Итак, начнем!

— Стайлз, я же могу тебя так называть? Одним из главных вопросов среди фанатов спорта является тема, с которой вы будете выступать и какая музыка будет сопровождать ваш танец. Что вы можете сказать в отношении этого вопроса? — Лишь то, что это будет объявлено в день официальной встречи с прессой, не раньше, — бесстрастный взгляд скользит по чужому лицу, но не найдя ничего интересного в чужих глазах, спортсмен возвращается к разглядыванию своего маникюра. — Тогда следующий вопрос не будет связан со спортом, ничего? — безупречная улыбка не получает ответа, но это не мешает Дереку чувствовать себя хозяином ситуации. — Ничего, я ведь и не ожидал от этого интервью ничего другого. Можете спрашивать всё что вам заблагорассудится, в пределах разумного конечно, — голос юноши не выражает никаких эмоций, но вскользь брошенный взгляд, что на пару секунд задерживается на чужом лице, оставляя за собой жар от горящих уязвленной гордостью глаз цвета гречишного меда. — Тогда поделитесь, чем вы занимаетесь в свободное от тренировок время? — откашлявшись, Дерек откинулся на спинку кресла. Сложив руки на животе он попытался отогнать от себя мысли, что парню стоило бы поправить прическу, ведь порядком отросшие волосы, выглядели крайне трогательно, будто это не богатенький фигурист из золотой молодёжи сидел напротив него, а соседский мальчишка, что проснулся с десять минут назад, но так и не догадался умыться. — Ем, сплю, читаю, что еще делают люди в свободное от работы время? — усмехнулся шатен, тоже расслабившись в кресле и закинув одну ногу на другую. — Вы считаете фигурное катание лишь работой? — попытался вернуть напряжение в беседу Хейл, ему не нравилось, когда именно этот собеседник расслаблялся в его присутствии. Как только интервью переставало казаться рабочей беседой, весь официальный настрой уходил бесследно, зарождая совсем уж не присущие данной беседе настроение. Жаркие мысли плодились с нереальной скоростью, не давая возможности к трезвому рассудку. Вопросы становились всё провокационней, а взгляды все откровенней. — Не могу сказать что-то подобное. Знаете в последнее время я лишь задумываюсь о том, что любимое увлечение с каждым годом становиться для меня менее интересным в плане хобби, и более энергозатратно, как работа. Может это из-за того, что я продолжаю искать себя в этом мире, как личность. Я ведь по сути ещё не являюсь взрослым человеком, мои интересы все еще претерпевают изменения, так что этот вопрос постарайтесь придержать на ещё десяток лет, — задумавшись на несколько мгновений, взвешенно и обдуманно отвечает парень, зачёсывая волосы назад, при этом открывая шею, покрытую россыпью чёрных родинок. Его взгляд блуждает по потолку, так как этот вопрос действительно сильно задевает его, как бы подросток не пытался это скрыть за напускной серьёзностью и взрослостью в своём поведении перед чужими людьми. И он не замечает как его совершенно невинные движения влияют на мужчину. Чужие глаза фиксируют, открывшиеся из-за движения футболки остро выделявшиеся ключицы и дернувшийся кадык, как начинают блестеть губы, от движения языка, что пробежался по покусанной и от этого повреждённой нежной коже. — Кхкх… Тогда расскажите о ваших отношениях с тренером. Говорят, что до вас у него не тренировался никто с мировым именем уже порядка десяти лет? Почему вы решили подписать контракт именно с ним? — Ну, он заслуженный спортсмен и к тому же его выступления в прошлом вызывают во мне никаких отрицательных эмоций, сплошное восхищение. Он толковый преподаватель, с ним легко найти общий язык. Пабло знает мои способности и возможности для их развития, он никогда не требует от меня невозможного, но если он считает, что для меня реально достижение определённых вершин в спортивных навыках он выжмет из меня все соки, — не раздумывая проговорил парень, снова обращая внимание на мужчину. Слегка повернув голову он начал разглядывать человека, что решил дерзить его тренеру всего несколько минут назад, тому кто спокойно мог лично вышвырнуть даже такого далеко не хиляка за дверь. — Хах, немного странно, что вы до сих пор используете такие двусмысленные слова в моём присутствии, — улыбнувшись, Хейл не моргая удерживает чужой взгляд своим. — Не совсем понимаю, в каком из моих слов вы услышали скрытый контекст. — Ну, тот же «выжать все соки», даже если не обращу на это внимание, то стоит только внести ваш ответ без вырезания этого оборота в вашей речи и читатели сами раздуют из этого целый скандал. Вы же и сами знаете, что иного от моей колонки и не ожидают, но при этом согласились на очередное интервью с нашей газетой, это кажется мне немного странным. — А мне вот кажется, что именно вы и видите в моих словах лишь двойное дно и скрытый смысл, да и все ваши взгляды… Зачем же так открыто показывать свою похоть, — усмехнувшись цокнул юноша, не прерывая зрительного контакта. Видя как мужчина несколько стушевался и опустил голову, словно в попытке скрыть взгляд, юноша единым движением поднялся со своего кресла и подошел к интервьюеру. — Ну что же вы молчите, мистер Хейл и даже не пытаетесь ничего отрицать, — почти шёпотом выдыхает наклонившись парень рядом с чужим ухом, внимательно следя за реакцией на его действия. На попытку Хейла подняться со своего места Стилински шустро сел поверх чужих ног, создавая захват из собственных ног: — Ну, куда же ты собрался? — словно провоцируя, улыбается фигурист, прикрывая от эмоционального удовольствия глаза. — Боюсь, нам надо прервать интервью, ситуация несколько перешла границы и… — Да, ты прав, Хейл, — перебивает мужчину юноша, — эта нервотрепка с твоими дурацкими вопросами порой просто выводит из себя. И видя, как мужчина сбит его словами с толку, быстрым движением приближает своё лицо к чужому, и выдохнув в приоткрытые от шока губы, влажно целует, слегка царапая своими заветренными от вечного облизывания на морозе губами. Касание к языку на мгновение приводит в себя и Дерек пытается оттолкнуть подростка. — Что не так, я же чувствую, что тебе нравится, — шепчет Стайлз в чужое ухо, что несмотря на все постыдные вещи остается бледным. Не получив никакого ответа, кроме упирающихся в грудь мощных рук, спортсмен решает продолжить. Он поскуливает в чужое ухо, бесстыдно потираясь своим естеством о чужую плоть, что недвусмысленно выпирает, поднимая жёсткую ткань джинс от Montana. Короткие ноготки на левой руке впиваются в плечо, оставляя за собой красные следы, в то время как правая спешно расстегивает металлическую молнию на штанах. Простонав в последний раз особенно протяжно, юноша опадает на чужое тело, чьё дыхание давно сбилось с привычного ритма. — Нет, нет, так не пойдет, — быстро проговаривает паренек снова и снова, облизывая подсыхающие от поднявшейся температуры в теле губы. Обнажив чужую плоть, подросток садится на колени, заглатывая головку стоячего члена. Он проглатывает скопившуюся на кончике смазку, его глаза прикрыты от удовольствия. Язык оглаживает гладкую кожу со вздувшимися венками, а голова делает первое плавное, уверенное движение. Чужой тихий стон заставляет остановиться. Выпустив плоть изо рта, юноша поднял мутный взгляд на прикрывшего глаза мужчину, что с шумом тяжело выдыхает, сжимая руками подлокотники. — Зачем же так, ты ведь можешь использовать свои руки по другому, — бормочет парень, касаясь сжатой вокруг обитого кожей подлокотника ладони. Взяв чужую руку, юноша кладёт её себе на затылок, возвращаясь к прерванному занятию, будто подталкивая мужчину, если не к активному действию, то хотя бы минимальному участию в его действиях. Губы плотно обхватывают нежную кожу, а чужая рука, крепко хватает за волосы, стараясь захватиться за всё ещё небольшую длину густой копны. Зубы словно холодом мимолетно задевают кожу, но в каком-то подобии извинения, подросток раз за разом прерывается и начинает посасывать именно этот участок плоти, заменяя в такие моменты жар рта влажной от слюны и смазки рукой с худыми, длинными пальцами. Это длится и длится, у мужчины кружится голова от чужого пьянящего тепла и влажности рта, чужого дыхания. Каждый вздох, что опаляет холодом стоящий в желании член, заставляет мужчину вздрагивать в надежде о долгожданной разрядке. — Дерек, я конечно все понимаю, но мне кажется оповещать весь честной дом о своих мокрых снах в свои то двадцать пять лет это как-то уже слишком, даже для такого беспардонного человека, как ты… — Что? — Проснулся уже мелкий? Тебя там Таллия зовёт, так что приводи в порядок своего мелкого и иди завтракай, а то эта женщина, скоро расскажет мне ещё и про то, как она выбирает смеси для оладушек среди ассортимента в десять разных упаковок от разных фирм. А я это слушать больше не хочу! Ты её сын, ты и слушай бред женщины, что до сих пор не догадалась найти увлечение, что займёт всё её свободное от оладушек время! — взмахнув в возмущении руками, мужчина хлопнул дверью и, судя по звукам, спустился по лестнице со второго этажа, покинув племянника. — Сон, хах, хуже и быть не может, — отсмеявшись от абсурдности ситуации в сложенные в замок руки, мужчина всё же встал с кровати и направился в ванную, что была личной у каждого живущего в этом частном доме. Закрыв дверь на щеколду, парень настроил душ, и предварительно сняв пижамные штаны с боксерами от Calvin Klein и какую-то старую майку, которая осталась ещё со студенчества. Почти обжигающие струи врезаются о покрытую потом спину. Дерек вспоминает, как во сне в плечо впивались чужие ногти и пах обжигает жаром от волн возбуждения, что разрушают здравый смысл в данный момент. Рука касается основания члена, когда он вспоминает, как губы посасывали кожу на чувствительной плоти. Дыхание сбивается, когда мужчина начинает движения рукой. Он раз за разом думает о мутных от похоти глазах, стирая смазку, что скапливается на головке, и не может перестать вспоминать о том, каково было бы отсосать самому Стайлзу, и от этого слюна скапливается во рту слишком быстро и обильно. Он шумно сглатывает. Ритм увеличивается. Он всё думает и думает о ключицах, которые хочется поцеловать, оставить засос, укусить, можно даже до крови, чтобы подросток кричал от боли, а потом и от удовольствия. Дерек сделает и приятно, но только если фигурист кончит прямо на его глазах, как и тогда во сне, не касаясь себя, лишь потираясь о чужой член, будто грязное похотливое животное. Голова будто ватная, но Дерек не может перестать думать о том, каковы губы Стайлза на вкус. Этот спортсмен постоянно облизывает и кусает их, не важно где и когда, просто вредная привычка. Но это будто фетиш для Дерека, он хочет ощутить на сколько они шершавые, насколько мягкие, а затем и укусить, если будет сопротивляться, изучить языком ему глотку, если будет не против. А потом можно будет вылизать шею, клеймя сантиметр за сантиметром. Оргазм наваливается лавиной и больше нельзя удержать собственное тело на ногах. Холодная и мокрая от остывших капель почти что кипятка плитка, как опора. Пара минут и Дерек меняет воду почти на ледяную, смывая с себя следы грязных мечтаний. — Прекрасно, Дерек Хейл, теперь ты дрочишь на ребёнка, вместо того, чтобы вздыхать о бывшей! Чего еще можно пожелать для начала очередного «идеального» утра?