О чем с тобой трахаться?

      Крис проснулся неожиданно. Резко распахнул глаза, сел на кровати. Несколько секунд мозг загружал блоки памяти, мозаика прошедших событий складывалась воедино: загруженная работой неделя, вероятное эмоциональное выгорание, сутки, проведенные с Татум. Крис улыбнулся. Процессоры заработали с нормальной скоростью, настроение резко подскочило до высочайшей отметки.       Шистад повел плечами, хрустнул шеей, задумался. Тело налилось приятной истомой — сон определенно пошел ему на пользу. Задумчиво заваривая кофе, Крис с удивлением отметил, что не может перестать улыбаться. Казалось, что ребра приоткрылись, пропуская сквозь кожу легкий весенний бриз. Ветер щекотал внутренности, пускал по спине мурашки, согревал… сердце? Крис мотнул головой, скорчил серьезную мину, но предательская улыбка все равно расползлась на губах уже через секунду.       Лучи утреннего солнца настойчиво пробивались сквозь жалюзи, пространство кухни наполнялось непривычной гармонией тишины. Примерно то же он чувствовал рядом с Татум субботним вечером. Только в тот момент сознание было подернуто усталостью и работающими по инерции шестеренками в голове, а сейчас Шистад ощущал этот баланс кристально трезво. И ему это нравилось. Нравилось это чувство, когда ты абсолютно точно, без капли сомнений знаешь, что все так, как должно быть. Правильно. Нет чувства уязвимости, обиды, желания кому-либо что-то доказать.       Когда ты просто стоишь на кухне, гипнотизируешь кипящий кофе в турке и улыбаешься сам не понимая чему.       Крис хохотнул, посморев на экран телефона — он проспал с вечера субботы до утра понедельника. Время до учебы еще есть, но отцовской машины во дворе уже не наблюдалось. Понедельник — день большой планерки.       Воспоминания о прошедших выходных обдали парня новой теплой волной: он помнил розовеющие от смущения щеки Дрейк, помнил ее в его растянутых штанах и помнил ворот футболки, который вечно соскальзывал с ее острого смуглого плечика. И черт, он помнил их диалог на счет приверженности той или иной философии. Жар поднялся с низу живота, Шистад махом выпил обжигающий кофе и, матерясь сквозь улыбку, пошел собираться. Никогда бы не подумал, что может возбудиться от женского интеллекта или простого диалога. Даже от воспоминаний о нем.       Сон удачно стер не только ощущение усталости, но и ее следы: зеркало заднего вида мерседеса отражало лишь свежего, молодого, амбициозного парня. Не затравленного офисного клерка с проблемами в управлении гневом, как два дня назад.       Осознание того, что ему нужно делать, пришло к Крису неожиданно. Он почувствовал это сразу же, как проснулся, но сознание сформулировало мысль только сейчас. Он помнил, что ему сказала Татум. Нужно перестать прыгать выше головы. Потому что он действительно встал на носочки и слишком быстро потерял равновесие.       А еще она сказала, что гордится им. И знает, что у Криса есть потенциал — он еще покорит этот мир. Чувства от этих слов, рождающиеся где-то за сердцем, Крис не мог аргументировать ни на одном из трех языков, которые знал, но от них определенно точно хотелось улыбаться.       И улыбка эта окончательно подтвердила то, что Кис принял верное решение.       Шистад запарковался на ставшем родным за последнюю неделю парковочном месте у бизнес центра, лихо поднялся на девятый этаж, пошел сразу в переговорную — знал, что застанет там отца в одиночестве, составляющим план на неделю.       Фабиан почувствовал на себе взгляд сына вопреки его бесшумной походке, поднял глаза от бумаг. Крис с самого детства хотел быть похож на отца. Не карьерой или внешностью, а той энергетикой, что он излучал. Крис знал отца и в лучшие и в худшие времена, но каждый раз, как сейчас, видя его за работой сосредоточенного, он не мог отделаться от мысли, что отец всегда уверен в том, что делает. Спокойный, внимательный, но от этого не менее радушный, теплый и понимающий.       — Привет. Есть две минуты? — Крис скупо дернул уголком губ в улыбке, сел за переговорный стол напротив отца, видя приглашающий жест Фабиана.       — Пришел на работу в толстовке? — Мужчина кинул на сына беззлобный, скептичный взгляд. — Дело твое, но помни, что твой образ не менее важен, чем твои навыки. Особенно для подчиненных, — спокойно проговорил Фабиан и откинулся в кресле, сложив руки в замок. Крис опять увидел снисхождение, проскользнувшее во взгляде отца. Он уважал Криса за проделанную работу. Но не более.       — На счет этого, — улыбнулся Крис, поправив ворот черной толстовки. — Мне понравилось работать в команде и над этим проектом. Я убедился - это то, чем я хочу заниматься по жизни. — Уверенно кивнул он. Фабиан одобрительно улыбнулся. — Но также я понял, что всего и сразу не получить. Так не бывает. А если и получу, то огромной ценой, которую не хочу платить. — Шистад-старший еле заметно приподнялся на локтях, внимательно слушая сына. А Крис понял, что делает это не ради одобрения отца, а ради себя. И потому что так правильно. — Поэтому я заморожу ту часть проекта, где нужен непосредственно я, и отдам под управление Раштона юридическую и кадастровую подготовку, пока не закончу университет. Я мог бы удариться в воплощение своей мечты, но не думаю, что это было бы разумно — диплом мне понадобится в любом случае, так лучше я закончу учебу сейчас, постепенно и с помощью управляющих буду вливаться в дела, не забивая на учебу. Потому что в данный конкретный момент хоть мне и безумно это нравится, такие скорости я не вывезу. И зад у меня не настолько пока большой, чтобы на двух стульях усидеть. А ведь нужно уделять время еще и… Татум. — Крис осекся на последнем аргументе — было умно его привести в пример, но честно, Крис сам от себя не ожидал. Шистад поджал губы и продолжил. — Так что думаю полгода я смогу потерпеть, а там уже с настоящим навыком, законченной учебой и целой нервной системой вернусь в офис. Ты не против? Знаю, неожиданно, но все перестройки я возьму на себя.       Крис замолчал, внимательно посмотрел на отца. Нахмурился. Фабиан сидел, сложив руки на столе, внимательно слушал сына. Но было странно не то, что он отвлекся от дел и полностью посвятил свое внимание парню в толстовке, а в том, что глаза Шистада-старшего светились совершенно иначе. Крис сглотнул, а затем вздрогнул.       Так горела в зрачках Фабиана чистая, неприкрытая отцовская гордость. Крис сглотнул ком предательских слез.       — Честно… это было очень неожиданно, — спустя несколько секунд восхищенного молчания хмыкнул Фабиан, почесав подбородок. — Но твои слова… помимо того, что не лишены здравого смысла, так и заставляют тобой бесконечно гордиться, Крис. Это очень взрослое и взвешенное решение. Именно сейчас я, ты извини, конечно, что только сейчас, но сам понимаешь, — мужчина хохотнул в кулак, улыбнулся. Крис отзеркалил улыбку и пожал плечами. Конечно, он понимает. — Поверил, что ты настроен серьезно. Ты уже не буйный мальчишка, ты действительно знаешь, о чем говоришь. — Крис глубоко вздохнул. Сам почувствовал себя лет на пять старше. Он принял верное решение и так казалось не только ему — щекочащее щенячье счастье расползалость в груди. — С передачей дел я помогу, — активно закивал Фабиан. — На планерку останешься или?..       Крис улыбнулся такой неосознанной проверке от отца, покачал головой.       — У меня учеба. И я хочу диплом не ради корочки, — покачал головой он. Фабиан расхохотался, обошел стол и одобрительно хлопнул сына по плечу, неловко обняв.       Он с самого детства знал, что у Кристофера огромный потенциал. И мальчишка проявлял его во всем, до чего дотягивался. Только в последние несколько лет пошел по пути стандартного буйного юношества. И Фабиан ничего не имел против — сам таким был. Но Крис попросился в бизнес, сказал, что готов, и вот тут Шистад-старший заволновался. Одно дело — устраивать вечеринки, другое — масштабные проекты. Но Крис раз за разом, начиная с просчитанного проекта до сегодняшнего дня доказывал, что это не просто желание — намерение. И теперь Фабиан со спокойной душой может с этим согласиться.       — Я горжусь тобой, Крис. Всегда гордился, но сегодня — особенно.       Крис улыбнулся, пожимая руку отца. Он не случайно на исходе сил вспомнил только одно имя. Татум Дрейк.

***

      Когда ты счастлив, окрылен, ты повсюду видишь знаки: первый поздний снег в этом декабре стал для Шистада таковым. Выйдя из здания фирмы Крис нахмурился: забыл, каково это, чувствовать снежинки, таящие на горячей коже лица. Затем тихо рассмеялся, высунул язык и покрутился вокруг своей оси, будто ему снова пять. Стряхнул пепел снега с волос, запрыгнул в машину.       Все получилось. Отец им гордится, Крис понял, чем хочет заниматься и все складывается именно так, как надо! Шистад понял, что его разорвет, если он не поделится этими новостями с кем-нибудь. А я на языке опять крутилось одно единственное имя.       Крис свернул с дороги в школу и направился по знакомому адресу. Он мог бы поехать к Вильяму, друг бы обязательно его понял и поддержал, но все же… говорить ему «представляешь, я последовал совету девчонки и впервые увидел, что отец мной гордится» было бы как-то… не брутально. Татум тоже, казалось бы, странно было в таком признаться, но от чего-то Крис был уверен, что она не осудит. Не будет смеяться. Он вспоминал ее слова субботним вечером, ее теплый взгляд и понимал, что снег падает не только на лобовое стекло, но и проходился по контуру его души. И тут же плавился, потому что душа пылает.       Крис запнулся перед порогом — прошел такой путь, приехал, хотел уже постучаться и вспомнил, что не предупредил Тат, даже не писал ей все это время. Может она уже ушла? У нее другие планы?       Тысяча вопросов пронеслись ураганом в голове и стихли — когда ты счастлив, ты уверен в своей непобедимости и правоте. Вот и сейчас Крис просто отбросил все сомнения и постучал.       Улыбка сама расползлась на губах, когда за дверью через пару минут послышалась отборная, родная матерщина. Крис заблаговременно сделал шаг в сторону, потому что через секунду из дверного проема буквально вывалилась Татум, запнувшись спросонья о собственную ногу. Проморгалась, выпрямилась, растерянно посмотрела на парня.       — Крис? — Количество удивления в голосе Дрейк даже задели самолюбие Шистада. Она будто не надеялась его встретить вообще никогда. Тат неловко нахмурилась. — Ты зачем тут?..       С наспех расчесанными волосами, рассыпанной под глазами тушью, недоумением в шоколадных глазах Татум, сама того не зная, заставляла сердечные клапаны парня работать быстрее. Рассеянный дневной свет языком ласкал ее ключицы, не до конца скрытые потрепанным кардиганом — Крис наблюдал за этим тайком, не перступая границ.       — За своим приехал — тебя забрать, — Шистад коротко улыбнулся, сделал шаг навстречу девчонке. Дрейк вздрогнула в его руках: Крис, не поднимая взгляда, взял в руки полы вязаной кофты, в которую куталась Тат, и запахнул их на ее груди плотнее. Поднял на нее глаза. Посмотрел сверху вниз, чуть наклонил голову вбок, внимательно рассматривая Тат. — Одевайся. Жду в машине, — кивнул он, уходя к мерседесу. Видел, как Дрейк растерянно стояла на крыльце еще с минуту, хмурясь ему вслед, после чего лихо скрылась за дверью.       Крис откинулся на спинку сидения, прикрыл глаза: из магнитолы играло что-то попсовое и незамысловатое, по телу разлилость тепло. Губы щекотала глупая улыбка, но он уже устал с ней бороться, так что просто позволил звонким нотам проникать под кожу.       Татум плюхнулась на переднее сидение уже при параде: уставший взгляд хоть и выдавал, очевидно, бессонную ночь, но как всегда густо подведенные глаза, якобы небрежно уложенные волосы и браслеты-цепи говорили, что Дрейк готова к новому бою дню.       Тат бросила сумку в ноги, пристегнулась, поправила помаду в отражении откидного зеркала, громко выдохнула, откинулась на спинку сидения, прикрыла глаза. Прислушалась к музыке, нахмурилась, повернула голову, с прищуром посмотрела на улыбающегося парня.       — А ты чего такой довольный? — она подозрительно скривила губы, оглядела Шистада с ног до головы.       — Все хорошо, — хохотнул Крис, — я просто счастлив.       Тат иронично хохотнула, покачала головой и снова с прищурилась.       — Ты под кайфом?       — А что, не похож? — Шистад искренне удивился такому вопросу, но улыбаться не перестал. Смешно было наблюдать за такой нахохлившийся, недовольной, любопытной, как всегда дерзкой Дрейк.       — На того, кто под кайфом? Вполне, — фыркнула Тат и усмехнулась. Вид улыбающегося Криса начинал ее напрягать — такие паузы в принципе напрягали. Вроде он должен втопить педаль газа в пол и рвануть с места, а дальше учеба, одноклассники и далее по списку нескончаемой беготни, но они стояли на месте. А Крис еще и улыбался.       — На того, кто счастлив, — беззлобно усмехнулся Шистад, покачал головой. Дрейк в своем репертуаре.       — Похож, — пожала плечами Тат и нахмурилась, кутаясь в пальто. Первое попавшееся, что схватила с вешалки — оказалось тем, что купил ей Крис. — Просто странно, — хмыкнула она. — Поедем? — дернула Дрейк одним уголком губ в усмешке, кивнула на руль.       Крис качнул головой, дернул ручкой передач, вырулил на дорогу.       — Почему странно? — наклонил он голову вбок, искоса наблюдая за тем, как девчонка за деланным безразличием скрывает странную дерганность.       — Потому что ты не из тех, кто «перманентно счастлив, просто выдался плохой день», — пожала плечами Дрейк и, наконец, расслабилась, чуть съехав с кресла вниз. Будто ее мысли лихорадочно были заняты другим, а вопрос Криса удачно помог ей отвлечься. — У тебя же внутри кровавое месиво, — задумчиво бросила она, смотря на пейзаж за окном, будто эти слова не требовали отдельного внимания. — Ты не подумай, я сама в этом смысле инвалид второй группы, — опомнилась Тат и неловко хмыкнула, обернувшись к парню. — Просто странно, вот и все, — поджала она губы, коротко улыбнулась.       — Правда так думаешь? — Крис вопросительно выгнул бровь, бросил на Тат скептичный взгляд. Легкая улыбка осталась на губах, но в груди неприятно закололо. Шистад насторожился.       — Брось, Крис, — Тат положила руку на его ладонь поверх ручки передач, откинула голову на подголовник, посмотрела на парня. — Ты же не думаешь, что я смотрю только на симпатичную обложку? Я тебя не первый день знаю.       И вернула внимание на дорогу, чуть сжав ладонь Шистада в знак поддержки.       Вот так просто. Да, он ей рассказал многое из прошлого, но Крис не сомневался, что она видела больше. Мозг у Дрейк был. А еще эмпатия и внимательность к деталям, хоть последние два качества она усердно прятала. Татум просто сказала, что знает о травмах его души, взяла его за руку и продолжила смотреть на дорогу — не строила из себя дуру и не докапывалась: просто была собой. Крис неосознанно задержал дыхание.       Что-то внутри щелкнуло. Приятной болью кольнуло в самое сердце и разлилось по телу глубоким теплом.       За окном проносились деревья, дома, а в салоне машины витала гармония.       Машина остановилась на красном светофоре, Крис осекся. Моргнул, посмотрел на Татум: умиротворение и гармония, кажется, ощущалась только на его стороне — там, где сидела Дрейк, явно читалась тоска и отрешенность. Крис никогда не считал себя чувствительным человеком, но в том, что витало вокруг Татум, он был уверен. Шистад вдруг кое-что понял.       — А о тебе, Дрейк, я мало что знаю, — задумчиво нахмурился он и ловко перевернул их руки, положив свою ладонь сверху — переплел пальцы, заглянул ей в глаза.       — Ты много обо мне знаешь, — отмахнулась Тат, подкрепив свои слова неловким смешком и легким недоумением.       — Нет, — мотнул головой Крис, газанул при появлении зеленого света. — Так только кажется, — Шистад говорил уверенно — осознание этого факта шарахнуло по голове крепко. Он же действительно, помимо ее характера с умеренной горчинкой и кучи незначительных мелочей, ничего о ней не знал. — Ты легко говоришь о том, что любишь и ненавидишь, с готовностью высказываешь свое мнение по любому вопросу, но это только отвлекающий маневр. То, что на самом деле тебя трогает, ты не показываешь никому.       Тат поджала губы, прищурилась, прожгла парня внимательным взглядом. И замолчала. Смотрела на Криса спокойно, почти безразлично, нечитаемо. Шистад не отводил взгляд — через тишину к истине пробираться всегда сложно, но оно того стоит.       Машина остановилась перед школой, Крис заглушил мотор. Положил ключи в карман и развернулся к Татум всем корпусом, поднял брови в ожидании ответа. Дрейк выдохнула и усмехнулась.       — Меня никто об этом не просил, — коротко дернула она уголком губ, отпустила руку Криса и перевела взгляд за окно. — А ты знаешь правило: спрос рождает предложение. Не наоборот.       Кивнула Крису с легкой улыбкой и вышла из машины. Шистад выскочил следом, но замер, смотря в след удаляющейся Дрейк: она, как всегда, не обижалась, не строила из себя королеву драмы, не хотела, чтобы ее догоняли и останавливали — она констатировала очевидный для Татум Дрейк факт и ушла по своим делам.       Шистад моргнул. Вот так просто?! Не спросит, что на самом деле произошло, почему он улыбался? И вдруг Крис осознал — все сокровенное, что он ей рассказывал — Крис рассказывал сам. Тат не просила. А он так расслабился рядом с ней, так был увлечен своими проблемами, что не узнал Дрейк лучше. Да, делал свои выводы по ее увлечениям и поведению, но не спрашивал…       Будто он за свою жизнь встречал еще хоть кого-то настолько интересного.       Дурак.

***

      Весь день Крис издали, украдкой наблюдал за Дрейк в школе. Ну, может, не совсем украдкой — Вильям несколько раз замечал увлеченный взгляд друга, смотрел в ту же сторону, а затем улыбался и качал головой.       Татум ходила задумчивая: презрительно кривилась, когда ей не уступали дорогу в коридорах, но ошибались так только по невнимательности — Дрейк нельзя было не заметить. С первого дня Крис чувствовал, что вокруг нее витает какая-то своя, огненная энергетика. Тат ей искрилась, иногда проявляя характер словами или взглядом, но в основном красноречивым молчанием.       Из классных кабинетов сегодня выходила первая, на обеде лишь перекинулась парой слов и дружелюбными улыбками с компанией Эвы, которая не сводила с Криса взгляд.       Татум сегодня поглощала энергию вокруг себя. Была центром пустоты: будто то, о чем она думала, требовало слишком много усилий и своих собственных ей не хватало. Она не взглянула на Криса ни разу в течение дня. Даже надменно или с иронией — Шистаду захотелось узнать, что произошло.       Отойдя от компании знакомых она стерла с лица улыбку, вновь погрузившись в задумчивое состояние, отошла на пару десятков метров от толпы и присела на каменные ступени. С минуту смотрела перед собой, затем закурила.       Крис не выдержал, пришел спустя десять минут и две сигареты. Кинул друзьям что-то вроде «не ждите» и под внимательными взглядами учащихся направился к Дрейк. Плюхнулся рядом. Протянул девчонке шарф, без слов заставил приподняться и положить ткань под зад. Татум закатила глаза, недовольно поджала губы, но согласилась. Одолжила Шистаду сигарету.       Крис выдохнул сизый дым, повернулся к Татум, вынуждая поднять на него глаза, не игнорировать. Дрейк слабо улыбнулась Шистаду, подняла на парня омытый соленой морской водой взгляд. Кажется, у кого-то выдались неудачные выходные. А он даже не спросил. Но теперь она не расскажет. Крис выдохнул.       — Можешь отвести меня в одно место? — он наклонил голову вбок, чуть прищурился — не хотел спугнуть.       — В какое? — Дрейк дернула уголком губ в полуулыбке, насмешливо выдохнула носом дым.       — В то, где тебе было спокойно, пока твое сердце еще было целым.       Татум не дернулась — замерла, внимательно вглядываясь в глаза Криса. Такими вещами не шутят. Точно не она.       — С чего ты взял, что мое сердце разбито? — Сарказм вышел неправдоподобным, усмешка несерьезной — все выдавал взгляд. Крис сделал неопределенный жест рукой с зажатой сигаретой — отзеркалил внимательный взгляд Дрейк. Он тоже не шутил.       — Я тоже смотрю не только на симпатичную картинку, — поджал губы он и перевел взгляд на дорогу перед собой. Не давил, не прикапывался.       А в глазах Татум продолжал гореть вечный поиск. На этот раз ответа — может ли она довериться? Дрейк искренне считала, что для юмора нет запретных тем, но сейчас поняла, что с сердцем шутки плохи. И если Крис не готов был отвечать за свои слова, Тат с чистой совестью разбила бы ему нос прямо здесь.       Но Шистад выглядел серьезным и Дрейк не заметила насмешки в его взгляде или напряжения в позе — он просто задал вопрос. Тат выдохнула. Выхватила из рук парня недотлевшую сигарету, затушила каблуком о землю, встала, посмотрела на Криса сверху вниз. Кивнула в сторону мерседеса.       — Ты поведешь.

***

      Они приезжают в исторический музей на другом конце города — кажется, Крис ходил сюда на экскурсию в шестом классе. Шистад аккуратно берет Татум за ладонь на пути к главному входу, кладет ее руку себе на сгиб локтя на манер джентльмена, прижимает девчонку ближе к себе.       Дрейк же отдаляется с каждым шагом все дальше: не физически — мысленно. Уходит в себя, отрешенно глядит по сторонам, будто собирается с силами. Шистад смотрит на Тат подозрительно и будто с опаской — сейчас она кажется хрупкой и уязвимой. Криса это удивляет. Он уже видел ее в подобном состоянии на благотворительном вечере, когда отсутствующая роза в декоре вывела ее из равновесия, но сейчас она утопала в этой растерянности куда глубже.       А ведь он привык к тому, что сердце у Татум каменное и горячее. Что в статике ее позвоночника чувства не меньше, чем в мощном потоке слов. Привык пить эту девчонку целиком, не разбирая на составляющие.       Но сейчас Дрейк кажется холодной и мраморной. Сознанием она далеко, но не в километрах, а в прошлом. Крис не требует большего — сам попросил. Не думал, что задел нечто настолько кровоточащее. А он точно задел, потому что на расстоянии пяти метров от Дрейк сейчас все живое пригибало к земле.       Купленные билеты, турникет. Татум сразу направляется на второй этаж, совершенно очевидно зная дорогу. Пропускает два зала, идет к скамейкам в третий. Крис идет следом. Они садятся на красный бархат, Татум молчит. Перед ними в стеклянном саркофаге экспонат — древнеегипетская мумия. А Татум молчит.       Крис чувствует, что не имеет права нарушить эту тишину. Просто странно видеть обратную сторону эмоциональности Дрейк. Вечно саркастичная, острая, любопытная, смотрящая четко в глаза Татум сейчас будто упала за борт жизни, забыв спасательный круг. Глаза потускнели, от улыбки, даже ироничной, не осталось следа. Не только Криса прошлое поваляло за шкирку в дерьме — теперь это было очевидно.       Крис ведет плечом — находиться рядом с такой Тат просто физически больно. Ведь также ярко, как она заражала окружающих смехом или азартом, сейчас Тат излучает подавленность и скорбь. Сложно представить, что творится у нее внутри, раз даже своим молчанием она будит у Криса желание закопаться в дальний угол комнаты. Яркие люди болеют душой куда громче.       Дрейк вздыхает, проводит ладонями по лицу, качает головой.       — Мы таскались сюда каждые выходные, — на изломе улыбается она, поджимает губы. Смотрит на экспонат под стеклом почти с любовью. — С седьмого класса, каждую неделю. Тащились тогда по древнему Египту, эта мумия нам особенно нравилась, — Крис понимает, что смотрит Дрейк сквозь — в свое прошлое. — Мы садились на эту скамейку и выдумывали, кем бы он мог быть, когда был жив. Пытались дедукцию развивать, догадки какие-то строили, — Дрейк хмыкает, но выпускает из легких не воздух — боль потерянного чувства беззаботности. — Потом, конечно, реже стали приходить — Люк перевелся в другую школу, поэтому нам с Мортоном и Кейт сложнее стало собираться вместе - мы подросли и появились дела поинтереснее — вечеринки, например. Знаешь, мы с Мо не были лучшими друзьями. Правда, не были. Но у нас была наша мумия и каждые выходные на протяжении двух лет. А еще кроме нас никто не курил. Да, начала я в пятнадцать. — Почти теплая, ироничная усмешка расцветает на губах Татум и в ней Крис узнает привычную ему Дрейк. — Но ты можешь представить, что связывает двух курящих людей в компании остальных на любом мероприятии? То, о чем не говорят в толпе, — она многозначительно улыбается и даже игриво выгибает бровь.       Крису непривычно видеть Тат такой… сломленной. Ее внутренний огонь, каждую секунду текущий по венам, заставлявший его удивляться каждую секунду, проведенной с Дрейк, будто залили водой, заставив шипеть. Тот разноцветный, странный, светящийся огонек, который срывался с языка Дрейк колкими шутками и оскорблениями, об который Крис обжигался, целуя ее, будто засыпали землей.       Только Шистад неожиданно понимает — это сделали не сегодня. Это произошло еще тогда, когда семиклассница Татум придумывала истории жизни для мумии за стеклом, когда в пятнадцать начала курить, когда ее сердце еще было целым.       — Знаешь, Мо был из тех людей, — тихо продолжает Дрейк, глядя сквозь пространство, — которые встречаются раз в жизни. Он был дико странным парнем, но от чего-то не стал в нашем жестоком классе изгоем, а наоборот — иконой. Все парни хотели перенять его странную манеру речи и расслабленную походку, всем хотелось с ним дружить. И мне тоже. Он мало кого пускал в ближний круг, да и мы не были такими уж близкими друзьями, знаешь, особенно в старших классах — у каждого была своя жизнь. Мы были хорошими приятелями и не больше, только между нами было одно но. Между нами были наши сигареты.       Тат горько улыбается, а Крису хочется ребра раскрыть для нее, лишь бы поделиться куском своего сердца. Тоже израненного, в шрамах и язвах, но оно хотя бы стучит. Потому что в Дрейк, кажется, все давно умерло. Крис знает, что это не так — он бы в пример живее Дрейк и не привел бы никого, просто не думал, что ее огню, тому искрящемуся куску света, приходится все это время продираться через толстый слой земли. Светиться сквозь горькие воспоминания, под которым его похоронили. Тат вздыхает.       — А потом нам сказали, что он повесился. Мне было шестнадцать, я стояла в раздевалке в одном ботинке, а когда услышала новости — не поняла. Так дико звучало, — Дрейк разводит руками и хмурится, будто дико звучит до сих пор. — Мы поднялись в класс, я увидела зареванную подругу. Слушала что-то сорок минут о жизни и смерти от учителя и никак не могла понять — почему я не плачу? — Дрейк тихо смеется и качает головой. Крису больно становится от этого смеха. — Я правда ни о чем больше думать не могла — только о том, как бы не показаться лошарой. Все же плакали. Даже не моргала с минуту, чтоб влагу напустить. — Тат улыбается детским мыслям, подернутым временем, но через мгновение эмоции пропадают с ее лица. Теплые карие радужки покрываются коркой льда. — А потом я поняла — лучше бы плакала.       Голос затихает на последнем слове, Татум опускает голову в руки. Крис захлебывается чужим горем.       — Совершенно не могла я понять и того, что увидели окружающие в морге. Ты бы видел их лица — просветление прямо, чтоб их, словили! — Возмущенно всплескивает руками Дрейк — до сих пор ее это трогает. Всегда — оголенный нерв. — Полчаса тридцать старшеклассников стояли над телом Мо и что-то там разглядывали. Для меня это было дикостью. Я понять не могла — почему все так изменились? Они будто все знали какие-то неписанные правила, что надо делать морду кирпичом и усиленно в неподвижном лице парня рассматривать что-то. Это выглядело так тупо. - Крис видит в ее кофейных радужках негодование и скорбь. И что делать с этим — не знает. Не знал, что та грань, на которой постоянно балансировала Татум, смех и умеренная горчинка, которая притягивала к себе людей, имеет совершенно иную сторону надлома. — Никто не шутил, — с остаточной злостью продолжает Дрейк, — на меня шикали, когда я хотела что-то сказать. Сраные лицемеры они все. Знаешь, из тех, кто романтизирует смерть и депрессию. Непонятно только, как это могут делать люди, видевшие ее.       Крис ее понимает. Уж на лицемеров за свою жизнь насмотрелся достаточно. Сам таким был. До сих пор такой — Лукас не стоит у него, как раньше, на быстром наборе. Зная явление изнутри и снаружи куда легче понять, почему Тат от таких людей тошнит.       — А он, кстати, даже плейлист на свои похорон составил, прикинь? — Почти презрительная усмешка слетает с ее губ. — И никто даже странным это не назвал. А когда я посмеивалась и говорила «полный псих», глядя на тело в крематории, на меня смотрели, как на предательницу. Очень сомневаюсь, что Мортон своим поступком добивался именно такой реакции. Да, что с них взять. Пиздаболы.       Дрейк зло выдыхает и качает головой. Не прошло. Время ничего не залечило. Поплевало на палец и перевернуло страницу. А почерк остался старым.       — Мы принесли желтые розы на похороны. Вообще, смотрелись мы странно. На территории морга и крематория ходили только пожилые парочки, а тут мы — толпа подростков в желтом. В общем, — Тат поправила волосы, встряхнула головой, отбросила наваждение воспоминаний. — Больше на мумию я ходить не смотрела. Не потому что мне его смерть разбила сердце, нет, — скупо улыбнулась она, смотря перед собой. — Только надколола. Остальное я раскрошила сама.       Крис осторожно берет Дрейк за руку, чуть сжимает ладонь. Она не сопротивляется. Но и не отвечает. В ее глазах, жестах, образе, отчаяния — мегатонны. Крис хотел бы обнять ее, впитать ее боль, только не мог. Через минуту спросил.       — Чего ты сейчас хочешь? — тихо поинтересовался он, готовый помочь чем угодно: разбить здесь все витрины, напиться, прыгнуть в реку. Но Дрейк обернулась на парня, мазнула пустым взглядом по его лицу, поджала губы и бесцветно выдохнула:       — Знаешь, Крис… я уже ничего не хочу.       Встала и вышла из зала.       Шистад смотрел вслед ее тонкой фигурке, за которой шлейфом волочилось горе, и молчал. Но знал, что делать. Не умом, не сердцем, но чем-то в груди он почувствовал, что сейчас нужно Дрейк.       Поймал ее на каменной дорожке у музея, аккуратно взял под руку, повел за собой к машине. Кинул короткое «поехали» на ее не читаемый взгляд и завел мотор.       Татум молча смотрела в окно, излучая тихую грусть. Не строила из себя несчастную, не ждала утешений, действительно — ничего не хотела. Он сам попросился в царство ее скорби, Тат разрешила присутствовать. Больше она ничего ему не была должна.       Дорога в тепличном молчании пролетела на удивление быстро. Крис припарковался у своего дома, кивнул Тат на выход. Она только пожала плечами, без интереса следуя за парнем.       Шистад снова схватил ее за ладонь и повел за собой, будто боялся, что Дрейк сбежит. Она ведь всегда так делала — исчезала, оставляя после себя желание встретить ее снова. Крис, очевидно, был счастливчиком. Желание снова приковать ее к себе цепью и никуда не отпускать, как в поместье, снова разлилось в груди, но Крис мотнул головой, отгоняя навязчивые мысли — он не хотел действовать из эгоистичных побуждений.       Они поднялись на второй этаж, остановились у кровати Шистада. Тат не реагировала — наблюдала. Крис достал из шкафа спортивные штаны и футболку, отдал в руки Дрейк. Посмотрел в глаза девчонки, убедился, что она слушает.       — Переодевайся и ложись. Я принесу еды.       Холодильник опустел быстро — Крис выгреб его подчистую, соорудил на скорую руку бутерброды, налил сок, взял овощи фрукты, вяленое мясо. Застал переодетую Дрейк под одеялом, смотрящую в потолок. Сглотнул горечь в горле, поставил поднос на кровать, кивнул Татум.       Она подняла не него подозрительный, растерянный взгляд, и Крису стало тошно от самого себя. Дрейк смотрела на него с удивлением потому, что не верила, что все это — просто так. С растерянностью, потому что, если придется платить сексом, то она лучше свалит прямо сейчас. А такие взгляды не рождаются в зрачках просто так — только после планомерного использования человека. Он так не делал, но если так показалось хоть на долю секунды, он уже был не прав.       Крис вздохнул, попросил Дрейк поесть и сказал, что поработает пару часов внизу.       Сконцентрировать почти не получилось. Грусть Дрейк фонила даже через этаж. В итоге Крис все бросил и поднялся к ней. Говорить ничего не хотелось, да и не нужно было — Тат лежала под одеялом, свернувшись калачиком, такая маленькая и беззащитная, что Крис не смог ничего сказать. Просто лег рядом, обнял Дрейк из-за спины, тихо выдохнул на ухо «я рядом».       А Татум расплакалась. Лежала в объятиях парня, тихо всхлипывала и прижималась к горячему телу Криса плотнее. Просто кончились у яркой Дрейк душевные силы. А на такую заботу она не рассчитывала. У Криса сердце даже закололо. У Тат был случай ненужности. Она отдавала всю себя людям и ничего не просила взамен, потому что думала, что не нужна. Но часто люди, думающие, что никому не нужны, на самом деле самые нужные. Она помогла ему, отдала Крису свое тепло, свет и конечно, он только сейчас это осознал — он сделает для нее тоже самое.       Тат замолчала, вытерла слезы, не оборачиваясь к парню, вздохнула. Чуть иронично хмыкнула и без ожиданий сжала его ладонь.       — Не трать свое время, Крис, — слабо улыбнулась она. — Тебе же со мной не о чем трахаться.       Шистад улыбнулся. Попытка казаться независимой, ничего не просить и отдалиться, провалилась.       — Ты даже не представляешь. Обо всем на свете, Дрейк. Обо всем.       Проваливаясь в теплый, спокойный сон рядом с Татум Крис хмыкнул. Она невозможная. Разбитая, покоцанная, на изломе. Но только его.