"Black Butler: Votre voix me appelant а nouveau"

… Болела голова. Просто раскалывалась, словно бы при самой сильной мигрени. И ещё было холодно. Дрожь пробирала буквально до костей. Именно это, собственно, и заставило девушку открыть глаза. Станция метро. Вот куда она попала. Совершенно пустая площадка перед турникетами, где она и лежала, каменные ступени лестницы, ведущие вниз. Грустно усмехнувшись, блондинка принялась спускаться. Иронию она оценила: несмотря на близость к Москве, метро для жителей Зеленограда было пока несбыточной мечтой. Она понимала, где находилась. И помнила, как попала сюда. Провал — одно из страшнейших заклинаний школы хаоса, отправляющее душу прямиком во владения первостихии, в мир, где властвует тьма. Сотни и сотни мест, соединённых между собой теневыми порталами, по которым души скитаются вечно в бесплодных попытках выбраться. Где нет ни радости, ни счастья — лишь бесконечный космос страданий. Где на каждом шагу поджидают души твари, порождённые первотьмой, которые будут преследовать и терзать душу до тех пор, пока она не попадёт в другой мир. В котором всё повторится. Владения хаоса. Самый настоящий ад. Но она попала сюда, когда её тело всё ещё было живо. В отличии от её родителей… Стараясь отогнать мысли о смерти матери и отца, блондинка остановилась и прислонилась к стене, давая себе время собраться с мыслями. Да, они умерли, не стоило даже и надеяться на другой исход. Но она жива. Не зря эта тварь отправила её сюда, а не заняла её тело, отдав душу Себастьяну. Не самый умный ход со стороны Валентины. И означать он мог лишь одно. Фамилиар нашёл Грелля. И как раз в тот самый момент её муж появился в коттедже. «Для смерти нет преград.» Блондинка покачала головой и смахнула рукой слезу со щеки. Эта фраза в её истерзанном сознании прозвучала голосом мужа. Ей до дрожи хотелось, чтобы сейчас он оказался рядом с нею, смог утешить, успокоить. Но увы. Придётся справляться одной. И она сможет. Ради тех, кто ещё жив, и тех, кто уже отправился во владения смерти. Ради мести этой твари, что сейчас наверняка празднует лёгкую победу. Она не сдастся. Пока есть хоть какая-то надежда, она будет бороться. А сил на это ей даст ярость. Она будет представлять то, как погружает руку в тело старухи. Как вырывает её чёрное сердце. Как слышит последний вздох Валентины. Вздохнув, Анжелика отошла от стены и направилась к центру станции. Нужно было найти теневой портал. Вряд ли этот мир больше, чем станция метро, а, значит, переход где-то поблизости. Да, бесцельное блуждание по мирам много пользы не принесёт, но сидеть на одном месте и ждать гораздо хуже. Тем более, что она не знает, что ждёт её в этом «метро». Она дошла до центра зала, как вдруг воздух в тоннеле протяжно засвистел, а следом послышался звук приближающегося поезда. Вздрогнув, девушка ускорила было шаг, но яркие огни, разрезавшие темноту станции, на миг ослепили её. А из тоннеля, словно адская гончая, вылетел поезд. Огромный белый длинный червь с алой раскрытой пастью — таким он ей виделся. С протяжным скрежетом он остановился и двери раскрылись. Не в силах двинуться с места — словно бы кто-то держал её за плечи, вдавливая ноги в холодный кафель, — Анжелика смотрела, как на платформу выползают твари всех мастей. Демоны с рогами и хвостами, животные, люди… Словно бы остановившиеся на разных стадиях неупокоённой смерти, в жуткой агонии, сросшиеся друг с другом. Волк с полуистлевшей шкурой, из пасти которого вместо языка вырывались шипящие ядовитые змеи, огромный мужчина, из груди которого, словно в попытке выбраться, торчало туловище обезображенной старухи, скелеты детей с ошмётками плоти на костях и жутко горящими пустыми глазницами… И все они двигались к ней. Вот Анжелика занесла руку для создания Замкнутого Барьера… и безвольно опустила её, глядя на подошедшего к ней одним из первых жуткого ребёнка. Мальчика, если судить по машинке в костлявой руке. Жутко оскалился череп и потянулась к ней вторая рука, словно бы изъеденная крысами. И в этот момент вернулся контроль над телом. Всхлипнув, девушка отшатнулась от ужасного создания, стоявшего уже прямо перед ней, а затем развернулась и бросилась прочь. Она не атаковала магией — всё равно бесполезно. Она просто хотела оказаться от всего этого как можно дальше. Вот позади остался зал, лестница, ведущая наверх, турникеты. И у самого выхода — он. Беломраморный постамент с золотой резьбой. Но твари догоняли. Буквально дышали в спину. Вот чья-то рука схватилась за подол платья — Анжелика даже не стала оборачиваться, чтобы увидеть, кто это. Лишь рванула подол на себя, оставляя в руках преследователя кусок ткани. И, всхлипывая от ужаса, дотронулась кончиками пальцев до постамента. А потом была темнота. И две детские ручки, обнявшие её за талию. — Мама, ты наконец-то вернулась! Вздрогнув от прикосновения и от голоса, Анжелика открыла глаза. Детская. Она находилась в детской. Деревянный пол с мягким палево-белым ковром с длинным ворсом, стены, оклеенные плотными обоями с милыми пейзажами, одну из которых полностью занимают полки с различными игрушками. Потолок белый с резной серебристой люстрой с шестью плафонами персикового цвета. У окна, занавешенного белоснежным тюлем с персиковыми портьерами — деревянный столик и кресло, обитое тканью в бело-персиково-серую полоску, на столе — белая ваза с букетом незабудок и фиалок да раскрытая книга сказок. Рядом с дверью стоял большой белый шкаф, украшенный нарисованными вьющимися растениями и стрекозами, рядом с ним — деревянная же полированная тумбочка с золотистой резьбой и белое кресло с высокой спинкой. И белоснежная резная кровать под балдахином, украшенным в навершии тканевыми цветами и бантиками. Множество прихотливо разбросанных по кровати маленьких подушек и гордо восседавший на них белоснежный плюшевый медведь. Анжелика печально вздохнула. Это место было ей знакомо. То детская из её снов была. Та самая, которую она бы обустроила для своего ребёнка. — Мамочка, тебя так долго не было! Я волновалась, но папа сказал, что ты обязательно придёшь! Она не могла заставить себя посмотреть. Понимала, что это — иллюзия, вызванная миром тьмы, пробуждённый к реальности не страшный кошмар, а то, чего Анжелика желала более всего на свете. Она понимала, что это — всего лишь фантомы, призванные удержать её дух здесь навсегда… Но тепло детских рук было таким реальным, а голос таким звонким… Против её воли голова девушки чуть опустилась… и всё остальное внезапно стало абсолютно неважным. Перед ней стояла её дочь. Её девочка, её маленькая крошка. Каролина. На ум пришло именно это имя. Впрочем, малышке оно как нельзя шло. Милая маленькая принцесса, одетая в короткое пышное нежно-розовое платье в белый горошек и лёгкую белую кофточку. Анжелика смотрела на неё, словно бы на своё отражение, видя в дочери свои черты лица. Вот только широко распахнутые глаза девчушки были не полностью золотистыми, но с изумрудно-зелёными крапинками, а длинные локоны — алыми. Пожалуй, самый необычный ребёнок на земле. И самый красивый. — Каролина… Голос свой колдунья слышала будто со стороны. Однако девочка при этом просияла улыбкой. — Мама, пойдём, я покажу тебе новую куклу, что купил мне папа. Она такая красивая! Тут Анжелика повернулась, наконец-то увидев сидевшего в кресле Грелля. Тот мило улыбался, глядя на них, такой родной, такой домашний, с забранными в хвост алыми волосами, одетый в простую тёмно-синюю футболку и бежевые брюки. Поймав взгляд супруги, он кивнул ей. — Ты долго была далеко. Дочка переживала. Но я верил, что ты будешь с нами. Она смотрела на них и плакала. Слёзы катились по её щекам и девушка даже не пыталась их сдержать. Тем временем Каролина вновь успокаивающе обняла её, что-то воркуя своим бесконечно нежным голоском. Вот оно, то счастье, которого она так желала всей душой. Её дочь можно вернуть. Её муж будет с ними. Все вместе, как обычная счастливая семья. — Но Валентина… Грелль покачал головой. — Здесь она нас не побеспокоит. Мы будем счастливы все вместе. Без бесконечного страха, ожидания нападения. Втроём. Ты, я и наша Каролина. Держа за руку свою дочь, которую она безумно любила, Анжелика кивнула, делая шаг навстречу мужу. — Да. Вместе и навсегда… Ей было уже всё равно. Там, в том далёком мире, наполненном болью и смертью, не было у неё дочери. Не было и родителей, умерших от рук Валентины. А сама старуха уже наверняка заняла её тело. Так почему бы хотя бы её душе не обрести покой? Грохнула об пол выбитая дверь, являя зияющую пустоту за ней. И Грелля. Настоящего. И Нину. Каролина вздрогнула, боязливо прижимаясь к матери. Этих людей она не знала, но пришли они явно не с добрыми намерениями. Чуть наклонившись, Анжелика взяла на руки дочь, прижимая малышку к себе. — Не бойся, дорогая. Они не причинят тебе вреда. — Анжелика! Наконец-то мы нашли тебя! Девушка не двинулась с места. Лишь крепче прижала к себе напуганную малышку. Она понимала, что всё это было лишь иллюзией. Но одновременно и чувствовала тепло тела дочери. Как это возможно? — Зачем вы меня искали? — Это не мир живых. А ты пока живая. Маленькие ручки Каролины обнимают её за шею. Всхлипнув, девочка прячет своё лицо у матери на плече. — Мамочка, не уходи. Не оставляй нас. — Здесь жива моя дочь. Не всё ли равно, какой это мир? — Да. Здесь она жива. А там жива Валентина. И она придёт не только за тобой и твоими родителями. Нина печально вздыхает, глядя на подругу. Она понимает её. Сама бы она тоже осталась. Пусть даже они никогда и не выйдут из этой комнаты, она будет для них всем миром. Анжелика покачала головой. — Я устала от этого. — Это война, а не променад. Велики шансы в твоих кузенов? Помогут ли деньги твоему дяде? Против такого мага даже жнецы не бойцы. А нас всего двое. И вновь лишь лёгкий кивок. — Я знаю это всё. Но скажи мне, жнец, каковы шансы были у моих родителей? У меня? А мы были одни. Нас никто не защищал. — А кто мог? Кто ждал? Не справились вы, сильные маги. Неужели ты не жаждешь мести? — Ответь мне, с чего я должна её желать? Мы были одни. Нам никто не помог. Да что там о помощи, никого не было рядом. Ни когда растерзали моих родителей, ни когда едва не выпотрошили меня. Он умолк, глядя в лицо жены. — Да. Ты права. Лучше тебе остаться здесь со своими иллюзиями, чем с такими несовершенными и не всемогущими нами. Зачем мы тебе такие бесполезные? Девушка печально вздохнула, поглаживая вздрагивающую Каролину по волосам. — Я прекрасно осознаю, что это — мир иллюзий. Но она для меня настоящая. И я не могу предать её. Знаешь, чтобы точно узнать, чего ты хочешь на самом деле, нужно навсегда лишиться возможности это получить. — Что ж… так тому и быть. Идём, Нина. Не хочу ждать, пока вот эта тварь обнажит свои зубки. Ты и так здесь была слишком долго. Нина лишь покачала головой, с волнением глядя на подругу. Эта девочка, льнущая к ней… значит ли это, что Анжелика потеряла ребёнка и теперь лишилась возможности забеременнеть вновь? Трагедия для женщины, что ни говори. Но и жить в мире иллюзий не лучший выход. Печально посмотрела Анжелика на копию своего мужа. В последний раз обняла девчушку и, присев, поставила ту на пол. Огромные глазёнки были полны слёз. — Мама, ты опять покидаешь нас? — Солнышко, очень скоро мы встретимся снова. Я вернусь к тебе, Каролина. Вот она снимает с шеи колье. И замочек из серебра закрывается уже на тонкой шейке Каролины, а на алые волосы аккуратно ложится венок из синих роз. — Я всегда буду с тобой. — Идём. Скорее. В последний раз Анжелика взглянула на дочь, желая запечатлеть в памяти всё до малейших деталей. И, не оборачиваясь более, вышла из комнаты. Тень, словно испугавшись, рассеялась, являя собой истинную черноту скорби. Расколотые окна, разбитый паркет и тело на руках Уильяма. Увидев друга, жнец вздохнул с облегчением. — Наконец-то. — Надо её куда-нибудь перенести. Подальше отсюда. И отправить Нину на покой. — Я займусь Ниной, — кивнув, Уилл передал Анжелику на руки Грелля. — Но не думаю, что Анжелика захочет быть где-то, кроме как здесь. — Здесь сейчас не самая лучая обстановка. — Грелль… вряд ли ей сейчас хоть где-то будет хорошо. — Так, я занимаюсь Ниной, а ты Анжеликой. — Твоя жена — ты ей и занимайся. Идите в коттедж. Я помогу Нине. — Это ещё вопрос, муж я ей или нет. Спирс тяжело вздохнул. — Вот и разберётесь. Вам пора. Махнув рукой, Грелль повернулся к окну, наблюдая за наводящим щиты Сергеем. — Знал бы я, что она сдалась, я бы собственными руками выдавил бы из неё жизнь и уничтожил тело. Чтобы всё это было не напрасно. — Не во всех случаях словам ведьмы можно верить. И уж тем более не во всех местах. Уилл вздрогнул, с удивлением воззрившись на открывшую глаза девушку. Грелль даже не поворачивается, глядя в окно на перекошенное гневом лицо Сергея. В машине, чуть дальше, сидит Стефан, подпитывающий отца. — И чему же мне не стоило верить? Твоему желанию опустить руки и существовать припеваючи целых пять минут? Или что никто не достоен вращаться рядом с такой несравненной царицей? Блондинка печально вздохнула. — Ни тому, ни другому. Это мир тени, мир иллюзий и демонов. Сильных демонов, Грелль. Если бы я повела себя чуть иначе, если бы я дрогнула при твоём виде, они бы растерзали меня. Мгновенно. Я не боевой маг, я — всего лишь громоотвод. И к тому же с пустыми Цепями. — Тогда как мне поверить в то, что сейчас ты не пытаешься выкрутиться? — А сейчас мне есть в этом смысл? Мои мать и отец мертвы, моя душа заложена демону. Последней битвы с Валентиной мне не пережить. Хорошо, если сумею поглотить её энергию и ослабить её. Впрочем, ты волен верить во что угодно. — Мне… нет дела до презираемой мной. — Что ж, пусть так. Если слова, сказанные в мире хаоса и лжи, важнее для тебя, чем клятвы у алтаря… я закончу это всё сама. Одна, как и планировала ранее. Пусть я погибну, но никто не тронет более моих родных. Чуть покачнувшись, девушка встаёт и нетвёрдой походкой идёт к выходу. Нужно привести тела… то, что от них осталось, в подобающий вид. Очистить дом от скверны. Поговорить с Сергеем. Дел много. Содрав кольцо с пальца вместе с кожей, Грелль бросает его на пол и распахивает окно. — Я позабочусь о Нине. Своё испытание она прошла одна. И более достойно. Прощай. Она не смотрит. И уже не слышит его слов. На подогнувшихся коленях опускается перед трупом матери и проводит рукой по её волосам. — Прости меня, мама. Я оказалась слаба… … Её рабочая сумка уже давно собрана, она одета в одежду тёплых коричнево-бежевых тонов, а её бокал с мохито наполовину пуст. Это обычное утро для неё наступило. Не для её сестры. Не для мужа её сестры. Глядя на багровый рассвет, Елизавета как никогда осознавала, что время, само мироздание будут длиться вечно. Но не их жизни и их трагичные судьбы. Сами они до обидного ничтожны и будут преданы беспамятству. Скоро. Всё зависит лишь от воли Валентины. Отпив напитка, Елизавета поморщилась. Она опять скроется на работе. Вся такая доброжелательная и внимательная. Сменит на белый костюм и узкие светло-коричневые брюки, и шоколадного цвета кардиган, и бежевую с кружевом блузу без рукавов и будет играть привычную ей роль. И в этой роли ей нельзя носить чёрное. Кристина облачилась в тёмно-синее платье с набивным синим рисунком в виде геральдических лилий, широким белым поясом и белым бантиком на вороте. В ушах — серьги с небольшим бриллиантом, в навершии которых золотые бантики, а на ногах — бежевые туфельки. Она скажет, что пойдёт к своему парню на день рождения. А ещё она планирует с ним порвать. Непродуманный ход. Раздались тяжёлые шаги — непривычно тяжёлые — и спустилась Валентина. Выглядела старуха почти обычно, почти как раньше. Вот только в глазах царило злобное торжество. Елизавета прикинулась задумчивой. Это пустое выражение было всегда ей присуще. Но за ним скрывалось большее, чем могла предположить даже Валентина. Она не тронет их. Пока. Пока они ненавидят её молча. — Доброе утро, дорогие мои. И в голосе ей не удаётся скрыть торжество. Они знают, что произошло со Звягинцевыми. Знают. Но ничего не скажут ей. Потому что эти жалкие людишки, именуемые её родственниками, боятся её. Дрогнув, Елизавета повернулась к ней в пол оборота. — Доброе утро. Садись, чай готов. Вечером Кристина обещала испечь что-нибудь к чаю. Сев за стол, старуха ещё раз бросила на дочь и внучку победный взгляд. — Ох, спасибо. Так обо мне заботитесь. Кристиночка, а ты куда такая нарядная? Сжав под столом клатч, Крис спокойно взглянула в глаза старухи. — У Артёма сегодня день рождения. Восемнадцатилетие. И у меня последний экзамен. — Ой, я и запамятовала. Совсем голова дырявая стала. Поцелуй Тёмочку за меня. — Конечно. Я пойду. Хотелось бы занять место получше. Кристина кивнула матери и спешно покинула дом, искренне желая в него не возвращаться. — Да, разумеется. Удачи, внученька. Улыбнувшись, Валентина делает несколько больших глотков из чашки. Елизавета наблюдает за старухой. Заведёт ли она разговор о себе любимой или нет? — Ох, что-то голова кружится в последнее время. Видимо, на погоду. Старею совсем. — Что ты, мама, ты очень хорошо держишься. Она улыбается. И Валентина этого не видит. Хоть что-то ее способно порадовать в это утро. И вновь несколько глотков из чашки. Ей нравится этот сорт чая. Необычный, с приятным ароматом и интересным послевкусием. — Это так приятно слышать от родных людей. — Уверяю тебя как врач. Старуха мерзко улыбается. — Хорошо, когда есть кому доверять. Елизавета вновь улыбнулась. Такая могущественная колдунья. Но этот чай, кроме нее, больше никто не пьет. … — Звягинцева, осталось меньше получаса. Вздрогнув, Анжелика смазанным взглядом посмотрела на бесшумно подошедшую к ней женщину. Они находились в кабинете директора и вот уже который час девушка истязала свой измученный мозг вопросами по русскому языку. — Да, я почти закончила. Тяжело вздохнув, Изольда Сергеевна вернулась к креслу директора и принялась поигрывать простым карандашом, изредка поглядывая на Анжелику. Вздохнув, девушка откинула за спину морозно-белые волосы и постаралась сосредоточиться на тестовых заданиях. Да, она солгала: единственное, что удалось ей сделать за эти часы — заполнить бланки и выполнить два первых задания. Ни к части В, ни тем более к сочинению блондинка ещё не приступала. Но это сейчас мало её волновало. Голова была забита другим. Для всех она была всё той же. Всё та же красивая и беззаботная девушка. И сейчас она казалась спокойной. Задумчивая, серьёзная, облачённая в белую блузу с воротом-бантом, чёрную миди-юбку с белыми и зелёными розами и чёрные туфли. Волосы по обыкновению распущены, а в ушах — серьги-гвоздики прямоугольной формы из серебра и изумрудов. Дядя зачаровал их на Отвод глаз, так как кольцо осталось в доме… И Анжелика ни за что не хотела за ним возвращаться. Пусть будет там, вместе с другим… Все эти дни она почти не оставалась одна. И за это была очень благодарна сестре. Кристина тенью следовала за Анжеликой, всегда готовая поддержать и утешить. Вот и сейчас она ждала её у школы, чтобы потом проводить… на вокзал. Анжелика решила, что дядя и так достаточно с ней натерпелся. Она жила у Сергея. И каждую ночь просыпалась с криком от мучивших её кошмаров. Фарш, в который превратилось тело отца. Выпотрошенная мать. Жуткий оскал Валентины. Едва ей удавалось сомкнуть глаза, как эти образы тут же являлись ей, словно бы поджидали момент, когда она заснёт. Наверное, за эти три дня Анжелике удалось поспать от силы два часа. Валентина второго хода не делала. То ли была ослаблена, то ли ждала их ответных действий. А что они могли? Сама Анжелика — лишь батарейка, её родные — не бойцы. Уильям… да, он был готов прийти к ним на помощь по первому зову. Но даже жнец мало что мог противопоставить мощи хаоса. А он был один. Грелля не было. Ни в коттедже, ни вообще в городе. Да и она не пыталась его искать. Его кольцо осталось в коттедже рядом с её. Он ясно дал понять, что она ему не нужна. И некого было винить здесь ей, кроме себя самой. В вечер убийства Сергей и Уильям решили, что о смерти Звягинцевых-старших в открытую заявлять нельзя: слишком уж страшные повреждения тел, что неминуемо вызовет вопросы. Поэтому они разрабатывали легенду, занимались очисткой дома, наспех импровизированными похоронами для узкого круга лиц… От Анжелики же требовалось лишь одно — играть ту, кем она была ранее. И это оказалась самая сложная роль в её жизни. Трудно общаться со всеми так же, как и раньше, смеяться, шутить, быть той, кем она была все эти годы. Трудно. Почти невозможно. Ибо больше не было той девушки, той Анжелики. Она осталась… во владениях ли первотьмы, в прошлом ли. Блондинка не знала. Ей было всё равно. Больше всего ей хотелось лечь и забыться. До того момента, пока королева чёрных вновь не сделает ход. Исполнить свой долг — и погибнуть. Уйти туда, где ждут её родители, навечно молодые, прекрасные и счастливые. Но увы — даже об этом ей приходилось лишь мечтать, точно о чуде. Но если бы она была способна рассуждать, она бы заметила многое. Вздохнув ещё раз, Изольда Сергеевна включила маленький настенный телевизор и уставилась в экран, тем самым позволив девушке воспользоваться шпаргалками… если бы они у неё были. Ещё раз перечитав вопросы, Анжелика проставила тестовые ответы наугад и приступила к части В, чуть прислушиваясь к фоновому звучанию телевизора. Шли «Новости». Вновь обсуждалась тема маньяка-каннибала, пойманного в Москве шесть месяцев назад. — Больше же ничего не происходило, да. Изольда Сергеевна фыркнула, нервно облизывая губы. Каждый, каждый раз, когда упоминался каннибализм. Если бы Анжелика была в состоянии, она бы непременно обратила на это внимание. Но увы. Не став даже приступать к сочинению, девушка встала со своего места и положила бланки на стол перед проверяющей. Та бегло их просмотрела и улыбнулась своей противной тонкой улыбкой. — Хорошо, пташка. Можешь идти. Кивнув, Анжелика взяла свою сумку и вышла из кабинета. Ей хватило сил выйти из школы, хватило сил дойти до автобусной остановки, где её и ожидала Крис. Хватило сил улыбнуться сестре и даже поддержать с ней так называемый разговор ни о чём. Но в электричке она разрыдалась. … — Вам что-то подсказать? Анжелика покачала головой. Это уже был пятый салон вечерней и свадебной моды, который она посетила сегодня в поисках выпускного платья. Но всё казалось ей однотипным. Один и тот же интерьер — белое с золотом, неоновые расцветки вечерних платьев, столь модные в этом сезоне, и пышнейшие свадебные платья с полупрозрачными корсетами, обильно расшитыми бисером и стразами. Глядя на одно из таких «шедевров», блондинка невесело усмехнулась. Реши она явиться в таком на собственную свадьбу, её жених бы сбежал. Впрочем, на своём собственном примере она доказала, что семейная жизнь от свадебного платья никак не зависит. — Мне нужно платье к выпускному вечеру. — О, у нас есть потрясающие варианты! Вот, посмотрите. Взяв девушку под руку, консультант подвела её к одному из кронштейнов с платьями и сняла с вешалки сразу два: белое платье силуэта «русалка» с низом, украшенным большими синими цветами с оборками, и короткое спереди, но с длинным шлейфом сзади, ало-оранжевое, точно пламя, с затканным стразами корсетом. — Вот, взгляните. Сейчас это самый писк моды. Однако Анжелика не разделяла восторга женщины. Нет, даже в таком состоянии, как сейчас, такой ужас она бы на себя не надела. — Это… не совсем то, что мне хотелось бы. — Да тебе такое и не пойдёт. Не по кобыле седло. Голос был знакомым. Очень знакомым. Тот самый, без выражения и перемежающийся постоянным чавканьем. Анжелика повернулась. — Изабелла. Да, это была та самая Изабелла Земцова, с которой они столкнулись на прослушивании. Видимо, тоже, пришла выбирать платье для выпускного. Но хотя бы сейчас она была одета более-менее прилично. Белоснежная футболка с принтом в виде алых губ на груди, светло-голубые потёртые джинсы и босоножки леопардовой расцветки. Длинные золотые волосы тяжёлыми волнами спадают на плечи, а челюсти движутся, пережёвывая жвачку. Услышав обращение, девушка усмехнулась, надув большой розовый пузырь, что через пару секунд лопнул. Собрав языком остатки жевательной резинки с губ, Земцова уставилась на Анжелику. — Выглядишь как воспитанница монастыря. Звягинцева покачала головой. Да, платье её было абсолютно простым: чёрным с белым воротником, но короткими рукавами и на ладонь не достающим до колена. Странные у Изабеллы были представления о монахинях. — Ты внешний вид мой хочешь обсудить? — Да вот ещё. Сдалась мне ты. Просто увидела знакомую. А где твой парень? Сердце кольнуло точно иглой. — Он… отправился по своим делам. Анжелика не лгала. Почти не лгала. Это действительно было так. Жаль только, что она и знать не знала, что это за дела. — Ну-ну, — девушка демонстративно откинула за спину золотые волосы. — А, может, он тебя бросил? Это было бы умным ходом. Вообще не представляю, что он в тебе нашёл. Сдержаться и не влепить нахалке по морде стоило некоторых трудов. Но вместо этого Анжелика лишь усмехнулась. — Полагаю, большую грудь. Чего у тебя, собственно, не найдёт никто. Щёки Изабеллы вспыхнули краской. Слова Анжелики задели её за живое. И действительно, груди у неё почти не было. И даже пуш-ап компенсировать этого не мог. Более адекватная девушка и не стала бы переживать из-за этого. Но Изабелла здравомыслием не отличалась. — Да ты… Да ты знаешь, кто я?! — Я бы сказала, но мама учила меня не произносить бранные слова. Изабелла, которая от ярости даже про жвачку забыла, явно готовилась что-то ответить, но тут у неё зазвонил телефон. Взглянув на дисплей, девушка сладко заворковала в трубку: — Да, милый. Да… Уже скоро… Хорошо, я постараюсь… Конечно, мой зайчик. И я тебя целую, котик… До встречи, рыбка моя. Смерив на прощание Анжелику взглядом, полным ненависти, Изабелла покинула салон, на ходу надувая ещё один пузырь. Вздохнув, Анжелика отошла к полкам с обувью и взяла в руки классические белые туфли на каблуке серебристого цвета. Интересно, от бесконечных заек, котиков и других сахарных эпитетов молодого человека Бэллы ещё не стошнило? Сама Анж не знала ни одного мужчины, которым бы нравилось подобное сюсюканье. Поглощённая своими мыслями, блондинка и не заметила, как мимо окна салона промелькнула чёрная тень и последовала за удаляющейся Земцовой. … Изабелла нервничала. Она позвонила в службу такси десять минут назад, но до сих пор никто не явился. А её любовник не любил ждать. — Леди что-то беспокоит? Девушка повернулась, и слова, которые она хотела сказать, замерли у неё в горле. Рядом с ней стоял, должно быть, самый красивый мужчина из всех, что ей доводилось видеть. Высокий, подтянутый, с грациозными движениями, тонкими чертами лица, удлинёнными чёрными волосами и миндалевидными карими глазами. Он обольстительно улыбнулся ей и церемонно поклонился, что опять же удивило Изабеллу. Такие знаки внимания ведь считались пережитками прошлого. — Э-э-э… я… я опаздываю… Он подходит ближе. Воздух перемешивается с тонким ароматом дорогого парфюма. Пальцы в белоснежных перчатках касаются щеки девушки. В перчатках. Почти в двадцатиградусную жару. Это могло показаться странным. Это и было странным. Однако Изабелла даже не задумалась над этим. Её хватило лишь на то, чтобы восторженно наблюдать за незнакомцем и ловить каждое его слово. — Опаздываете? Но куда? — К моему… жениху… Тонкие брови мужчины изогнулись в недоумении. — К жениху? И Ваш жених отпустил Вас одну бродить по городу? О, миледи, он поступил не очень умно. Я бы не отпустил такую девушку от себя ни на шаг. Польщённо улыбнувшись, Изабелла кокетливо поправила волосы. — Приятно это слышать. Поклонившись, брюнет взял руку девушки в свои и запечатлел на ней поцелуй. И от этого жеста Изабелла окончательно потеряла голову. — Позвольте проводить Вас, прекрасная госпожа. И Изабелла просто кивнула. Они шли по улицам совсем не в том направлении, в котором находилась её квартира. Совсем не в том направлении, в котором находился дом её любовника. Но девушка этого не замечала. Лишь смотрела на своего спутника и буквально таяла от восторга. Она даже не заметила, что на улице стемнело. Вот брюнет свернул в тёмный переулок, и, оглядевшись по сторонам, резко прижал девушку к стене. Изабелла глухо хихикнула, обнимая его за плечи. — Что, прямо здесь? — Миледи, я не могу сдерживаться, находясь рядом с такой роскошной женщиной. И он не лгал. Вот только не красота золотоволосой была тому причиной. Да и, по правде сказать, ничего красивого он в ней не видел. Но вот утолить его голод она могла. Голод демона. Рука проникает под футболку, лаская маленькие холмики грудей и напряжённые соски. Изабелла прикрывает глаза, чувствуя, как возбуждение волнами прокатывается по телу, а лоно её увлажняется. — Да… возьми меня… Её пальцы тянутся к ремню его брюк. Она хочет его. Хочет, чтобы его член вошёл в неё, хочет взять его в рот… Но вместо этого он целует её. Изумление приходит вместе с болью. Вздрогнув, Изабелла пытается вырваться, но всё тщетно. Мужчина держал крепко, а её словно выворачивало изнутри от боли. Вот на губах появилась кровь, в глазах потемнело… а затем всё кончилось. Ни наслаждения, ни боли. Лишь тьма вокруг. Блаженная темнота. Отбросив тело девушки в конец переулка, Себастьян облизнул языком губы. Что ж, теперь он в силе. И готов к встрече с той, ради которой он и прибыл в этот город. Красотка Анжелика с её душой. Измученной, обезображенной болью потерь и яростью. Той душой, что была обещана ему. Она подчинится. Может быть, сама будет умолять взять её. И тело, и душу. Демоны искусны в науке любви, а ему хотелось бы сполна насладиться унижением этой девчонки. Ведь теперь её некому защитить. Улыбнувшись своим мыслям, демон вышел из переулка и направился к району, где располагалась квартира Анжелики. Слежки за собой он так и не заметил. … — Вот и пришли. Проходи, малыш. Анжелика чуть улыбнулась, спуская с рук маленького чёрного котёнка, которого она подобрала у подъезда. Тот деловито осмотрелся и тихо мяукнул, словно бы выражая своё одобрение. Что ж, понравилось — и хорошо. Всю неделю после… после экзамена она провела в Москве. Искала платье к выпускному, узнавала про правила приёма документов. Последнее делалось скорее для проформы, чем по реальной необходимости: поступать в любой из театральных ВУЗов ей теперь не хотелось. Она наигралась на всю оставшуюся жизнь. Останки её родных были помещены в специально заказанные дядей урны и оставлены в подвале, превращённом в нечто вроде временной крипты. Понятно было, что похоронить их на данный момент было нельзя: слишком много вопросов вызвали бы такие страшные повреждения тел. Поэтому Уильямом и Сергеем было решено поставить на дом мощнейшие щиты и пустить слух, что Михаил и София на частном рейсе уехали отдыхать. А в день выпускного, когда они будут возвращаться обратно, самолёт взорвётся. Естественно, из останков хорошо если кости сохранятся. А пока Анжелике придётся изо всех сил изображать обычную девушку, занятую учёбой и приближающимся выпускным. Смахнув набежавшую слезу, девушка повесила в шкаф бежевую маленькую сумочку и, сняв бежевые туфли, поправила белый воротник короткого чёрного платья без рукавов. Несмотря на довольно жаркую погоду и на то, что это нарушало их легенду, она физически не могла заставить себя носить какую-либо другую одежду, кроме чёрного… — Так, малыш, пойдём-ка я тебя покормлю. А потом тебе имя придумаем. Котик деловито кивнул и, распушив хвост, направился следом за обретённой хозяйкой. Вновь улыбнувшись, Анжелика откинула назад локоны волос и, пройдя на кухню, включила настенное бра. — Сейчас, у меня тут где-то было молоко… Барьеры, поставленные ею над квартирой, чуть зарябили, но девушка даже не почувствовала этого. Цепи её были пусты ещё с той ночи. Но она увидела, как свет в бра сначала зарябил, точно от перепада напряжения, а потом несколько раз моргнул. Зашипев, котёнок выгнул спину. Анжелика закрыла холодильник и, успокаивающе коснувшись шерсти животного, подошла к бра. — Не бойся, маленький. Наверное, лампочку пора поменять. Но котик всё равно шипел. Угрожающе, словно бы хотел спугнуть кого-то. Анжелика недоумённо на него посмотрела. И в этот момент свет погас. Вздрогнув, девушка резко повернулась к двери, но тут же была отброшена к окну. Глухой звук удара — и вот она уже лежит на полу. Позвоночник, кажется, вот-вот разорвётся от боли, в глазах мутится. А ведь к ней никто даже не прикасался. Тёмная фигура, появившаяся в дверном проёме, смеётся. Комнату заполняет запах серы. — Себастьян… — Вы потрясающе догадливы, миледи. Чудо то, что вы сохранили способность рассуждать после случившегося. Он подходит к ней. Медленно, неспешно. А дверной проём за ним охватывает огонь.Чтобы не дать ей возможность бежать, отрезать путь к отступлению. — Валентине твоё самовольство не понравится. Взгляд блондинки метается по комнате, ища то, что можно использовать в качестве оружия. Соль… впрочем, это бесполезно. Даже без сенсоринга можно определить, что сила твари возросла многократно. Бесшумное прохождение через барьеры, телекинез, пирокинез… а, судя по боли в глазах и вкусу крови на губах, ещё и возможность вызывать кровотечения. Но она так просто не сдастся. Пусть выжжет себя, но она не позволит ему осуществить задуманное. — Валентина играет не по правилам. Значит, могу и я. — Гандр! Чёрный сгусток проклятия срывается с её ладони, но рассеивается пылью, едва соприкоснувшись с выставленной вперёд ладонью демона. А в следующее мгновение длинные пальцы смыкаются на её шее. — Ты не поняла? Девочка, не тебе тягаться с сильнейшим из демонов. Перехватив её за волосы, он ударяет её несколько раз лицом о столешницу. Сильно — после третьего удара лицо девушки превращается в кашу. Но, сплёвывая кровь и осколки зубов, смотрела Анжелика на него с ненавистью. Не со страхом, как бы он хотел. И это разозлило его ещё больше. Вновь удар. Спиной о стену. Только на сей раз девушка остаётся на месте, словно бы приклеенная. А на животе её расползается кровавое пятно. Слегка отпихнув ногой котёнка, кинувшегося ему наперерез, демон вновь приближается к жертве. — Валентине будет всё равно на твой внешний вид. Регенерирует. А лишняя душа мне не помешает. Душа юной девы, отравленная страданием и обезображенная болью… Роскошный ужин. — Я, скорее, умру от потери крови, но меня ты не получишь! Он успел усмехнуться и занести руку. Для удара? Чтобы схватить? Не важно. Он так и замер. А, казалось, пламя сплеталось за его спиной. Тонкие пальцы в белых перчатках плотно сжимают запястье демона. — Не смей трогать моё. Но демон не отвёл взгляда. Не дрогнул. Лишь зажглись багровым пламенем глаза. И стена за спиной девушки вспыхнула пламенем. — Лучше тебе убраться отсюда, жнец. Не вмешивайся в охоту демона. Сверкнув ядовитым взором, Грелль втянул воздух носом, словно принюхиваясь. — Ты так возгордился, потребив гнилую душонку. Немного с неё проку. Кажется, тот манерный джентльмен даже не шелохнулся. Страх и ярость, тем не менее, придавали ему сил, ибо под пальцами кости демона треснули. — Убьёшь меня — девчонка сгорит в огне. Я не шучу. И действительно — огонь разгорался, перекидываясь со стен на потолок, лизал шторы, плясали языки пламени по бытовым приборам. И Анжелика, кожа которой тоже была в огне, с ужасом поняла, что демон прав. Квартира просто-напросто взорвётся. Но Грелль улыбнулся, словно обольщал самого дьявола. — Вот незадача. А я мечтал об игре. О представлении. В память о Софии, Михаиле. Сиэле. Помнишь его? Так это за них всех. Голос, игривый, гипнотический. Он отвлекал, пока его рука, разломив рёбра, не впилась в грудь, сжимая сердце демона. Невидимая хватка, державшая девушку, исчезла и она сломанной куклой рухнула на пол. Но взгляда не отвела. Пусть бы это и было последним, что она увидит. Она хотела смотреть. Он смотрел, долго, довольно, пока, взвизгнув, Коса не отделила голову от туловища. — Надо же Валентине привезти сувенир. И стихло пламя. Не осталось ничего. Лишь обугленная комната. И девушка, без сил лежавшая на полу. Котёнок, укрывавшийся за Греллем, тут же подбежал к неё и, жалобно мяуча, принялся лизать её лицо, надеясь пробудить, вернуть к жизни. Но лишь слегка дрогнули её губы — и всё. Ответа не было. — Выглядишь жутко. «Соберись. Ты должна это сделать, даже если после этого сдохнешь!» Едва заметно приподняв голову, девушка посмотрела на жнеца. Одним глазом. Второй давно вытек. — Да уж, не… красавица… Обойдя её несколько раз, жнец присел. — Я не рискну тебя даже в ванную отнести. Привести Стефана? — Не надо… Ты как… как тут оказался? Смочив полотенце в холодной воде, жнец подложил его под голову девушке. — Я следил за демоном. Было очевидно, что рано или поздно он придёт к тебе. Только вот адское пламя преодолеть было непросто. Почувствовав блаженный холод, девушка улыбнулась. Правда, из-за губ, превращённых в месиво, и отсутствия зубов выглядело это жутко. — Вот как… Он ведь… стал сильнее… — Да. Стал. Облегчение было недолгим. Несмотря на то, что раны на коже медленно затягивались, кровотечение не утихало. А теперь ко всему этому прибавилась ещё и тошнота. Но сказать было надо. — Прости… за те мои слова… Я должна была… раньше извиниться… На самом деле я… так… не… думала… И не… хотела… ранить… тебя… — Не извиняйся. Даже слушать этого не хочу. Вздохнув, блондинка беспомощно умолкает. Подумав, Грелль, зажмурившись, резанул ладонь кухонным ножом. Стефан говорит, что кровь так же хороший источник энергии. Пожалуй, стоит попробовать. Капля крови падает на страшный ожог на ноге. От касания девушка слабо вздрагивает, до конца не понимая, что это. Однако всё проясняется, когда тело начинает наполняться энергией. — Зачем ты… это делаешь?.. — Я твой муж вообще-то. Она молчит. Лишь печально вздыхает, вспоминая брошенное на пол кольцо. И воспоминания эти боль доставляют большую, чем адское пламя. — Больно? — Ты сейчас о чём конкретно? Да, больно. Всё тело — сплошной комок боли. Но что это по сравнению с той агонией, что терзает её душу? — Я всё ещё ответственен за тебя. Да и «пока смерть не разлучит нас». А смерть — это я. Правда, кощунственная формулировка в плане наших отношений? Девушка молчала. Долго. А потом закрыла глаза. По щеке, бывшей похожей больше всего на кусок мяса, скатилась слеза. — Никто не обязан жить на привязи. А что касается наших… отношений… такими темпами смерть разлучит нас очень скоро. — Если смерть нас разлучит, если я окажусь ее слабее, то не сметь мне без стыда смотреть на себя. Не сметь мне жить. Котёнок, подошедший к жнецу, ткнулся носом ему в ногу и замурлыкал. Словно бы пытался успокоить тем способом, что был ему доступен. — О, что это за пушистая прелесть? Тонкие пальцы почесали загривок урчащему котику. Анжелика попыталась улыбнуться. Мурчание котёнка действовало на неё успокаивающе. — Это она. Лианна. — О, через пару лет у нас их будет целый выводок. Вздрогнув, Анжелика собрала все остатки воли в кулак, чтобы не закричать. Он специально решил её помучить? — У… нас? — А ты против? — Если ты остаёшься со мной потому, что должен, то… Пришлось преравться. Начал восстанавливаться позвоночник и тело вновь охватил огонь боли. — Может, всё же я тебя перенесу в ванну? — Позвоночник… восстанавливается. Пока переносить нельзя. Вздохнув, Грелль капнул крови на лицо девушки. — Валентина осталась одна. Анжелика невесело усмехнулась. — Не думаю, что она будет рыдать по Себастьяну. — Ничуть. Но ей вновь придется самой вступать в игру. — Она ослаблена. Несколько заклинаний хаоса подряд, причём сильнейших… Изначальные, да когда же это закончится?! Всхлипнув, девушка обняла себя руками за плечи. Казалось бы, к боли за эти дни она должна была привыкнуть. Но, видимо, это невозможно. — Если не справимся, то не справимся все вместе. — Грелль… не рискуй собой понапрасну, прошу. Живи. — Я живу. Здесь и сейчас. Моя жизнь не в моей груди. Боль не утихает. Но она уже может отгородиться от неё. немного. Но этого хватает. — О чём ты? — Ты — моя жизнь. На глаза вновь набегают слёзы, от чего зрение становится размытым. Если бы он только знал, как ей его не хватало… — Больно? Может, всё же привести Стефана? — Стефан не лечит души. Грелль, я… мне так тебя не хватало… Он аккуратно сжал ее руку, держа её, обожжённую, в своей рассеченной. Девушка чуть сжимает его ладонь, ощущая, как по её руке стекает его кровь. Рана глубже, чем она думала. — Надо бы перевязать рану, Грелль… — После того, как твое тело исцелится. — Это слишком долго. Я могу до утра так пролежать. — Я буду рядом. Беспомощно всхлипнув, девушка отворачивается. — Я этого не заслуживаю. — Тише. Тебе нужен отдых. — Не хочу отдыхать. Боюсь, что закрою глаза, а ты исчезнешь. Погладив свободной рукой по волосам, Грелль сел рядом. — Я буду рядом. — Тебе тоже нужен отдых. — Я побуду рядом. — Ты правда больше не уйдёшь? Голос такой испуганный, робкий, но вместе с тем с долей надежды. Словно бы голос ребёнка, всю жизнь прожившего сиротой и обретшего родителей. Чуть крепче сжав ее руку, жнец робко улыбнулся. — Если только ты захочешь. — Грелль… любимый мой. Я чуть с ума не сошла за эти дни без тебя. Поддавшись порыву, Грелль наклоняется и нежно касается ее губ своими. Она не в силах ответить. Лишь слабая улыбка расцветает на лице девушки. — Мы пройдем путь до конца. Вместе. … Порой она ненавидела свою работу. В их народе всегда бытовали какие-то предрассудки. Якобы врачи слишком далеки от природы, а что может быть лучше матушки-природы? Ожоги от борщевика, который попутали с лопухом. Или подскочившее давление после лечения насморка в бане. Пожалуй, это самое безобидное. И на счастье, она терапевт. Хуже её коллеге-педиатру, к которому умные родители приводят детей после своих экспериментов с народной медициной. Правда, что плохого в обработке ожогов мочой? Да неужели страшная сыпь и аллергия от масляной настойки с цветочками? Люди правы. Матушка-природа необычайна могущественна. Но пользоваться её силами надо осмотрительно. Травы можно смешать так, что раны все исцелятся, ослабнет отток маны, или даже её прибудет. Можно смешать травы так, что глаза выскочат из орбит, а сердце из груди. В дверь кабинета постучали. Время, к слову, достаточно позднее, и ей бы пойти домой. Но домой её никогда не тянуло. Кроме краткого периода её жизни. И пусть Елизавета безумно устала, но на её лице сияла добродушная, чуть отчуждённая улыбка, а белый брючный костюм с пуговицами по левой стороне был всё так же свеж, словно она только приступила к работе. Она всегда старалась выглядеть так, словно помогать другим ей не в тягость. — Войдите. В кабинет довольно-таки бодренько вошёл… Сергей. Несмотря на жару, её бывший муж поверх голубой рубахи в мелкую тёмно-синюю клетку надел тёмно-палевое пальто. Он всегда одевался в несколько слоёв одежды, скрывая бугрящуюся шрамами кожу. Пройдя по кабинету, Сергей сел на стул для пациентов и обратился к Елизавете с тихим придыханием. — Доктор, у меня что-то болит в груди. — Опять беспокоят шрамы? Она ночами не могла заснуть. Ни когда его выхаживала, ни когда они стали мужем и женой. Сергей стонал. Шрамы давно не болели. Болела голова, создавая фантомные боли, от которых он сходил с ума, сдирая мёртвую кожу с лица. А он взял её руку и прижал к груди. К сердцу. — Нет. Вот здесь. Вздохнув, Елизавета убрала руку. Сергей мог быть благодарным. И щедрым. Он легко расставался с деньгами. Он умел их зарабатывать. Он умел красиво ухаживать. Валентину злили горы букетов и маленький белый терьерчик. Она всё детство мечтала о собаке, но мама была против. Но потом ей пришлось мириться с Примусом. Он очень нравился детям. И с собакой они не обращали внимание на бабкины странности. Он счастливо прожил десять лет, благополучно зля бабку. Валентина злилась, что все эти знаки внимания были адресованы не ей. — Взрослый мужик, а всё балуешься. Вылитый Стефан. Ветер в голове. По крайней мере, так казалось многим. Но Сергей сейчас не улыбался. — Твой рабочий день закончился. Идём домой. — Ты сам знаешь, что у меня есть основания держаться подальше от дома. — От дома Валентины. Нужно взять детей и идти домой. К себе. До Лизы долго доходило, что ей пытался Сказать Сергей. Но всё же её озарило. — Я не хочу тебя стеснять. Да и Валентина взбесится, стоит ей только потерять прислугу. Сергей осторожно укладывает на стол маленького котика из горного хрусталя, играющего с топазовым шариком. — Тебя она не заметит. Стефан давно бунтует. А Крис просто возьмёт это и старуха её не найдёт. Да я и балкон переделал под комнату Крис. У Стефа есть своя. Да и наша спальня всё там же. — Сергей, правда, всё давно в прошлом. — Да, так сказала Валентина. Сергей поднялся, вплотную подойдя к жене. — Ты чего? — Вот она ни меня, ни тебя не спросила. Я тоже не желаю никого спрашивать. Конечно же, она, хрупкая женщина, ничего не может сделать этому медведю. Поэтому, когда он взвалил её к себе на плечо и потащил из больницы, она лишь упёрла локоть ему в спину, опуская голову на ладонь, недовольством отвечая на вопросительно-завистливые взгляды персонала. Только в глазах сверкали радостные искры. … … В связи с аномальной жарой — с начала мая температура держалась на отметке в двадцать-двадцать пять градусов, а к двадцатым числам не падала ниже двадцати восьми — пляжный сезон открылся раньше обычного. И, разумеется, выпускники не упустили возможность отметить Последний звонок на одном из самых знаменитых пляжей города — пляже на Чёрном озере. Сергей, по просьбе Стефана, оплатил аренду на сутки, так что кроме одиннадцатиклассников тут никого не было. Нет, разумеется, классная руководительница класса Анжелики выступала поначалу в качестве надзирателя, но уже к середине вечера отключилась прямо на одном из шезлонгов. Так что после доставки её в один из домиков для отдыха веселье продолжилось уже в полную силу. Надо отметить, что место было выбрано весьма живописное. Рядом с пляжем — лес, на опушке которого растут молодые берёзки, так умиротворяюще шелестящие ветвями в сгущающихся сумерках. Мелодичные трели птиц даже ребячий гомон заглушить не в силах. Песок на пляже всё ещё тёплый, а островки травы приятно разбавляют его ярким изумрудно-зелёным цветом. Водная гладь спокойная, чуть темноватая, иногда подёргивающаяся серебристой рябью. Красота да и только. — Надо будет как-нибудь придти с Греллем сюда. Атмосфера просто чудесная. Анжелика, облачённая в открытый бирюзовый купальник со сходящимися за шеей бретельками и такого же цвета шифоновую юбку с низким поясом и двумя разрезами, наблюдала за игрой в волейбол одноклассников, обмахиваясь белым веером. Как раз заканчивающая строить замок из песка Ариадна кивнула. На цыганке был серебристый купальник и длинная юбка-сетка серебристого цвета с плотным широким тканевым поясом. Блондинка улыбнулась — Островская в этом наряде очень напоминала ей русалку. — Ага. Ещё бы не было Артёма с Костей и можно считать, что отдых удался. При этих словах цыганки блондинка покосилась в сторону вышеупомянутых персон, сидевших на мостике прямо у воды. В общем веселье Граф участия не принимал, и о причинах этого, кажется, известил уже всех и каждого лично. И вот уже третий час кряду каждые десять минут повторял это в беседе с Костей, да так, чтобы слышали это, опять же, все. Если он таким способом решил вызвать внимание и сочувствие, то промахнулся — всем это смертельно надоело уже в первые полчаса. Всем, кроме Кости, который, судя по сочувствующему взгляду, Анненкова прекрасно понимал. А дело было вот в чём — Артёма бросила Кристина. В аккурат на его восемнадцатилетие. Анжелика, уже выразившая восхищение сестрице, гадала, как после этого Артём будет себя вести. И в предположениях не ошиблась. Граф искренне не понимал, как Крис могла отказаться от такого счастья, как он, всё повторял, что, судя по этому её поступку, Ларина двинулась умом, и она скоро осознает, что натворила и ещё и на коленях к нему приползёт. А пока он вовсю обсуждал женскую неверность и предательство с Котовым, допивая уже пятую бутылку пива на двоих. И что-то подсказывало Звягинцевой, что во фляжке, которую Граф приволок с собой, у него имеется и что покрепче. Костя же тоже не упустил возможность напиться — выпил он, к слову, больше товарища, — и теперь сальным взглядом смотрел в сторону Анжелики. В те дни, которые девушка провела словно в страшном сне, Котов, наоборот, воспрял духом и решил, что Анжелика просто-напросто рассталась со своим парнем, поэтому ухаживал за ней с утроенным усердием. Цветы приходили даже на квартиру к Сергею, да что там, даже на её московский адрес. Но вот после того, как из Москвы вернулась заметно повеселевшая девушка, Константин вновь поник и теперь искал утешения в бутылке, поддакивая Графу и сетуя на весь женский пол вообще и «одну белокурую стерву» в частности. — Да, эти двое ну просто нашли друг друга, — кивнула девушка, откидывая за спину влажные белые волосы. — Все бабы дуры, а вот мы такие хорошие и замечательные. — А это уже клинический случай, — Ариадна встала, отряхнув ладони от песка. — Как тебе? Оглядев внушительное творение рук подруги, Анжелика одобрительно кивнула. — Очень красиво. Похоже на Солнечное Копьё, резиденцию Мартеллов. — Да, от него я и отталкивалась. Лика, если ты не против, я соберу цветы. Достало слушать, как «эта шалава Крис ещё ноги мне целовать будет!» Анжелика кивнула. — Иди, конечно. Я тут побуду. Если что, постараюсь удержать Стефана от убийства. Хихикнув, Ариадна кивнула подруге и направилась к посадке. Стефану, у которого все наладилось, о чём свидетельствовала звукоизоляция в спальне Сергея, а теперь и Елизаветы, и ежедневные цветы в квартире, было плевать на эти жалкие потуги возвысится. Если и была Крис шлюхой, то только с ним в одной постели. О чём он и предпочитал размышлять в этот момент. Оказывается, на балконе, когда есть риск быть обнаруженными, ощущения ещё ярче. Конечно, так же в голове его была фунчоза с креветками, которую обещала приготовить Крис к его возвращению. А ещё макароны с фаршем и сметанно-сырным соусом, и вкуснющий шоколадный торт в глазури и с гранатом. Его новая жизнь радовала его. А ещё Крис начала обучаться у отца. И когда она уходила к Валентине, дабы та ничего не заподозрила, он чувствовал себя чуть спокойнее. Хотя Кристина утверждала, что уходит смотреть за распустившимися в саду розовыми розами. Ей их было жалко. Встав таки с шезлонга, Анжелика подошла к брату. — У тебя такое мечтательное выражение лица. — А? А, я брежу… фунчозой. Заедешь к нам на ужин? Присев на песок рядом с братом, блондинка улыбнулась. — Звучит очень соблазнительно. — Отлично. Приходи. И Грелля захвати. А то вид у него голодный. Поморщившись, девушка вспомнила свой недавний кулинарный эксперимент, после которого вышеупомянутому Греллю пришлось покупать новую микроволновку. — Я же не знала, что яблоки в микроволновке не запекутся, а взорвутся. Стефан широко улыбнулся. — Сюрприз. — Ага. Теперь муж меня подкалывает, что вместо таймера для приготовления блюд в моём случае надо использовать пожарную сигнализацию. — Но это он перегнул. Девушка улыбнулась и, подобрав прутик, принялась бездумно водить им по песку. — Может быть… Стеф, а уместно ли будет наше присутствие на ужине? Мы не помешаем? — Что за глупые вопросы? — Ну почему же глупые? — Ты член семьи. Тебе всегда рады. Вновь на её лице расцвела улыбка. Ласково взъерошив волосы брата, Анжелика хотела спросить ещё что-то, но её внимание привлекли Артём и Костя. Котов, скинув джинсовые шорты, собирался прыгать с мостика в воду. — Вот поймаю себе русалочку и будете знать! Тём, давай со мной! Артёму, которому алкоголь не так сильно ударил в мозг, с сомнением посмотрел на друга. — Может, ну его на фиг, Кость? Давай выпьем. С тяжким вздохом поднявшись на ноги, Стефан пошёл в сторону искателя приключений. — Эй, некро-зоофил, давай ты попытаешь счастье в более трезвом виде. — Э, он дело говорит, — кивнул Артём в ответ на слова Ларина. — Кость, пургу не гони. Вода, небось, остыла. Но Котова было не остановить. С улюлюканьем он помахал Анжелике и бомбочкой прыгнул в воду. Утомленно вздохнув, Стефан устремил осуждающий взгляд в круги на воде. Прошло пять секунд. Десять. Тридцать. Костя так и не показался над водой. Чертыхнувшись, Стефан кинулся в воду даже не раздеваясь. — Стефан!!! Анжелика вздрогнула, вскакивая на ноги. Она кинулась к мостику, оттолкнула в сторону недоумевающего Артёма и встала на колени, вглядываясь в толщу воды. Да, алкоголь мог сыграть роль. Но Костя был превосходным пловцом. Нырнув, Стефан ощупал дно в месте где нырнул Костя. Но так ничего и не нашел. — Его нет! И вот тут девушке стало по-настоящему страшно. — Вылезай оттуда немедленно! Услышав крик Стефана, Анненков зайцем сиганул с мостика на землю и, стуча зубами, выдавил из себя: — К-как н-нет? Спешно выйдя на берег, Стефан фыркнул и зло отжал рубаху. — А вот так. Нету. Девушка из класса Анжелики, Света Смирнова, поёжилась. — Тут же неглубоко… На раз протрезвевший Артём кивнул. — Не могли ж его караси сожрать. — Или что покрупнее. — Да здесь отродясь ничего особо не водилось! Что могло сожрать человека за несколько секунд?! Анжелика печально вздохнула. Слова Артёма вмиг посеяли панику. Девчонки наперебой визжали от страха и рыдали, парни набирали номера полиции и скорой. Света буквально билась в истерике — к Косте она была неравнодушна. А учительница, выйдя из домика, так и рухнула на землю, схватившись за сердце, едва услышала: «Котов утонул!» Стефан повернулся к сестре. Маги никогда не верили в случайности. — Могло здесь поселиться что-то крупнее карасей? Девушка задумчиво смотрела на воду. — Ни сомы, ни пираньи. Но да, могло. Магический фон ощущался. Очень слабо, но ощущался. Ног сейчас, когда все так возбуждены, сканировать местность трудно. А вот когда все разойдутся… Впрочем, лучше делать это под защитой. Пройдя к шезлонгу, девушка утешающе улыбнулась испуганной Ариадне и достала из сумки телефон. — Интересно, Грелль сразу поймёт, что мы вновь в беде, или я успею объяснить? Стефан хохотнул. — Как бы не был он уверен, что ты сама Пандора. Ответив братцу усмешкой, девушка со второй попытки всё же набрала нужный номер. Руки её дрожали. Она искренне надеялась, что-то, что утащило Костю, вылезти на берег не сможет. — Да? — Дорогой… ты не поверишь. Анжелика горько усмехнулась. Действительно, фатум их ну очень любит — что ни день, то приключение. — Дай угадаю. Ваши дружеские посиделки каким-то чудесным образом переросли в неприятности? — С первой попытки угадал. Костя утонул. Тела не нашли. Искать начали спустя несколько секунд. — Может отнесло течением? Или он сам куда отплыл? — Грелль, он не всплывал. До сих пор. А вода спокойная. Стеф нырнул почти сразу за ним. Тела нет. В трубке послышался тяжкий вздох. — Есть мысли на этот счёт? Блондинка потёрла плечо свободной рукой. Становилось холодно. Не из-за погоды — из-за страха. — Это явно не рыбы. Сомов тут отродясь не было, про пираний вообще молчу… Последние её слова заглушил визг полицейских сирен. — Очевидно, что местность не та. Быть может, мы найдём что-то в списках. — Если это не решит сейчас вылезти на берег и покушать остальных. — Попытайтесь прикинуться не самыми аппетитными. Хотя у тебя это вряд ли выйдет. Анжелика хихикнула. Нервно. — Ты сможешь меня встретить? Пожалуйста. Я… мне страшно. — Да. — Спасибо. Мы на Чёрном озере. Жду. Отключив телефон, девушка огляделась. Полицейские как раз допрашивали Артёма, а бригада скорой помощи грузила в машину их классную руководительницу. — Может, позвонить отцу? — Мы пока не знаем, с чем имеем дело. Не надо лишний раз его беспокоить… Набросив на себя Отвод глаз, девушка подошла к воде и чуть дотронулась до глади озера кончиками пальцев. Алые глаза тревожно сузились. Нервно переступая с ноги на ногу, Стефан заглянул через плечо сестре. — Что там? — Следы магического фона. И мне не знакомо это существо. Однако когда мы купались, я ничего не чувствовала. — Значит, оно тут недавно. Кивнув, блондинка попятилась от воды. Доверия озеро, бывшее до этого таким спокойным, теперь не вызывало. — Нам остаётся только ждать. И искать зацепки.