"Black Butler: Votre voix me appelant а nouveau"

— Ты готова? Уверена? — Да. Можем начинать. Михаил печально вздохнул, открывая гримуар. — In nomine primae, sed incipiet sacramentum! * Они находились в подвале. В той самой лаборатории, что когда-то — кажется, бесконечно давно! — Анжелика показала Греллю. И, как и тогда, жнецы были всего лишь зрителями. — Сосредоточься! Ощути свою силу, обратись к истоку! И дай ей выйти! Михаил говорил обрывисто и сухо, точно бы отдавал приказ своему подчинённому, а не родной дочери. Но едва стоило заглянуть в его глаза, как открывался бесконечный океан боли, что испытывал маг. Каждую ночь они проходили через это. И каждую ночь повторялось одно и то же. Анжелика, облачённая в длинное белоснежное платье, расшитое золотом, послушно кивнула, закрыв глаза. Резко налетевший порыв ветра взметнул белоснежные волосы девушки, а гексаграмма, начертанная на полу, неярко засветилась. Началось. — Дева — Чародей! Мощнейшая атака Хаоса. Единственная, что способна остановить силу Валентины. И юная необученная колдунья, пытающаяся подчинить себе такую мощь. Михаил напрягся, готовый по любому знаку дочери прервать тренировку. Уилл сделал несколько шагов вперёд, чуть закрывая путь к магам. Закрывая их от Грелля. Он помнил первую такую ночь. Тогда его друг пришёл в такой ужас от увиденного, что едва не растерзал Михаила. Да, потом Сатклифф извинялся. Да и сам Звягинцев прекрасно понимал весь ужас ситуации. Действительно, смотреть на такое было невыносимо. Вот линии гексаграммы засветились алым. Девушка, стоявшая внутри магического круга, зажмурилась ещё сильнее, прикусив нижнюю губу, чтобы не закричать. Началось. На покрывавших руки девушки бинтах — даже целебная магия Стефана помогала ненадолго ввиду жутких нагрузок на организм собственной магии Анжелики — вновь проступили кровавые пятна. Уилл мог поклясться, что слышал скрежет стискиваемых зубов. Вот тонкая струйка крови потекла изо рта, а потом и из плотно зажмуренных глаз. Но девушка не издала ни звука. Прошло пять секунд. Десять. Двадцать. Полминуты. Минута. Языки чёрного тумана, появившиеся буквально из ниоткуда, обвили ноги блондинки, сплетаясь в подобие длинной чёрной юбки со шлейфом. Спирс затаил дыхание. Раньше девушка не выдерживала и десяти секунд. Но вот она дрогнула и застонала. Тени тут же растаяли, а сама Анжелика, протяжно закричав, упала на пол, обхватив себя руками за плечи. — Я больше не желаю на это смотреть. Если эта экзекуция будет продолжаться, то без меня! — не выдержал Грелль. Михаил захлопнул гримуар. — Хватит. Я еду к знакомым — быть может, они смогут подсказать что-то менее травмирующее. И, Анжелика, я запрещаю тебе заходить сюда, пока я не вернусь. Единственное, чего мы добьёмся этими тренировками — что у тебя откажет сердце. Девушка молчала, пытаясь восстановить дыхание. Но в янтарно-жёлтых глазах пылала ярость. Подойдя, Грелль протянул ей руку. — Идём, тебе нужен отдых. Одарив отца напоследок неприязненным взглядом, Анжелика приняла руку мужа. — У меня ведь почти получилось. Грелль помог ей встать на ноги и приобнял за талию, придерживая. — Проходило бы это без последствий. — Это — цена, что маги платят за силу. — Ты сама мне показала свою прабабку. Разве оно того стоило? — Если то поможет остановить Валентину — да. Анжелика храбрилась. На самом деле силы её были на исходе. Днём делать вид, что ничего необычного не происходит, играть перед бабкой убитую горем от потери жениха девушку, а ночью это… В первую тренировку девушке показалось, что она сойдёт с ума от боли. — Идём отсюда. Стараясь не думать о том, что завтра ещё и первый ЕГЭ, Анжелика кивнула. — Только мне сначала надо в ванную. Перевязать бинты… — Я помогу. — Уверен? Ты и так навидался, а зрелище не из приятных. — Уверен. Вздохнув, девушка толкнула дверь ванной — просторного помещения в тёплых коричнево-бежевых тонах с большой ванной из коричневого мрамора у окна, которое было занавешено белыми и персиковыми портьерами, высокими колоннами по бокам, мраморной раковиной и большим зеркалом в золочёной раме — и на ходу принялась разматывать бинт на левой руке. Да, она регенерировала — считай постоянно с поры начала тренировок, но всё равно руки, покрытые сочащимися кровью ранами — жуткое зрелище. — Не хочешь освежиться? — Не знаю, можно ли… Не боишься, что вода от крови покраснеет? — Я твой муж. — Хорошо. Вода всегда меня успокаивала. Расстегнув платье, Грелль пустил воду в ванную. — Может, какой соли засыпать? — Ой, не надо, — блондинка наморщила нос. — Щипать будет. — Просто вода? — Да. Будет идеально. Поведя плечами, девушка сбросила с себя платье, уповая на то, что раны на груди уже зажили. Остались, конечно, небольшие шрамы, но это поправимо. — Я потру тебе спинку. Впервые за весь день Анжелика улыбнулась. — Заманчивое предложение, дорогой мой. — Тогда воплотим его в реальность. Кивнув, колдунья при помощи мужа забралась в ванну и с наслаждением прикрыла глаза, положив руки на бортики. — Изначальные, если бы никуда не надо было идти, я бы тут жить осталась. — Хм… в ванной мы ещё не пробовали. Приоткрыв один глаз, девушка взглянула на мужа с хитрой улыбкой. — Звучит как предложение. Хихикнув, Грелль склонил голову к плечу. — Говорят, что молодожены похожи на кроликов. Коротко хохотнув, девушка чуть запрокинула назад голову, позволяя мужчине наслаждаться зрелищем сбегающих по её груди капель воды. — К слову, очень милые зверушки, так что я не могу сказать, что это неприятное сравнение. — О, может, тебе подарить парочку этих милых зверюшек? — В детстве всегда хотела кроликов. Мечтала их разводить. Мир, населённый кроликами — прелестно. Представив зелёную лужайку под радугой, светящее солнце, и легионы плодящихся кроликов, Грелль усмехнулся. Определённо, в присутствии жены ему размышлять было тяжело. Тем временем Анжелика приблизилась к нему и, едва касаясь, провела пальцем вниз от его плеча до локтя. — Ты же завтра будешь меня ждать после экзамена? — Я буду с тобой. — Признаться, я переживаю. Не потому, что из-за того, что в выбранный день у комиссии был экзамен в самой Москве и литературу нам перенесли. Просто как-то боязно мне. — Экзамены — всегда стресс. — Ну, ты-то был отличником. — Это было очень давно. — А я всё же не вытянула физику. — Она тебе не нужна. Да и у каждого свои таланты. Девушка фыркнула. — Вот тебе задачка: Костя из параллельного, мой несостоявшийся Рейегар Таргариен, собирается поступать в МАИ — Московский авиационный институт. Однако словно баран упёрся в то, что завтра с нами он будет сдавать литературу. Вопрос: за каким ему литература? — На всякий случай. Вдруг не попадёт в желаемый институт. — Да его в Бауманку звали. Даже без экзаменов. Он хороший физик. И так же далёк от литературы, как я от вышеозначенной физики. — О, баран еще лелеет надежды. Несколько секунд Анжелика непонимающе смотрела на мужа, а затем звонко рассмеялась. — Это вот просто гениальный в своём идиотизме план! Я у него обязательно завтра спрошу, как это должно было помочь нашим отношениям. — Зачем спрашивать? — Ну жалко ж человека. Может, хоть в Бауманку свою поступить ещё успеет. А вообще вряд ли мне завтра дело до этого будет. Кинув взгляд на руки и убедившись, что раны затянулись, блондинка с облегчением вздохнула. Теперь хоть на неё не так страшно смотреть. Смочив губку, Грелль нанёс на неё пряный гель для душа. Нравились ему эти нетипичные ароматы. — Ты справишься. — Я просто иногда имею совершенно другой взгляд на произведение, отличающийся от каноничного. К примеру, я ненавижу Ромео. — О, оно и понятно. Довольно прикрыв глаза и наслаждаясь прикосновениями к своим плечам и спине, Анжелика кивнула: — А вот для нашей литераторши это — идеал мужчины. — Мужчина, что столь ветреный, что каждый день носится за новой юбкой? — «О, он ведь так любил Джульетту, так любил! Даже умер из-за того, что думал, что она мертва!» — спародировала девушка голос своей учительницы. — Но я вижу лишь беспросветную глупость в его поведении. Та же дуэль Тибальда и Меркуцио — он надеялся успокоить брата Джульетты словами о том, что они тайно поженились. — Это позор для высокородной дамы. — Собственно, именно потому, что он видел их после бала, Тибальд и решился на дуэль с Ромео. Отстоять честь сестры. Меркуцио же сам нарвался — Тибальд был лучшим дуэлянтом Вероны. Омыв ноги, жнец кивнул. — Произведение, скорее, о глупости, чем о любви. Едва ли не мурча от удовольствия, девушка кивнула. — Ага… Завтра надо будет торт купить. И вина. Вина лучше сразу перед экзаменом выпить. И сразу после тоже. Наверняка чтобы. — Ты собралась сдавать философию? Коротко хохотнув, девушка покачала головой. — Да нет, просто по опыту прошлых лет это — единственный способ привести учеников в чувство после экзамена. — Странный опыт. — На другое мало кто реагировал. Я, когда в девятом классе экзамены сдавали, сразу после них домой пришла и спать завалилась. Двое суток проспала. — Неужели так сильно волновалась? — Ещё как. Он мягко целует её в щёку. Ох, не экзаменов им бояться нужно. … Весна вошла в свою полную силу. Разросшиеся молодые кроны зазывающе шелестели на ветру и укрывали весело чирикающих птах. Солнце ещё не светило ослепительно ярко, а воздух пах свежестью. Только вся эта красота была не для неё. Крис была прикована к больничной койке и увита всевозможными трубками. Ей не становилось легче, её рвало желчью и кровью каждый час, что доставляло определенные трудности, ибо в пищевод был проведен катетер. А ещё её никто не навещал. Себастьян поправил галстук и, оглядевшись, потянул за дверную ручку палаты. О случившемся с девушкой он услышал от её сестры, Анжелики, которую, кажется, кроме её новоиспечённого мужа ничто не интересовало. Что ж, так даже к лучшему. Ему, по крайней мере, никто не помешает. — Могу я войти? Она не повернулась на голос. По правде говоря, она не настолько скучала по общению, чтобы спокойно относиться к обществу демона. Но он всё же вошёл. Осмотрелся. И сел рядом с ней на стул. — Признаться, я ожидал увидеть здесь Вашу сестру, леди Кристина. Когда она была в больнице, Вы навещали её едва ли не каждый день. Тяжело разлепив ссохшиеся, потрескавшиеся губы, Кристина выдохнула: — У неё пора экзаменов. Себастьян сочувственно кивнул. — Да. И ей, бедняжке, так сложно и тревожно, что со своим молодым мужем она не расстаётся ни на минуту, забыв о сестре. — Он теперь мужняя жена. — Но разве повод это забывать о родственниках? О сестре, которая о ней заботилась? Вам, должно быть, обидно. Вздохнув, Кристина попыталась сфокусировать взгляд на демоне, что вызвало острый приступ тошноты. — Мне сейчас не до себя. — Понимаю. И, думаю, Вы понимаете, что состояние Ваше не болезнью вызвано. — Я не могу знать наверняка. Улыбнувшись, демон поправил прядь волос девушки. — Зато я знаю. И да, где же Ваш братец? Вы ведь были с ним неразлучны. — У него тоже экзамены. — И только Вы тут одна. Брошенная всеми. Вы так заботились о них, готовили, а когда с Вами беда — рядом никого нет. — У них сейчас сложный период в жизни. Надо уметь входить в положение. — Вы это умеете. Она промолчала, отведя взгляд в окно, любуясь кусочком голубого неба. — Но можно всё изменить. Наказать того, кто сделал это с Вами. Заставить брата и сестру задуматься о своём поведении. Голос был вкрадчиво-тихим. Девочка наивна. И измучена одиночеством. Она должна поддаться. — Как же? — Я могу помочь. Нужно лишь Ваше желание, Кристина. Вздохнув, Кристина устало прикрыла глаза. — Я слушаю. — Контракт. Всего лишь одна Ваша фраза — и все проблемы разрешатся в тот же миг. Я исполню всё, чего Вы хотите. — Я наслышана об этом. Контракт. И всякий демон от имени твоего землю перевернуть будет готов. Но цена… — Всего лишь душа. — А что будет с ней потом? — Я заберу её. — И толку мне от этого контракта? В нетерпении демон сжал одну руку в кулак. — Если Вы правильно сформулируете контракт, Вы получите то, о чём и не мечтали. Силу. Власть. — Разве этого я хочу? — А что же Вы хотите, милая леди? — Домой хочу. И выздороветь. Бросив взгляд на яркое солнце за окном, Михаэлис улыбнулся. — Одно Ваше слово, миледи — и Вы окажетесь дома совершенно здоровой. Крис закрыла глаза. Она устала. Очень сильно устала. И всем своим существом желала окончания этих мучений. — Я желаю, чтобы все это закончилось. Демон затаил дыхание. — Так Вы согласны? — Какой путь не выбери, я все равно погибаю. Но если я выберу Вас… — То? Он, не отрываясь, смотрел в тусклые сине-голубые глаза. — То я попросту меняю одно рабство на другое. Только из того, что есть сейчас, хоть призрачный шанс, но я имею вырваться. От злости демон заскрежетал зубами, но почти тут же вернул себя в руки. — Значит, нет? — Конечно нет. Во мне ещё жив свет надежды. Не выдержав, Себастьян расхохотался. — И на что же Вы надеетесь? На то, что Ваша сестра сможет победить Вашу бабку?! Да у неё простейшие заклинания не выходят. Я живу в этом доме. И слышу, как она плачет от боли по ночам. — Как любезно, что Вы проговорились. Впрочем, я и без Вас знаю, что она занята. Но контракту не бывать. — Что ж, потом не жалуйтесь. Дважды я предлагать не стану. — И один раз был лишним, Себастьян. Ничего не сказав, демон вышел из палаты. Итак, третий отказ он уже получил. Но четвёртому не бывать. … Деревья в парке тихо шелестели ветвями с изумрудно-зелёными листьями, навевая покой, по газону прыгали воробьи, весело чирикая, а неподалёку шумел недавно открытый фонтан, у которого под присмотром мам играли малыши, оживлённо между собой переговариваясь. Но оккупировавшие несколько скамеек из тёмно-коричневого дерева мужчины и женщины, казалось, не замечали весеннего пробуждения природы, с волнением что-то обсуждая. И впрямь, в этот день у них были дела поважнее — их дети сдавали первый в этом году единый государственный экзамен — литературу. А из-за того, что к школе подходить было запрещено правилами, и был выбран этот парк, находящийся в десяти-пятнадцати минутах пути. — Прошло уже три часа, а никто так и не вышел. Женщина, произнёсшая это, в волнении смотрела в сторону школы. Казалось, она сошла со страниц романа Виктора Гюго — так схожа она была с Эсмеральдой. Невысокая, но очень стройная, даже хрупкая, с кожей потрясающего золотистого оттенка, мягкими чертами лица, раскосыми зелёными глазами и длинными — до середины спины — чёрными кудрями. На ней было платье-футляр градиентного серо-бирюзового цвета, бирюзовые туфли с золотистой полоской и лёгкий бирюзовый кардиган с ассиметричными краями — утром шёл дождь и было достаточно свежо. Нервно теребя кулон из золота и бирюзы, она с надеждой вновь посмотрела на дорогу, но, не увидев знакомой фигуры, лишь тяжело вздохнула. — Хитана, успокойся. Раз Ариадна до сих пор не здесь, значит, ещё не дописала тест. Да и у них ещё час. Мужчина, сидевший рядом с черноволосой женщиной, покровительственно накрыл её ладонь своей. Он был очень высок и плотно сложен, даже слегка полноват. Впрочем, это его нисколько не портило. На квадратном лице выделялись тёмно-карие глаза под густыми чёрными бровями, большой нос и полные губы, изогнутые в полуулыбке. Виски, усы и небольшая аккуратная бородка были совсем седыми, но большая часть роскошных кудрей, ниспадавших до плеч, была всё ещё иссиня-чёрного цвета. Одет он был в простые чёрные брюки и плотную чёрно-бирюзовую рубашку с золотистой вышивкой, три верхних пуговицы которой были расстёгнуты, позволяя увидеть толстую золотую цепочку на шее мужчины. Это был Драгомир Островский, цыганский барон, и его жена Хитана — родители Ариадны. Рядом с ними, на подлокотнике лавочки, сидел и Самир. Но, в отличии от четы Островских, он, казалось, был абсолютно невозмутим, читая принесённый с собой томик стихов знаменитых поэтов. Облачённый в светло-голубую футболку с воротником, серый пиджак с укороченными рукавами и чёрные джинсы, с мечтательным взором тёмно-карих глаз, он притягивал взгляды проходящих мимо женщин и девушек. Но ни одна из них ответного взора так и не удостоилась. — Госпожа Хитана, право же, не стоит так волноваться. Разве Вы сомневаетесь в знаниях Ариадны? Смерив жениха дочери недовольным взглядом, Хитана так по-девичьи фыркнула и, поднявшись, подошла к сидевшим неподалёку Софии и Греллю. — Соня, тебе-то хоть что сказала Анжелика по поводу экзамена? Моя молчала, как партизан. София, выглядевшая невероятно свежо в белоснежном платье длиной чуть ниже колена с тонким сине-золотым пояском, синих туфлях-лодочках и тёмно-синем пиджаке, с улыбкой покачала головой. От этого движения её бледно-золотые локоны рассыпались по плечам. — Что вернётся она голодная и злая. И мне лучше её тут не ждать, а приготовить её излюбленный вишнёвый пирог. Ну, а так как пирог уже готов, а мы с Греллем места себе не находили дома, то решили, что волноваться вместе со всеми будет если не продуктивнее, то хоть чуть полегче. Эти слова смогли вызвать улыбку и у Хитаны. Открыв рот, женщина хотела ещё что-то спросить, но вдруг тонкий визгливый голос, раздавшийся едва ли не у неё над ухом, заставил цыганку вздрогнуть. — И вы вот так просто относитесь к этому?! Это же такой стресс для наших детей! Голос, впрочем, очень сильно расходился со своей обладательницей — роскошной женщиной с бронзовой от загара кожей, идеально ровным носом, ямочками на щеках, пухлыми губами, миндалевидными серыми глазами и роскошными золотисто-каштановыми локонами, ниспадавшими чуть ниже плеч. Выдающиеся формы дамы были подчёркнуты простым чёрным платьем-футляром с широким алым поясом и алыми туфлями на высоком каблуке. Задержав на Грелле оценивающий взгляд чуть больше, чем позволяли приличия, она вновь с укоризной воззрилась на Софию и Хитану. Покачав головой, Звягинцева тяжело вздохнула. Шатенка являлась матерью Жанны Кузьминой, одноклассницы Анжелики, Кузьминой Валерией, бывшей фотомоделью, принесшей, по её словам, карьеру в жертву семье. Собственно, этого от неё никто не требовал, агенство было готово продлить с ней контракт, но от одной мысли о няне для дочки Валерия приходила в ужас. Однако не уставала всем и каждому напоминать, какой тяжёлый выбор пришлось ей сделать. Больше всего доставалось её мужу, так как априори во всех бедах её был виноват именно он. В конце концов мужчина не выдержал и подал на развод, получив при этом столько грязи, сколько не было за все годы их супружества. Как же, не понял жертвы, не оценил, в ногах не валялся, бросил жену с деточкой. Многие сочувствовали Валерии — многие из тех, кто слышал её историю в первый раз. Но как бы там ни было, а мир женщины замкнулся на её дочке, обожаемой Жанночке, которая, чего и следовало ожидать, выросла до крайности эгоцентричной, привыкшей, что всё делается лишь для её блага. Она ни в чём не знала отказа и росла в атмосфере обожания и вседозволенности, а это для детей так же вредно, как и постоянная ругань с запретами. — Ну, а что в этом такого, Лера? — начала тем временем София. — Никто не виноват в том, что дату экзамена перенесли. Так получилось. Валерия картинно всплеснула руками. — Получилось?! Хорошо тебе говорить! А ты понимаешь, что из-за этого вот у моей Жанночки на нервной почве случилась беременность?! В этот момент замолчали все. Даже мистер дзен — Самир — отвлёкся от книги. Заявление Кузьминой было, мягко говоря, шокирующим. — Эм… — Хитана слегка кашлянула. — А ты уверена, что это именно из-за экзамена? Просто… Валерия нервно цыкнула. — Разумеется! Моя Жанночка даже не видела в глаза мужского полового органа! И до этого мы с ней две недели назад летали в Турцию, и там она делала тест! И не была беременна! А потом нам позвонили и сообщили о переносе литературы! И из-за этого у Жанночки случился стресс и беременность! От нервов! Я… Ой, Алла Сергеевна! Алла Сергеевна! Увидев только что подошедшую бабушку Кости Котова, Валерия, забыв обо всём, ринулась к ней. Драгомир изо всех сил старался сдерживать смех, Самир улыбался, стараясь смотреть всё же в книгу, а не на Кузьмину, а Хитана и София синхронно покачали головами. Да, каждая из них слышала многое, но чтобы забеременеть от переноса даты экзамена… Только Грелль даже и не думал скрывать усмешку. — Что-то мне подсказывает, что у Жанны нет шансов закончить школу. Матушка её не то что умом, даже образованностью не блещет. София покачала головой. — Такими темпами я должна быть уже многодетной матерью. — Да даже я бы уже родил. Самир улыбнулся, не отрываясь от чтения. София хихикнула. — Да мы бы как курицы яйца несли, так бы и рожали. Интересно, кто из ребят справится первым? — Тот кто готов лучше всех. Или же наоборот. Тот, кто знает меньше всех. — Что ж, во втором случае это будет Константин. — Нет, он будет ждать Анжелику. — Почему ты так думаешь? — Он питает надежду, что Анжелика снизойдёт до него. Прыснув со смеху, София покачала головой. — Вот он расстроится — экзамен запорол, а девушка, ради которой он на это пошёл — замужем. — Хотел бы я увидеть его лицо, когда он это узнает. Да, то что он не сдаст один экзамен как-то повлияет на его судьбу? — Так, если рассуждать логически, то в Бауманке его уже вряд ли ждут — там дважды предложений не повторяют. А ещё один специализированный предмет из-за выбранной литературы он не сдаст, так что будут явные сложности с поступлением. Тем временем бабушка вышеозначенного Константина на весь парк сокрушалась о том, как же её внучку тяжело, как же над бедненьким издеваются — четыре часа в душном помещении, без еды. — Почему он отказался поступать в Бауманку? Грелль покосился на бабульку. Интересно, она и ночью его будит, чтобы покормить? — Должно быть, рассчитывал поступить туда же, куда и Лика. — Зачем ему в театральный? — За Анжеликой. Эти слова София произнесла чуть громче, чем обычно. И тут же была вознаграждена неприязненным взглядом от бабушки Кости. Грель громко расхохотался. — Кажется, ей не нравится быть не единственной женщиной в жизни внучка. Улыбнувшись, Звягинцева покачала головой. — Дело немного в другом. Ей, скорее, не нравится, что Анжелика не обращает на Константина никакого внимания. — Он не в её вкусе. Утвердительно кивнув, София хотела было что-то сказать, но тут в стайке родителей наметилось всеобщее оживление. Повернув голову ко входу в парк, женщина увидела бредущего по дороге Константина, облачённого в лёгкий светло-серый пуловер и синие потёртые джинсы. Всплеснув руками, бабушка тут же подбежала к нему, причитая что-то в стиле: «Как же ты похудел, бедненький», однако Костя её и не слушал. Лицо парня было мрачнее тучи. — Ага, оголодал. За четыре часа-то. Тем временем родители и одноклассники плотным кругом обступили парня. Всем не терпелось узнать, как прошёл экзамен. — Ну как? Чё там вообще? — Граф изнывал от нетерпения. Костя покачал головой. — Да там вообще писец. Телефоны отбирают, всех рассадили по одному, даже спросить ничего нельзя. Качнув головой, Грелль повернулся к Софии. — Разве это не внутренние правила экзамена? Женщина утвердительно кивнула. — Им ещё повезло, что все в одной аудитории были. Вот математику они будут в Москве сдавать, а там их перемешают с выпускниками других школ. — И ничего ни у кого не спросишь. — Верно. Да и камеры везде. Тем временем Костя старался оттереть пятна от гелевой ручки салфеткой, заботливо протянутой бабулей, и ответить на бесконечный поток вопросов. — Девочки всё ещё пишут… Да откуда мне знать, что! Я к ним в варианты не смотрел. Мне «Гамлет» в основном достался… Анжелика третий лист для сочинения просила, когда я уходил. — Значит, у нашей девочки всё в порядке. — Скорее всего, ей достались шекспировские «Ромео и Джульетта». Или «Нотр Дам де Пари» Гюго. — Почему Вы так решили? Соня удивлённо моргнула. — Это её любимые произведения. — Тогда ей повезло. — Ну, или же «Три мушкетёра» Дюма. Правда, в этом случае она часа три будет писать о том, какая была Констанция… кхм, девица облегчённой морали. — Я опасаюсь того, что её взгляды не совпадают с общепринятыми. Как бы не завалили. София вновь кивнула, глядя на появившуюся Жанну, цвет лица которой совпадал с цветом листвы. Впрочем, Валерия тут же увела дочку прочь, ругая школу, педагогов и систему образования в целом за то, что довели её дочь до такого состояния. — Да. Из-за этого у неё легко могут не принять сочинение. — Это будет обидно. И очень поверхностно. — И ожидаемо. Мы неделю ходили разбираться с учителем литературы в девятом классе, потому что Анжелика при всех назвала Ромео идиотом. — Но ведь это правда. — Но ведь по общепринятым нормам он — идеал влюблённого мужчины. Да, Грелль, Вы обсуждали с Ликой официальную регистрацию? — Нет, пока речи об этом не шло. — Странно, а со мной она говорила… О, а вот и Ариадна! Цыганка, одетая в светло-серые брюки-клёш, розовую шёлковую блузу с короткими рукавами, перетянутую золотым тонким пояском и бежевые туфельки, нетвёрдой походкой подошла к своим и рухнула на скамейку рядом с женихом. Прошло минуты три, прежде чем она смогла говорить: — Я сегодня буду спать. Весь оставшийся день. Грелль, изнывая от нетерпения, ёрзал на месте, глядя на Софию. Женщина тепло улыбнулась. — Девичьи тайны. Видите ли, здесь, в России, венчание к официальной регистрации брака не приравнивается. — Наслышан об этом. — Большую силу у нас имеет официальная регистрация брака. Там и торжества роскошнее, и невеста берёт фамилию жениха. Женщина вновь улыбнулась, поправляя прядь волос. — Если только она сама захочет. Протянув руку, женщина ласково погладила жнеца по волосам. — Она захочет. Если Вы не будете против. — Почту за честь, миледи. — Ей будет приятно это слышать. Если моя дочь всё же соблаговолит вернуться из мира литературы к нам. Ариадна, сложный достался тест? Цыганка, жадно пьющая минеральную воду, покачала головой. — Да нет, у меня не очень. Мне русская литература досталась, «Гроза» Островского. — Надо будет прочесть на досуге. Ариадна кивнула. — Очень интересное произведение. Мы как раз недавно его проходили, так что мне повезло. Да и, судя по выражению лица Анж, ей тоже не сложное досталось. Вот только у неё ручка протекла. Хорошо, что не на бланки ЕГЭ. — А куда? — На парту. Чуть на руки попала, но большую часть оттёрли, правда. — Главное, чтобы это не помешало ей сдать. — Нет, не должно. Посмотрев на опустошённую полтора литровую бутылку, Ариадна хмыкнула. — Да, жажда мучила меня сильнее, чем мне казалось. Вздохнув, Грелль уставился в конец аллеи, в надежде, что хотя бы Анжелика не будет похожа на выжатый лимон. Однако София не была настроена столь оптимистично. Здраво оценив состояние Ариадны и нагрузки дочери в последние дни, она встала со скамейки. — Я пойду тоже прикуплю воды, если ты не возражаешь, Грелль. — Да, конечно. Я подожду здесь. Кивнув, София спешно ушла в направлении магазина. Спустя несколько минут после этого Ариадна, периодически дремавшая на плече у мужа, взглянула в конец аллеи и обрадованно воскликнула: — Анжелика! Помахав рукой подруге, девушка украдкой утёрла пот со лба платком. Изначальные знали, как она выдохлась. Да ещё и душно было в аудитории, даже в лёгкой белой блузе и жилете в серо-коричнево-белую полоску с эффектом металлик, который она расстегнула ещё в начале экзамена. Сунув платок в карман чёрных брюк, она откинула волосы за спину и, натянуто улыбаясь, подошла к остальным. Больше всего ей сейчас хотелось спать, но, увы, расспросы неизбежны. Встав, Грелль взял Анж за руку. — Сейчас подойдёт София, и мы поедем домой. Всё расскажешь по пути. — Это был… это было феерически, нереально, просто взрыв эмоций. Стоявшая рядом Ариадна хихикнула. — А если перевести на человеческий? — По мне будто каток проехал. Несколько раз, подленько при том хихикая. — Сейчас София принесёт воды. Самир тем временем сверлил взглядом невесту, пока та не поняла, чего, собственно, от неё хотят, и не хлопнула себя ладонью по лбу. — Совсем забыла! Вот, держите. В руку Анжелики лёг свиток старинной бумаги, перевитый белым кружевом и атласной лентой. Некоторое время девушка непонимающе моргала, потом перевела взгляд на подругу. — Что это? — Приглашение на свадьбу. На две персоны. Грелль потрясённо взглянул на Ариадну. — Право, это как-то неудобно. Онако цыганка лишь покачала головой. — Неудобно сейчас только мне, что я не сделала этого раньше. Мы очень рады будем вас видеть. — Благодарю, надеюсь, что в скором времени сумеем сделать ответный жест. Глядя на смутившуюся подругу, Ариадна улыбнулась. — Вы очень красивая пара. — Как и вы. — Спасибо. Анжелик, ну, а что тебе-то досталось? Блондинка улыбнулась. — «Две равноуважаемых семьи В Вероне, где встречают нас событья»… Вздохнув, Грелль приобнял девушку за талию. — Ждем предвзятого отношения на Ромео. — Ты бы видел эти тесты. Задания части А. Вопрос: «В кого до встречи с Джульеттой был влюблён Ромео?» Ответ А: в кормилицу. Ответ Б: в сеньору Капулетти. Ответ В: в Розалину. Ответ Г: в Тибальда. Приложив титанические усилия, жнец все же не согнулся пополам от смеха. — Так вот где собака зарыта. Анжелика улыбнулась. — О да. Я еле удержалась, чтобы не поставить этот вариант. Хотя уже такие картины рисовались. Бедный Тибальд. Ведя девушку по парку, Грелль рассмеялся. — Даже в экзаменах есть что-то позитивное. … Настойчивая трель дверного звонка прервала сон Анжелики. Искренне желая, чтобы изобретатель сего ужасного устройства изобрёл его обратно, девушка накрыла голову подушкой в надежде на то, что звуки прекратятся. Но нет. Стали тише — да, но не прекратились. А ещё она вспомнила, что Грелля дома нет — он отправился в департамент по поручению Уилла. А, раз остальные дверь не открыли, значит, дома она одна. И открывать настойчивому визитёру ей. Недовольно бормоча, блондинка выбралась из кровати и, надев короткий красный сарафан в белый горошек и белую лёгкую кофту, поплелась открывать, периодически зевая. Нет, она не боялась, что гости могут быть опасными: будь это так, они бы не озаботились звонком в дверь. Однако и того, кто стоял на пороге, Анжелика ожидала увидеть меньше всего. — … Аларик? — Добрый вечер, Лика. Можно с тобой поговорить? Оторопело кивнув, колдунья посторонилась, пропуская Давидсона в дом. Честно, более после того случая она его и не надеялась — да и не желала — увидеть. Но, видимо, он решил иначе. И, судя по одежде — светло-серому пиджаку, белой рубашке, чёрному галстуку и тёмно-синим прямым джинсам, — настроен он был серьёзно. — Я надеялся застать тебя у школы. Но опоздал. Тряхнув чёрными волосами, парень воззрился на стоявшую перед ним девушку. Они не виделись с того самого дня на турбазе, и, признаться, он уже успел подзабыть, насколько сокрушительной красотой обладает Звягинцева. Даже сейчас, только проснувшаяся и чуть растрёпанная. Нет, бабушка была права. Такую невесту ему не стоило упускать. Тем более сейчас, когда с исчезновением этого самого Верманова его собственные шансы резко увеличились. Им нужны деньги Звягинцевых. А Аларику нужна красивая жена. — Ммм… да, я справилась с экзаменационными вопросами намного раньше. Несмотря на то, что она уже почти проснулась, цель визита парня оставалась для неё неясной. — Молодец. Я в тебе не сомневался. Вздохнув, девушка покачала головой. — Аларик, ты ведь не за этим пришёл после того, как мы больше месяца не общались. — Верно, — молодой человек кивнул. — Я слышал, что ты тяжело рассталась со своим женихом. Вовремя сообразив, что речь идёт не о Грелле, девушка не стала поправлять молодого человека, а лишь слегка склонила голову, с интересом слушая дальше. — Я знаю, что для женщины это — огромный стресс. И потому… если я тебе нужен, я возвращаюсь к тебе. В этот момент Анжелика постигла суть фразы «У неё отвалилась челюсть». Изумлённо глядя на Аларика, она откашлялась и произнесла лишь одно слово: — Что? Больше всего парню в этот момент хотелось закричать: «А ты что, не слышала?!» Он и так испытал огромное унижение, придя сюда, так ещё и девчонка смеет выбирать! Но он сдержался. Юноша прекрасно помнил, что говорила ему бабушка. «Тебе нужен брак с ней. Поэтому делай что угодно, хоть в ногах валяйся, но она должна согласиться!» — Я пришёл извиниться за прошлое. Да, возможно, я поступил глупо, но в тех обстоятельствах это можно было понять. Я был зол на твою бабку, на тебя за наш разрыв, был словно околдован яростью. Но потом я вспомнил тебя, твои глаза… Я изменился, Анжелика. И я понял, что должен бороться за тебя и свою любовь. Мы год были вместе. Этого просто так не перечеркнуть. «Да, может, я бы тебе и поверила. Если бы считай в каждом твоём предложении не проскакивало „я“». — Аларик, многие видели тебя с девушкой из класса Кристины, Ладой Михайловой… Он лишь презрительно фыркнул, думая, кто же мог доложить ей об этом. По всему выходило, что Ларина, больше некому. Но, раз Анжелику это интересовало, значит, она неравнодушна к нему. — Это было наваждением! Я был так расстроен нашим разрывом… А она… Она не любила меня, Анжелика. Ей нужны были лишь мои деньги. После этого заявления девушке стоило больших трудов не рассмеяться. Конечно, он-то пришёл к ней именно из-за чистой любви. — Я растерялся и где-то сбился с пути, раз позволил ей хоть приблизиться ко мне, — воспользовавшись замешательством девушки, юноша взял её руку в свою. — Я понимаю, тебе больно от моего обмана, но я теперь не тот, что прежде. Я изменился и многое понял. Я в глубине души люблю именно тебя и готов жениться на тебе. Прими это в знак примирения. Достав из кармана пиджака свободной рукой коробочку, обитую синим бархатом, он открыл её и протянул девушке. Несколько секунд Анжелика равнодушно смотрела на серебряное колье с бриллиантовыми подвесками в форме капель, а затем покачала головой. — Аларик, я признательна тебе за попытку наладить отношения, но… — Если тебе не нравится, мы выберем другое. Всё, что ты… — Я замужем. В наступившей тишине звук удара коробочки о пол прозвучал поистине оглушительно. — Что? — Аларик неверяще уставился на девушку. — Что ты сказала? — То, что ты слышал. Я вышла замуж. Нет, не за Гектора, если тебе важно. За него я и не собиралась. Тряхнув головой, молодой человек стиснул зубы. — Замуж? После того, как рассталась с женихом? Анжелика, прошло всего несколько дней… — До этого. И, Аларик, давай покончим с этим, правда. Мы расстались. И это ничто не изменит. — Кто он?! — Тебе не за чем это знать. Прошу, уходи. Я устала и хочу спать. Усмехнувшись, парень поднял коробочку с украшением с пола. Что ж, раз она не поверила его словам, есть ещё один способ заставить её соединиться с ним. И он к нему прибегнет. — Твоей бабке это не понравится. Анжелика вздохнула, обняв себя руками за плечи. — Мне всё равно, что она подумает. Если даже она захочет тебя слушать. Аларик, уходи. Между нами никогда ничего не будет. И не было. Она не лгала. Сейчас ей действительно было всё равно. Пусть бы Давидсон даже прямо сейчас побежал рассказывать всё Валентине. Она устала бояться. — Я хотел по-хорошему. Ведь ты и правда мне небезразлична. Но ты хорошего отношения не понимаешь. Что ж, будь по-твоему. Резко развернувшись, парень буквально вылетел из дома, захлопнув за собой дверь. Тяжело вздохнув, девушка поднялась на верх и, опустившись рядом с постелью, положила голову на кровать и практически тут же заснула. Всё же люди не меняются. … Сегодняшний день был прекрасен. Было не жарко, свежо. И ей стало легче. Кристина, впервые за долгое время смогла уснуть. Дверь в палату тихо открылась. Медсестра со стянутыми в пучок длинными серебристыми волосами поставила лекарства на тумбочку у двери и, воровато озираясь, подошла к пациентке. Да, она была уже почти взрослой. Но выбора у неё не было. Все стали осторожнее. А эта всё равно лежит с упадком сил. Вряд ли её хватятся. Напряженно насупив брови, девушка тяжело вздохнула. На губах вновь выступила кровь. Склонившись над лицом Кристины, женщина открыла рот, вмиг превратившийся в глубокую чёрную дыру без зубов. И в ответ на это движение изо рта девушки появилась струйка голубоватого сияния, исчезающая в той зловонной дыре. Монстр даже прикрыла глаза, наслаждаясь пищей. И это стало её ошибкой. Тихий звук рассекаемого воздуха прошёл по палате. Штрига даже не успела вздрогнуть, как её голову пробили насквозь лезвия секатора. Косы Смерти. Открыв глаза, Крис увидела уродливую гримасу. Но лишь устало вздохнула, прежде чем потерять сознание. — Лик смерти, он ужасен. Вздохнув — ну что ожидать от измученной девочки, — Уилл отбросил труп твари к стене и, намочив платок водой из стоявшего на тумбочке графина, обтёр лицо Кристины. — Леди, Вы меня слышите? Вновь приоткрыв глаза, Кристина долго вглядывалась в лицо пришельца. Но все же мягко улыбнулась. — Уильям, Вы пришли за мной? — Нет. Я пришёл навестить Вас. И попал в весьма удачное время. — Я рада Вам. Присев рядом с ней на кровать, жнец кивнул, поправив очки. — Анжелика хотела пойти со мной. Но уснула, даже не дойдя до кровати. — Я… Понимаю. Экзамены сильно выматывают. Уильям, Вы взволнованы. — Здесь был Себастьян, не так ли? Ответ жнец знал. Но всё же решил уточнить. — Да… Да, некоторое время назад. Уилл усмехнулся. Нехорошо так. Не по-доброму. — Он хотел заключить контракт? — Да. — Да, видимо, ему совсем плохо без контракта. Анжелике он уже предлагал, Стефану тоже… — Он будет искать дальше. — Этого мы все и боимся. И именно поэтому она… Уилл замолчал. Ни к чему на и так страдающую Кристину сваливать их проблемы. — Я… Понимаю. Он непременно пойдет дальше. … Они были у неё дома. В её светлой беленькой комнате, в которой Роза росла. Она была маленькой, но очень уютной, с бежевыми обоями, белоснежным шкафом и комодом для книг, который одновременно служил и письменным столом. Узкое окно, занавешенное персикового цвета шторами, тёмный пол, белая прикроватная тумбочка и сама кровать — тоже белая, застеленная бельём в мелкий алый цветок, купленное Розой совсем недавно. И они. Вдвоём со Стефаном, жарко целующиеся. Руки парня скользят по бедрам, собственнически сжимая их, медленно переползая под юбку. Чуть запрокинув голову, Роза наслаждается прикосновениями. Именно к этому она и стремилась. Мечта всех девчонок школы теперь её. Пальцы уверенно пробираются в трусики девчонки, слегка пощипывая клитор. Да, стоны невероятно его заводят. Но… Но он ничего не чувствует. Дрожащими от возбуждения руками девушка снимает с него рубашку, откидывая её на пол. Проводит руками по груди, по животу… как же он красив без одежды. Роза хотела его. Сейчас. Здесь. Быстрее. Возбуждение заставляло его действовать. Но желание… его не было. Он не понимал, что влекло её к ней. Да, она ему нравилась, красивая, приятно пахнущая. Но вместе с тем это была не она. Не та Роза. Ту Розу он не любил и не желал. А эти детали принадлежат не Розе. А потом он расстегнул блузу. Помогая парню, она рывками стянула с себя блузку, оставаясь в одном нижнем белье. Но Стефан не двигался более: уперев взгляд в её тело, он рассматривал её. — В чём дело? Что-то не так? На него будто бы вылили ведро воды. Не было ни страсти, ни влечения. Пальцы подцепили бретельку бюстгальтера и чуть спустили. — Красивый комплект. Роза моргнула в недоумении. — Ммм… спасибо. Встав, Стефан подтянул спущенные брюки. — Знаешь, у меня есть идея получше. Идём. — Но куда? Что с тобой? Переменившегося настроя парня девушка не понимала абсолютно. — Тебе понравиться. — Мне до этого всё нравилось. Сейчас я тебя не понимаю. — Хочу кое-что тебе показать. Вздохнув, Роза вновь надела блузку и поправила школьную юбку. — Ладно. Одевшись, юноша вышел из комнаты, на ходу вызывая такси. Роза следовала за ним, откровенно не понимая, в чём дело. Всё же шло как надо, почему он взбеленился? Посадив девушку на заднее сидение, Стефан сел рядом с водителем, тихо назвав адрес, куда и повёз их водитель. — Куда мы едем? Автомобиль свернул к больнице. — Хочу тебя официально представить. Выдохнув, Роза расслабилась. О том, что в больнице работала мать Стефана, она знала. Стефан помог выйти Розе из машины и завёл в больницу, но дальше они шли не к кабинету матери. — Стефан, я с места не сдвинусь, если ты нормально не объяснишь, куда мы направляемся! Резко распахнув как раз нужную ему дверь, Стефан схватил Розу за руку и, резко дёрнув, закинул её в палату, под голубые потрясённые очи сидящей на кушетке Крис. Стефан встал у двери, скрестив руку на груди. Он стоял так, чтобы закрыть собой дверь и сверлил Розу взглядом. — Рассказывай. — Что рассказывать? Я не понимаю! Но она понимала. Он догадался. Иначе бы не притащил её к этой девке. Стефан, казалось даже не шелохнулся, но руки его впились в ткань блузы и резко её рванули, и пуговицы предательски разлетелись в сторону, а после он повернул Розу к Крис, которая удивлённо смотрела на своё бельё на чужом теле. — Сдурел совсем?! Ударив парня по рукам, Роза попыталась прикрыться. — Стефан, отпусти её. Нельзя сказать, что она излечилась разом с этим обличением. Хотя именно так и снимаются проклятия данного рода. Но силы у неё появились. Немногие, ибо их не хватало на злость. Их хватило лишь на жалость. Повинуясь тихой просьбе сестры, Стефан попросту убрал руки. А Крис, вздохнув, обратилась к Розе: — Ты просто ещё не встретила человека, кто полюбит тебя. Тебя настоящую. А от таких подлогов больше горя. Больше так не делай. Всхлипнув, Роза прикрылась руками и отвернулась. — Да, легко тебе говорить! А знаешь ли ты, что сказала мне твоя бабка? Что я никому не нужна! И поставила мне тебя в пример! Мне все и всегда ставили в пример ТЕБЯ! Крис покачала головой. — Все люди разные. Но, Роза, я бы рано или поздно умерла. А что дальше? Тебе силы и удачу тянуть было бы не с кого. Ты представляешь, что было бы дальше? — Нашла бы другого донора! Да хотя бы твою сестру! Крис чуть качнула головой, запрещая Стефвну, который уже занёс руку, бить Розу. Всё же девочка. — А потом ещё, ещё и ещё? — Да! — девушка уже была близка к истерике. — Да! Это несправедливо! У вас есть всё, что вы хотите! — Ты всего не знаешь. — Что знать?! Что вы — первые красавицы, которым всё достаётся лишь за красивые глаза?! Что все проблемы за вас решат, что вы богаты?! Чего я не знаю?! Почувствовав себя ещё чуть лучше, Крис извлекла дыхательную трубку. Кажется была связь между отчаянием и яростью Розы и состоянием Кристины. Видимо, теперь эффект шёл в обратную сторону. Чем хуже Розе, тем лучше Кристине. И так будет до равновесного исхода, пока связь не порвётся. — Видишь. Ты видишь лишь яркую обложку, на которую потом можно нагрызть семечек, которой можно подтереться. И я не говорю о том, что под этой обложкой. Роза безумно расхохоталась. — Да не строй ты из себя святую наивность! Все знают, что тебе стоит лишь захотеть — и что угодно станет твоим! А у нас, простых людей, такой возможности нет! Вот и приходится выкручиваться! — Да? И что же есть у меня, чего нет у других? Матери, что сутками пропадает на работе? Богатого отца, что с нами не живет? Бабка, которая распланировала всю нашу жизнь не спросив нас? Парень, выбранный бабкой, который от меня хочет секса? У меня есть только одно. — Не прибедняйся, тошно, право. Парень у тебя каких поискать, сама виновата, что не даёшь. А у меня вот и такого нет. — Ты понимаешь, что я его не люблю? Роза фыркнула, утирая слёзы. — И что? Зато он у тебя есть. — Я люблю другого. — Да? И кого же? Крис ей не ответила. Взгляд Стефана запрещал ей это. Но в нем было другое. Что-то похожее было в его взгляде, когда он нашел в её кармане его портрет. Он тогда спал, а она его нарисовала. Детально каждый мускул, обнаженный сползшим одеялом. И сейчас, как и тогда, как и всегда, он подходит к ней. Это не возбраняется в семьях магов. Обмен энергией. Да, сейчас Крис это надо. Хотя обычно, в общей постели, они обсуждают потомство с чистой кровью их рода. Но это после. А сейчас Стефан страстно целует Кристину, прижимая ее к себе. Изумлённо хлопая ресницами, девушка смотрела на совершающееся пред нею действо. Но… но ведь они — брат и сестра! — Это… это отвратительно! Девичьи пальцы умело скользнули по пуговицам рубашки, расстегивая ее. Стефан как-то излишне умело повёл плечами, скидывая ненужную одежду, крепче прижимая к себе сестру, пробираясь руками под больничную сорочку. Стягивая нижнее белье, Стефан языком скользнул по шее Крис, прежде чем сдернуть ее с койки, поставив на ноги и уложив ее лицом на кушетку. Слишком долго их не было друг у друга. Да, это было отвратительно. С точки зрения морали, общепринятых норм… Но Роза, отчаянно краснея, продолжила наблюдать. Она хотела, но не могла заставить себя сдвинуться с места. В нетерпении расстегнув джинсы, Стефан извлек стоящий член и, задрав сорочку, резко вошел в Крис, вырвав полувскрик-полустон. Он двигался быстро и резко, сжимая бедра сестры, будто желал вылепить из них что-то. На какое-то время он чуть замедлил темп, приподнимая Крис с постели за волосы. Он покусывал ее шею и уши, вырывая довольные стоны. Руки Стефана скользнули под сорочку, не на бедра, выше. Задрав сорочку он откровенно ласкал маленькую грудь и соски своей сестры, возобновляя быстрый темп. До той поры, пока Кристина громко не застонала, пряча лицо в простынях. Когда Стефан отстранился от нее, ее промежность влажно блестела от смазки и спермы. Всхлипнув, Роза выбежала из палаты, хлопнув дверью. Она не помнила, как вышла из больницы, как добралась до дома. Единственное, что чётко отпечаталось в памяти — как она срывает с себя бельё Кристины и бросает в мусорный бак. Её так ещё никогда не унижали.