Астас сидел посреди отведенной человечку комнаты, в удобном мягком кресле, опираясь локтем о столешницу, и уныло ковырял в зубах заостренной палочкой.
Вовсе не из-за того, что вычищал остатки пищи, ведь кровь жидкая и нигде не застревает: просто занимал руки. А мальчишка напротив ужинал, болтал с набитым ртом, помахивая у щеки вилкой с риском покалечиться, рассказывал о не понятных и неинтересных принцу человеческих делах.
— …здорово, да не очень, — безостановочно и непринужденно тарахтел он, одновременно умудряясь жевать и глотать, — середина учебного года, а класс-то выпускной! Без диплома теперь останусь, Стасик… Обидно ужасно. Я ведь хорошо учился, чесслово, в универ собирался, а тут… Ну, зачем меня отец забрал, не мог подождать, пока я экзамены сдам?
Астас, не прекращая орудовать зубочисткой, ловко подхватил задетый локтем пацана стакан буквально в паре сантиметров от пола и вернул на место.
Мальчишка удивленно-восторженно распахнул глаза и округлил рот яркой, по-детски пухлой буковкой «о».
— Ух ты! — воскликнул. — Вот это реакция! — И немедленно и вполне ожидаемо подавился, зашелся кашлем.
Астас поспешно прикрылся ладонью, спасаясь от летящих кусочков смешанной со слюной пищи, перебивающей своими мерзкими пряными запахами витающий в воздухе тонкий аромат грозы и мысленно брезгливо передернулся, пусть и сумел сохранить непроницаемое выражение лица. Отвращение, испытываемое мужчиной к навязанному братику, мгновенно возросло раз в пять.
Отхаркнув попавшее в не то горло мясо, человек малость отдышался, состроил замершему со вскинутой рукой вампиру противненькую мордочку, потом, вдруг, лучезарно улыбнулся, заиграв по щекам ямочками, и выдал:
— Чего выпялился-то, изваяние? Не дождешься, не подохну, буду жить вам всем назло. А когда совсем достану, вы от меня избавитесь, легко и просто — отправите обратно домой, к маме и друзьям, с кучей дорогих красивых подарков. Обещаю не возвращаться.
Опешивший Астас отшатнулся. Пока принц скалил выпущенные клыки, мальчишка подобрал со скатерти выроненную полминуты назад вилку, сощурил глаз на содержимое тарелки и с хищной ухмылкой резвящейся пираньи вонзил столовый прибор в четвертушку отбивной.
— Да, — подтвердил, бодро вгрызаясь в текущий розоватым жирным соком ломтик свинины. — Именно так и случится, рано или поздно.
Вампир отшатнулся повторно и, не выдержав, скривился.
— Ура, — приветствовал юный человек проявленную братом первую эмоцию. — Я рад, что ты от меня без ума.
Постараюсь ответить взаимностью.
Астас с хрустом переломил щепку между пальцами. Нахаленка остро хотелось убить: швырнуть на ковер, придушить, прокусить бьющуюся жилкой шею, высушить до капли, разорвать в клочки, останки сжечь огненным шаром, а пепел развеять по ветру. Прямо немедленно.
Но король-отец вряд ли одобрит расправу…
Мальчишка с любопытством поразглядывал надувшегося кровососа и стремительно отвернулся, прячась за ресницами: темными, длинными, густыми и пушистыми, между прочим, совершенно девчачьими…
— Такой красивый, и такой злой, — прошептал он тихо-тихо, уверенный, что Астас не расслышит, теребя колечки-сережечки в ухе. — Эх… Вечно мне не везет.
От прозвучавшей в голосе человека глубокой тоски вампира пробрал холод.
Резко поднявшись, принц отряхнул колени перчаткой.
— Уже уходишь, — понимающе протянул пацан, по-прежнему старательно пялясь в угол.
Мужчина показательно зевнул и направился вон из комнаты.
— Устал я, мальчик, — ложь далась без усилий.
— Сам ты — мальчик, — не медля, жутко сердито огрызнулся в удаляющуюся спину принца гордый сердцем младший братишка, даром что еда. — А меня Антоном зовут. Напоминаю, на всякий случай, для особо продвинутых.
Астас пожал плечами, изображая равнодушие, отмахнулся кистью и вышагнул в коридор. Даже спокойной ночи пожелать не соизволил, заносчивый. В едва закрывшуюся за мужчиной дверь тут же, с другой стороны, врезался стакан и разлетелся градом звенючих осколков.
— Скатертью дорога, Стасик! — Донеслось до чуткого слуха принца из-за деревянной полированной преграды: — Чтоб тебя энурез замучил, сволочь!
Энуреза Астас не боялся совершенно. Потому довольно осклабился, чуток постоял, наслаждаясь ревом запертой в тесном помещении человеческой ярости, вернул на лицо положенную этикетом маску равнодушия и со спокойной совестью отправился спать.
— Антон, — бормотал по пути. — Антошка. Тошка… Тосик… Ну, погоди, Тосик. Ты у меня еще не так материться будешь…
Почему-то вампиру хотелось весело лыбиться. И вообще, гроза-то пока не закончилась!
Развернувшись на каблуках, кровосос резво изменил направление и буквально через минуту уже распахивал объятия дождю. О брошенном в одиночестве Антоне он забыл напрочь и сразу.
***
Астас вступил в тишину неосвещенной спальни, затрепетал ноздрями, ловя знакомый тяжеловатый сладкий запах — и позволил рукам любовника обвиться в круг торса.
— Долго ждешь? — спросил рассеяно, едва ли не равнодушно, все еще слышащий шум дождя, наполненный им до краёв: — И зачем подкрадываешься? Вся комната твоей туалетной водой провоняла.
Блондин прильнул сзади — теплый, сильный, обтерся твердым пахом.
— А ты, похоже, вовсе и не скучал, принц, — проговорил он, слегка растягивая гласные и тоже без особых эмоций. — Я пришел напрасно?
Короткое движение, и мужчины уже стояли лицом к лицу, вглядываясь друг в друга в темноте, влипая телами.
— Не напрасно, Ильвэ, — ответил Астас перед тем, как накрыть губами с готовностью приоткрывшийся навстречу чужой рот. — Секс перед сном очень успокаивает.
Хотел ли он Ильвэна? Хм… Скорее, да, чем нет. Принимает аж в пищевод. Но парфюм у него все равно тошнотворный…
— Пойдем ляжем?
— Пойдем. Окно только приоткрою.
Свежесть недавно пролетевшей грозы хлынула между створок, наполняя легкие озоном и влагой.
Ильвэн, не торопясь, стягивал вещи и складывал их, по одной, вешал на подлокотник кресла, Астас же с промоченными дождем тряпками не церемонился — скинул кучкой, где стоял, замерзшей тенью шмыгнул под одеяло и оттуда уже наблюдал за любовником. И вот блондин, наконец, обнажен полностью.
— Докажи мне, Ас, — попросил он, стройный, светлокожий, идеально сложенный, изящный, словно танцор, застывая на несколько мгновений в «позе» у изголовья, с закинутыми к затылку руками, выгибающийся в пояснице. — Докажи.
Принц ловко сцапал зазевавшегося красавчика пониже локтя и дернул к себе. Доказательство уже оживало к бою.
***
Дождь. Редкие, тяжелые и почему-то теплые капли падают на лоб и щеки. Ласковые. Хорошо и правильно… Хотя… Нет, неправильно! Откуда сейчас может быть дождь, когда мужчина — в постели?
Астас проснулся окончательно, раскрыл глаза и зашипел, получив ответ: по потолку, портя лепнину и отслаивая штукатурку, расплывалось безобразное темное пятно. С него и капало.
Рядом завозился потревоженный Ильвэн, забурчал сквозь сон нечто недовольное, пытаясь переползти на сухое, пощупал, не разлепляя век, простыни вокруг и резко сел, затрепетал ресницами.
— Что за лужа? — изумился он, впиваясь в любовника дышащими подернутыми дремной пеленой зрачками. — Ас?! Кто из нас тут опозорился?!
Прямо блондину на макушку шлепнулся пласт раскисшей краски и мужчина, вскрикнув в испуге, шарахнулся и едва не сверзился на пол. А Астас вспомнил о вчерашнем проклятии Антона и тихо заржал.
Молодца младший братишка! Наколдовал или сглазил? Учитывая, что его спальня как раз сверху, скорее, просто банально не закрыл воду в ванной, растяпа.
— Убью паршивца, — пообещал в потолок принц, давясь несвоевременным хохотом.
Ничего не понимающий, облепленный мокрыми беловатыми ошметками Ильвэн лупил в ответ расфокусированными зенками.
— Я скоро вернусь, — сказал ему Астас, торопливо натягивая халат прямо на голое тело. — Одевайся и подожди. А впрочем, как хочешь, все равно уже вставать пора.
Мужчину не волновало, останется блондин или свалит. Он шел учинять справедливую расправу.
