***
И все-таки мужчины думали про сородича плохое напрасно. Не стал Ильвэн нападать на человечков: отдыхал себе, распластавшийся на пузе, в расселине, надежно скрытый выступом скалы, пожевывал травинку и наблюдал за движущейся у пылающего костерка Пищей, и похоже, довольно давно. Тут же, рядом, торчала вверх растопыренными ногами безусловно мертвая ланка. Астас и Март бесшумно прилегли по бокам от блондина, и тоже принялись наблюдать людей. — Зачем приперлись? — сквозь зубы осведомился у них Ильвэн, не отрывая взгляда от пляшущих внизу языков огня. — Я хочу побыть один. Он гордо скинул попытавшуюся скользнуть по лопаткам руку мужа, отодвинулся было прочь, но оказался вплотную к бывшему любовнику, передумал, независимо фыркнул, вернулся на исходную позицию и засверкал клыками. — Я хочу побыть один, — повторил упрямо, каменея лицом. Астас и Март, не сговариваясь, обняли артачащегося красавца с двух сторон. Ильвэн зашипел и затолкался локтями, но освободиться не сумел, и притих, что-то себе обдумывая. — А пацаны где? — вдруг спросил он, вскидываясь. — Вы их с Эльмой оставили, да? — С Эльмой, — подтвердил Март — и ненавязчиво спихнул руку Астаса с талии принадлежащего ему по закону светловолосого добра: мол, не фиг лапать, муж — я. …А мнение Ильвэна лесника вааще не интересовало… Блондин повозился, бурча невнятные ругательства, вытащил из-под живота врезающийся обломок базальта, и затрепетал нервными ноздрями, ловя налетающий из долинки ветер. — Странно, — высказался негромко, самому себе, — или у меня уже острая паранойя на близнецов развилась? Он готов был поклясться, что чует неофитов. Но… Ведь мальчишки же далеко?! Словно опровергая, прилегающие к человеческой стоянке заросли ивняка зашевелились, выпуская из плена ветвей две до скрежета зубовного знакомые блондину фигурки. Вампирята перли прямехонько к Пище. — Блять! — «обрадовались» хором Март, Ильвэн и Астас, подскакивая, — пипец! Перехватить юнцов мужчины не успевали.***
Юля отложила консервный нож и вывернула открытую тушенку в котелок. Позевывая, она аккуратно перемешала свинину с разваренной гречкой и подала знак — готово. Движения девушки были плавными и при этом четко выверенными, как у любого человека, делающего привычное ежедневное дело. Первой юная хозяюшка приняла миску у сидящего по правую руку мужчины, самого старшего в группе, сноровисто наполнила ее кашей, степенно кивнула в ответ на его короткое спасибо, вернула миску обратно и потянулась за следующей. Котелок опустел быстро, поделенный на четыре не совсем равные порции — себе Юля наложила поменьше. Обедали в молчании: жевали, глотали, стучали ложками, жадно кусали хлеб — все изрядно проголодались за пол дня ходьбы по извилистой, беспрерывно поднимающейся в гору тропке. Покончив с кашей, запили тепловатым чаем из термоса, пуская по кругу общую жестяную кружку, и собрали грязную посуду в кучу, до будущего встречного ручейка. Напевая под нос, сытая теперь Юля стопочкой всунула миски в котелок, добавила сверху кружку, прикрыла тряпочкой, от мух, и уже хотела примоститься к отцу и брату подремать на солнышке, когда кусты буквально в трех шагах от нее зашевелились, и к костру выбрались незнакомцы. Совсем юные мальчишки, Юлины ровесники, оба выглядели странно — растрепанные, с торчащими космами, забитыми листьями светлыми волосами, в испачканной и не подходящей к походам по горам одежде. А еще… Еще у них имелись зубки, белоснежные, остренькие и совершенно не человеческие, как у вампиров в фильмах. Тот парнишка, что покрупнее, пер вперед с упорством танка, таща упирающегося более хрупкого спутника за собой на вытянутой руке. Незнакомцы оказались рядом прежде, чем Юля открыла для крика рот. — Моя! — с рыком выдохнул подлетевший первым, который выше, сгребая растерявшуюся девушку в охапку. Юля охнула, укололась об клычки-иглы, и забилась в накатившей волне паники пойманной птичкой, завизжала прямо в смявший губы жадный поцелуй.***
Оттащенный Астасом и Ильвэном неофит не стал ни выть, ни воевать, лишь фыркнул чего-то под нос, и, отпущенный, присел у ног трясущейся перепуганной туристки, засмотрел снизу преданным щенком. — Моя, — забормотал, улыбаясь счастливо и ластясь к девичьим бедрам головой.- Миша себе сам нашел! Не отдам никому! …Вампиреныш вдруг вспомнил собственное имя, вел себя на удивление смирно, да и глаза у него прояснились. — Как тебя зовут? — спросил внятно, запрокидывая лицо и продолжая довольно сиять. Туристка бледнела и дрожала, но не отстранялась. — Юля я, — ответила, и кончиками пальцев, неуверенно, будто пробуя на ощупь, провела по спутанным светлым волосам льнущего клыкастика. Миша с коленей затрепетал и разулыбался уж совсем солнечно. — Ты очень хорошо пахнешь, Юля! — заявил парнишка убежденно и страстно. — Мне нравится! Оттесненные вампирами, Астасом и Мартом, подальше от костра, отец и брат девушки взирали на происходящее с глубоким недоумением, и вяленько пытались соображать: предусмотрительный принц успел пришибить обоих человеков магией, не сильно, просто чтобы не дергались и не мешали живительному для Миши общению с представительницей противоположного пола. Пусть. Может, и пара получится со временем, кто знает? Девчонка-то — прелесть!***
Продравшиеся через кусты Эльма с Ником тоже ничего не поняли, совсем. Кроме одного — они оба на хрен опоздали и пропустили интересное событие. Вампиресса в досаде кусала губку, но за Колину ладонь цеплялась пальчиками крепко, и отпускать не собиралась. Ну, нравился принцессе умный турист-шахматист! Очень нравился! Вот чесслово, как Тоська любил говорить!