Два года назад
Тат поудобнее перекидывает на плече уже покоцанную биту, звонко шлепает Софи по пятой точке и убегает вперед, слушая шутливые угрозы подруги. Они с Татум учились вместе с первого класса, но плотнее стали общаться только в старшей школе, и тогда поняли, что нашли друг друга: никто не видел людей, так идеально подходящих во всем — Дрейк с Софи были абсолютно на одной волне и понимали друг друга с полуслова. Вместе прогуливали уроки, одинаково не понимали математику и биологию и находились рядом друг с другом двадцать четыре на семь, встречаясь хотя бы на десять минут каждый день, если не было шанса погулять на выходных. Это была дружба не с первого взгляда, но, как казалось обеим, навсегда. Сентябрьская ночь над Осло душит пряным запахом листьев и пожухлой травы, а неработающие местами фонари вдоль улицы делают поздний час похожим на сюжет хоррора, смешанного с романтикой. Татум равняется с Веттером и старается идти в такт с парнем, но ей плохо удается маршировать вровень с длинными мужскими шагами. — Помедленнее, — недовольно восклицает она, и парень картинно закатывает глаза, замедляясь. Дрейк хватает его под руку, на манер леди, чему смеется про себя, а потом и вовсе спихивает в руки другу неожиданно ставшую тяжелой биту. — Напомни, почему мы не пошли к забегаловке папаши Бенджамина и его стервы-сестренки, как собирались, а вместо этого разгромили какую-то закусочную и чертово ателье? — вопросительно выгибает бровь Тат и крепче хватается за руку парня, споткнувшись о свою ногу. В начале вечера они крепко обдолбались, и теперешний отходняк дает о себе знать. — Деньги, — цокает Веттер, — нам заплатили за это, ласточка. — Отмахивается он, не желая повторять уже сказанное. — Ну да, ну да, — недовольно бурчит Дрейк. — Тогда объясни, пожалуйста, какого хера? — Она дергает парня за рукав и останавливается, забирая у него свою биту. Та безвольно повисает в ослабевших за ночь руках и издает неприятный звук, касаясь асфальта. Веттер морщится и непонимающе смотрит на подругу. — Какого хера что? Тат раздраженно выдыхает и наклоняет голову вбок, смотря на парня, как на идиота. — Какого хера мы теперь за деньги что-то делаем? — разводит руками она, поясняя свое негодование, но парень только отмахивается и продолжает движение, пряча за абсолютно бесполезными ночью солнечными очками все еще затуманенный кайфом взгляд. — Ну не знаю, почему бы не совместить приятное с полезным? — флегматично пожимает плечами он и кидает взгляд назад, на компанию гогочущих друзей: Эдвин и Софи толкают в плечи еще трех парней, которые уже стали частью компании, и шикают друг на друга, чтобы из-за громких криков жильцы не вызвали полицию. Неприятно будет попасться на такой мелочи. — Потому что я предпочитаю быть просто ебанутой, а не продажной сволочью, — с негодованием фыркает Дрейк, но тут же прекращает злиться, когда Веттер заключает ее в чересчур крепкие карикатурные объятия и приподнимает над землей. — Да ладно тебе, ласточка, — миролюбиво посмеивается парень. — Приятный бонус, какая разница, откуда? Тебе ведь тоже что-то перепало? Софи вроде взяла несколько платьев из ателье, — бормочет парень и ставит Тат на асфальт, продолжая идти. — Ну такое, — поджимает губы Дрейк, наслаждаясь ужаснейшим звуком, издаваемым волочащейся по асфальту битой, — там все было чересчур… чересчур, — выносит вердикт она и выхватывает из заднего кармана джинс черный блокнот. — Взяла только записную книжку рядом с кассой в закусочной. Всегда хотела такую, — улыбается девчонка, и Веттер кидает на нее смешливый взгляд. — Пустая? — Ага, новенькая, — любовно пролистывает чистые страницы блокнота Дрейк и убирает книжку обратно. — Кстати, а ты что так старательно выискивал в обоих заведениях? Мы же решили кассу не брать. Веттер недовольно морщится и закусывает щеку изнутри, отмахиваясь от подруги. — Забей. Думал, найду что-то интересное типа бриллиантов или облигаций, — цокает он, ускоряя шаг, а Тат смеется. — Серьезно? В закусочной под названием «Пирожки от Марии»? — заливается громким смехом она, подтрунивая над другом. — Хотя ты прав. Мало ли, они на самом деле миллионеры и шифруются, поддерживая убыточный бизнес. Я глянула в бухгалтерию — там все очень и очень печально. Надо было тебя сразу предупредить, хренов сыщик. Веттер в ответ только кривится на подколы подруги и смотрит перед собой отрешенным взглядом. Пусть говорит, что хочет. Это же ему нужно будет объяснять «заказчикам», почему он ничего не нашел. Ночная прогулка заканчивается перед однотипным домом в северном квартале, когда компания останавливается на крыльце и начинает активно зевать, ощущая накопившуюся усталость. В ход идут сигареты и оставшиеся дорожки, и все просто стоят в молчании на протяжении нескольких минут, пока Тат не прерывает паузу, выпуская в сумерки струю дыма из легких. — Ты хорошо его знаешь? Голос от смешения нескольких веществ и похмелья звучит надтреснуто, но Татум не прокашливается, ей нравится такой тон. Иногда поломанные вещи выглядят особенно интересно. — Не лично, — сплевывает вязкую слюну на газон Веттер, — видел его в тогдашней тусовке Мортона, а недавно мне написал наш общий знакомый. Говорят, хочет сотрудничать. — Как все серьезно, — кривится Тат, передразнивая парня, а тот безразлично пожимает плечами и стучит в дверь. — Типа того. Дверь им открывает молчаливый худощавый парнишка, смотрит на компанию несколько секунд сосредоточенным взглядом и уходит внутрь, не говоря ни слова. Друзья переглядываются и решают счесть это за приглашение, проходя за брюнетом в дом. В воздухе плотным слоем стоит дым табака и кальяна, в каждой комнате по пути к лестнице Тат видит три-пять человек, занимающихся своими делами: кто-то бренчит на гитаре, кто-то разговаривает, кто-то активно раскладывает вещи по сумкам. Дом похож на смесь борделя и наркопритона, но только по атмосфере — нигде не видно голых девиц или дорожек на стеклянных столиках. Вероятнее всего, это место может оказаться своеобразной лаундж-территорией, но никак не лабораторией по производству героина, как сначала представляла себе Дрейк. Новая порция веществ бьет в мозг с опозданием, и Тат теряется во времени, заходя в комнату на втором этаже — по ощущениям только через два часа. Здесь меньше дыма и музыка играет тише, поэтому Дрейк легче собраться с мыслями и хоть как-то воспринимать происходящее: взгляд то и дело замутняется непонятными фиолетовыми пятнами, а действия людей вокруг проигрываются будто в замедленной съемке, но Татум знает, как с этим бороться, поэтому сосредотачивает все свои силы и внимание на единственном предмете — глазах парня, подходящего к компании. Молодой мужчина, очевидно, к которому они пришли, пожимает Веттеру руку и оглядывает остальных, здороваясь с кивком. Затем внимательно смотрит на Татум и подходит к ней вплотную, практически нарушая личное пространство в тридцать сантиметров. — Я — Нил. — Он протягивает руку девчонке и смотрит на неё с хитрым прищуром. Мужчина лет двадцати пяти с пепельными волосами и карими глазами выглядел бы приятно, если бы не был таким моральным уродом. В принципе, как и они все. — Это твое настоящее имя? — Скептично косится на руку парня Тат и в ответ не протягивает свою — держит паузу, внимательно выискивая в глазах парня подвох. — Нет, — честно отвечает парень, пожимая плечами, будто насмехается — он-то в бизнесе давно, а девчонка в деле явно новенькая. — А ты у нас кто? — наклоняет он голову набок, словно кот, играющий с мышкой. Веттер рядом фыркает и закатывает глаза, отходя от накала страстей. Многие его знакомые так реагировали на Татум, потому что она не вписывалась в каноничное представление девушки в банде: та же Софи делала вид, что здесь просто для украшения, хотя естественно, как один из первых участников, принимала решения наравне со всеми. Татум же не любила из себя кого-то изображать и не специально, но всем своим видом показывала, что с ней стоит считаться — затянутая в черные джинсы и с висящей не по размеру на острых плечах толстовкой она вздергивала подбородок и нагло смотрела в глаза. Быть серым кардиналом — не ее стиль. — Я Д… — Тат понимает, что нецелесообразно называть свое настоящее имя, но в голове стоит туман, поэтому придумать что-то оригинальное очень сложно. — Джорджия. Приятно познакомиться. — Прямо как штат? — усмехается парень. «Бля, вот дура», — промаргивается Дрейк и вздергивает подбородок, говоря со всей убедительностью, которую может наскрести на задворках помутненного сознания: — Да, прямо как штат. И уверенно жмет парню руку. Тот смотрит на нее не отрываясь, не отпускает руку чуть дольше незаметного, а затем переключает внимание на остальных, плюхаясь на диван. — Итак, ребятки. Вы у нас местные самородки-самоделкины, но действуете пока на любительском уровне. Я же предлагаю поставить вашу деятельность на поток. — Он откидывается на спинку дивана, широко раскинув руки. Дрейк садится на широкий подлокотник кресла, в котором расслабленно полулежит Веттер, и выпрямляет спину, чувствуя дополнительную уверенность, когда рука парня по-собственнически ложится на девичью поясницу, выводя на разгоряченной атмосферой и допингами коже бездумные узоры. — Прямо-таки бизнес, — хмыкает Эдвин, затягиваясь предложенным сидящей рядом девушкой кальяном. — Самый что ни на есть, — отвечает такой же улыбкой Нил, ухмыляясь уголком губ. Он смотрит на компанию с тщательно скрываемым превосходством и снисходительностью: про них уже говорят в определенных кругах, ребята планомерно зарабатывают себе имя и безбашенную репутацию, но еще не ведут дела по-взрослому, только играют в банду. — Допустим, — безразлично тянет Дрейк, с усилием отрывая голову от спинки кресла — накатывает нехилая усталость, и выдерживать конструктивную беседу становится всё сложнее. — Какие ресурсы у тебя для этого есть? Нил переводит взгляд на девчонку и цинично наклоняет голову вбок, рассматривая Татум. — А вы, я смотрю, не просто школьники — прямо-таки деловые люди, — одобрительно хмыкает мужчина, но все же оставляет в тоне унцию отеческого снисходительного одобрения. — Самые что ни на есть, — отбивает подачу его же словами Дрейк с дерзостью. Смотрит на Нила с твердой решительностью и молчит, мол, я уже задала вопрос. Парень поднимает руки на манер «сдаюсь» и кивает, удовлетворенный напором девчонки. Может, и не соскочат с таким экземпляром в команде, а то дети их возраста бывают совершенно ненадежными. — У меня есть связи с поставщиками небольшой сети аптек и шарящие в лабораторной химии, так сказать, персонажи. «Лирика»* набирает популярность, и если всё получится, то с меня товар, с вас — рынок сбыта. Восемьдесят на двадцать. Идет? Мужчина пробегается быстрым взглядом по парням, сидящим на другом конце длинного дивана, и девчонкам, стоящим позади. Перед ним сидит только Веттер как негласный лидер банды и «Джорджия», девочка-Штат, с которой все считаются. Он их надувает внаглую, и никто из них этого не понимает, так как они новички и не знают стандартных расценок. — Пятьдесят, — спокойно отвечает Дрейк. Никто из них не понимает наеба — кажется, кроме нее. — Не жирно ли будет, Штат? — цокает мужчина, как-то хищно облизывая губу. Девчонка смотрит на него уставшим, незаинтересованным взглядом, по которому видно — ей настолько плевать, что отступать она не собирается. — Отнюдь. — Тридцать. — Сорок пять. — Сорок. — Идёт. Тат расплывается в довольной улыбке и кивает мужчине. Он доволен итогом — интереснее работать с командой, когда они знают, что делают. — И еще одно условие, — вдруг опоминается Дрейк, не дав окончательно закрепить рукопожатием между Веттером и Нилом сделку. — Никаких школ. — Отказываешься от основных возможных точек? — с удивлением вздергивает брови Нил, и все слышат, как в тон мужчины просачивается негодование. Веттер тоже смотрит на подругу недоуменно, но та утвердительно кивает парню, давая понять, что мнение ее не изменится. — Ты уверена, ласточка? — недоверчиво косится парень на Тат, а она наклоняется к другу, чтобы слова слышал только он. — Кара и Ника скажут тебе спасибо, когда подрастут и получат чистую от наркоты школу, — поджимает губы Дрейк, напоминая ему о младших сестрах, которые напрямую почувствуют на себе последствия их решений, и парень смотрит на нее несколько секунд внимательно, после чего кивает Нилу. — Это не проблема, — отмахивается Веттер, и мужчина недоверчиво, но согласно пожимает плечами, мол, как знаете. — Значит, никаких школ. Договор заключен, и разговоры перетекают в пустую болтовню под кальяны и выпивку. Некоторые покидают своеобразную вечеринку, потому что завтра всего лишь четверг и ребятам нужно поспать хотя бы пару часов перед школой. Нил в очередной раз встречается взглядом с Дрейк. — Можешь остаться здесь, — достаточно дружелюбно, как ему кажется, улыбается мужчина — Тат периодически зевает и поглядывает на часы. В доме полно места, но Нил будет совершенно не против, если девчонка уляжется у него под боком. — Неа, — отмахивается Дрейк. — В гостях хорошо, а дома голышом ходить можно, — улыбается она, кивая друзьям, мол, пора уходить. — Мой дом — твой дом, — ухмыляется Нил, и Татум заливается смехом, одобрительно качая головой. — Надеюсь, мы сработаемся, — дружелюбно улыбается Тат и кивает мужчине. — Я, безусловно, тоже, Штат, — подмигивает он девчонке. — Кстати, на кого записать первую поставку? — останавливает их в дверях голос Нила. Дрейк уже стоит на крыльце, и мужчина преимущественно обращается к парню. Ветер оглядывается на Татум и хитро улыбается. — Помнишь, о чём мы говорили после теории «котолицизма», где женщины должны рожать котов и поклоняться котам? — хмыкает брюнет, а Тат давится воздухом и посмеивается. — Когда обдолбались почти до смерти и придумали новую религию? — фыркает в недоумении Дрейк, не донеся до губ сигарету от удивления. — Да, после этого, — еще загадочнее наклоняет голову набок Веттер, в ожидании, когда до Дрейк дойдет его посыл. — То дерьмо про детей Хиросимы? Ты серьезно? — саркастично хмыкает она, но парень пожимает плечами. — А почему бы и нет, ласточка? — задорно улыбается он и оборачивается к Нилу. — Запиши на Якудз. И захлопывает за собой дверь в прежнюю жизнь. Нил по-доброму усмехается вслед банде и возвращается на второй этаж, расслабленно падает на диван и, смеясь, повышает голос, чтобы звук долетел до другого угла комнаты. — Выходи, конспиратор, они ушли, — насмешливо произносит он в пустоту и отплевывается от выдохшегося кальяна, наблюдая за другом, с ругательствами вылезающим из неприметной кладовки. — Охренеть не встать, чувак, — зло плюется словами мужчина, сбрасывая с себя тряпки, упавшие на него с вешалок. — Предупреждать надо, когда сюда чертовых зэков приглашаешь! — Они не зэки, — отмахивается Нил, с улыбкой наблюдая за негодующим другом, — будущие, возможно… — якобы задумчиво потирает он подбородок и хитро щурится, когда мужчина разражается новой порцией ругательств. — Да насрать! Хоть потомки самого Костелло, хоть ангелы воплоти — меня здесь не должны видеть! У меня же гребаная практика может к чертям полететь. Некоторые из нас решили по специальности работать, если ты не заметил, а для этого нужна ебучая репутация. Так что будь добр, впредь предупреждай о таком дерьме, — сплевывает мужчина, скорее максимизируя свое негодование, чем действительно злясь на друга. — Ладно тебе, Брокк, расслабься, — отмахивается Нил, — повешу им на шеи колокольчики, чтобы ты знал о приходе гостей заранее, — посмеивается он. Мужчина только картинно закатывает глаза и брезгливо стряхивает с пиджака пыль. — Буду премного благодарен, — язвит он, — хотя если мне придется работать с такими трудными подростками, коих мне посчастливилось сегодня лицезреть сквозь щель в двери, то сразу дай мне передозную дорожку, и я тут же откинусь. Чертовы дети, лучше пойду в криминальную психологию, чем так.***
Татум с размаху плюхается на скамейку, больно прикладываясь костями о дерево, и закрывает ладонью глаза от яркого майского солнца, высматривая отстающих друзей. Софи отмахивается от Дрейк и идет к тележке с мороженым, показывая подруге язык, а Веттер садится на скамейку со стороны головы Тат, после чего она бесцеремонно укладывает свой череп на колени к парню, перекидывая ноги через спинку скамьи. — Почему ты не носишь юбки? — безразлично интересуется парень, проходясь взглядом по ногам Дрейк, затянутым в черные джинсы. Девчонка пожимает плечами, насколько это позволяет положение лежа, и натягивает на нос солнечные очки. — Не знаю. Неудобно убегать будет, наверное, в случае чего. — И то верно, — хмыкает парень, бездумно перебирая волосы брюнетки пальцами. Солнце палит со всей своей майской мощью, и участки одежды, не скрытые тенью, тут же нагреваются, практически опаляя кожу. Веттер ерзает на месте, чем вызывает недовольное бурчание Дрейк. — Кстати, ты будешь все-таки сдавать на права? В этом году можно сдать от школы, чтобы не заморачиваться с бумажками, — лениво тянет Тат, разглядывая поломанные ногти. Нужно надевать перчатки, когда в ход идет бита, а то и до ужасных мозолей недалеко. — Не вижу в этом смысла, — цокает парень, щурясь под очками от беспощадного солнечного света. — Зачем получать права, если нет машины? Куда я с их помощью отправлюсь? Нахуй? Это мне позволяют права конституционные. Дрейк прыскает от смеха, но ничего не отвечает: знает, что в семье у друга не самое лучшее положение — мать умерла, когда ему было еще тринадцать, а отец с горя запил и не особо поддерживал сына, разве что дарил иногда оплеухи и синяки, поэтому Дрейк понимает его скептицизм по отношению к тем благам среднего класса, которые облюбовывает школа. — Что там Эдвин говорил по поводу взломанных аккаунтов и вымогательств? — переводит тему Тат, смотря на Веттера снизу вверх. Парня с вьющимися темными волосами и такими же коньячными глазами, как у нее, смело можно назвать красавцем, если не знать, какая тьма скрывается за красивой оберткой. Однако это не мешает ей любоваться красивой линией губ друга в лучах полуденного солнца. — Они из «драконов», я уже говорил с мамашей этих выскочек, — проговаривает парень, морщась от летающей в воздухе пыльцы с цветов клумбы. — Драконов? — с отвращением хмыкает Тат, приспуская на носу очки, чтобы видеть парня. — Ага, они себя так называют, — пожимает плечами Веттер и усаживается на скамейке удобнее, когда Тат резко поднимается с колен парня и садится прямо, недоуменно смотря на друга. — Это нормально вообще? — возмущается Дрейк. — Ты посмотри, они за нами повторяют! И полугода не прошло, как мы назвались Якудзами, а они уже слизали как под копирку, охереть! Куда катится мир?! — всплескивает руками она и зло фыркает, подбирая под себя ноги. Парень косится на подругу сквозь солнечные очки и усмехается. — Говоришь так, будто именно ты придумала понятие «банд», — посмеивается он и вытягивает ноги на дорожке из гравия, совершенно не обращая внимание на осуждающие реплики от тех, кому сложно из-за этого пройти мимо. — Мы не банда, — закатывает глаза Тат и складывает руки на груди, нахохлившись, как воробей. — А кто тогда? — со снисходительным интересом разводит руками парень в ожидании «вердикта» от подруги. — Люди с низкой социальной ответственностью, — вздергивает подбородок Дрейк, довольная тем, что все же выкрутилась из собственной словесной ловушки. — Так, вообще-то, называют проституток, — посмеивается парень, видя, как Тат недовольно цокает. — Ой, все! — Она отворачивается от парня, картинно не желая продолжать разговор и находить новый выход из тупика. Веттер улыбается и качает головой на глупое поведение девчонки, но решает не подкалывать дальше, так как видит приближающуюся к ним фигуру парня. Веттер не меняет положения, так же в развалочку сидя на скамейке, а вот Тат привстает на землю, будто разминая ноги. К месту их лежбища подходит паренек, которого Дрейк раньше видела пару раз — мальчишка лет четырнадцати выглядит настроенным недружелюбно и сразу лезет на рожон. — Думаешь, ты самый охуенный? — буквально выплевывает он Веттеру слова в лицо, кинув только секундный сканирующий взгляд на Дрейк. Видно, что пришел к конкретному человеку. — Определенно, я так думаю, — нагло ухмыляется Веттер, смотря на паренька снизу вверх, но по ощущениям наоборот. — Но для начала позволь узнать: ты кто, нахер, такой, сопляк? — ровным тоном произносит парень, и у Тат желудок сжимается от холодности в голосе друга. — Я из Драконов, — гордо рапортует мальчишка, — и хочу тебе сказать, что ты можешь засунуть в задницу свои правила о территории и неприкосновенности информации. Мы ее достали, нам и распоряжаться! — почти притопывает ногой для убедительности мальчишка, а Веттер только раздраженно вздыхает. То, что эти сопляки взломали десяток личных дел учеников его школы парня не трогает от слова «совсем», однако это в полной мере можно считать посегательством на территорию, которую держат, теперь уже, Якудзы, поэтому Веттер не собирается идти на уступки и будет отстаивать свое. — Палец могу на отсечение дать, что ты тут в «самоволке», — хмыкает Веттер и медленно поднимается со скамьи, разминая шею. — Так как с твоими старшими мы на днях все обсудили. Получается, что ты сейчас не один из Драконов, а просто чертов школьник. — В полный рост парень оказывается на полторы головы выше и без того рослого для своего возраста мальчишки и определенно пугает своим ледяным, спокойным тоном и жесткой ухмылкой. — А знаешь, что бывает, когда школьник дерзит Якудзам? Тем более мне? — хмыкает Веттер и подмигивает мальчишке, от чего у того спина покрывается холодным потом. — Минус один школьник. И отвешивает такой силы пощечину обратной стороной ладони, что мальчишка падает на землю и начинает судорожно вытирать хлынувшую из носа кровь. Половина лица окрашивается в красный, Татум вскакивает с места от неожиданности и оглядывается по сторонам, но на удачу на расстоянии нескольких сотен метров оказывается безлюдно. Дрейк замирает и беззвучно охает, когда парень добавляет три удара в живот и по корпусу мальчишки ногами, а потом отталкивает его на траву, заставляя хромая скрыться из виду. Ситуация кажется необоснованно жестокой и страшной, так как на лице Веттера сияет удовлетворенная улыбка, когда он поворачивается к Дрейк: кулаки они применяли не часто, в крайних случаях и только с равными. Но избить зарвавшегося практически ребенка — это было новой ступенью. Тат становится страшно. Парень подходит к девчонке и кивает, мол, чего так смотришь? Дрейк сглатывает, стараясь сделать тон максимально безразличным и убрать дрожь из голоса. — Не слишком? Веттер отмахивается и приобнимает Дрейк за поясницу, уходя в сторону центра парка от места происшествия. — Аргумент, не подкрепленный угрозами, никогда не выглядит достаточно убедительно, — весело цокает парень, — пойдем, куплю тебе мороженого, ласточка. Смотри, как щеки на солнце горят, — посмеивается он и начинает напевать какую-то мелодию себе под нос. Дрейк думает, что такой херни он определенно нахватался от отца, только вот у алкоголика нет столько власти и перспектив по вытеснению всех остальных группировок из района. У этого экземпляра, кажется, безумие в крови возведено в квадрат, и он точно не будет сублимировать его в занятия спортом. Веттер натворит дел, Тат это чувствует. Только вот они повязаны, и куда он — туда и она.Два года спустя
— Черт, биология. Я опять забыла сделать домашку! Из воспоминаний Дрейк вырывает обреченное восклицание Эвы, и Тат практически подпрыгивает на месте от неожиданности. — Это единственный параграф за полугодие, который я сделала, тебе повезло — могу дать списать, — отрешенно улыбается Татум, протягивая Мун тетрадь, и та сыпет благодарностями. — У нас вроде совпадает расписание, пойдем, сделаешь в классе, — кивает она на двери школы, когда звенит звонок, и Эва соглашается, прощаясь с подругами. День проходит в стандартном вялотекущем режиме, разве что Мун и Тат постоянно одергивают учителя с угрозами рассадить, оттого что те постоянно хихикают и перешептываются. К концу уроков в сумках у каждой копятся разных размеров записки и карикатурные рисунки, которые можно подставлять издалека людям вместо тела и «наблюдать» как из-за разницы ракурса у учителя биологии «появляются» щупальца кракена, а у преподавательницы испанского чревовещатель или викторианское пышное платье, нарисованное на скорую руку. Последний урок у обеих оказывается дополнительным занятием, и Мун с Дрейк единогласно решают его прогулять, зависнув на широком подоконнике в лестничном пролете. В ход идет вино, оставшийся завтрак и разговоры ни о чем — Эва даже не замечает, как летит время. — У тебя есть кто-нибудь? — все же задает давно интересующий ее вопрос Мун, утыкаясь взглядом в пустую банку от йогурта. Не хотелось лезть в душу, но теперь, когда они провели вместе целый день, это кажется вполне органичным, и Эва уже не думает, что за неосторожную реплику Татум может ее пырнуть своим мифическим ножом-бабочкой, который так часто фигурирует в слухах. — Поясни, — посмеивается Дрейк, уже не так остро соображая от практически ежечасного «перекуса» красным полусладким. — В смысле парень, — улыбается Мун, видя захмелевший веселый взгляд подруги. — А, — понимающе цокает Дрейк, — неа, парня нет. — В самом деле? — Брови в удивлении стремительно ползут к корням волос, потому что Эва не может представить, что у такой, как Татум, нет парня — обычно такой тип девушек в принципе не бывает свободен, и если не по любви, то хотя бы ради статуса имеют под боком какого-нибудь красавчика, но это Татум Дрейк, с ней, видимо, в принципе не бывает «обычно». — В самом деле, — смеется Тат, — пока не то чтобы есть на это время, — пожимает плечами она, про себя добавляя «зато на фальшивых хоть отбавляй». — А у тебя? — загадочно улыбается Татум, пихая Мун в плечо, а та только смущенно хихикает. — Есть один, но между нами ничего нет. Вернее, что-то есть, но мне кажется, что он мне нравится только потому, что нравится всем. И я без понятия, что из этого правда, — поджимает губы рыжая, закидывая пустую банку из-под йогурта в сумку. — Бывает, — хмыкает Тат, выдыхая на стекло горячую порцию пара, чтобы нарисовать кривую звездочку на запотевшем окне. — Думаю, ты просто должна подбросить монетку с обоими утверждениями на сторонах, а когда та приземлится в руку, ты поймешь, какого результата ждала больше, а каким разочарована, — усмехается Дрейк, и Мун смеется, согласно кивая. — А ты когда-нибудь влюблялась? — ударяется в лирику Эва, разглядывая пейзаж за окном, задавая этот вопрос скорее по инерции, чем из интереса. Вино в голове создает приятную какофонию, и думать конструктивно совершенно не хочется. — Конечно, — утвердительно кивает Тат, — в детском саду и в седьмом классе. Оба были такими красавчиками, — мечтательно улыбается она, и девушки смеются над тем, как патетично это звучит. — Ну это понятно, — посмеивается Мун, — а по-настоящему? Дрейк вдруг поворачивается к Эве и перестает широко улыбаться, только еле дергает уголками губ и смеется глазами. — А любовь не бывает ненастоящая, — пожимает плечами она, — меняется только твой взгляд на вещи, и только оттого, что ты повзрослела, чувства прошлого не обесцениваются, — легко улыбается она, и Эва промаргивается от неожиданно проникновенных слов. Мун смотрит на Дрейк и удивляется тому, как тепло и открыто она выглядит в этот момент. Глаза брюнетки излучают свет, а в улыбке нет ни капли язвительности — в такую девушку хоть кто влюбится, думает Мун, и вздрагивает, когда тишину коридора прорезает трель звонка. Девушки собирают разбросанные по подоконнику вещи, когда по лестницам начинают сновать бегущие с занятий ученики, и Эва замирает на месте, когда видит Шистада, поднимающегося на пролет вверх. Он дергает головой, смахивая со лба темные волосы, и жует жвачку, характерно соблазнительно чавкая. Он ухмыляется уголком губ, проходя мимо девушек, и подмигивает Мун, от чего та в срочном порядке распускает волосы, чтобы закрыть алеющие щеки. Эва прощается с Тат и убегает к подругам, так как Дрейк говорит что-то о планах с семьей. Тат провожает взглядом спину Шистада и закатывает глаза: после того, как он ушел из ее дома и постели в понедельник утром, по непонятным обоим причинам оставшись на ночь после уикенда, Крис не появлялся в школе целую неделю и кинул только пару смс о том, что занят на работе с новым проектом. В груди немного ныло от неопределенности, но Татум решила не заморачиваться даже сейчас, когда он провокационно подмигнул Эве, объявившись в учебном заведении только в пятницу в конце учебного дня. Она выходит на школьный двор, плотнее запахивая куртку. В кармане звенит телефон, и Татум не глядя отвечает на звонок — она полдня ждала, когда ей перезвонят. — Да, ласточка? Чего хотела? — звучит хриплый голос на том конце провода, и Тат вдыхает побольше морозного воздуха, чтобы мыслить трезво и не дать болезненной ностальгии ударить по мозгам. — Нужно поговорить, — сухо отвечает Дрейк, — давай встретимся. В трубке слышен смешок, но Дрейк на этом не заостряет внимание, потому что чувствует, как ее хватают за руку и практически тащат за собой в сторону парковки. Тат охает, видя перед собой Криса, который улыбается и нарушает ее личное пространство, почти волоча Дрейк к машине, как непослушного ребенка. — Завтра в семь у Нила? — скомкано бросает в трубку она, надеясь, что из-за гомона на школьном дворе Шистад не услышит подробностей телефонного разговора. Спина покрывается холодным потом от такой компрометирующей ситуации, но лучистые взгляды Криса, которые он кидает на Дрейк через плечо, отчасти успокаивают. — До встречи, ласточка, — хмыкают на том конце трубки, и звонок прерывается как раз в тот момент, когда Тат понимает, что Шистад ведет ее к своей машине. Прямо со школьного двора. На них никто не обращает внимания: все заняты тем, чтобы скорее сбежать из учебного заведения домой и накрыться пледом с головой, чтобы немного поспать, но мало ли что — Татум чувствует себя неуютно, находясь с Крисом вне фальшивого уикенда или за стенами собственного дома. Дрейк выдергивает руку из хватки парня и останавливается, не дойдя до черного мерседеса пяти шагов. Парень оборачивается только тогда, когда открывает дверь со стороны водителя и видит, что Тат стоит на месте. Он тяжело вздыхает и почти требовательно смотрит на Дрейк с немым вопросом в глазах, а она только растерянно разводит руками. — Серьезно, Крис? Сейчас? — В ее глазах плещется непонимание и скептицизм — она не ревнивая девушка, держащая парня на коротком поводке, она вообще ему не девушка, но Тат и не подстилка, которую можно выдернуть из жизни в любой момент, чтобы удовлетворить свои потребности. — Я не буду с тобой трахаться. Реплика повисает в воздухе вязкой недосказанностью и пронизывает пространство не то гордостью, не то горечью — Тат складывает руки на груди и смотрит на Криса в упор, который так и стоит, облокотившись на открытую дверь машины. — Что? Я и не прошу… — Ошеломленный вздох срывается с губ Шистада, и он устало трет переносицу, кидая на Дрейк воспаленный взгляд исподлобья. — Боже, Дрейк, давай без этого. У Тат внутри что-то обрывается от этих неожиданных слов, и руки из враждебной позы повисают безвольными плетьми — становится как-то неудобно за свою претензию, и Дрейк не знает, куда себя деть, смотря на тень усталости, то и дело мелькающую на лице парня, когда он не пытается нагло усмехаться. — Тяжелая выдалась неделька? — будто оттаяв из ледяной стены настороженности, слабо улыбается Тат, подходя на пару шагов к Крису, и видит, как грустно ухмыляется парень, очевидно, вкладывая в жест нервного смешка гораздо больше смысла, чем озвучивает. — Не представляешь, насколько, — посмеивается Шистад и кидает на Тат серьёзный взгляд, улыбаясь уголками губ. Видно, что Крис сильно вымотан, скорее в эмоциональном плане, чем в физическом, потому что во взгляде парня читается потребность в спокойствии и понимании. Сил на шелуху не остается, и Крис предстает перед Тат настоящим, сам не знает, почему. Мог бы закрыться в комнате с бутылкой сорокаградусного и проспать все выходные, но алкоголь не восстановит душевные силы и не отвлечет озорной улыбкой и дурацкими разговорами, Шистад это знает. Не знает только, почему в момент потребности в умиротворении, как тогда, на отцовском допросе, в сознании из всех возможных всплыло имя Татум. — Ну же, Дрейк, поехали. Ты мне нужна. И Тат стучит каблуками, уверенно подходя к машине, садится на пассажирское сиденье и поджимает губы, пряча скупую улыбку. Крис кидает на нее улыбчивый взгляд своих высокоградусных глаз, и Тат старается не думать о том, что нужность эта, не смотря на все ее принципы и отговорки, взаимна.