Вампиры охотились. Вообще-то, если честно, охотился только один вампир — совсем еще юный, светловолосый и кареглазый, а остальные наблюдали за процессом из некоторого удаления, со скалы-возвышенности, и обсуждали происходящее шепотом. Засев в кустах разделенной на парочки компашкой, трое взрослых и мальчишка развлекались, с оттенком общей грусти: а как радоваться, если их сородич вел себя подобно дикому зверю? Разве что передвигался вертикально, а не на четвереньках?
Особенно сильно печалилось младшенькому кровососу. Откинувшийся в утешительное тепло обнимающего сзади черноволосого, с осанкой королевской особы мужчины, вампиреныш озабоченно хмурил русые бровки и грыз яркую нижнюю губку. В руке он держал, сжав за горлышко колечком пальцев, фляжку без крышки, и периодически из нее прихлебывал пахнущую железом густую темно-красную жидкость: подпитывался, успокаивая шалящие нервы, иначе бы непременно сорвался к брату.
— Ас, — требовал, царапая предплечье брюнета через рукав выпущенными коготками. — Ас, смотри! Он, кажется, след взял? Да Ас же! Ты видишь?!
Названный Асом кивал и тоже хмурился: ибо знал, за кем именно крадется пока не вернувший разум Миша — за случайно забредшим в горы и отбившимся от группы своих туристом. И это было совсем не хорошо. Даже очень ужасно!
Позволять неофиту осушить человека вампиры не собирались, но и вмешиваться пока не спешили: успеется, пусть малыш порезвится чуток на свободе, вдруг чего в мозгах на место встанет? Нагуляется по свежему воздуху, по крайней мере, и после кормежки спать крепче будет…
Антон настроения друзей не разделял, и дергался, переживал за близнеца.
— Ас! — умолял. — Ну сделай же что-нибудь! Ведь Миша же убьет его!
…Чмокать трепещущего в волнении мальчика мужчине было приятно…
Прикорнувший виском к плечу второго брюнета красавец-блондин хищно затрепетал ноздрями, ловя ветер: выучка выучкой, но турист пах вкусно, (да и донорская кровушка — консерва, елки палки, изрядно поднадоела)…
— Угомонись, Тош, — резковато велел он, свернув белоснежными острейшими клыками. — Пока человеку ничего не грозит.
Антон покосился на учителя неодобрительно, и яростней зажевал и без того уже израненную губу: наводил, как выражался сам, психи. Голода мальчишка не ощущал, но Миша… За Мишу страдал душой. Родной ведь, неотделимый, половинка с материнского чрева!
— Ас, — заныл снова, пихая пару локтем в ребра. — Пожалуйста…
В конце концов утомленный беспрерывными скачками мальчишки Астас сдался, хотя, лично по его мнению, туристу пока ничего не угрожало.
— Вы с нами или тут останетесь? — спросил он у сияющих друг другу Ильвэна и Марта, вскакивая и за запястье вздернув Тосю на ноги.
— Остаемся, — ответил за себя и за блондина Март.
Астас понимающе хмыкнул на бродившую пониже поясницы Ильвэна ладонь лесника, проигнорировал недовольный оскал блондина, и нежно потрепал по затылку льнущего возлюбленного.
— Пошли, Тосенька, спасем Пищу, — сказал он, сквозь улыбку.
Мужчина спрыгнул с уступа вниз на тропу, с недоступной для человека более чем трехметровой высоты, пружинисто приземлился, поймал доверчиво шагнувшего за ним Антона подмышки прямо из воздуха, и оба устремились за исчезнувшим из поля зрения Мишей.
Как выяснилось вскоре, ну, буквально через несколько минут, вампиры едва не опоздали: неофит-безумец уже тормознул выбранную жертву. Пища — молодой парень, лет на вид не старше двадцати пяти, русоволосый и светлоглазый, коротко стриженный, стоял, прижавшись давящим поверх обтянутой теплой курткой цвета хаки спины походным рюкзаком к стволу сосны, и с недоумением и пробуждающимся страхом смотрел на приближающегося голого по пояс подростка. Сообразил, похоже, что намерения у того, угрожающего нечеловеческими клычками-иглами и внушительным набором звериных когтей, отнюдь не мирные, и растерялся, не зная, как поступить дальше. В опущенном к бедру кулаке турист сжимал внушительных размеров охотничий нож, в данной ситуации абсолютно бесполезный: лишь ранит, и разозлит еще больше.
Астас и Миша бросились одновременно: неофит, с низким утробным голодным рыком — на пищу, принц — молча и стремительно, мальчишке наперерез, они сшиблись, сцепились, и клубком покатились по усыпанной прошлогодними сосновыми иголками земле.
Миша боролся, не щадя своего вампирьего арсенала, но Астас был много крупнее, сильнее, и гораздо опытней в схватках, и быстро подмял мальчишку под себя. Завернув воющему подростку руку в жесткий захват, принц привычно применил парализующую магическую петлю-ошейник, и Миша в раз обмяк, перестал сопротивляться, заскулил, жалко и обиженно.
Антон, не спрашивая, присел рядом, сдернул с пояса фляжку с кровью, зубами скрутил пробку и прижал горлышко к губам брата. По его бледным щекам ползли и скатывались к подбородку слезы.
— Мишенька, — шептал, вздрагивая ссутулившимися плечиками. — Мишенька, поешь…
Миша жадно, давясь, глотал льющуюся в рот Пищу, поводя мутными разбегающимися глазами — насыщался, и потихоньку начал расслабляться. Антон кормил близнеца, и плакал, плакал, горько, безнадежно…
…Позабытый вампирами турист продолжал, белее мела, плющить рюкзаком ствол — похоже, понял, что только что находился буквально на волосок от гибели, и впал в ступор. С ним, видевшим запретное, Астасу тоже необходимо было разбираться, стирать память, но — попозже. Сначала — Тосеньку успокоить, малыш расстроен ужасно…
***
Турист сидел, забившись в угол между холодильником и стеной, дрожал и мучил бутерброд. Ни хлеб, ни сыр не лезли в сводимое спазмами паники человеческое горло, но ничего не делать и ждать решения своей судьбы недвижно было в сто крат страшнее: еда немного отвлекала от черных мыслей.
За жующим наблюдали две пары вампирьих глаз: Март от двери, подперев косяк мощным плечом, ухмылялся недобро, закинувшая ножку на ножку Эльма щурилась кошечкой со стула напротив. Никаких когтей и клыков, просто высокий молодой черноволосый мужчина и нежная очаровательная смуглянка в обтянувшем высокую соблазнительную грудь свитерке, но окружающая обоих аура опасности ощутимо давила.
Хищники, и их потенциальная жертва. Ррр. Не убежишь, не спасешься.
— Значит, отстал от группы, Николас? — расспрашивая, мурлыкала принцесса, покачивая в воздухе полу снятой со ступни туфелькой.
Человека раздражало, как девица выговаривает его имя, на иностранный манер, ведь могла же называть просто Колей или Ником, но зачем-то выделывалась, плюс эти ее издевающиеся интонации…
— А сколько вас в группе вообще? — продолжала, зараза, как ни в чем не бывало, не обращая внимания на исказившую симпатичное широкоскулое лицо Пищи гримасу.
Отвечать не хотелось совсем.
— А зачем вам? — выдал парень встречное, пугаясь собственной наглости. — Переловите и сожрете?
Эльма потрепетала длинными, густыми ресницами-веерами, естественными и без туши, Ник готов был поклясться собственной жизнью, откинула назад изящную, коронованную кольцом тяжелой черной косы голову, и звонко, переливчато рассмеялась, демонстрируя идеальные белоснежные зубки.
— О, Боже мой, — выговорила, с трудом, обмахиваясь ладошками. — Юноша, вы книжек фэнтези начитались, да? Ах, какая прелесть… — и опять расхохоталась, до того задорно, что Ник тоже невольно хихикнул.
Эльма мгновенно оборвала смех.
— Не станем мы высушивать ваших друзей, — заявила она, засияв шоколадными роскошными очами, подаваясь вперед, и озадачила растерявшегося парня. — Вы любите шахматы, Николас? Я бы с вами сыграла…
Между человеком и вампирессой проскочила искра, невидимая, но, тем не менее, яркая, и будто связала обоих в одно.
— Умею, и еще как, я разрядник, — протянул очарованный Ник, миг, и руки парня и девушки соприкоснулись. — А у вас есть? — зрачки в зрачки, со сбившимся дыханием.
— Есть, — Эльма не отняла пальцев. — Они на полке, в шкафчике, прямо над вами…
Март отлепился от косяка и вышел, ступая бесшумно. Мешать решившей поразвлечься принцессе мужчина не собирался.
***
А Ник и вправду умел играть в шахматы! Эльма за разговорами с ним продула первую партию, вторую, озадачилась, и даже чуток расстроилась — не привыкла к поражениям. А потом поразмыслила, успокоилась — и обрадовалась. Ибо голубоглазый человек ей понравился, и не только как шахматист.
Симпатяга, умный, начитан весьма, и сложен… привлекательно, по-мужски.
Вампирессу удивило и еще одно обстоятельство: за полтора часа шахматного сражения на кухню никто не сунулся, не побеспокоил, хоть время и приближалось к обеду.
Что-то случилось? Не оголодали? Или Март подсуетился, предупредил? Судя по общей тишине в доме и доносящимся сверху подвываниям явно Мишиного, требующего Пищи, голоса — последнее.
«Эх, мудр лесник. Спасибо ему».
— Все, — сказала красавица, и ребром ладони смела с доски оставшиеся фигурки. — Хватит. Есть хочу, однако.
Клыков она умудрилась не выпустить: зачем пугать потенциального любовника понапрасну? Пусть привыкает постепенно, без обмороков…
