весь в Емицу», — со смехом подумала женщина, а сама произнесла: — Кёко-чан, Кё-кун, давайте вы поможете мне с ужином? Нас так много, я не думаю, что справлюсь. — С радостью! — Киоко резво подскочила и, пройдя мимо Тсуны, устремилась на кухню. Кёя оторвался от задачника и посмотрел на Нану. Та доброжелательно улыбалась, от чего юноша почувствовал себя слегка неловко. Не стоит отказывать этой добродушной женщине. — С чем именно вам помочь? — парень говорил обычным прохладным тоном, но Нана не сомневалась, что он её любит и уважает, как уважал бы собственную мать. Они удалились на кухню и плотно закрыли за собой дверь. Тсунаёши и Рёхей остались наедине. Правда, не успели они снова начать говорить, как Нана забежала обратно, поставила бутылку сакэ и два стакана. А потом так же легко и непринуждённо упорхнула. — Говорить будем только на итальянском, — шатен вздохнул, а потом разлил сакэ, наливая себе меньше, чем блондину. Тот согласно кивнул. Киоко знала итальянский, но не слишком хорошо, поэтому это было выгодно для обоих. — Тсуна, я приехал обсудить ситуацию с Киоко, — начал Рехёй, а потом выпил залпом ему налитое. Сакэ было хорошее, бодрило сходу, потому, откашлявшись в сторону, он продолжил: — Киоко очень раскаивается. И всё ещё любит тебя. Может ты простишь её, и вы поженитесь? В конце концов, вы прекрасная пара, чего уж там. Честно говоря, я хочу, чтобы ты был с ней рядом. Ты сможешь защитить её. Тсунаёши и сам отпил, а потом посмотрел на свою ладонь. На среднем пальце поблескивало кольцо, а от него шла цепочка к ещё одному. Он внимательно слушал, иногда кивал в такт словам. — Рёхей, ты и сам знаешь, что гарантий нет. — Знаю. Они оба замолчали, а шатен пока обдумывал, как ему правильнее ответить, чтобы донести свои мысли до старшего брата. Блондин сжал кулаки. Он нервничал. — По омерте за измену обычно платят смертью. Ты этого на самом деле боишься? Напрасно, ты знаешь, я не способен наказывать за такие предательства. Но и жениться на Киоко я не собираюсь, хоть я и простил её. — Что произошло?! — Рёхей не сдержался и громко вскрикнул. Он резко поднялся и опрокинул чай на ковер, разбивая кружку. — Что тебе мешает снова полюбить Киоко? Ты добивался её почти десять лет, и после всего, что мы все вместе прожили, ты за пару месяцев разлюбил её? Он схватил Тсуну за футболку и потряс его. Тот не реагировал на эту агрессию, и Рёхей вскоре отпустил его, падая обратно на диван. Шатен кашлянул, а потом опустил охладевший взгляд на мужчину. — Брат, не забывай пожалуйста, что ты мой Хранитель. И что я… босс Вонголы. — он сказал это очень тихо. Поправив воротник на футболке, он сел рядом с мужчиной и налил ещё сакэ. — Тогда объясни мне причину. Тсуна, ты не из тех, кто так легко отказывается от любви, — произнес он. Он выглядел уже спокойнее, что вызвало улыбку на лице шатена. Видимо он слишком хорошо знал своего Хранителя. Тому лучше высказать всё физическим способом, чтобы потом соображать более адекватно. Такой уж у него Хранитель Солнца. — Во-первых, с чего ты взял, что именно я смогу её защитить? Вспомни десятилетнее будущее. Там меня убили, а Киоко чуть не пострадала, когда Ламбо вёл её на базу. — Это был всего лишь твой план. Ты же защитил её. Даже будучи никчемным ребенком. — Рёхей усмехнулся, за что получил тычок под бок. — Говори на итальянском пожалуйста. Не забывай, что здесь гражданский. Тсунаёши снова стал серьёзнее и задумчиво отпил сакэ. — Ты так о нем печёшься. — блондин засмеялся. — Кстати, кто он? Тсунаёши поперхнулся. Его выражение лица стало более нервным, а вот Рёхей вытянулся в удивлении. — Ну, об этом я тоже хотел сказать. Во-вторых, этот мальчик, Хибари Кёя… он… ну… как бы… Он мой парень. В гостиной повисла неловкая пауза. В это время на кухне Нана мужественно приняла на себя роль отвлекающего манёвра и загрузила работой Киоко и Хибари по самое не хочу. А сама женщина, сославшись на то, что ей плохо, ушла отлежаться наверх. Оба молчали. Киоко не знала о чем говорить с этим незнакомым парнем, а Хибари, став чистить овощи для готовки, примостился у двери. — Ты что, подслушиваешь? — тихо и удивлённо спросила девушка, отвлекаясь от нарезки сельдерея и вставая рядом с ним. — А тебе не интересно, почему нас любезно выперли? — Хибари бросил на неё холодный взгляд, а потом вернулся к двери, не отвлекаясь от чистки. Готовил он плохо, но не до такой степени, чтобы не почистить нормально картошку. — Интересно, но… тебе-то какое дело? — она ещё больше удивилась. Парень показался ей очень грозным. — Надо, — ледяным тоном ответил он. Сказал, как отрезал. Девушка вздохнула, но и сама прислушалась. Ей было тяжело разобрать речь на итальянском. Послышался шум, крики, какая-то возня, но всё так же неожиданно утихло. Она посмотрела на Хибари. Тот сжимал кулаки и кусал губу. И тот был явно напряжен. — Эм, а как тебя зовут? — она поняла, что пытаться услышать что-то дельное — бесполезное занятие и попыталась завязать разговор с Кёей. Тот недовольно цокнул. — Хибари Кёя. Травоядное, у тебя горит, — он кивнул в сторону плиты и девушка, испуганно пискнув, понеслась снимать овощи с огня, а затем вернулась к нарезке. — Ну зачем так грубо, — посетовала Киоко, а потом легко рассмеялась. — Меня зовут Сасагава Киоко, будем знакомы. — Я знаю, как тебя зовут, травоядное. — Кёя отложил почищенную картошку и принялся за морковь. Киоко забрала её и снова стала резать её на части, прополаскивая её под водой. — Э? Тсу-кун рассказывал обо мне? Нож стукнулся о дощечку. Хибари поднял взгляд, снова цокнул, а потом усмехнулся. Наивная девчонка. В её голосе явно сквозила надежда, брюнет даже догадался по какому именно поводу. Она надеется, что Тсуна простил её. — Да. Говорил, как сильно тебя любил. И как ему было больно, когда он узнал о твоей измене на кануне свадьбы. Кёя говорил это холодно и невозмутимо, на его лице больше не дрогнул ни мускул. Он почистил пару морковок и стал снимать шкурку с лука. Та противно хрустела в руках. Киоко явно была шокирована тем, что какой-то парень знает так много. Если Тсунаёши рассказал ему и о мафии, то тот видимо очень доверяет ему. Или Хибари тоже какой-нибудь сильнейший человек. — Кто ты такой, чтобы знать о таком? — она постаралась улыбнуться, чтобы не выдать истинные чувства, которые в ней боролись. Любопытство и нарастающая с каждым дерзким словом неприязнь к Кёе. — Ученик Савады Тсунаёши, нашего классного руководителя. Хибари, похоже, решил не добивать её словами о том, что он и Тсуна встречаются. В гостиной вдруг стало подозрительно тихо. Потом послышались громкие шаги. На кухню ворвался Рехёй (Кёя его запомнил), и тот схватил парня за шею, поднимая в воздух. — Савада, только не говори мне, что ты серьёзно! — проревел он. Киоко испуганно застыла с поварёшкой у плиты, а Кёя, чувствуя, как ему плохо от нехватки кислорода, извернулся, и укусил Рёхея, падая на пол и откашливаясь. — Если хочешь подраться, то давай выйдем, — прошипел брюнет, поднимаясь на ноги. Он отстегнул от брюк тонфа, и встал в боевую стойку. Рёхей заулыбался. Значит не простой паренёк! Значит Савадой движут не только чувства! — А давай! — блондин кивнул в сторону выхода на задний двор. — Стоять! Оба замерли! — Тсунаёши вошел на кухню. И он был действительно в гневе. Парни на него синхронно обернулись. Кёя изумлённо уставился на него. Глаза… Его глаза окрасились в медовый оттенок. Невероятно прекрасный, источающий неведомую силу. Но эта сила не могла пригвоздить Хибари к земле и тот, толкнув блондина в плечо, вышел на задний двор. Рёхей тоже не стал останавливаться и вышел следом. Тот потуже затянул бинты. И стоило им только очутиться вне помещения, как они схлестнулись в яростной схватке. Тсунаёши удивлённо смотрел, как держится Хибари. Это настолько поразило его, что гнев улетучился. Прошло десять минут, а Хибари ещё ни разу не оступился, не упал, и держался против одного из лучших киллеров. Они сражались так, словно были врагами всю свою сознательную жизнь. Кёя не бил наугад, он был на удивление быстр и точен. Рёхей, похоже, не ожидал того, что его противник окажется немного сильнее, но он не собирался проигрывать. Он уже хотел использовать… это. — Я запрещаю! Хибари застыл на месте. Как Тсуна за долю секунды оказался между ними и одним движением руки остановил Рёхея? Нет… одним своим голосом, он заставил того пропустить удар, который мог бы быть успешно отражён. — Савада! Этот мальчик… Савада! — Рёхей был похож на безумца. И только звонкая пощёчина привела его в чувство. — Я знаю, кто этот мальчик! — резко и яростно крикнул он, отпуская кулаки Рёхея. Шатен выпрямился и повернулся в сторону Кёи. — А ты иди домой. Обработай полученные ссадины. Завтра поговорим. Я вам всем сейчас покажу, где раки зимуют. Кёя не узнавал Тсуну. И сейчас он смотрел на него с немым восхищением, которое могло отражаться только в глубинах радужки его серых глаз. Ему хотелось задать тонну вопросов, попросить сразиться с ним, рассказать и о себе, откуда у него такие навыки, но вместо этого, он сделал шаг навстречу и, приподнявшись на мысочках, поцеловал его, притягивая за затылок Тсуну к себе поближе. Весь его вид говорил: «Смотри, сучка, он мой!» Отстранившись после сладкого поцелуя, он махнул рукой, а потом развернулся на пятках. — До завтра, Тсунаёши, — он не спеша удалился под шелест ветра. Тсунаёши закатил глаза, а потом посмотрел на прозрачную дверь, за которой, дрожа, стояла Киоко. Рёхей всё еще безумно улыбался. — Вот ведь маленькая заноза в заднице! — крикнул Тсуна на всю округу.