Игра на лезвии ножа

"Чтобы влюбиться, не нужно время или какая-нибудь причина".

(с) Каору Нисими. Аполлон: Дети на холме.

Постепенно приближалась середина мая, природа в академии уже вовсю благоухала, солнышко пригревало все теплее и теплее, отчего ученики все чаще старались проводить время вне стен дортуара. Но у Дидериха, как у префекта, работы становилось все больше и больше, отчего Рей опять буквально сутками стала пропадать в Синем дортуаре. Но сегодня шатенка решила изменить своим привычкам и решила остаться на месте. К тому же вечером мисс Молли обещала испечь пирог с грецкими орехами, который так нравился префекту. Но девушка понимала, что из-за чрезмерной загруженности, он вряд ли сможет его попробовать. Поэтому, Эйдриан решила вечером сама наведаться к Либкхнехту и порадовать его вкусненьким. К тому же, они в последнее время почти не виделись, и шатенка безумно скучала по немцу. «Отнесу ему пирог и сразу уйду. Не буду ему мешать», - с этой мыслью девушка поправила в своих руках большой поднос на котором была добрая половина пирога и чайник с горячим чаем, постучалась в дверь мыском ботинка. Ответ последовал не сразу, а лишь спустя добрых две минуты, ведь немец действительно был по уши погружен в работу и за три с половиной часа рутины ни разу не сделал перерыва. Все-таки немецкая педантичность не всегда являлась полезным качеством характера и, хотя Дидерих это прекрасно осознавал, пойти против своей природы, как бы он не старался, не мог. "Сначала обязанности - потом все остальное" - именно такими мыслями обычно руководствовался префект, когда садился разгребать накопившиеся документы, среди которых были жалобы студентов, их письма с просьбами, сводка посещаемости, личный отчет и прочее. «Черт, кажется кто-то стучал... - измученно откинувшись на спинку стула, парень на мгновенье вслушался в тишину своей комнаты, пытаясь понять, был стук на самом деле или от беспрерывного разбора бумажек у него начались галлюцинации? Решив проверить свою догадку самолично, немец стремительно поднялся с места и распахнул лакированную дверь прямо перед носом стоявшей за ней шатенки, увидев которую на губы Дидериха легла нежная улыбка. - Рей, прости за долгое ожидание, что-то я совсем заработался... - Внутренняя радость накрыла его с головой, а вот улыбка, из нежной превратилась в виноватую. Ведь в глубине души сероглазый уже вовсю корил себя за чрезмерную немецкую педантичность. - Давай помогу, - руки на автомате вцепились в металлический поднос, отбирая его из хрупких девичьих рук. Не мог же он позволить леди таскать пусть незначительные, но все-таки тяжести. - Проходи пожалуйста. - Ничего. Я решил, что ты проголодался и попросил мисс Молли оставить тебе пирог и заварить чай. Усердная работа - это конечно, хорошо, но не перенапрягайся, - девушка вопреки своим первоначальным мыслям ступила в комнату парня, хотя хотела уйти сразу, как только отдаст ему угощение. Разномастные глаза тут же приметили огромный стол, на котором еще виднелось приличное количество документов, которые предстояло разобрать. Понимая, что немец не успокоится, пока не закончит свою работу, шатенка прошла вглубь комнаты и опустилась на такой привычный стул, не сводя взгляда с префекта. Дидерих в свою очередь, не сводил взгляда с металлического подноса в руках, остро почувствовав душащий голод. Приход Рей оказался для него не просто приятным сюрпризом, а самым настоящим подарком судьбы! Ведь только эта девушка, как никто другой, умела поддержать его в минуту трудности, и только ее заботливую душу могли волновать такие мелочи, как его голод. Сердце ловило каждую мелочь, каждый жест внимания с ее стороны, жадно и ненасытно мечтая о том, чтобы этого внимания было в тысячу раз больше, чтобы свои искренние улыбки она могла дарить только ему и никому больше. - Ты очень вовремя, Рей, сам бы я ни за что не смог заставить себя оставить работу... Уже сума схожу от этой писанины, - настроение подскочило чуть ли не до потолка. Парень уже давно перестал обращать внимание на подобную метаморфозу, которая заставляла его чуть ли не танцевать от радости каждый раз, когда девушка оказывалась в поле его зрения. Вот и сейчас Рей смогла задушить даже врожденную педантичность, мешавшую немцу дышать полной грудью, в связи с чем, все недоделанные дела отошли на второй план. Опустив поднос на поверхность стола, Дидерих потянулся в сторону шатенки, берясь руками за сиденье стула легко и пододвигая его ближе к себе вместе с сидящей на нем девушкой. - Прости, просто хочу видеть тебя поближе... Чай будешь? - с глазами невинного ангела поинтересовался префект, наполняя чашку горячим напитком. Девушка на это лишь счастливо улыбнулась, слегка щуря взгляд от той радости, что растекалась в ее душе, заставляя едва ли не мурчать от удовольствия. Так приятно было осознавать, что немец отложил свои дела, чтобы побыть с ней и даже свой стул поближе придвинул. - Я буду чай, хочу проследить, чтобы ты нормально поел, а не сел обратно за документы, - вооружившись блюдцем и вилкой, англичанка ловко положила парню самый большой кусок пирога с нежным ореховым кремом, который ему так нравился. Ведь этот десерт не был столь сладким, так что его можно было есть хоть каждый день. - Держи, - поставив блюдце возле парня, шатенка взяла в руки первую попавшуюся стопку документов, желая хоть привести все в разложенный и нормальный вид. К тому же, часть из этого уже можно было смело подшивать в папки. Эйдриан не раз и не два следила за работой префекта, поэтому без подсказок знала, что, куда и как. Либкхнехт чувствовал себя самым счастливым человеком на свете! Он поверить не мог, что девушка настолько хорошо его изучила, что была готова разделить с ним его личные трудности. Хотя любая другая леди на ее месте даже и не подумала помогать джентльмену, копаться в скучной стопке бумаг, считая, что это занятие не должно обременять ее женскую натуру. Но Рей была не такой, и Дидерих был этому до безумия рад! Захотелось поднять ее в воздух, закружить над головой и утопить в океане нежности, которая била через края каждый раз, когда его взгляд пересекался с разномастным омутом глаз. Ореховый пирог был быстро съеден и, когда девушка закончила формировать ровные стопки документов, Дидерих был уже абсолютно свободен. - Большое спасибо тебе и мисс Молли за заботу, пирог был безумно вкусным, вот только теперь заниматься работой что-то совсем расхотелось, - устало взъерошив черные волосы, немец легко расстегнул пару верхних пуговиц на своей рубашке, чувствуя, как после горячего чая его бросило в удушающий, но приятный жар. Рей подняла голову лишь через пару минут, когда смогла закончить последний отчет о посещаемости студентов, оставалось лишь поставить подпись. Но если почерк девушка еще могла скопировать, поскольку они были похожи, то подпись, ну, совсем никак. - Ну, жалобы, я думаю, ты просмотришь без меня, все остальное я доделала, - шатенка довольно потянулась, чувствуя, как ноют мышцы от однообразной позы, в которой она провела приличное количество времени. Повернувшись к парню лицом, Эйдриан не смогла сдержать легкой улыбки и придвинулась чуть ближе, так, что между их лицами осталось совсем немного места. Заглянув точно в омут серых глаз и переместив взгляд на небольшое количество крема, оставшееся в уголке губ парня. - Подожди, не двигайся, - голос опустился до сокровенного шепота, положив ручку на стол, девушка утерла остаток крема большим пальцем с заметным наслаждением отправив его в рот. «А пирог был реально вкусный», - слизнув остаток лакомства, Рей вновь взяла в руки ручку и придвинула лист с отчетом немцу. Но, как раз в этот момент ее запястья резко перехватили, в связи с чем ручка и лист бумаги оказались лежащими на полу где-то под ее ногами. Дидерих не осознавал своих действий, он просто внезапно ощутил жгучую потребность в этой девушке и его руки лишь сильнее сдавили хрупкие запястья, притягивая Рей максимально близко к себе. В голову ударил удушающий дурман, накрывший немца с головой, не позволяющий взять контроль над своим рассудком. В этот момент он вдруг понял, что шатенка, сама того не подозревая, сорвала последний клапан терпения, высвободив на волю ужасающий ураган чувств. - Рей... - томное дыхание обожгло пухлые губы шокированной девушки, на которую с нескрываемой жадностью и любовью смотрели затуманенные серебристые глаза парня. - Я... Прости меня, но я… - Дидерих уже еле ворочал языком, а голос опустился до хриплого шепота, взгляд неотрывно сверлил розовый бархат губ, будто внутри него все еще шла бессмысленная война между терпением и желанием. Однако, в следующее мгновенье серые глаза вспыхнули нездоровым блеском и мысленно послав все к чертовой матери, немец со всем пылом впился в девушку страстным поцелуем, из-за чего та, даже слетела со своего места, оказавшись перед префектом на коленях. Эйдриан опешила, она не могла даже пошевелиться, настолько эта ситуация вывела ее из привычного равновесия. Девушка лишь широко раскрытыми глазами смотрела на парня, не в силах понять, что происходит и как все до такого дошло. Дидерих буквально сминал ее губы своими, почти до боли сжимая запястья, сам он практически согнулся в три погибели, не желая отрываться от таких желанных губ с которых ему, наконец, посчастливилось сорвать поцелуй. «Дидерих?» - промелькнуло в сознании шатенки имя парня, возвращая ей реальность над происходящим, как только сильные руки скользнули выше к плечам, поднимая англичанку и усаживая хрупкое трепещущее тело на колени. До Эйдриан, наконец, дошла суть происходящего, тело невольно вздрогнуло, рука сперва дернулась, желая отвесить пощечину, чисто на рефлексах, но вся любовь, тепло и нежность, что были в ее теле и душе одержали верх над разумом, который до хрипоты орал, что надо остановиться. Надо образумить парня, ведь сейчас ни он, ни она не смогут взять себя в руки и не остановятся. Парой поцелуев дело не кончится! Но англичанке было все равно на это. Шумно выдохнув, она чуть приоткрыла свои губы, отвечая на поцелуй, обхватывая верхнюю губу парня. Пальцы сами собой зарылись в черный шелк волос, жадно, даже как-то ненасытно ероша их. Поняв, что девушка не оказывает должного сопротивления разум немца поплыл окончательно, Рей даже не подозревала с каким опасным огнем сейчас играет. Мысли покинули черепную коробку, а тела обоих возлюбленных бросило в такой дикий жар, что от их прикосновений друг к другу едва ли не летели искры! А поцелуй тем временем углубился, будь немец сейчас в состоянии мыслить, он наверняка бы поразился своему не пойми откуда взявшемуся умению так развращенно целоваться! Но ему это нравилось, нравилось заталкивать свой язык все глубже и глубже в податливый ротик Рей, а ее упругий, ловкий язычок доводил его разум до исступления. Руки сильнее сомкнулись на талии, приподнимая девушку над собой, она и ойкнуть не успела, как оказалась откинутой на кровать и придавленной тяжелым, горячим телом к матрасу. Кислород с трудом пробивался в легкие, Дидерих буквально заставил себя оторваться от сладких губ шатенки, стараясь вобрать как можно больше свежего воздуха, параллельно этому шепча, что-то невнятное на своем языке. Среди потока невразумительной речи Рей отчетливо запомнила только одну единственную фразу: - Я люблю тебя. Это была единственная фраза, произнесенная на английском, за которой последовал еще один жадный, несдержанный поцелуй. Дидерих чуть кусал губы девушки, скользил по ним кончиком своего языка, а затем дерзко врывался в приоткрытый ротик. Брюнет то ласкал ее язык, сплетаясь с ним в бешеном танце, то скользил по небу, линии зубов, заставляя англичанку тяжело дышать от накативших эмоций, бьющих в хрупком теле подобно фонтану. Пальцы парня не знали покоя, они жили своей, отдельной от разума жизнью, расстегивая пуговицы так мешающего сейчас пиджака. Немцу хотелось проклясть того, кто придумал эту школьную форму. Пиджак, галстук, жилетка, рубашка, корсет, хотелось, чтобы все это немедленно испарилось со столь желанного тела. Хотелось коснуться прохладной кожи, так похожей на бархат, пройтись поцелуями по каждому участку. Не выдержав напора, последняя пуговица на пиджаке Рей отлетела в сторону, одиноко поблескивая в ворсе ковра, но каким мелочным это казалось в данный момент! Руки шатенки тоже не знали покоя, они продолжали гладить волосы парня, чуть оттягивая, стараясь не причинять боли, то опускались на такие широкие плечи, сильную спину. Она ласкала его через ткань рубашки, выгибаясь в спине, вторя каждому действию брюнета. Ловкие пальчики принялись скользить по груди парня, чувствуя, как он тяжело и прерывисто дышит, а сердце стучит с такой силой, что она ощущает это даже сквозь клетку из ребер и ткань одежды! Либкхнехт несдержанно потянул в сторону удавку галстука на шее девушки, открывая себе больше доступа. Пальцы сами оттянули в сторону ворот рубашки. С каким-то маниакальным желанием, немец, подобно вампиру, впился в шею шатенки, оставив на ней первый засос. Ему хотелось оставить на ней метки везде, где только можно, чтобы все поняли - девушка принадлежит только ему, и никто другой чтобы даже не смел смотреть в ее сторону. Рей невольно прогнулась в спине, с губ слетел приглушенный стон, который так приятно ласкал слух брюнета, хотелось еще и еще. Слушать эту мелодию несдержанного удовольствия. Ладонью зафиксировав хрупкие запястья брюнетки над ее головой, префект принялся за жилетку, которой повезло чуть больше, чем пиджаку. Затем была очередь рубашки, но в итоге белоснежная ткань попросту треснула от его напора. Хотелось ближе, коснуться самых чувствительных мест. А поцелуи сползали все ниже и ниже, легкие, но довольно болезненные укусы на плечах, заставляли Рей невольно вскрикивать от смешанного ощущения боли и удовольствия. Она даже не успела осознать, как на ней остались только брюки и душащий корсет. Внезапный треск ткани и сломанная косточка корсета дали понять девушке, что парень перешел все известные грани дозволенности, с этого момента пути назад не было. Да и вряд ли существовала столь мощная сила на земле, способная помешать действиям немца. После того, как корсет был безжалостным образом разорван, от обнаженного девичьего тела Дидериха отделяла лишь хлопковая ткань лифа, под которой виднелись очертания пухлой груди, вздымающейся под напором его жадных рук. Этот вид окончательно сорвал префекту крышу и его руки в следующую секунду одним резким движением разорвали тонкую ткань, лишая девушку последней защиты. Губы тут же припали к бледной, упругой коже, которая казалась парню слаще любого сиропа. Захотелось усыпать поцелуями каждый миллиметр, чтобы Рей поняла - отныне ее тело принадлежит не только ей. - Моя... Только моя... - Голос терялся в рваных, чувственных вздохах, утопал в судорожных всхлипах, парень едва не рычал от удовольствия. Руки спускались все ниже и ниже, прижимая девушку к своему торсу. Хотелось раствориться в ней, стать с ней одним целым. - Дидерих! - Рей невольно вскрикнула его имя, как только дерзкий язык брюнета скользнул по напряженной бусинке соска и, обведя его по контуру, вобрал в рот, начиная посасывать, второй отправив во власть своих пальцев. Фигура девушки была сродни богине, немалого размера грудь, тонкая талия, округлые бедра и все это сейчас принадлежало ему одному. Он достиг точки не возврата, и теперь лишь крепче удерживал ее руки, заставляя выгибаться навстречу его губам, которые так дерзко и даже чуточку грубо целовали нежную кожу, оставляя все новые и новые пятна засосов. Казалось, он хочет заклеймить ее всю! Но запястья пришлось ненадолго выпустить, поскольку самого парня одежда на его теле стала раздражать просто до ужаса. Хотелось прикоснуться кожей к коже, ощутить все напряжение сосков и стук девичьего сердца. Сейчас это было необходимо как воздух! Но, к его немалому удивлению, девушка сама дрожащими руками, медленно чуть робко принялась расстегивать пуговицы и только сейчас Дидерих заглянул в омут ее глаз. Там было желание, немного боли и страх... Страх перед неизведанным и незнакомым. - Тш-ш... Нет, не бойся... Прошу... - Нагнувшись к девичьему лицу, так, чтобы их губы стали соприкасаться, Дидерих стал уверенно шептать любимой самые искренние и теплые слова, которые нескончаемым потоком лились с его уст, умоляя довериться, не бояться, расслабиться. - Все будет хорошо... Я постараюсь... Терпеть не было сил. Руки уверенно двинулись дальше, освобождая девушку от таких ненужных в данный момент брюк, которые в следующую минуту полетели в сторону. После чего немец добрался и до собственной одежды, принимаясь нетерпеливо стаскивать ее со своего разгоряченного тела. Сначала рубашка с легким шуршанием скользнула прочь с его плеч. Теперь парень мог острее чувствовать каждое прикосновение Рей. И когда та прикоснулась к его уже оголенной коже, с губ сразу же слетел несдержанный, хриплый стон, а по телу пробежала острая волна возбуждения, бросая его в водоворот наслаждения. Хотелось выть волком, лезть на стену, лишь бы этот сладкий миг продлился вечно. - Я люблю тебя, Дидерих... Только нежнее, пожалуйста... - Рей смущенно залилась краской, одно дело писать подобные сцены на листе бумаги и совсем другое переживать их наяву. Сердце просило капитулировать, ей было неловко от того, что брюнет видит ее голой. Страсть в отличие от Дидериха не захватила ее с головой, оставляя в неком подобии сознания. К тому же, его напор заметно испугал ее. Как говорила одна из служанок ее дома: "Не стоит быть с леди грубым и дерзким в первую ночь. Иначе она вас возненавидит". И шатенка понимала почему, ведь больше всего на свете она боялась именно боли. Приподнявшись на кровати, она нежно погладила его по груди, плечам, переместившись на спину, прижалась к нему всем телом, чувствуя, какой он горячий. - У меня это впервые... - тихо шепнула Эйдриан на ушко парню, с волнением заглянув в серые глаза. - Знаю... Я это знаю... - Воздух с трудом покидал пределы грудной клетки, из -за чего голос парня звучал надрывно, будто это не он разговаривал с девушкой, а кто-то совсем посторонний. Однако, если бы Рей не напомнила о своей невинности Дидерих вряд ли вспомнил бы о той ответственности, которая ложилась на его мужскую долю. Он слишком сильно любит ее, чтобы причинять боль и слишком сильно хочет, чтобы можно было обойтись без крайностей. Полностью сосредоточившись на своих ощущениях, немец понял, что как только войдет в это горячее тело, то уже вряд ли сумеет остановиться и уж тем более не сможет быть нежным... - Расслабься, прошу... Иначе будет только больнее... - Не сводя гипнотизирующего взгляда с разномастных очей, префект медленно, стараясь избегать резких движений уложил девушку на спину, стараясь больше не пугать своим напором, что давалось очень и очень нелегко. Сильные руки скользнули вниз по белоснежным бедрам, чуть сжимая их, но не сильно, ведь сейчас шатенка была очень восприимчивой ко всем ощущениям. Немного помедлив, парень раздвинул ее ноги, едва сдерживая себя от желания резко проникнуть в это молодое тело. Пальцы неуверенно скользнули по сухим складкам, смазка хоть и была, но ее было совсем чуть-чуть, что было совсем не на руку парню. «Ей будет слишком больно», - Дидерих уже сомневался в правильности своего выбора, своих действий. Облизнув указательный и средний палец, немец коснулся входа, стараясь просунуть внутрь хоть один палец, но девушка лишь еще больше напряглась, заметно сжавшись. Казалось, будь у нее шанс, то она бы и вовсе сжалась в комочек, не давая ему простора для действий. - Б... Больно... - прошипела Эйдриан, стиснув изумрудное покрывало в своих руках, болезненно простонав. Дискомфорт был слишком сильным, чтобы можно было его проигнорировать. Мысли сворачивались в один тугой непонятный узел, из которого едва ли получится выжать, что-то путное. Решение проблемы пришло неожиданно, возвращая немцу былую уверенность. Не говоря ни слова своей возлюбленной, он резко припал губами к ее клитору, принимая напористо ласкать его языком, чувствуя, как возбуждение с новой силой ударяет в виски. Рей была слишком напряжена, но теперь она должна была расслабиться, растаять, как пломбир под июньским солнцем, и чем быстрее это произойдет, тем лучше. Ведь парень понимал, что не сможет долго сдерживать себя в руках. Бедра шатенки инстинктивно сжимались, пока их не сдавили сильные руки, не позволяющие больше мешать этим сладким, до дрожи возбуждающим ласкам, от которых рвало крышу. Язык уверенно скользил между дрожащих ног, жадно и ненасытно, погружая девушку в негу эмоций, бивших в голове ярким салютом. Пару минут ничего не происходило, но вот он услышал шумное прерывистое дыхание, на языке появился солоноватый привкус - смазки становилось больше. Вновь облизнув теперь уже только указательный палец, немец приставил его ко входу, с легкостью проникнув внутрь, заставив девушку запрокинуть голову назад, прогнувшись в спине и положить ее ладони на его голову, как бы говоря, что он движется в правильном направлении. Действуя гораздо смелее, лаская клитор, временами посасывая его обхватывая губами, Либкхнехт растягивал Рей изнутри, подготавливая ее к важному шагу, едва касаясь девственной преграды. Вскоре к первому пальцу добавился второй, отчего шатенка уже стонала в голос, зажимая рот одной рукой, в то время как вторая продолжала теребить его локоны. Дидерих к своей неожиданности ощутил, как все тело Эйдриан напряглось, из горла вырвался самый настоящий вскрик, тело почти подбросило на кровати от охвативших его ощущений. Он чувствовал, как сокращаются ее мышцы, обхватывая его пальцы так сильно, словно не хотели выпускать. Похоже, ему удалось довести ее до грани. Действовать нужно было немедленно, ведь влюбленные находились на грани срыва! Высвобождая пальцы из тугого лона, немец едва не задохнулся от собственных мыслей, которые во всех красках рисовали ему картину предстоящих событий. Стараясь не поддаваться безумию, он вновь потянулся к тонкой шее девушки, принимаясь вырисовывать на ней незамысловатые узоры, слегка прикусывая, стараясь сосредоточить ее внимания лишь на этих ласках. Как только парень почувствовал, что Рей немного отвлеклась и стала больше расслабляться, он наконец-то предпринял попытку проникнуть в нее, довольно резко просунув свой член меж округлых бедер. И хоть войти удалось не до конца, стены комнаты все же сотряслись под натиском оглушительных стонов, в глазах обоих резко потемнело. Только Рей канула во тьму от неожиданной боли, а немца слепым сделало наслаждение, жгучей волной ударившее в воспаленный рассудок. Руки предательски подкосились, и парень, едва не упал на лежащую под ним шатенку. Но сумев вовремя удержать равновесие, он вновь позволил себе немного возвыситься, чтобы иметь возможность наблюдать за реакцией возлюбленной. - Ай... - Рей крепко зажмурилась, острые ноготки вцепились в его плечо, почти проткнув кожу. Но он понимал, что эта боль ничто в сравнении с тем, что испытала сейчас шатенка. Девушка заметно сжалась, губы дрожали, из горла вырвался тихий явно сдерживаемый всхлип, изумрудное покрывало окропилось кровью, считающейся доказательством невинности англичанки. Новый всхлип и соленые капли слез покатились низ, к вискам, путаясь в растрепавшихся волосах. Эйдриан прижалась к немцу словно котенок, дрожа и тихо всхлипывая. Она явно пыталась сдерживаться, пыталась подавить ту боль, что казалось, порвала ее пополам. - Прошу... Н-не двигайся... - дрожащий полный мольбы голос и руки сильнее обвили его плечи. Немец ничего не ответил, он лишь сильнее стиснул зубы, ведя ожесточенную борьбу со своим жгучим желанием продолжать двигаться. «Как же узко... И горячо...» - сознание медленно уплывало в нирвану, превращая мозги в густой кисель из чувств и эмоций, в которых вязли отголоски адекватных мыслей. Он хотел эту девушку. До безумия хотел. Каждая минута ожидания была для него страшной пыткой, однако причинять ей боль - значит предать. Дидерих любил ее всем сердцем, умирал по ночам от желания прикоснуться к этой бархатной коже, сгорал в безжалостном пламени ревности, когда видел ее в обществе других парней. Он дышал этой девушкой, мечтая на веки пропитаться ее теплом... Именно поэтому парень не мог позволить себе обойтись с ней, как с бесчувственной куклой, которую используют в угоду своим прихотям. Своего "первого раза" леди ждут с интересом и удушающей тревогой одновременно, которые превращают их в сплошной комок туго сплетенных нервов, что заставляет мужчин интуитивно прочувствовать важность первого сексуального опыта. Психика юных особ очень слаба, поэтому любая грубость со стороны партнера может навеки сломать их жизнь... - Как будешь готова скажи мне... - понимающе прохрипел немец, целуя любимую прямо в губы, чтобы хоть как-то отвлечь ее от неприятных ощущений. Будь бы его воля, он бы сделал все возможное, чтобы Рей не морщилась и не шипела от боли, но это было невозможно. Она должна пройти через это, чтобы потом с головой окунуться в наслаждение, стонать от его прикосновений, выгибаться ему навстречу. Девушка поначалу прислушивалась к своим ощущениям, но Дидерих усилил напор в поцелуе. Сделав упор на одну ладонь, вторую он положил на пышную грудь, слегка сжимая, вновь теребя пальцами сосок. Пусть и не сразу, но это возымело нужный эффект, шатенка тихо простонала в его губы, невольно выгнув спинку, отчего член Либкхнехта скользнул глубже, что вызвало новый фейерверк неповторимых эмоций. Простонав уже намного громче, англичанка задышала чаще, грудь вновь вздымалась с бешеной силой, голова кружилась. Было настолько приятно, ново и необычно, что хотелось продолжать вечно. - Прошу... Дидерих... - бессвязно простонала Рей, обхватив поясницу брюнета своими ногами, стройные лодыжки переплелись вместе, притягивая префекта как можно ближе Слова девушки придали парню больше уверенности. Ведь теперь, когда Рей дала свое разрешение на дальнейшие действия, кровь с двойной силой ударила в голову, рисуя в затуманенном сознании самые раскрепощенные картины, которые немец намеревался воплотить в жизнь. Аккуратно приподнимая шатенку за талию и с наслаждением любуясь ее плавным прогибом в спине, Дидерих смелее вошел в ее узкое лоно, протискиваясь до предела, едва сдерживая себя от сладострастного стона. Движения были плавными и размеренными, давая девушке время привыкнуть к непривычному ритму, что давалось немцу с большим трудом, ведь он хотел большего. Гораздо большего чем эти невинные, осторожные толчки, разливающие по его телу дразнящую судорогу. - Я люблю тебя... Я так люблю тебя, моя принцесса... - Слова слетали с языка сами собой, не подчиняясь разуму, ведь тот окончательно утонул в туманном водовороте наслаждения. Ритм постепенно становится быстрее, а руки, вновь стали жить своей, отдельной от префекта жизнью, блуждая по обнаженному телу шатенки, изучая его изгибы, и путаясь в шелке шоколадных волос непроизвольно сжимая их на кулак. Эйдриан уже ничего не могла разобрать в том водовороте чувств, что захватил ее в свой омут, не давая и шанса на то, что она сможет из него выбраться, очнуться от сладкого дурмана. Дидерих входил слишком резко, быстро и глубоко, заставляя шатенку буквально кричать от наслаждения, при этом их обоих совершенно не волновало то, что их может кто-то услышать. Звукоизоляция во всех комнатах была на высшем уровне. Даже наоборот, хотелось еще быстрее, глубже, достичь самого пика удовольствия. Резко перевернувшись, девушка оказалась сидящей на парне, упираясь ладошками в его сильную мускулистую грудь, тонкие пальчики со временем перешли на напряженный пресс, выводя непонятные узоры. Либкхнехт был идеален для нее, она и не подозревала, что под школьной формой пряталось тело самого настоящего бога. Девушка двигалась глубоко и резко в довольно хаотичном ритме, грудь от каждого толчка соблазнительно и так завораживающе раскачивалась в такт движениям. - Дидерих... Он во что-то упирается во мне... - немного испуганно простонала шатенка, но это было слишком приятно, чтобы остановиться. - Тш-ш... Нет... Не бойся, все хорошо... - Едва не захлебнувшись собственными стонами, прохрипел парень. Удовольствие скрутило его тело такой дикой судорогой, что в глазах предательски темнело, а в ушах раздавался оглушительный звон, отчего руки сильнее сомкнулись на девичьей талии до боли сжимая ее. - Если... Агх... Если тебе не больно, то все хорошо... Но не увлекайся, это же твой первый раз... - Все последующие слова потонули в громком, сладострастном стоне разрывающим барабанные перепонки. Дидерих никогда раньше не думал над тем, что удовольствие может быть настолько сильным, что запросто может заставить человека подчиняться. Стало категорически не хватать воздуха, из-за чего он в изнеможении приоткрыл рот. Рей довела его до безумия своей смелостью, а ее невинные, вполне логичные вопросы, будоражили воображение, лишь еще больше возбуждая. Он хотел большего, хотел, чтобы эта хрупкая девушка владела его телом и душой, сделала своим, как и он в свою очередь выпивал ее без остатка. Не сдержав порыва своей страстной натуры, Дидерих резко перевернул Эйдриан обратно на спину, принимаясь вталкиваться в нее с новой силой, желая проникнуть до самого сердца. Рей больше не могла себя сдерживать, что-то подбиралось. Какое непонятное, но едва знакомое чувство, казалось, все ощущения концентрируются теперь только внизу, там, где было так влажно и жарко. Тело напряглось, пальцы вцепились в смятое покрывало до побелевших костяшек. Ее напряжение ощутил и Либкхнехт, чувствуя, как начинают сокращаться мышцы, а тело девушки тянется навстречу ему, стараясь вобрать как можно глубже, подстраиваясь под его рваный ритм. Понимая, что она вновь находится на грани той заветной сладости, брюнет ускорил свои движения, желая достигнуть пика с ней вместе. - Ди... Ди... Дидерих... Я! Я!.. Дидерих! - громкий крик, смешанный с его именем, вырвался из горла. Шатенка почти до хруста позвонков прогнулась в спине. Яркая вспышка пронзила ее тело насквозь, подобно волне унеся далеко прочь из этого мира. Перед глазами резко стало темно, но водоворот все продолжал поглощать ее тело в ярком порыве удовольствия. Силы покинули немца, погрузив его тело в негу убаюкивающего блаженства. В голове стало неожиданно легко и пусто, а на душе воцарился покой. Бессильно рухнув на подушку рядом с Рей, он в изнеможении опустил веки, любуясь яркими пятнами под ними. Воздух попадал в легкие через раз, после прошедшего безумства дыхание еще долго будет восстанавливаться. Но черт возьми, оно того стоило! Дидерих не мог поверить, что все произошедшее случилось с ним наяву, а не в дурманящем сне, как это бывало раньше. Девушка была здесь, с ним, мирно покоилась на его груди и от этого осознания сердце наполнялось счастьем, еще никогда немец не чувствовал себя настолько счастливым! - Рей... Ты моя... Только моя, - язык с трудом выговаривал слова, ведь даже он нуждался в отдыхе, однако префект заставил его выговорить еще пару слов. - Мы никогда не расстанемся, обещаю... - Прижимая шатенку к своей груди и нежно перебирая пряди ее волос, немец понял, что рядом с ним лежит самый дорогой его сердцу человек, без которого он не представлял своей жизни.