Озоновый ветер

Астаса разбудил грохот тяжелого рока. Стены сотрясались, люстра под потолком мелодично позванивала в такт мощному барабанному ритму хрустальными подвесками. «Антон», — мгновенно сообразил вампир, вылетая из нагретой за ночь постели. А кому еще взбредет в голову врубить на полную громкость колонок «Металлику» в шесть утра? Только Тоське. Мелкая вредная зараза! Третий рассвет подряд! Ррр, и бля! Спать охота — жесть! Наклонившись, отчаянно, с риском свернуть челюсть, зевающий, скушавший опыт принц-кровосос перевернул и потряс сапоги, приветственно ухмыльнулся вывалившейся из левого ожидаемой дохлой крысе, тоже уже третьей, — интересно, а где Антон их берет, и как умудряется подбрасывать незаметно и при запертых дверях, — уцепил падаль двумя пальцами за хвост и выбросил в распахнутое окно. Порасспросить бы братишку, но не расскажет же, даже под пыткой, гордый, потому что… Сапоги Ильвэ тоже проверить, и… в окно, в окно ее, какушку, вдогонку за зубастыми подружками, пока блондин не увидел и не развопился, нежное нижнее создание! Избавившись от трупика, вампир сунул было ступни в голенища, и тут же с рыком выдернул правую ногу обратно, ощутив внутри пальцами инородное хладное тельце. Твою же маму, еще крыса, только приклеенная к стельке! Ну, Тося, ну, изобретатель! Выдрать дохлятину, в ярости швырнуть на пол, потоптать левым каблуком, выматериться, и обуться уже, наконец, совсем, мерзло на полу и сквозняк! А потом пойти наверх и убить удружившего виварием родственника! Поднявшись на этаж, Астас подергал ручку двери комнаты человечка, убедился, что заперто, душевно руганулся, и хотел было уже применить к замку заклинаньице ключа, но узрел появившегося из-за угла заспанного, шипящего змеюкой отца — и сдержал порыв. Король, растрепанный, в тапках на босу ногу и в халате, с возложенной набекрень и задом наперед короной, посверкивая голыми икрами, с выражением крайнего отвращения пер перед собой на вытянутой руке, — да-да, читатели, — таки дохлую крысу! Несчастный грызун покачивался, подвешенный за хвостик, со скрюченными окоченевшими лапками… — Неужто и тебе подарок подложили, папа? — Хмыкнул Астас, и его дурное настроение в миг улетучилось, сменившись истерической веселухой: — Вот подлые негодяищи! Король вампиров клацнул на давящегося смехом сына клыками, и ответил хриплым, спазмированным горлом: — Хуже, Ас, намного хуже! Франэсу! Астас живо представил точеную, слащавую, перекошенную физиономию ненавистного, вечно выпендривающегося отцовского фаворита, и зашелся новым приступом ржущих корч. «Умница, Тося! — буквально взвыл его мозг. — Удружил, так удружил! Спасибочка искренняя и огромная, братик, от меня, от сестры, и от мамы! Ты отомстил за нашу семейную поруганную честь»! «А на дверку человечку поставлю-ка я крепкий хитрый блок, из мной недавно придуманных. Пусть вкусный малявочка посидит в безопасности. Позже навещу, без жаждущего кровавой мсти экскорта». Король пощупал не поддающуюся магии дубовую преграду, пораженно попялился на сына, пробормотал: «спелись, убоища», уронил крысу у порога и убрел восвояси, безмерно злой, то ли досыпать, то ли драть Франэса, то ли завтракать. А Астас остался. Убедившись, что отец ушел безвозвратно, принц снял наведенный барьер и проник в комнату человечка. А Тоси там не оказалось!!! Аккуратно застеленная постель мальчишки давно остыла, распахнутое в сад окно мягко поскрипывало створками по ветру. Удрал пацан. Чесслово, удрал. Спустился с третьего этажа, по обвивающему стены плющу, легкотелый недокормыш. И где его теперь искать?! Как бы на неприятности не нарвался, глупый храбрец, и не пришлось его экстренно спасать. Пронзительный, исполненный воистину животного ужаса вопль резанул по ушам и заставил Астаса подпрыгнуть на месте. Принц узнал голос человечка. Тося не звал на помощь, просто верещал смертным воем убиваемого. Где?! Направление?! Вопль повторился. Туда! «Держись, братишка, отважное сердечко, я мчу к тебе»! Антон замер, вцепившись скрюченными пальцами в край крыши, и огромными, расширенными глазюками отслеживал перемещения прыгающего внизу зверя. Ну, не знал пацан-иномирянин, что мымраки, такие жуткие с виду огромные чешуйчатые зубачи, совершенно безобидны! Даже не кусаются, максимум, липко обслюнявят, облизывая! Астас снимал человечка-бестолковину очень бережно, с уговорами, шептал, прижимая к груди, в холодное розовое ушко родственника успокаивающую нежную чушь. А Тоська, оказавшись в объятиях принца, мелко трусился и — молчал. Молчал, и поджимал в жесткую полоску искусанные в кровавые корочки губы, не желал признать поражение. Поставленный на землю, пацан решительно отпихнул Астаса, гневно зыркнул исподлобья, рыкнул совершенно по-вампирьи, и бегом рванул от брата и от мымрака в укрытие дворца, под радостное улюлюканье собравшихся во дворе любопытных зевак. Неблагодарный, завлекательно пахнущий свежим грозовым ветром, тощенький, шустро-шустро мелькал пятками. Принц проводил удирающего братишку задумчивым взглядом, светло улыбнулся, и пошел, не торопясь, следом. Он был уверен на двести процентов — малыш пока не иссяк, и следует ожидать от него новых выходок. Пускай резвится. Славный. А глаза-то у пацана, оказывается, красивые и большие, темно-серые, в зеленую крапинку. Астас успел разглядеть.