О чем с тобой трахаться?

      Татум по-черному завидует умным женщинам. Тем, которые умны настолько, что умеют этот самый ум не показывать. Умеют прятать саркастичное закатывание глаз, могут не дать слететь с губ сиюминутной шутке, умеют подавать себя легко, непринужденно и царственно. Таких женщин выбирают мужчины, которые подобные качества умеют ценить. К Дрейк же притягивались такие, как она — озлобленные, импульсивные, жутко замороченные и с вишенкой криминального флера на верхушке торта их личности. Торта — потому что у таких мерзавцев всегда в запасе была сладкая улыбка. То, что такие десерты, как и сахарный диабет, приводят к проблемам со здоровьем, она в расчет не брала.       Дрейк, честно, хотела бы посетовать на судьбу и попросить жалобную книгу — спросить, почему ее окружают одни козлы? Только после сегодняшнего вечера она это делать не имела права, потому что понимала — сама такая. А подобное притягивается к подобному.       В затылке до сих пор бил колокольчиком смех Лукаса — искренний, задорный и совершенно не вписывавшийся в картину ее мира. Татум думала, что попрощается с сознанием прямо там, на пороге, когда увидела парня, но как назло, ее нервная система оказалась крепче — Дрейк даже выдавила из себя почти натуральную улыбку.       Ситуация вырисовывалась двоякая: с одной стороны, если убрать за скобки ее, Татум, и все, что она сделала, Дрейк была рада за сестру — Лукас был веселым, обаятельным и интересным парнем. Было видно, что он заботится о Нике и даже почти в нее влюблен. Тат честно, хотела бы порадоваться за нее. Просто шутить весь вечер, как старая кошелка, в направлении «ну, что, сколько гостей планируете на свадьбе?» Только не могла.       Потому что в реальной жизни, там, на кухне, между подачей первого и второго блюда Дрейк и ее действия за скобки не вынести было — жизнерадостный парень ее сестры все еще был с повязкой на отсутствующем глазу, а вина Татум за это не могла испариться вместе с запахом лука через форточку.       Так и сидели они за обеденным столом — святая, незнающий и грешница. И все полтора часа дружеской беседы последняя платила за свои грехи мерзким комом в горле.       Конечно, Дрейк понимала, что вечно так продолжаться не может. Она не собиралась изливать Лукасу душу — Тат гением себя не считала, но ума понять, что этот поступок облегчил бы только ей жизнь, хватало. Ему это незачем было знать. Она убедилась, что Лукас создал свою жизнь заново и несмотря на все, счастлив. Частично даже вспоминал родителей и друзей, но только в общих чертах, поэтому слабую надежду на искупление по случайности Дрейк не надеялась. Как наркоман или вор, который не хочет, но в глубине жаждет попасться, она смотрела на Лукаса, но знала, что он не вспомнит. Как минимум потому, что она этого не заслуживает.       И с каждой улыбкой парня, с каждым легким жестом, которым он поправлял волосы Ник, любовно проходясь пальцами по скулам девчонки, вина отступала. Стояла все также за плечом, но уже не царапала горло острыми когтями воспоминаний.       Но Дрейк, очевидно, не любит быть счастливой — мысль о том, что Лукас был лучшим другом Кристофера, вновь перекрыла кислород. Ведь Дрейк косвенно, почти напрямую, была замешана в том, что сломало Шистада. Не было бы ее — Лукас не пострадал бы, а у Криса до сих пор был бы друг. Но опилки прошлого не склеить воедино — остается только посыпать ими голову.       Тат запнулась о собственную ногу и резко выдохнула — на смену удушающему чувству вины в сердце просочилась злость. Почему она вообще о нем думает? То, что она сделала — не изменить, но травма Криса должна грызть только его — никто не заставлял Шистада отворачиваться от друга из-за собственной трусости. Хотя, они друг друга стоят. Психопатка и предатель — возможно, про них когда-нибудь напишут роман. Только ими, в отличие от Бонни и Клайда, восхищаться не будут — сплюнут три раза через плечо, чтобы также не вляпаться, и забудут.       Рваным движением Дрейк достала из куртки пачку сигарет и зло рухнула на скамейку, с покорным смирением приняв боль в копчике. Панорамный вид спрятавшегося в сумерках города не восхищал, лишь еще больше выбешивал. Хотелось фыркнуть: «Да знаю я, что являюсь уродливым пятном на твоем фоне, не напоминай», но Тат только покачала головой, зарывшись пальцами в волосы, и с тяжелым вздохом подавила невысказанный порыв, отдававший шизофренией.       Откровенно — Дрейк было страшно. Завтра вечером она должна была встретиться с Башем и совершенно не знала, чего ожидать. Тат понимала, что у нее есть два козыря: незнание Себастьяна о том, что Дрейк и Штат — один и тот же человек и скелет убитой по неосторожности девушки в его шкафу. Только намекни — она уже будет в выигрыше.       Но. Ни тем, ни другим тузом она воспользоваться не могла. В первом случае потому, что дала бы Башу не только подозрения в своем участии в организованной преступной группировке, во втором — подставила бы Криса.       Поэтому Тат сидела на скамейке, устало материлась в темноту — понимала, что единственный выход — все отрицать и надеяться на удачу. Не прийти было нельзя. У Баша на нее что-то было, вряд ли весомое, но Дрейк должна была узнать, что. Потому что на пустом месте его голос не сочился бы такой дерзостью вечером ранее. И ему что-то от нее было нужно. Скорее даже, не от нее, а от кого-то из Якудз, но просто так завалиться к ним и потребовать информацию он, конечно же, не мог, сопляк. Решил зацепиться за Татум — после того благотворительного вечера она была, так сказать, ближе к телу.       Дрейк вздохнула. Осознание собственной беспомощности выматывало. Радовало только, что за ее спиной будет стоять Веттер с парнями, а у нее в запасе будут «близкие доверительные отношения» с Штат. Сюрреалистичность происходящего не укладывалась в голове: почему когда хочешь, чтобы жизнь была, как кино, тебе подсовывают дешевую пародию на криминал?       Периферическое зрение выхватило из темноты вечера яркие фары взвизгнувшего колесами джипа и тонкую фигуру, оставшуюся на стоянке, когда машина, не переходя в режим «паркинга», также быстро исчезла из поля зрения. Дрейк даже не подняла головы, когда человек присел на другой край скамейки. Только задохнулась дымом и, соблюдая оставшиеся крупицы такта, выругалась на испанском:       — No es un día, sino un jodido jodido…       — No es necesario decir,* — хмыкнули ей в ответ и Тат подняла удивленный взгляд на незнакомку. В этот момент, такой незначительный, ей почудилось, что все не так уж плохо. Простое понимание того, что у незнакомого человека, как и у нее, сегодня творилось такое же дерьмо в жизни, мгновенно подняло настроение на пару делений. Понимание всегда исцеляет. Особенно, когда происходит в столице Норвегии, на окраине города, на испанском языке. — У гениев способы выражения настроения сходятся, — с иронией улыбнулась женщина и закинула руку на спинку скамейки, разворачиваясь корпусом к Дрейк.       — Или у идиотов, — пожала плечами Тат и улыбнулась — состояние души было настолько паршивым, что она даже неловкости от сказанного не почувствовала, хотя стоило бы — незнакомка перед ней как раз была из той породы женщин, которым Дрейк время от времени завидовала. Она выглядела «дорого».       — Говори за себя, — хохотнула в ответ блондинка и отмахнулась, легким жестом обозначая, что ее реплика Татум не задела, и она не хотела задеть ее в ответ.       — Можно мне твою самооценку? — Со смешком вскинула брови Дрейк и покачала головой — было в женщине что-то, чему хотелось подражать. «Хочу стать тобой, когда вырасту» крутилось на языке и с иронией оседало на легких — было бы здорово, но Дрейк уже не девчонка — дров наломала совсем по-взрослому.       — Без проблем, — подхватила ее обреченно-насмешливый тон женщина и театрально откинула за спину волосы, — просто никогда ни о чем не жалей.       Татум закатила глаза — непросто жить согласно этому правилу, когда ощущаешь себя гротескно маленьким человеком под весом собственных чувств.       — Легко сказать, — насмешливо фыркнула Дрейк, с кривой улыбкой покосившись на незнакомку. — Татум, — коротко представилась она.       — Рене, — кивнула женщина и вопросительно вскинула брови, не отвлекаясь от сути полуночной беседы. — А сделать почему трудно?       Дрейк зашлась беззвучным обреченным смешком, покачала головой: новая знакомая была старше ее лет на семь, но сейчас Татум чувствовала себя дряхлой старухой — по крайней мере, последние полтора года именно так истрепали ее душу.       — Потому что уже сделано слишком много, — с вынужденным принятием пожала она плечами, дернула уголком губ в усмешке — плакать уже надоело. — И за такое редко прощают.       Женщина задумчиво хмыкнула, покачав головой: в тусклом свете фонарей Дрейк могла поклясться, в глазах Рене она видела понимание. Хотелось грешить на эффект бармена, но казалось, что эта встреча действительно должна была произойти. Татум увидела ту, кто кажется, подобное пережил — в ней не было легкомысленности или нежности: во всем образе новой знакомой читалось лишь благородство, стать и, пожалуй, смелость. Смелость быть неповторимой и запоминающейся, не жалеть о последствиях, двигаться вперед. Рене, в отличие от Татум, знала, чего хотела.       — Исправить это можно? — После паузы женщина все же взглянула на Дрейк исподлобья, коротко улыбнулась.       — Нет, — просто пожала плечами Тат.       — Повторять это будешь?       — Нет… — нахмурилась Дрейк и перевела взгляд с городской панорамы на блондинку.       — Вот и ответ, — просто хмыкнула Рене. — Сделай выводы и иди дальше.       Внутри Дрейк на секунду поднялась волна смеха и возмущения, мол, как можно так легко говорить о чем-то, не зная сути? Но потом Тат заглянула Рене в глаза и все поняла: это не было советом «на отвали». Совет был дан из собственного опыта.       — Кажется, ты и правда знаешь, о чем говоришь, — с легким подозрением покосилась на женщину Тат и выкинула дотлевшую сигарету. — Похоже, ты повидала в жизни реального дерьма.       — Надеюсь, это был комплимент, — хохотнула Рене, поправив на плечах роскошный кашимировый шарф. Дрейк уверена, что когда-нибудь тоже сможет быть такой же роскошно-непринужденной.       — Всенепременно, — патетично откинулась Тат на скамейке и устремила уже внимательный взгляд на новую знакомую. — Откуда ты?       — Вирджиния.       — Штаты? Далеко тебя занесло, — одобрительный смешок сорвался с губ и растворился в понимающей тишине между ними.       — Чем лучше справляешься с проблемами, — Рене нарочито широко улыбнулась, наклонила голову вбок, играя с Дрейк в гляделки, — тем масштабнее они становятся, даже выходят за границы страны. Но мне это нравится.       — Нравятся проблемы? — Тат не сразу заметила, что Рене закончила говорить — так мелодично и правильно звучал ее голос.       — А то, — довольно хмыкнула блондинка, — это значит, что у меня есть ресурсы их решить. У кого нет проблем, тот сидит на обочине жизни.       — Интересная позиция, — одобрительно кивнула Дрейк. — В таком случае, как человек с таким масштабом мышления, что посоветуешь тому, кто застрял в полнейшем дерьме из прошлого, которое не может его отпустить?       — Хочешь спросить меня, делать ли тебе то, что задумала, или сдаться? — Рене снисходительно улыбнулась и с прищуром взглянула на Дрейк из-под пушистых ресниц.       — Вроде того… — Тат на секунду замешкалась.       Дрейк трудно сходилась с людьми. Умела делать это с легкостью, но искренне близко подпускать к себе человека никогда не спешила — предпочитала ограничиваться сарказмом и острой язвительностью, лишь бы не пропустить момент, когда за ударной дозой юмора покажется кромка ее души, которую весьма болезненно могли задеть. Но сейчас, глядя на изысканную незнакомку, выдыхая в вечерний воздух вековую усталость, прятаться не хотелось совсем.       — Ладно. — Просто кивнула Рене. Дрейк вопросительно выгнула бровь, пряча надежду за скепсисом. — Взвесь все «за» и «против». И если хоть на одно «за» будет больше, — женщина внимательно посмотрела Тат в глаза, — действуй. Иди до конца и вычеркни сожаления, но для этого у тебя должна быть та самая цель.       Дрейк задумалась, поджала губы, улыбнулась.       — Потому что игра должна стоить свеч?       — Потому что если цель — спасение души, то цель оправдывает средства.

***

      Первый снег задерживался на несколько недель: ясный воскресный день, догоняемый ранними сумерками, казался незаконченным, будто художник забыл поставить подпись на полотне.       Вчерашняя беседа с незнакомкой на видовой площадке города закончилась также неожиданно, как началась — Рене забрал другой тонированный джип, скрывшись в глубине ночи. Татум была рада такой странной, ничего не значащей, нужной встрече. Решение действовать было принято — оставалось лишь выждать сутки до встречи с Башем.       Дом Дрейк отдала на откуп сестре, да и в родной район не было никакого желания возвращаться. Странная тоска, вперемешку с усталостью и предчувствие некой опасности заставили Тат пройти десять кварталов, не заметив этого. Отчаянно хотелось увидеть Криса, но Дрейк знала — нельзя. Она не хотела переступать черту нуждаемости. Пусть Шистад разберется сначала со своими делами, да и кто она ему, чтобы приходить вот так, когда не знаешь, что именно гложит и как от этого спастись. Прийти и попросить обнять ее? Не смешите.       С другой стороны, он же пришел к ней… нет. Она не будет писать ему, потому что Дрейк не признает, что нуждается в нем.       Ноги сами привели Татум на порог квартиры Веттера. Она не знала, был это какой-то странный стокгольмский синдром и тоска по токсичной дружбе, но ни сознание, ни подсознание, других идей не выдали.       Он открыл дверь спустя минуту, в одних домашних штанах и с мокрой головой, весело усмехнулся, сложив руки на груди в ожидании хоть каких-нибудь слов. Дрейк только закатила глаза и вздохнула.       — Можно я не буду тебе ничего объяснять, а просто съем половину холодильника и лягу спать на диване? — Она криво усмехнулась, с надеждой посмотрела на… друга.       Веттер залихватски зачесал пятерней назад волосы, привалился к дверному проему, смиряя Дрейк нахальным взглядом с ног до головы. Тат только сейчас отметила, что парень похорошел со школьных времен: в весе так и не набрал, но приобрел взрослый рельеф и уверенность, стал старше. Веттер с хитрой улыбкой покачал головой.       — Нет, — прикусил он губу и мотнул головой после паузы, видя досаду, спрятанную за скепсисом, в глазах Дрейк. — С едой не густо, а диван завален хламом, который мне лень убирать, так что съешь только четверть и ляжешь на кровати, — хохотнул он. Дрейк облегченно выдохнула, на ходу толкая парня локтем в бок.       — Придурок, — хмуро пробубнила она, но все же кинула полный благодарности взгляд через плечо.       Веттер не сел ее выслушивать, а Татум не хотела говорить — парень кивнул на кухню и до середины ночи засел за компьютером, дав Дрейк волю действовать самостоятельно — она знала его квартиру вдоль и поперек.       Утром Дрейк проснулась разбитой и только к десяти выползла на кухню — Веттер собирался уходить, смерил Тат насмешливым взглядом, лишь бросив в самых дверях:       — На холодильнике номера доставки, деньги в банке из-под кофе. Приду — обсудим стрелку.       Дрейк только выдохнула в закрытую дверь «ладно», поджав губы.       Сейчас она чувствовала себя маленькой девчонкой, которая ждет из школы старшего брата, чтобы тот разобрался с обидчиками. Только старшего брата у Дрейк никогда не было, а обидчиков приходилось наказывать самой.       День прошел в сумбурном тумане за просмотром бессмысленных роликов в интернете и поеданием роллов «филадельфия». Тат просто разрешила себе похандрить и выключить мозг на целых восемь часов, впервые не продумывая дальнейшего плана. Раз в два часа чуть всхлипывала, но затем вытирала слезы, недовольно отмечая, что недостаточно расстроена для рыданий. Просто устала. Она просто, сука, чертовски устала.       К восьми вечера Дрейк смогла взять себя в руки, сходила в душ и обновила макияж, заказав очередную порцию суши. Веттер вернулся вместе с курьером.       — Почему мы не можем быть просто детьми? — Дрейк скривилась, укусив красный имбирь из набора, подняла взгляд на парня, произнеся первую реплику за день. Веттер разом проглотил свою порцию, обреченно усмехнулся.       — Потому что детство кончилось, ласточка. — Он неопределенно махнул в воздухе рукой, разломил китайские палочки. — Надо платить по счетам, искать работу. Эстер, вон, вообще родила.       — Правда?       — Ага.       — Жесть… — Дрейк удивленно качнула головой, на несколько секунд погрузилась в собственные мысли, уставившись в одну точку. — Ты злился, когда я ушла? — Вопрос прозвучал неожиданно для обоих.       Веттер внимательно покосился на Дрейк, обдумывая слова, вернулся к еде, пожав плечами.       — Хотел злиться, — после паузы ответил он. — Но, в принципе, все понимал.       Татум слабо улыбнулась, подняла на друга изучающий взгляд. Веттер был хорошим парнем… если не брать в расчет то, что делало его плохим. В другой вселенной, где Дрейк не совершала ошибок, а жизнь не вынуждала Веттера быть предводителем организованной приступной группировки, они могли бы… жить иначе.       — А я на тебя злилась. Жутко прям, — грустно усмехнулась Тат, вернув задумчивый взгляд к соевому соусу. — Было проще верить в то, что не я виновата. Ну, знаешь, во всем.       — Знаешь, ласточка, — Веттер взял ее за руку и специально заглянул в глаза, ловя внимание Тат на себе. Выдержал паузу, становясь очень серьезным, утвердительно кивнул своим мыслям. — Ты мне куда больше нравилась, когда не ныла… — и зашелся звонким смехом, вынуждая Дрейк искренне улыбнуться. — Серьезно, амплуа страдалицы тебе не идет. И сегодня не поможет точно, — напомнил он, с шуточным укором взглянув на Дрейк исподлобья.       — Ладно-ладно, — хохотнула на такой жест Татум, с удовольствием добавляя к рису васаби. Надо было прекращать ныть.       Веттер лишь мазнул по девичей фигурке нечитаемым взглядом и пожал плечами — ему будто было плевать.       За едой Дрейк понемногу приходила в себя: она отсиделась в убежище — готова была выбираться на охоту, ныряя в космос вечерних сумерек. Из души выветривалась дрожь, взгляд наливался сталью. Они с Веттером не сказали друг другу ни слова вплоть до самой встречи с Башем — каждый был погружен в себя. Как перед дракой, они накручивали состояние.       Состояние холодного азарта, соревновательной злости и безнаказанности: там, где участвуют кулаки, ты не должен сомневаться, на сколько сильно бить, будут ли последствия — должен идти до конца. Потому что, как правило, участвовать будут не только кулаки. А в такие моменты нужно не думать ни о чем, что было до этого — только желать победы любой ценой и помнить, что эта игра всегда стоит свеч.       Татум ступала по асфальту тяжело, упрямо — смешение прошлого и настоящего под соусом неизвестной угрозы выбивали из колеи. Лишь извечные каблуки на ногах добавляли происходящему хоть какой-то оттенок стабильности. Дрейк сосредоточена, невозмутима — впечатывает широкий шаг в асфальт и вспоминает, почему подростков из депрессии вытаскивают в помощью яркой одежды — сейчас Дрейк в привычном черном поглощала вокруг себя любые всполохи эмоций. Тат потрясла головой — такой «тяжелой» тоже нельзя быть.       — Эй, Ветт, а ты в курсе, что правильно говорить не «дровосеки», а «дровосексуалы»?       Неуместная шутка разрядила давящую атмосферу. Перезвон смеха друзей разрезал усталые сумерки вечера — к ним возвращался азарт. На машине до порта они добрались за десять минут по пустым дорогам. Дрейк бережно хлопнула дверцей старого джипа, облокотилась на капот, прикурила.       Дым сизыми нитями поднимался вверх, Татум улыбнулась. Внутренняя пружина натягивалась, готовность ко всему росла — Дрейк специально не думала о прошлом, чтобы максимально погрузиться в имеющиеся сейчас плюсы и не скатиться в чувство вины.       Они перекинулись с Веттером парой фраз, когда их окликнул свист — на освещенное пятно парковки возле пустыря вышел человек.       Татум кинула в его сторону секундный взгляд, ухмыльнулась. Прикрыла глаза, взращивая в них огонь и лед — кивнула другу и медленно «отлепилась» от капота машины, лениво вышагивая навстречу Башу. Сигарета показательно тлела в расслабленном жесте руки.       — Привет, красавчик, — дружелюбный тон смазал улыбающиеся губы. Дрейк чуть вздернула подбородок в знак приветствия. Молодой мужчина на этот жест лишь презрительно поправил воротник замшевой куртки.       — Привет, бродяжка, — с прищуром отзеркалил он улыбку Татум, заглядывая ей за плечо — Веттер стоял в десяти шагах и также, улыбаясь, наблюдал за ситуацией.       — Вы только гляньте, — картинно удивилась Татум, доставая из лексикона утрированные колкие словечки, — какие манеры: сразу видно — сливки общества, — хмыкнула Дрейк, кивая на Баша.       — Очевидно, протухшие, — надменно хохотнул Веттер из-за спины Дрейк. Татум якобы насильно стерла с губ улыбку, вернула внимание к Себастиану, расслабленно цепляясь большим пальцем за петельку на джинсах. Она не доставит ему удовольствия лицезреть защитный жест в виде скрещенных рук.       — Ты хотел поговорить, — пожала плечами Татум. Выжидающе вздернула брови, кивая парню, — так говори.       Себастиан прищурился, сканирующим взглядом проходясь по худощавой фигурке, остановился на черных глазах. Их он заметил еще при первой встрече — бесстыдные, бездонные, азартные. Но если раньше он видел в них хорошо скрываемое смятение, то сейчас — ничего. Лишь игровое поле и предложение сделать ход.       — Все еще будешь отнекиваться от своей связи с Якудзами? — Баш насмешливо цокнул, стрельнув глазами на парня за спиной Тат. Парой суток ранее яростно доказывала, что она ни слухом ни духом, а тут…       — Отнекиваться от чего? — С праведным недоумением хлопнула ресницами Дрейк, в картинном смятении оборачиваясь через плечо, — я просто привела друга, — пожала она плечами. — Ну, знаешь, негоже девушке одной ночью гулять, — сверкнула она якобы беспомощной улыбкой и снова в упор уставилась на парня, сложив руки в замок за спиной, будто смотрела сквозь стекло в зоопарке.       — И твой друг по счастливой случайности оказался предводителем организованной преступной группировки? — Надменно выгнул бровь Себастиан, надеясь надавить на чашу весов правосудия здравыми аргументами, но Татум лишь развела руками, хмыкнула.       — Ну, знаешь, друзей не выбирают…       Баш еле заметно сморщился — Дрейк неприятная. Неприятная и притягательная в своей уверенности, непробиваемости. Будто всегда знает — что бы не сделала — ее прикроют. Пропащая. Будто черт с ней. В прямом смысле.       — Вообще-то выбирают, — дернул одним уголком губ в ухмылке Себастиан — и кинул еле заметный взгляд через плечо. Через несколько секунд рядом с ним возникли пятеро парней, выныривая из тени под свет очерченного контрастом ринга.       — Добрый вечер, — с едкой иронией охнула Татум. Тут же расплылась в довольной улыбке, жадно разглядывая каждого по очереди, наклонила голову вбок. — Какая прелесть, это все мне?! — Кокетливо подмигнула одному из парней и вернула внимание к Башу.       По венам растекалась азартная уверенность в выигрыше: Дрейк в извращенном смысле приятно, что Себастиан привел подмогу на разговор с ней. Значит боится. По крайней мере, опасается. Этот фактор странным образом заставлял сердце биться чаще и улыбаться шире. Целый отряд крепких парней против нее — одной мелкой девчонки?! Право, сильно льстит. Татум распрямила плечи, помня о том, что Веттер не пришел бы один на такую встречу — за ситуацией его «друзья» тоже наблюдали. Дрейк рада, что не они первые выкинули козыри на стол.       — Не зазнавайся, — фыркнул Баш, понимая, что его фокус дал обратную реакцию. Татум только вздохнула.       — Дорогой, ты же понимаешь, я могу подкалывать тебя хоть целую ночь, но ты же вроде что-то хотел, верно? Выкладывай.       Тат вскинула подбородок и оценивающим взглядом смерила парня с головы до ног. Веттер позади усмехнулся. В нужные моменты Дрейк всегда была прекрасной актрисой, но сейчас забавляло больше всего то, что Татум была искренна.       Себастиан незаметно передернул плечами и поджал губы: его начинало напрягать то, что девчонка ведет себя так раскованно — план был совсем другим. Очевидно, она не понимает всю серьезность ситуации.       — Всенепременно, — картинно махнул он рукой. — Хочешь перейти сразу к делу — давай. — Он чуть сощурился и коротко улыбнулся, предвкушая, как станет свидетелем ее поражения. Баш сам не знает, откуда мгновенно появилось это желание крови и зрелищ. Он будто стал гладиатором на арене, и не хотел сдаваться так просто. Только если раньше ему нужно было от Татум совершенно определенно одно — информация, то глядя на пренебрежение в ее взгляде, на лукавые черные глаза и расслабленную позу, в Себастиане разгоралось нечто очень личное — теперь он хотел уничтожит конкретно ее. Подчинить. Сменить презрение во взгляде Дрейк на страх. — Как бы ты не отнекивалась от связей с Якудзами, — он бросил ехидный взгляд на парня за спиной Тат, — мы оба знаем, кто, даже в отличие от тебя, оборвал все контакты с бывшими одноклассниками и до сих пор не выходит на связь. И кто определенно точно во всем замешан по самые уши и знает обо всех ваших скелетах в шкафу… — он выдержал картинную паузу и с кривой ухмылкой проницательно посмотрел на Дрейк. — Штат. Она, насколько мне известно, с вами обоими не в лучших отношениях, раз с тех времен, уже полтора года, ее никто не видел.       Дрейк подавила смешок, стараясь выглядеть серьезно, но холодок по спине все же пробежал — жутковато было осознавать, что парень хоть недостоверно, но изучил отношения в их банде. Татум взяла себя в руки, вопросительно выгнула бровь.       — И?..       Баш заметил в Дрейк замешательство. И обрадовался.       — А значит, и с тобой, и с ним, — он небрежно кивнул на Веттера, — у нее не лучшие отношения. И вполне есть вероятность, что со мной она захочет поговорить.       Баш смерил Дрейк нахальным взглядом и небрежно сложил руки на груди. Пренебрежительный, тяжелый взгляд парня будто прибивал Татум все ближе к земле.       Она сглотнула. По телефону это звучало менее драматично. Ситуация вырисовывалась не лучшая. Дрейк могла бы сейчас спокойно послать наглого щеголя, но тогда не исключено, что Баш уже всерьез займется вопросом. Сконцентрирует все свое внимание на «Штат» и докопается до правды. Тат даже удивлена, что до сих пор не докопался — цепочка тайн, держащаяся на молчании вчерашних подростков, была совсем ненадежной.       Оставалось надеяться на прошлую репутацию и страх, который до сих пор внушал Веттер со своей компанией — только благодаря этому ее прошлое имя еще никто не сдал ни полицейским, ни таким, как Баш.       Посылать его ко всем чертям было нельзя — это станет доказательством того, что Себастиан в выигрышном положении. Нужно было что-то решать. Баша нельзя было злить.       Его нужно было растоптать.       Стихшая уверенность вперемешку со злостью снова повысила градус, разогревая кровь.       — Очень интересно, под чем ты это придумал, — картинно удивилась Татум. Фыркнула, улыбнулась, наслаждаясь тенью замешательства на лице парня. — Во-первых, хотелось бы узнать, с чего ты решил, что я со Штат не общаюсь, — гордо вздернула подбородок, надеясь, что Веттер никак не среагирует на такой отчаянный блеф. — Во-вторых… — Дрейк скрипнула зубами от злости — кем он себя возомнил? — Хотелось бы узнать, с чего ты решил, что можешь лезть ко мне. А, красавчик? — Тат шагает навстречу парню, накаляя атмосферу негодованием. — И с чего ты, интересно, решил, что избежишь последствий? — Еще шаг. Ветер за спиной Дрейк дергается, но она не может стоять на месте — тихая ярость толкает Татум в спину, не разрешая стоять на месте. Парни по обеим сторонам от Баша щетинятся. — М-м? — Последний шаг — между ними остается ничтожное расстояние. Дрейк вздергивает подбородок, гневно смотря парню в глаза. Она зла настолько, что готова влететь прямо в солнце. Тыкает пальцем ему в грудь и повышает голос. — Я тебя, сука, спрашиваю! С чего ты решил, что можешь приходить сюда и что-то от меня требовать?! И кстати, от лица Штат, могу сразу передать тебе — отсоси!       Перед глазами скачут черные точки: лишь через секунду Дрейк замечает руку Веттера на своем предплечье — друг не дает ей накинуться на Баша с кулаками, а Тат понимает, что ее не остановили бы даже пятеро друзей оппонента. Она близка к состоянию, в котором выбила Лукасу глаз.       — Ты блефуешь, — Баш отвечает небрежно, но настороженно: к такой неожиданной вспышке ярости он не был готов. Она точно чокнутая. Или его информация оказалась неверной?       — О, думаешь? — Дрейк опять подается вперед, почти рычит — из-за этого ублюдка она две недели жила с перманентной паранойей, но оказывается, ничего, кроме сраных догадок, у него нет! — Тебе наше селфи прислать?! — вот теперь Дрейк точно блефует. — Или попросить Штат тебя дубинкой оприходовать?! — ядовито улыбается она. Баш щурится.       — Не стоит, просто подтверди ваше общение более весомыми аргументами. — Хмыкает парень. — Например, скажи, где Штат была вчера вечером? Дрейк понимает, что отнекаться уже не получится. И идет до конца.       — У старого друга. — Победно цокает Татум, отступая на шаг. — Обновляла сделку. — Дрейк улыбается, когда видит растерянность на лице парня. Она выиграла. Гадкое чувство расползается по венам, но вскрыть часть правды для дела было нужно. Откуда только он знает это?.. — Так что от меня, от лица Штат, Джорджии и всех-всех-всех заклинаю тебя — не лезь ко мне больше никогда. Иначе, Си-ба-стиан, — проговаривает она его имя, — поверь мне, ты не захочешь знать, что будет.       Дрейк пронзает парня предупреждающим взглядом, презрительно сплевывает ему под ноги, разворачивается и уходит.       Баш ее не останавливает.       Потому что и правда проиграл.

***

      — Завтра в девять на въезде в восточные доки, — припечатывает Татум. — Хватит тебе уже от меня бегать. Покончим с этим с глазу на глаз.       — С радостью, — улыбается Баш и Тат сбрасывает вызов.       — Эта мелкая дрянь точно в этом замешана, — задумчиво раздается из угла комнаты. Баш кивает другу.       — Все равно слишком много неизвестного в уравнении, — качает головой он. — Девчонка подозрительная, но мне нужно что-то весомое, чтобы надавить на нее. Настолько весомое, чтобы многоходовочка не провалилась. Ты хоть представляешь, как на меня давят? Эта сраная флешка уже два года мне кровь портит. И эти отбросы Якудзы.       — По крайней мере, раньше ты просто ходил вокруг да около, а теперь у нас есть связующее звено — Татум Дрейк. Просто нужно понять, как ее размотать. В любом случае, ты будешь действовать со своей стороны, а я со своей. Кто-то, да выиграет. В итоге и виновного в амнезии Лукаса найдем, и тебя от отрезанных пальцев избавим. Или чем там тебе угрожают?       — Ну и мудак ты, Брокк, — с раздраженным смешком отмахивается Баш. — Вроде психолог, а еще хуже своими словами делаешь. — Фыркает он. — Но в любом случае, да, рано или поздно она расколется. Нужно просто не отступать.