Лабиринт

Feainn, 10 (30 июня), 1280; утро Окраина Ничейной земли, побережье Великого моря неподалеку от Горс Велена Холодный ветер дул с моря, и вдалеке пустынные острова, затянутые пеленой тумана, зловеще щерились рядами сосен. То и дело над чащей стаи воронов кружили, оглашая лес назойливым карканьем. Здесь, на окраине Велена, деревья росли реже, аккуратнее, кое-где мелькали стройные березки вперемешку с елями. На подступах к песчаному берегу они сменялись лужайками, среди которых заброшенные рыбацкие хаты торчали тут и там, словно полусгнившие пни. Зубчатая корма ковирского когга, что сел здесь на мель когда-то давным-давно, возвышалась над изломанными мачтами и остатками кораблекрушений. В заводи неподалеку мельтешила кучка придурковатых утопцев. Было пасмурно. — Они неплохие бойцы, — Хейндриан предпринял последнюю попытку не то переубедить Йорвета, не то отдать дань уважения эльфам, которых вот-вот нашпигуют стрелами. — Те, кто погиб в Новиграде, тоже были неплохими бойцами, — отрезал Йорвет, натягивая тетиву. Среди дубов, голыми спинами к очертаниям Танедда вдалеке, на коленях стояли те самые Seidhe из Dol Blathanna. Те, что носили туники цвета лазури и изогнутые саифы. Именно они вынуждены были сейчас расплачиваться за предательство своей соратницы. Мало кто знал, какую сделку Йорвет заключил с Маргариткой из Долин, но всем было понятно одно: сделка была нарушена и нарушил ее не Йорвет. Были ли эльфы, последовавшие за ним в Новиград, все еще верны Францеске? Командир не мог знать наверняка, но и не желал дожидаться момента, когда очередной предатель развеет его сомнения. Сейчас он мог рассчитывать лишь на себя и на тех скоя'таэлей, что с самого начала следовали за ним. На тех эльфов и краснолюдов, с которыми он бок о бок разорял деревни, сжигал форпосты и грабил караваны. Нескончаемая война давно научила его жестокости, и без лишних раздумий Йорвет спустил тетиву. За ним еще пара стрелков сделали то же самое, и беличьи стрелы засвистели в холодном воздухе. Глухими ударами их наконечники врезались в плоть, и без единого крика, без стона или мольбы о пощаде благородные Seidhe упали на влажную от расы траву. — Я нутром чую: мы будем следующие, — прозвучало откуда-то сверху. Ламберт сидел на земле, опираясь спиной на ствол дерева и вытянув одну ногу вперед. Он сосредоточенно жевал травинку и наблюдал за происходящим. Над морем сгущались хмурые тучи, и силуэт Гарштанга — ведьмак полагал, что массивные купола и башни, затянутые туманом, принадлежали именно Гарштангу, — постепенно тонул в сероватой дымке. Прямо над ним на крепкой дубовой ветке сидела, свесив ноги вниз, Ласочка. В отряде, кроме Ламберта, только она не была членом бригады Йорвета, что давало акробатке весомые поводы для беспокойства. И хотя они оба получили от белок обещанные деньги, ни ведьмак, ни эльфка от этого не чувствовали себя особо-то лучше... — Не будем, — коротко ответил он. Йорвет перебросился парой слов со своим лейтенантом, прежде чем направиться обратно в лагерь. Ламберт обернулся: в дюжине метров от берега пестрые эльфские шатры стояли среди руин старого форта. Его стены давно обвалились, но от местных пиратов здесь остались состряпанные на скорую руку деревянные помосты — именно на них стояли, наблюдая за округой, скоя'таэльские лучники. «Раз, два, три» — всего ведьмак насчитал троих, в дополнение к тем двоим, что играли в кости в тени полуразрушенной башни. Медленно, чтобы не привлекать лишнего внимания, он нащупал в траве рукоять своего меча. — Что дальше по плану? — поинтересовался Ламберт, вставая. В его голосе уже чувствовались нотки вызова. — Мы отправимся на восток, в Dol Blathanna, — спокойно отвечал ему командир; глаз Йорвета на мгновение задержался на обнаженном клинке. — Ты получил свои деньги, можешь идти, куда пожелаешь, ведьмак. — Деньги, — Волк презрительно фыркнул. — А что Айден? — Айден с самого начала знал, на что идет. Глупо надеяться на то, что он все еще жив. К тому же я не могу рисковать жизнями своих оставшихся бойцов... Но он не дал эльфу закончить. — Ты обычный выродок. Было ясно, что слова ведьмака значили для Йорвета чуть больше, чем ничего, и Ламберта это откровенно бесило. Скрипя зубами, он сжал пальцы на рукояти меча, но эльф оставался все таким же холодным. — А ты — везунчик. Любого другого на твоем месте я бы уже пристрелил, Dh'oine. — Он миновал Волка и продолжил свой путь. — Советую не испытывать мое терпение во второй раз. — Смирись, все кончено, — бросил Хейндриан. Эльф собрался было похлопать Ламберта по плечу, но тот перехватил его руку, молниеносным движением дернул к себе, заставив развернуться. Не прошло и пары секунд, как Волк уже прижимал скоя'таэля к своей груди, держа лезвие меча в миллиметре от его горла. Тот и пошевелиться не смел, и ведьмак почувствовал, как дрожит нежная кожа, обжигаемая холодной сталью. Йорвет замер на месте, медленно развернулся. Ведьмак слышал, как те самые белки, что остались позади разобраться с трупами, уже натягивали тетиву своих луков. Они готовы были пристрелить его по первому же сигналу одноглазого командира. Ламберт надеялся, что до этого не дойдет... Он-то успеет развернуться, подставив под удар своего нового друга. Ласочка застыла на ветке, но незаметно для всех ее руки уже упирались в сухую кору — при необходимости силы толчка хватит, чтобы приземлиться на безопасном расстоянии от заварушки. — Если твой щенок не перестанет тявкать, я его прирежу, — пригрозил Ламберт, не сводя глаз с командира белок. — Советую не испытывать мое терпение во второй раз. Напряжение все нарастало и с каждой секундой грозило вылиться в бойню. Йорвет молчал, свиду вовсе не впечатленный ведьмачьими фокусами. И тем не менее, он знал, как и знал Волк, что, прежде чем бунтаря снимет кто-то из лучников, тот успеет прикончишь с полдюжины его бойцов. Ламберт же, в свою очередь, хорошо понимал: у него не было шансов в одиночку одолеть целый отряд скоя'таэлей. — Ламберт, отпусти его, — прошипела Ласочка. <...> Ведьмак бросил взгляд на узкую тропинку, что начиналась где-то у подножия холма, петляла среди булыжников и уходила вглубь леса. Отсюда, с высоты, Ничейная земля раскинулась как на ладони: темные кроны диких чащоб виднелись там, где заканчивались кривые изгороди дорог, где за скудными полями и стогами сена уже не виднелись соломенные крыши крестьянских хат. Даже небо над заболоченными рощами казалось темнее, пасмурнее, а среди зловещих вороних стай то и дело мелькали куда более крупные силуэты гарпий. Сухие заросли ползли вверх по склону горы вдалеке, клубились у подножия корявого дуба, столь огромного, что казалось, будто он укрывал Велен своими ветвями. Словно уродливая старуха, скрючившаяся среди заросших мерзкими сорняками грядок. В тяжелом, душном воздухе собирался дождь, и на душе было паскуднее некуда. В такие моменты лишь два занятия помогали Ламберту расслабиться: секс и охота. А так, как первое можно было провернуть, разве что, только с местными утопцами, оставался второй вариант. Волк подпалил фитиль, перемахнул через плетеные ветки и небрежно швырнул через плечо картечную бомбу: раздалось шипение, затем взрыв, и вместе с обуглившимся хворостом землю заляпало непонятного цвета жидкостью — белком из яиц куролиска. Ждать осталось недолго — спустя минуту, откуда-то вдруг раздался назойливый выкрик и послышались взмахи чьих-то мощных, внушительных крыльев. — Иди к папочке. Ламберт взвел арбалет, заряженный увесистым болтом с наконечником из зачарованного серебра — дорогая штуковина. Дорогая, но полностью окупаемая контрактами вроде этого. Ведьмак ждал, прислушиваясь к воплям, что становились все ближе. Наконец резко развернулся, спустил затвор — снаряд рассек воздух и с силой ударился в чешуйчатую грудину. Волк еле успел отскочить в сторону, уворачиваясь от массивной туши, что врезалась в землю под тяжестью собственного веса. Кокатрикс несколько раз кульнулся, прежде чем с грохотом ляпнуться о сосновый ствол. Чудовище довольно быстро оправилось от удара; опираясь на деформированные крылья, увенчанные парой острых когтей, оно оттолкнулось от земли и с яростным криком бросилось в бой. Монстра ждал неприятный сюрприз: бледная кожа на лице ведьмака уже успела покрыться паутинкой багровых вен. Волк с легкостью парировал молниеносный удар когтями и, прежде чем чудовище успело бы атаковать его с фланга, сложил пальцы свободной руки в знак Аард. Кокатрикс отшатнулся, давая своему врагу драгоценное время. Время, которого оказалось достаточно для одного решающего выпада. За оглушительным ревом последовал клекот да и тот вскоре захлебнулся горячей кровью. <...> Feainn, 10 (30 июня), 1280; полдень Деревня Подлесье на западе Велена... — Дохлее всех дохлых, — прокомментировал Ламберт, водрузив на барную стойку увесистый мешок; плотная ткань кое-где подтекала темно-алыми пятнами. В местной таверне каждый день был игрой в «Найди десять отличий»; отличий как правило не находилось. Впрочем, таким был каждый второй кабак в Северных королевствах и Волка сейчас это едва ли удручало. Что он намерен был сделать, так это спустить добрую половину своего заработка на пару добрых литров чего-нибудь покрепче. — Мэтр ведьмак, да неужто вы и впрямь нас от этой напасти избавили-то? — ахнул трактирщик, все набираясь смелости заглянуть в мешок. — И все, не будет больше тут этих, как их там... Куклотриксов? — Кокатриксов, — исправил его Ламберт. — Нет, не будет, до поры до времени. Яйца я уничтожил, а то, что осталось от единственной взрослой особи, сейчас перед тобой на столе валяется. Если, конечно, больше никакая орниторептилия не повадится ваш скот воровать, то, считай, можете спать спокойно. В качестве подтверждения своим словам Волк развязал мешок, и в следующую же секунду лицо трактирщика скривилось в отвратительную гримасу. Официантка, коей не повезло оказаться в этот момент поблизости, звонко вскрикнула от испуга, пошатнулась и выронила из рук поднос со склянкой отменной темерской водки. Ламберт оглянулся и с недоумением обнаружил, что пузырек так и не долетел до пола: завис в воздухе, застыл, как и рыженькая девчушка, что его уронила. Как и пьяные кметы, как и трактирщик с его мясистой, по-уродливому скривившейся мордой. Время вокруг будто замерло, ни звука не было слышно, ни шороха. Ведьмак вдруг почувствовал назойливый зуд в левом запястье. Он становился все сильнее, все ощутимее, наконец перерастая в острую боль. Волк принялся судорожно расстегивать ремешки на перчатках, прикусив губу, потянулся к застежкам у горла — медальон звенел и вибрировал, и кожаная куртка вдруг показалась слишком тяжелой, неудобной. Стоило ему засучить рукав рубахи под ней, как руна, начертанная в его коже, вспыхнула жидким огнем. Ламберт шумно выдохнул, стиснул зубы, чтобы не застонать, но с каждой секундой боль жалила все сильнее... Пока наконец не утихла вовсе. Тогда краем глаза ведьмак заметил, что табурет сбоку уже не пустует. — Хочешь поболтать? — спросил столь знакомый ему голос. — Ты мне должен. — Забавно, — фыркнул «торговец зеркалами», — обычно я это говорю. — Я отдал тебе Детмольда. — Ламберт повернулся к собеседнику; в глазах Гюнтера плясал игривый огонек. — Мы заключили сделку, и теперь твоя очередь платить по счетам. Ты мне должен. — Допустим. — Он устроился поудобнее, коснулся двумя пальцами окровавленной морды куролиска, поднес к носу. — Он не такой уж белый и пушистый, знаешь ли. Твой блондинчик. Может, ограничимся оренами, всеобщим обожанием или новой курткой? Старая-то протерлась уже, негоже приличному джентльмену в таком виде на блядки-то ходить. — Где он? Поначалу Гюнтер не ответил, лишь протянул ведьмаку руку. Его взгляд пронизывал насквозь, проникал в самые потаенные уголки, не говорил ничего, но знал все. И все же Ламберт не отвернулся, не отвел глаз. Он положил ладонь на стертую полуперчатку, и тут же чужие пальцы сомкнулись на его коже. Неестественный, зловещий холодок пробежался по телу. — Его держат в Новиграде, в секретном убежище, куда можно попасть, только если знаешь все правильные пароли. Но ты, ведьмак, едва ли сойдешь за уличного головореза, а потому для тебя у меня есть кое-что получше. Припасы и снаряжение в убежище поставляют через портал, что по счастливой случайности находится прямо здесь, в Велене. Лорнрук, Одинокая скала, там руины крепости и место Силы — оно и откроет врата. Гюнтер отпустил его руку, и ведьмак вздрогнул, чувствуя, как тепло снова приливает к коже. Огненная метка на его запястье вдруг посветлела, рана стала затягиваться, пока наконец не исчезла совсем. Их сделка была выполнена. — И это все? — скептическим тоном поинтересовался Ламберт. — Даже не попытаешься развести меня на очередной контракт? Никаких игр, уговоров, намеков? — Ламберт, Ламберт, — оскалился «торговец зеркалами», — возможно, ты этого так никогда и не поймешь, но мне вовсе не обязательно покупать твою душу. Ты и без контрактов сделаешь все, что мне нужно. — А Айден? Что сделает для тебя он? — Уже сделал. — Он демонстративно поднял указательный палец вверх. — Вы уже совсем скоро сможете полюбоваться на плоды своих действий. Если, конечно, не умрете. Но в этом случае помните: я всегда поблизости и готов оказать любую посильную помощь. Но разумеется, не задаром. — Мы здесь закончили. Ламберт резко поднялся со стула. Перебросив куртку через плечо, он захватил сверток со своими мечами и мешочек, что трактирщик уже положил на барную стойку. Затем быстро направился к выходу из таверны. — И то верно. Не хотелось бы портить тебе романтический вечер... <...> Волк захлопнул за собой дверь, вышел на пустынную улицу. Изнутри таверны донесся дребезг разбившегося стекла, за которым последовал крик трактирщика, что грозился вычесть убыток из гонорара бедной девчушки. Во дворе почти никого не было, только кузнец неспеша собирал инструменты у дома напротив. Кучка детей резвились в грязной луже, пока из ближайшей хаты не выбежала крестьянка с младенцем на руках. Она завопила что-то нечленораздельное, и «три поросенка» тут же бросились врассыпную. Несмышленыш же заревел во весь голос, и Ламберт смачно выругался. Тучи, что все надвигались с моря, наконец дошли и сюда, грозились обернуться дождем, а то и полноценной бурей. Возвращаться обратно в лагерь по такой погоде было бы глупо, да и он не видел смысла возвращаться туда вовсе. Волк хотел было зайти обратно в таверну и спросить свободную комнату, как вдруг на другой стороне пыльной дороги он заметил мужчину. Опираясь спиной о ствол яблони и сложив руки на груди, тот внаглую наблюдал за Ламбертом. Подойдя чуть ближе, ведьмак понял, почему: это был Хейндриан. Из-под плаща виднелись полы его зеленого гамбезона, стянутого на поясе кушаком из ярко-алой материи. И даже без привычного боевого раскраса он сумел узнать из-под капюшона его по-эльфийски смазливое лицо. Ламберт гадал, хватит ли у него терпения не разукрасить эту мордашку. — Ты что, следил за мной? — спросил он озлобленным тоном, при этом воровато оглядываясь. — Нет, Ламберт, навещал местную торговку, купил три десятка яиц, — его голос звучал настолько серьезно, что Волк и поверил бы, если б эльф не добавил: — Конечно, следил. Думаешь, Йорвет позволил бы тебе так просто уйти? — Можешь передать Йорвету, что я уже получил свои деньги и «могу идти, куда пожелаю». — Ведьмак развернулся и зашагал прочь. — Я вам не Айден. — Не будь глупцом, Ламберт. — Эльф обреченно вздохнул и направился вслед за ним. — Не знаю, что ты затеял, но тебе в жизни не удастся провернуть это в одиночку. И ты знаешь, что я прав. — Послушай меня, травоядное, — прошипел Волк, резко разворачиваясь и хватая скоя'таэля за грудки. — Вы украли из моей жизни единственного человека, на которого мне действительно не было насрать! И поверь мне, это многое значит. Не смей бегать за мной и указывать, что мне делать, иначе, клянусь демонами, я убью тебя. Его тонкие губы были сомкнуты, но по напряжению во взгляде Ламберт знал, что эльф сейчас скрипел зубами, боролся с желанием дать отпор. Волк не до конца понимал, почему Хейндриан все еще был тут, пытался что-то доказывать твердолобому Dh'oine. Если бы дело было только в приказе Йорвета, скоя'таэлю не составило бы большого труда проследить за ним и остаться незамеченным. Было еще что-то, что-то, что ведьмак пока не мог до конца понять. Те редкие зеваки, которые все еще не разошлись по домам, с любопытством глазели на них. Бросив озлобленное «блять» Ламберт отпустил остроухого и продолжил свой путь. За покосившимися воротами он свернул в сторону, сошел с дороги на пестрящий полевыми цветами луг, ускорил шаг, пока мимо не замелькали бело-черные стволики березовой рощи. Судя по шелесту травы позади, Хейндриан не намерен был так просто сдаваться. В какой-то момент Волк уже готов был развязать потасовку, если бы эльф не нарушил молчание. — Йорвет может тебе помочь. — Йорвету нет до Айдена никакого дела. — Он просто испуган, черт возьми. — Скоя'таэль наконец поровнялся с ведьмаком. — Вся эта заваруха, ловушка посреди моря, ведьма, что нас предала... — Говорят о том, что он никудышный командир, к тому же еще и трус. Хейндриан остановился, при этом раздраженно фыркнув. — Знаешь, а ведь Айден называл его своим другом, — бросил он вдогонку Ламберту, и тот наконец замедлил шаг. Уперев руки в бока, Волк запрокинул голову и звучно выдохнул. — Он ошибался, — заключил ведьмак, поворачиваясь лицом к Хейндриану. — Йорвет не оставит его в беде. — Эльф сделал пару шагов навстречу собеседнику, вдруг глянул куда-то в сторону, будто невзначай. — Я мог бы убедить его в том, что это не совсем уж безнадежная затея. — Но разумеется, не задаром, — презрительно улыбнулся Волк. Крохотные листья берез зашумели под каплями начинавшегося дождя. — Нет, — скоя'таэль вновь взглянул в кошачьи глаза, — не задаром.